Новый декан

Глава 5

После разговора с Би на пары пришлось бежать со всех ног, опаздывала я просто катастрофически. Траур там или нет, но отменять занятия никто и не подумал, так что отсидеть свои шесть часов за партой в любом случае придется. Оно и к лучшему, разумеется, меньше стану думать о трупах. Обезглавленных. Хотя, кому я вру, в самом деле? Буду я думать…

Каким вообще нужно быть психом, чтобы вот так запросто лишить жизни?! У меня подобные вещи даже в голове не укладывались… А уж про способ убийства и говорить не приходилось.

Декан явился на свою лекцию в черном костюме и с умеренно скорбным выражением на лице. Вряд ли он так уж сильно переживал из-за гибели коллеги, которого и знал-то всего несколько дней, причем не с самой лучшей стороны к тому же, но приличия лже-Лестер счел нужным соблюдать от и до. А уж если ссора профессора Хелленберга с новым начальством действительно имела такие вот последствия, то и вовсе не стоило ждать от иностранца подлинной скорби.

На этот раз девушки явились как минимум пристойно одетыми и причин выставить прекрасную часть аудитории на этот раз профессору не дали. Впрочем, для «вступительного слова» у декана все равно имелся достаточно веский повод.

— Вчера наш факультет понес потерю, — произнес хорошо поставленным голосом Дин Купер, обводя глазами аудиторию. — И каждый из нас скорбит. Профессор Хелленберг был опытным преподавателем, который всю жизнь посвятил обучению новых магов. Одно лишь это должно вызывать уважение. Почтим погибшего профессора Максимиллиана Хелленберга минутой молчания.

Разумеется, все студенты замерли и замолкли, смотря прямо перед собой. Мне в этой гробовой тишине подумалось, насколько хорошо Купер владеет языком, ведь несмотря на то, что его короткая речь соответствовала принятым условностям, про то, что Хелленберг еще и хорошим человеком был, декан мудро говорить не стал.

После того, как мы отмолчали положенную минуту, лекция пошла своим чередом, словно и не бродила по нашему кампусу орда полицейских, словно не пролилась в Свонвэлли кровь. Купер у доски выкладывался по полной, на формулы на доске он смотрел с такой страстью и обожанием, что девушки только хмурились досадливо, начиная подозревать, что наследника лорда Лестера куда больше заинтересован в науке, чем в женщинах.

Тема сегодня была наискучнейшая: бытовые артефакты, воздействующие на микроклимат жилища, их типология и история разработки, но не иначе как чудом профессор «Лестер» аудиторию заворожил напрочь.

Впрочем, мне ли удивляться? А то я не в курсе, с какой поразительной легкостью Дину Куперу удается забалтывать людей. Я была пусть и совсем ребенком, но все-таки не таким уж наивным, не самая комфортная жизнь учит соображать быстро и хорошо. Однако совершенно незнакомому человеку удалось достаточно быстро войти в доверие и чуть не лучшим другом стать. Да что там, с высоты прожитых лет я могла, скрепя сердце, признать, что Дин чтоб его Купер стал моей первой любовью.

Чертов красноречивый смазливый гад!

В какой-то момент я выпустила свою лелеемую столько времени ненависть из-под контроля, и надо было именно в этот момент Куперу повернуться и встретиться со мной глазами. Лже-декан как будто обомлел, видимо разглядев в моем взгляде адскую бездну с котлами и сковородами. Я поспешила отвернуться и до конца лекции просидела потупившись, а стоило только занятию подойти к концу, спешно смахнула все вещи со стола в сумку и вылетела из аудитории первой.

Вот же идиотка…

Убийство, полиция… Из-за всех этих потрясений я совершенно позабыла об Уилли, поэтому в обед, заметив сутулую долговязую фигуру, бредущую мимо столовой, явно без намерения в нее зайти, даже растерялась. А потом пришел стыд. Все-таки что бы ни случилось, это не отменяло моих добровольных обязательств по отношению к этой неприкаянной душе.

— Уилли! Эй, Уилли! — окликнула я Ласлоу.

Тот замер, а после повернулся с такой беспомощной улыбкой, что у меня сердце сжалось от сочувствия.

Все-таки какого черта творит Эльза Ласлоу, бросая совершенно неприспособленного к жизни сына в одиночку разбираться с кучей проблем?

— Привет, Вэл! — ответил Уилли и пошел мне навстречу.

Что же, теперь я точно знаю, с кем буду обедать. Не такая уж и плохая компания.

— Пойдем, поедим? — предложила я парню. Тот яростно закивал, а после его согласие подтвердил и бурчащий желудок профессорского сына. — Ну, тогда решено.

В столовую Ласлоу вошел с опаской и неохотой, постоянно озираясь по сторонам, словно ожидая нападения. Уилли точно было не по себе, но он упорно держался, пусть и поглядывал с тоской на дверь.

— Вэл, почему сегодня так много людей надели черную одежду? — спросил уже за столом первокурсник… и честное слово, мне даже захотелось придушить его чертову мамашу, которая не удосужилась объяснить сыну элементарных вещей.

— Так они показывают, что грустят. Вчера в кампусе умер человек, Уилли, и сегодня люди в Свонвэлли грустят, — ответила я, надеясь, что сумела объяснить все максимально доходчиво.

Ласлоу нахмурился.

— Это из-за того, что умер профессор Хелленберг? Но его же никто не любил, — озадаченно произнес Уилли и замер, пялясь на меня. Очевидно ждал дальнейших разъяснений.

Здесь парнишка не ошибался, к профессору Хелленбергу, кажется, вообще никто с теплотой не относился.

— Это неважно. Когда человек умирает — это всегда грустно, даже если ты этого человека не любил.

Ласлоу притих. Очевидно, ему требовалось время, чтобы переварить услышанное.

Уже через несколько минут довелось узреть собственными глазами, что современное общество любит про толерантность говорить, а вот с практикой все еще беда. В столовую вошла компания парней, судя по пирсингу, разноцветным волосами и выдающейся наглости, первый или второй курс, ребята постарше уже иначе пытаются заявить о себе миру. И вот эти птенцы заметили притулившегося напротив меня Уилли и целенаправленно, всей толпой потопали в нашу сторону так мерзко улыбаясь, что я заранее приготовилась к какой-нибудь гадости. С такими рожами не подходят, чтобы сказать «Привет».

— Что, малыш Уилли нашел себе девушку? — протянул самый крупный из них, нависая над растерянно захлопавшим глазами Ласлоу. Парень мог бы сойти за симпатичного, если бы не омерзительное выражение на довольно-таки смазливой морде.

Я подумала про себя, что если «малыш Уилли» сейчас встанет, то прихлебатели этой «звезды дня» поймут, на чьей стороне сила. Хотя причем тут сила? Уилли же как панда — здоровенный, но такой беспомощный и безобидный.

— Деточка, шел бы ты отсюда, — мрачно обратилась я с недоброй улыбкой к задире. — А то конкретно тебе девушки не видать до самого выпуска.

Моя угроза была далеко не пустой, Тета Пи Омега сейчас находилось на вершине социальной иерархии, значит, будучи вице-президентом сестринства, я обладала достаточной властью, чтобы организовать женский бойкот этого урода и его прихлебателей среди большинства студенток.

— Цыпа, — ухмыльнулся от уха до уха недоумок, который провел в Свонвэлли слишком мало времени, чтобы понять, с кем связываться в кампусе категорически не стоит. — Тебе нравятся дебилы?

Уилли опустил голову еще ниже. Он как будто не смел сказать слова против, а обидчики Ласлоу явно наслаждались его молчанием и бессилием. Всегда ненавидела, когда обижали слабых, особенно, когда делали это вот так, по-шакальи.

Вот и сейчас «вожак» разбрасывался оскорблениями, а его присные посмеивались, наслаждаясь спектаклем, не желая подставляться, но при этом и выражая полную солидарность с самым наглым из шайки.

— Мне не нравятся уроды, — лениво протянула я и отвернулась от агрессора. — Повторяю, свободен. Вон пошел.

Понимать человеческий язык младшекурсник не пожелал. Более того, недоумок умостил свой зад рядом со мной и приобнял за плечи.

— Я сам разберусь, что мне делать, красотка.

То, что в столовой воцарилась гробовая тишина, нахалу ни о чем не сказало, как и то, что в нашу сторону пялились практически все обалделыми круглыми глазами. Вот как этому идиоту удалось дожить до своих лет без зачатка инстинкта самосохранения?

Я опомнилась и резко вскочила. Лавка, на которой сидела, очень удачно опрокинулась вместе со слишком много возомнившем о себе шакале.

— Меня. Не трогают. Без моего. Разрешения, — отчеканила я, переступила через лавку и при этом очень «удачно» наступила на руку тут же взвывшего от боли и злости парня. Ничего, потерпит. И пусть благодарит господа, что я сегодня в кроссовках. — И ты нарвался, деточка.

— Тут вы совершенно правы, мисс Сеймур, — раздался позади голос декана.

Я поспешно сошла с руки поверженного врага и развернулась к Куперу. Тот выглядел чертовски разозленным, надо сказать. Почти таким же разозленным, как в моменты встречи с полуголыми барышнями, что посягали на его драгоценную добродетель.

Валяющаяся на полу жертва собственной тупости и наглости не могла до конца оценить масштаб нависшей над ним угрозы.

— Мистер Хаксли, вы в курсе, что ваши действия расцениваются как домогательства? И это весьма порицаемое действие. Не говоря о том, что вы позволили себе публично унижать своего однокурсника, — осведомился весьма по-деловому декан и улыбнулся так ласково, что я бы на месте этого Хаксли уже писала заявление об отчислении.

К сожалению, не все, кому посчастливилось сдать вступительные экзамены в университет, обладают проблесками разума и здравого смысла, потому что вместо ответа на вопрос декана, который вряд ли был риторическим, Хаксли завопил:

— Да вы знаете, кто мой отец?!

Честное слово, нашел кого пугать крутым родителем.

Дин для меня Купер, но для остальных все-таки Лестер, как будто даже с сочувствием вздохнул, а после присел на корточки рядом с павшим в неравном бою местным «злишком» и проникновенно сообщил:

— Нет. И не горю желанием знакомиться с человеком, который вырастил такого сына. Сейчас вы встаете и приносите извинения мисс Сеймур и мистеру Ласлоу за свое омерзительное поведение.

Хаксли скривился и уже хотел было возмутиться, но его перебили.

— А после вас ждет увлекательное занятие — сочинение объяснительной. Ну, или же паковка чемоданов. Если вы думаете, что подобная выходка сойдет с рук, то зря. Кем бы ни был ваш родитель, из университета вылетите.

Разумеется, Хаксли не поверил, что новый декан вот так запросто возьмет и исполнит свою угрозу. Первокурсник подорвался на ноги, обложил руганью и Лестера, и меня, и Уилли, а после выбежал из столовой.

— Минус один, — с довольной улыбкой произнес Купер вроде бы и тихо, но так, чтобы его слова услышали.

И вот это «минус один» произвело на собравшихся достаточно сильное впечатление, в том числе на оставшееся в столовой «шакалье». У них то ли не было крутого папы, то ли все-таки имелись мозги.

Убедившись, что провинившийся студент покинул «поле боя», преподаватель с видом невозмутимым и спокойным пошел за подносом, а после к стойкам раздачи. Декан, похоже, чиниться не собирался и просто планировал поесть в столовой среди студентов, а явился для борьбы за права сирых и убогих.

Смотрели на иностранца теперь странно, то ли с уважением, то ли с сочувствием и злорадством. Черт его знает, как именно Дин Купер умудрился вызвать все эти чувства одновременно, это не особенно меня интересовало. В этот момент я куда больше желала доесть свой обед, а заодно успокоить окончательно расклеившегося Уилли, который, кажется, едва не плакал.

Скорее всего, бедняге и на занятиях доставалось, и мне довелось увидеть только малую толику всех «радостей», которые по милости профессора Ласлоу получил ее отпрыск.

Я подняла опрокинутую скамью, подобрала свою сумку и снова устроилась напротив Уилли, который как будто стремился свернуться в один крохотный и совершенно незаметный комок. Вот только не с его ростом проворачивать такие трюки.

— Я не болен дебилизмом, — тихо произнес Уилли, не поднимая головы, — и кретинизмом тоже. Это неправда. Я читал свою медицинскую карту, там такого не написано.

Да уж, хорошо же встретил университет этого парнишку, если ему пришлось задаваться подобными не самыми приятными вопросами.

— Я знаю, Уилли, — со вздохом ответила я. — Чаще всего, когда люди называют кого-то дебилом или кретином, они просто пытаются оскорбить, а не озвучивают диагноз. И когда называют уродом, речь тоже частенько идет не об отсутствии красоты, а о том, что человек просто не понравился и его хотят обидеть.

Ласлоу поднял на меня совершенно больные несчастные глаза и пробормотал:

— Кажется, все вокруг только и занимаются тем, что друг друга обижают.

Да уж, не самое лучшее впечатление произвел большой мир на ребенка, только что вышедшего из заточения.

— Но есть и профессор Лестер, который не позволил обижать нас с тобой, — напомнила я о добром поступке нового декана.

Как бы ни мерзко было, но приходилось признать тот простой факт, что мошенник Купер поступил… даже благородно. Сразу бросился на защиту слабых и униженных, этакий народный герой.

— Профессор Лестер хороший человек, — неуверенно улыбнулся Уилли, которого мои слова не так уж сильно ободрили. — И ты тоже. Почему хороших людей мало?

Я покачала головой.

— Ты не прав. Хороших людей на самом деле больше, просто плохие лучше организованы, — решила я ответить избитой остротой.

Все равно Уилли не поймет, насколько часто используют эту шутку.

— И как тогда быть? — простодушно спросил у меня первокурсник.

Я пожала плечами.

— Ну, думаю, стоит отвести тебя к хорошим людям, которые тоже организованы.

Братство Зета Каппа Пси действительно было чертовски хорошо организовано, что позволяло его членам с удивительной ловкостью выпутываться из передряг, в которые они влезали исключительно из-за собственного головотяпства. Подбросить не сданную вовремя работу преподавателю? А запросто! Взломать базу университета, чтобы подправить оценки? Да не вопрос!

— Есть и такие? — как будто растерялся сын профессора Ласлоу.

О, сколько же еще предстояло узнать о жизни этому милому невинному ребенку.

— Есть и такие. И сегодня вечером мы пойдем с ними знакомиться. Только маме не говори, подозреваю, профессор Ласлоу не придет в восторг, узнав, как я организовываю твой досуг.

Уилли кивнул, а после добавил с безразличным видом, пожав плечами:

— Маму редко волнует, как я провожу свободное время.

Очень захотелось выругаться. Эльза Ласлоу точно не сможет претендовать на звание матери года…

— Я познакомлю тебя с отличными ребятами. Они веселые и не станут тебя обижать.

В этом смысле я действительно в Зета Каппа Пси не сомневалась ни капли: они могут втравить в какую-нибудь дурацкую авантюру, но не станут мучить мальчишку просто потому, что он не такой как все. В Зета Каппа попадали только отбитые и веселые, но при этом каким-то образом гаденыши всех мастей отсеивались еще на стадии адской недели в круговерти тупых и смешных испытаний, которым подвергали соискателей, решивших пробиться в этот филиал психбольницы.

— А если я им не понравлюсь? — наученный горьким опытом усомнился в дружелюбии пусть и хороших людей Уилли.

Я только прыснула, отлично помня, кто выступает в нашем случае гарантом дружелюбия новых приятелей Уилли Ласлоу.

— Не волнуйся, ты им очень, очень сильно понравишься.

Все-таки я излишне оптимистично смотрю на мир.

— Вэл, может, ты возьмешь его за ручку и уведешь назад? — осведомился с отчаянной надеждой Джей, глядя то на меня, то на мнущегося рядом Уилли, который то краснел, то бледнел и упорно не поднимал глаз от пола.

После занятий я, как и угрожала, повела первокурсника в дом Зета Каппа Пси. Там нас особенно никто видеть не хотел, но когда бы меня это останавливало?

Среди незнакомцев сын профессора Ласлоу чувствовал себя до безумия неловко и явно мечтал уже не о друзьях, а о том, чтобы где-нибудь спрятаться до лучших времен. Я уперла руки в бока и уставилась на Прескотта с откровенным возмущением.

Братья Зета Каппа Пси с тараканьей прытью покидали гостиную, оставляя своего лидера один на один с напастью. То есть со мной и с Уилли.

— Эй, мы же с тобой договаривались, в конце концов! И не забывай о профессоре Лестере! — пошла я в атаку, собираясь добиться своего любой ценой, пусть даже и шантажируя однокурсника. — Ты знаешь, чего хочет декан.

Президента Зета Каппа мои слова привели в крайнее уныние.

— Вэл, может, действительно не стоит… — пробормотал Уилли и потянул меня за руку в сторону выхода. — По-моему, я им тоже не понравился…

Вот после таких слов хотелось влепить Джею отличную такую оплеуху. От всей души. Потому что Ласлоу теперь расстроился еще больше, чем до того. Я освободила свою руку и кивком указала первокурснику на диван, покрытый самыми разномастными пятнами. Уилли покорно сел и замер.

— Так и скажи, что ты не самый веселый чувак в Свонвэлли, и ты не можешь устроить вечеринку на ровном месте и втянуть в нее кого угодно, как любишь хвастаться, — процедила я, возмущенно зыркнув на Джея. — И даже не думай, что я не скажу профессору Лестеру.

На самом деле, конечно, глаз у президента Зета Каппа Пси задергался после того, как я пригрозила ему настучать декану, но переговоры он, не будучи идиотом, повел с другой стороны:

— Это я-то не самый веселый чувак? Издеваться вздумала?! Но вот скажи, каким образом поступать с этим подарочком? Как его веселить?! Я же не псих, чтобы его спаивать!

Что не псих — с тем не поспорить, разумеется, как и с тем, что спаивать сына профессора Ласлоу не стоит. Даже если забыть о его задержке в развитии, парнишке исполнилось только семнадцать, ему еще по закону пить алкоголь нельзя.

— Джей, в девять вечера Уилли должен быть дома. Уходите в загул после девяти. Вообще не вижу проблемы в таком режиме дня ни для мальчика, ни для вас.

Сама суть Зета Каппа Пси противилась любому контролю и любому расписанию, но куда теперь-то деваться? Недовольство декана висело над головой как карающий меч, и вряд ли он станет как-то особенно хорошо относиться к сборищу редкостных бестолочей, в конце концов, он не учился в Свонвэлли и понятия не имеет, что именно у нас здесь принято.

— То есть нам еще и пить теперь по часам?! — оценил всю горечь участи братства Зета Каппа Пси Джей Прескотт. — И нянчить чужих детей?!

Уилли уже не сутулился даже, а как будто пытался свернуться вовнутрь. Взгляд Джея скользнул по обузе, которую так старательно на него навешивали. И против всех ожиданий, почему-то глубоко несчастный и потерянный вид сына профессора Ласлоу неожиданно качнул чашу весов в мою пользу.

— Эй, парень, чего ты жмешься? Встряхнись, что ли. От твоего лица молоко скиснет.

Уилли, не поднимая глаз, пробормотал «Извините». Кажется, претензии Ласлоу принял более чем всерьез. Кому-то придется многое, очень многое нагонять в плане общения с другими людьми. А уж сколько Уилли придется осваивать сарказм, подозреваю, одному богу известно.

— Да у них здесь только пиво и чипсы, ни то, ни другое не киснет, можешь не переживать, — со смешком успокоила я парнишку. — У Джея просто чувство юмора так себе, не обращай внимания Уилли.

Разумеется, человек, который считал себя первым шутником во всем университете такой несправедливости не стерпел и тут же принялся уверять, что если уж кто и понимает в юморе, так это всенепременно он, великий и ужасный Джей Прескотт.

— Ну так развесели Уилли, Джей, — с заговорщицкой улыбкой протянула я. — Ему сейчас чертовски грустно, да еще и одиноко ко всему прочему. Ты же не бросишь ребенка в такой ситуации?

Несколько секунд однокурсник только кривился, размышляя, как быть, следом его физиономия приобрела совершенно обреченное выражение, и Джей изрек:

— Хорошо, оставляй здесь свое дитятко, поглядим, что к чему.

Уилли посмотрел на моего приятеля с надеждой, но при этом и с большим подозрением. Парень явно сомневался, что именно в доме Зета Каппа Пси ему стоит прямо сейчас находиться.

— Ладно, мальчики, вы пока развлекайтесь, а я пойду, — ответила я и, посчитав свою миссию выполненной, отправилась к себе.

Как оказалось, Дин Купер вовсе не собирался бросать историю с Уилли Ласлоу на самотек, по крайней мере, когда я вышла из дома Зета Каппа Пси, выяснилось, что декан расположился напротив входа на скамье с книгой в руках. Правда, по-видимому, его не слишком-то и сильно занимало чтение, раз он тут же поднял голову, стоило только мне выйти на улицу.

Очень хотелось тут же удрать куда-нибудь побыстрей и подальше, но не делать же это, когда на тебя смотрят в упор и явно ждут, что подойдешь. Пришлось как хорошей студентке оправдывать ожидания преподавателя, пусть и фальшивого.

— Профессор Лестер, а что вы тут делаете? — спросила я с надеждой, что сейчас мошенник или соврет, или скажет, что действительно не имел никакого намерения следить за мной и Уилли.

Купер закрыл свою книгу, поднялся на ноги и с улыбкой сообщил:

— Решил убедиться, что Уилл в порядке и его приняли в этом… братстве. Не бросать же вас один на один с такой проблемой, мисс Сеймур. Мы ведь оба понимаем, что в первую очередь мистер Ласлоу — проблема. Для себя и для других в равной мере.

Быть может, все на самом деле так и есть, но мне даже и думать в подобном ключе об Уилли было неловко. Он же не сломанная вещь — живой человек, со своими желаниями, страхами, надеждами, в конце концов.

И да, хлебнуть с ним неприятностей наверняка придется всем.

— Ну, не нужно так грозно хмуриться, в конце концов, — с улыбкой покачал головой профессор. — Я тоже отношусь к Уиллу с исключительной симпатией, однако не стоит забывать, что за ним придется постоянно присматривать. И раз уж профессор Ласлоу не считает нужным заботиться о собственном отпрыске, я, как декан его факультета, не могу оставить все как есть. Бросать все на студентку, пусть и настолько ответственную и добросовестную как вы, я тоже считаю делом невозможным и практически преступным.

Ну надо же какой на удивление ответственный подход к преподавательской работе. Можно сказать, «профессор Лестер» на двести процентов вжился в свою роль.

Я не знала, что вообще можно было сказать в этот момент… поэтому промолчала, ожидая, что же дальше.

— Вы же понимаете, что мальчика нужно не только сдать в эти «ясли», но и забрать назад? — осведомился как бы между делом декан.

Я кивнула. Ну неужели же он считает меня настолько глупой?

— Я заберу Уилли до девяти вечера и отведу в общежитие преподавателей, — бодро отрапортовала я, едва каблуками не щелкая от усердия. — Все будет в полном порядке.

Мужчина вздохнул и только головой покачал, как будто я ляпнула что-то невероятное идиотское и даже не поняла притом.

— Мисс Сеймур, вчера на территории кампуса убили человека, — напомнил Купер, при этом голос его звучал так, словно мужчина говорил с маленьким ребенком. — Полиция настоятельно советовала не бродить в темное время суток, поскольку это может быть опасно, а вы собираетесь проделать путь от дома своего общества до этой берлоги, после вести Уилла до общежития преподавателей… Нет уж, вы этого делать не станете. Я сам заберу мальчика.

У меня в голове прозвучал тревожный звоночек.

Всем гулять вечером должно быть страшно, но наш новый драгоценный декан внезапно не боится вообще ничего. Какой-то он уж слишком смелый для человека, который носит костюмы-тройки и демонстрирует манеры отпетого интеллигента.

— А с вами, профессор, разве ничего не может произойти? — не сумев сдержать ехидства, поинтересовалась я, наверное, слишком уж насмешливо, потому что декан уставился на меня несколько удивленно и даже с растерянностью.

— Вам не стоит волноваться о моем благополучии, мисс Сеймур, уверяю, я в состоянии постоять за себя.

Быть может, так оно и есть на самом деле, но мне почему-то подумалось, что вполне возможно, Купер попросту уверен — как раз ему бояться нечего.

— Хорошо, сэр, я не стану выходить из дома, если вы сами позаботитесь об Уилли, — решила не спорить попусту я, и хотела было уже попрощаться с профессором, но тот внезапно заявил, что намеревается меня лично проводить.

Повода вот сразу отказаться у меня не нашлось, и я проблеяла что-то благодарное. Купер милостиво улыбнулся, и мы пошли бок о бок. Я про себя молилась, чтобы никто из увидевших нас вдвоем не вообразил чего лишнего, становиться главным врагом едва не всей женской половины обитателей кампуса категорически не хотелось.

Распрощавшись на пороге дома Тета Пи Омега с деканом, я поспешно нырнула за дверь и там с облегчением выдохнула под неодобрительными взглядами нескольких сестер.

— Ты клеишься к профессору Лестеру? — осведомилась Клара Рид, третьекурсница с нашего факультета.

— Боже упаси, — пробормотала я, — даже не вздумайте приписывать мне такую пошлость, как роман с преподавателем.

Пока поднималась по лестнице на второй этаж, чувствовала, как в спине прожигают дыру несколько негодующих взглядов, и еще поди разберись, что их конкретно так расстроило — тот факт, что, возможно, пытаюсь заигрывать с деканом, или же то, что я назвала пошлостью любовные отношения с преподавателем.

Конечно, я понимала, что частенько девушки пытаются решить свои проблемы с учебой, выбирая наряд пооткровенней, а то и заводя отношения с кем-то из профессоров, или же, напротив, мудрые наставники решали, что можно использовать свои возможности и закрутить с девицей помоложе к общей выгоде… Подобное порицалось, и если интрижка всплывала (а интрижки имеют свойство всплывать, как бы их ни прятали), влетало разом всем участникам. Но запретный плод, а заодно и простой способ решить те или иные свои проблемы, все еще манил многих.

Я же предпочитала просто прилагать максимум усилий и уповать на собственные трудолюбие и упорство. Скажем так, выигрывать при такой стратегии удавалось не всегда, порой и по носу получала, но всегда получалось утешиться тем, что я в любом случае очень хорошая девочка, примерная студентка и образец для подражания.

Вот только как же мерзко понимать простую и горькую истину: человек, который не отличался честностью и не мог считаться образцом для подражания вообще ни для кого, тот, кто едва походя не пустил мою жизнь под откос, в итоге стал всеобщим любимцем, получил богатство, титул и еще один бог ведает, что.

Разве это вообще справедливо? Книги, фильмы, священные тексты — все это твердит, что добро восторжествует, а зло будет наказано, но ведь в реальности так не происходит! Хотя святое писание вроде бы говорило о выдаче бонусов за праведную жизнь только после смерти…

Но хотелось бы справедливости и при жизни.

В моей комнате обнаружилась Блэр, обложившаяся бумагами. Куда бывший вице-президент Тета Пи Омега дела мою соседку, было категорически непонятно, да и почему вообще Сандерс устроила свое логово здесь, — тоже.

— Би, ты что делаешь? — спросила я растеряно.

Полицейская подняла на меня глаза и ответила:

— Прячусь от Льюиса. Он в преподавательском общежитии какое-то камлание устроил с дымом, травами и прочей шаманской ерундой, так провонял этаж целиком. Сбежали все, кто мог. Я решила у вас пересидеть.

О том, что напарник подруги самый настоящий шаман, мне уже слышать доводилось, но я не подозревала даже, что от этого может возникнуть столько проблем.

— Что-то удалось узнать? — решила я проявить каплю любопытства.

Подруга мотнула головой.

— Только то, что у твоего «любимого» преподавателя цельнометаллическое алиби на момент убийство. Ему ел мозг ректор и спонсоры университета под предлогом коктейльной вечеринки. Я даже вникать не стала, чего все эти люди хотели от Лестера, но вырвался он от них уже заполночь, что подтвердила куча народа и записи с камер наблюдения.

Я тихо выругалась под нос. Ведь все казалось таким простым: в университет приехал плохой парень — и вот тут же совершил убийство. Но или Купер не убивал профессора Хелленберга, или плохой парень оказался еще и куда умней, чем я могла предположить.