Шутки Богов. Новые секреты

Возвращение с охоты

Дорога обратно к столице, пусть и считалась “безопасной”, всё же была изрезана перевалами, заросшими лесами и ложбинами, где солнце почти не касалось земли. Осенний ветер с гор нёс с собой запах хвои, гнилой листвы и чего-то чужого – дымного, мрачного, будто что-то поджидало в тени. Их караван растянулся. Две повозки с останками поверженного зверя, стража верхом на шустрых горных лошадях, и в центре располагалась крытая повозка, в которой ехал наследник, его воспитатель, и Андрей, молчаливый и бледный, сидевший прямо у края, прислонившись к деревянной стенке.

Его рука и плечо сейчас были перевязаны, наскоро наложенной материей с мазью после охоты. Кровь просачивалась, пятная чистую ткань. Он мог бы залечить это – но не стал. Он изображал уязвимость так же мастерски, как и немоту. Каждый его жест был тщательно продуман, каждая реакция – строго дозирована. Снаружи, стража переговаривалась между собой. Спокойствие было обманчивым.

Именно потому Андрей первым почувствовал неладное. Он не услышал шагов – но почувствовал искажение в плотности пространства, тонкую дрожь, будто вблизи кто-то начал тихо расшатывать ткани мира. Одновременно с этим один из стражников на левом фланге вдруг крикнул, и уже в следующий миг всё сорвалось в хаос.

Из-за валунов, словно выскочив из теней, первыми ударили лучники. Тяжёлые боевые стрелы с зачарованными наконечниками ударили в бронированных стражников каравана, а один даже задел колесо одной из повозок. За лучниками появились нападавшие в серо-зелёной кожаной броне, с лицами, скрытыми под масками и плащами. Это явно были наёмники. Их не было много. Всего с десяток. Но каждый двигался слаженно, уверенно, и быстро. Это были не разбойники. Это были охотники – за головами, или, скорее всего, за трофеем и наследником.

– Защищать молодого господина! – Тут же проревел капитан стражи, и его клинок сверкнул, вспыхивая пламенем от лучей солнечного света, попавших на идеально отполированное лезвие меча.

Столкновение было жестоким. Металл звенел, боевые плетения рвались в воздухе – щитовые проклятия, вспышки огня, волны ветра, отшвыривавшие нападающих. Один из наёмников, судя по скорости, был владельцем развитого ядра, и его движения были почти невозможны для глаза – он прорвался слишком близко.

Но в этот момент один из старших стражников, потеряв шлем и получив рану в плечо, врезался в него с ревом, свалившись вместе с ним с седел. Земля вздрогнула от удара. Всё происходило в считанные минуты.

Пока всё это происходило, Андрей не сдвинулся с места. Он продолжал сидеть, слегка прижавшись к стенке, его дыхание было чуть сбито, лицо бледное. Он лишь прикрыл плечо, делая вид, что рана причиняет сильную боль. Рядом мальчишка сидел, дрожа, держась за руку наставника.

– Анд Рей… Ты в порядке?.. – Старик с тревогой бросал взгляды то на рану, то на него. Андрей же в ответ просто коротко кивнул. Медленно. Слабым, уверяющим движением. Он не мог рисковать. Использовать магию, даже в малом объёме, означало бы выдать себя. Не перед наёмниками. А именно перед семьёй Хваджон. А они уже и так начинали задумываться о том, кто он такой? Если бы он двинулся сейчас, всё могло бы рухнуть. Его маска… Его прикрытие… Его план… И он остался сидеть, даже когда в нескольких метрах вспыхнуло пламя, и один из стражников сгорел, как факел. Он выбрал страх, выбрал тень, выбрал молчание. И это было верным решением.

Несмотря на неплохо подготовленную засаду нападавшие были отбиты. Но цена была высокой. Трое стражников семьи Хваджон погибли, двое были тяжело ранены. И даже повозка, на которой везли раненных, в том числе и Андрея, теперь тряслась куда сильнее. Хотя колёса были починены. Но, видимо, кое-как? Так что отряд тронулся дальше, но с каждым шагом возвращения в столицу, тревога всё больше нарастала.

Старик-воспитатель смотрел на Андрея всё чаще. И в его пристальном взгляде, время от времени, причём поочерёдно, сверкали то подозрение, то уважение. Он помнил охоту. И видел, как сейчас тот сохранял спокойствие и сидел рядом с наследником, словно щит – живой, молчаливый, и терпеливый.

Мальчишка же, уставший и впечатлённый всеми этими событиями, просто прижался к Андрею плечом и что-то прошептал. Наверное, благодарность. Или просто – по-детски, по-человечески – искал тепло и защиту.

А Андрей в это время прикидывал, чьих рук дело было последнее нападение. И понимал, что эта охота была лишь началом. Всё вокруг слишком быстро становилось опасным. Но главное – его прикрытие всё ещё держалось. Усталость висела в воздухе, как густой дым…

……….

Когда караван, покинувший горы с потерями и кровоточащими шрамами, наконец достиг восточных ворот столицы, на улицах было уже светло. Солнце, пробившееся сквозь утренний туман, осветило пыльные повозки, запачканные кровью одежды, и вымотанные лица. Город встречал их напряжённо. У ворот, как и прежде, стояли представители городской стражи, а рядом – несколько учеников сект, явно приставленных наблюдать за всеми, кто входил. Их взгляды – цепкие, полные жадного интереса и сдержанного раздражения. Каждый из них искал того самого, кто, по слухам, вызвал активацию древнего алтаря и пробудил артефакты. И вновь, как и при выезде, семья, к которой теперь принадлежал Андрей, устроила скандал.

– Мы возвращаемся с ранеными и телами погибших! Убирайтесь с дороги! – Разъярённо прорычал командир личной стражи семьи, сдирая с себя плащ и выставляя вперёд окровавленную перевязь.

– Сначала досмотр! – Не уступал молодой маг из одной из сект. – Проверка…

– Ты ослеп, щенок?! Мы вернулись с тем, за кем охотились! – Его усилия тут же перебил старший управляющий, выведя из повозки мальчика-наследника, одетого в тщательно очищенные от крови одежды. На поясе у него висел тот самый трофей, за который они охотились. Ядро древнего зверя, запечатанное в магическом сосуде. Это было доказательством успеха.

– Ты смеешь препятствовать проходу сына Великого дома Хваджон? – Добавил воспитатель, его голос звенел как клинок. И в этот момент взгляд молодого мага дрогнул. Явно раздражённо скривившись за его спиной, старший представитель секты сделал едва заметный знак зарвавшемуся послушнику – отступить. Врата раскрылись, пропуская караван внутрь.

Внутри города толпа зевак и представителей знатных домов, услышавшая о возвращении каравана, уже собралась на внутренней площади. Одни – чтобы выразить “соболезнования” и посмотреть на силу наследника. Другие – чтобы почуять, нет ли среди вернувшихся того самого неизвестного, потревожившего древние силы. Андрей всё это время шёл рядом с повозкой, чуть хромая, и поддерживая раненную руку, с лицом, скрытым тенью от глубокого капюшона плаща. Вид у него был уставший, побитый, блеклый. Местные стражники его даже не задерживали. Немой, раненый слуга… Кого он вообще заинтересует?

Сейчас он чувствовал, как внимание гуляет по площади, как пальцы воров, обыскивающие каждое лицо, каждую фигуру. Но оно скользило мимо него, как вода по гладкому камню. Маска немого бродяги всё ещё держалась. Рана на плече – настоящее, пусть и контролируемое, доказательство участия и… Даже определённой слабости.

…………

Во внутреннем дворе поместья семьи Хваджон, когда ворота за караваном закрылись, всё это скопившееся напряжение всё же прорвалось наружу. Глава семьи, грозный, молчаливый мужчина, облачённый в лёгкие доспехи из драконьей чешуи – вышел лично, чтобы встретить своего младшего сына. Его взгляд был резок, словно обнажённое лезвие.

– Ты жив… Это хорошо… – сказал он после долгой паузы. И это уже было больше, чем от него ожидали. Потом он повернулся к воспитателю:

– Подробности. Сейчас же.

Тот тут же начал говорить, сдержанно, но с оттенком тревоги. Про зверя, про засады, про потери. Андрей слушал, стоя с краю. Один из старших слуг заметил его и шепнул кому-то что-то на ухо. Андрей уловил этот жест внимания. Его обсуждают. Уже. И не только его “рану”.

– Этот немой… – Еле слышно произнёс кто-то. – …он был рядом с молодым господином всё время. Возможно, он…

Но другой голос, усталый, прерывистый, прервал его. Это был сам мальчишка-наследник. Он поднялся, всё ещё бледный, и сказал:

– Если бы не он… я бы умер.

Ответом ему была сразу же обрушившаяся на двор поместья тишина.

– Он спас меня. На охоте. И… до этого… Потом, в повозке…

Это было сказано просто, без пафоса. Но вес его слов был невероятен. Глава семьи, не проронив ни слова, взглянул на Андрея. Его взгляд был пронизывающим. Но он кивнул, медленно.

– Хорошо. Я услышал тебя… – Этого хватило, чтобы языки замолкли.

Позже, когда солнце клонилось к горизонту, внутренний совет семьи Хваджон собрался для оценки потерь, отчётов, и обсуждения подозрений. Вопросов было много. Кто организовал засаду? Почему наёмники не добили никого из стражи, а били прицельно, и пытались добраться именно до наследника? Где именно юный наследник столкнулся с древним зверем? И почему именно немой слуга оказался так вовремя рядом? Всё это обсуждалось в полголоса, за закрытыми дверями, пока Андрей сидел в служебной кухне, неторопливо поглощая простую похлёбку с рисом и кореньями. Его “рана” – всё ещё перевязана. Его “немота” – не вызывает вопросов. Так как теперь его молчание было спасением. Но он знал – счётчик пошёл. Он стал видимым, пусть и не напрямую. Он приблизился слишком близко к центру внутреннего круга интересов этой семьи. И теперь ему нужно было играть куда более осторожно, чем когда-либо.

Огни фонарей медленно загорались в нишах, отбрасывая неровные тени на стены хозпостроек. Внутренний двор для слуг гудел низким, глухим гулом разговоров – там ели, перешёптывались, точили ножи, подметали, тёрли котлы с ужином и, разумеется, сплетничали. Немного погодя Андрей, всё так же в образе немого, сидел в тени у каменного корытца с водой, где только что мыл закопчённые котелки. Голову он держал опущенной, движения делал вялые, всё же рана ему мешала, но слух его был точным и острым, как у хищника в зарослях. И первые голоса донеслись от кухни, где у заднего входа собрались трое старших слуг – двое мужчин и женщина с острым лицом и хриплым голосом.

– …Ты только посмотри на него, – шипела она, пару недель как появился, и уже вон чего! Сам господин Ёнсан Хваджон на него посмотрел, как на личного щенка!

– Тише ты… – Тут же буркнул кто-то, оглядываясь. – Да. Он всё равно не слышит. Но могут услышать другие.

– А если притворяется? Ты видел, как он двигается? Немой, говоришь? Словно тигр в теле дворняги.

– Ага, – хмыкнул третий, худой, с бородавкой на шее, – особенно когда с молодым господином рядом крутится. Ты видел, как тот ему улыбнулся? Никогда прежде не видел, чтобы наследник хоть кому-то из нас кивал!

– Уверена, это не просто так. – Женщина медленно вытерла руки о фартук и процедила с отвращением. – Шпион он. Или из другой семьи. Может, даже из секты. А может – ещё хуже.

Дальше в разговор вступили и другие. Один из юных слуг, что обычно отвечал за лампы и приносил дрова, добавил:

– А я слышал, его рана уже почти не кровоточит. Хотя утром его тащили чуть ли не без сознания. Это как?

– Пилюлю какую-то сожрал, что ли? – Сразу же фыркнул кто-то.

– А кто ему её дал? – Хмуро вставил один из старших. – Мы всё утро искали средства, чтобы облегчить боль раненным стражникам. Даже наш лекарь не сразу достал подходящее. А этому… Подали как милостыню?

– Да брось. Он же немой… – Неуверенно сказал кто-то.

– Ну и что?! – Тут же с раздражением отрезала женщина с острым лицом. – Немой, не немой – слишком он чисто работает. Ни один бродяга с улицы так не моет посуду и не чистит оружие. Видели бы вы, как он склад складывает! Как будто у него за плечами служба в гарнизоне, а не жизнь на паперти!

Андрей внутренне напрягся. Он всё сделал слишком идеально. Возможно, стоило играть ещё проще. Сделать пару нарочитых ошибок. Оставить нечищеным край котелка. Перевернуть корзину с углём. Или забыть про вечернюю смену воды. Но теперь – внимание уже приковалось к нему, как муха на клейкую ленту. Хоть и не со стороны хозяев – зато со стороны всех, кто жил на задворках этой семьи.

Уже позже, ближе к ночи, когда Андрей разносил по мастерским остатки углей и заготавливал воду на утро, он проходил мимо прачечной, где двое парней, старше его лет на пять, шептались с плохо скрываемым раздражением.

– Надо его проучить. Молчит, глазеет, втирается. Как будто здесь не мы по десять лет за миску риса гнем спины!

– Остынь. Он теперь у господина на виду. Прикоснёшься – и тебя завтра кинут в конюшню, под кнуты. Или вообще, до конца жизни, на плантации отправят.

– Я ничего делать не собираюсь. Просто… посмотрим. Может, вещички у него пропадут. Или воду он вдруг прольёт на тропинку к главному двору. А господин поскользнётся. Кто знает?

– Эй! Не глупи…

– Я не глуплю. Просто ненавижу выскочек.

А Андрей слышал всё это, словно сквозь туман. Но в душе нарастало холодное осознание – как только он приблизился к центру событий, даже в маске немого и простого слуги, внимание немедленно выросло. Люди чувствуют опасность не по словам, а по тени движения, по глазам, по тишине. И он не мог себе позволить расслабиться ни на миг. И сейчас ему нужно было снова исчезнуть внутри роли. Ошибаться, уронить воду, отстать. И при этом – сохранить контроль над ситуацией. Он не знал, как скоро у него будет шанс использовать артефакты или изучить их глубже. Но теперь он точно понимал, что зависть слуг может быть куда опаснее мечей врагов. Потому что она – внутри стен. И поэтому… Он быстро изобразил, что его раны воспалились. Это было несложно, имея в запасе те самые травы, что он нашёл в горах. Да. Он, при случае, собирал именно лекарственные. Но даже лекарство, использованное неправильно, могло дать ему нужный отёк, и воспаление. Чем он и воспользовался.

Едва управляющий заметил происходящее с ним, как парня тут же отправили в отдельную комнату под боковой галереей. Там Андрей лежал на простом лежаке, в комнате, которую спешно освободили после охоты. Запах лекарств, впитавшийся в воздух, смешивался с сыростью от заоконной ночи. Слева был старый лакированный столик с чашкой остывшего отвара. Под кроватью – аккуратно спрятанный мешок с запасной одеждой и перевязочными бинтами. Всё было скромно, бедно, но в этом и заключалась защита.

Тих скрипнув, дверь приоткрылась. Без стука. Шаги были лёгкими, но не скрытными. Слишком уверенными для обычного слуги.

– Анд Рей! – Почти шёпотом, но с восторженным блеском в голосе произнёс знакомый детский голос. В комнату вошёл Хваджон Мунджэ , тот самый наследник семьи, всё ещё в дневной одежде, с небольшим бумажным свёртком в руках. Следом за ним молчаливой тенью шёл семейный лекарь, в тёмно-синем одеянии, с густыми бровями и шёлковой маской на лице, как полагалось при визитах к высшим.

– Он и правда здесь. – Сказал мальчик с облегчением, подойдя ближе и сев рядом на табурет, как ни в чём не бывало. – Выглядит плохо. Почему вы не помогаете ему?

Старик-лекарь хмыкнул, не скрывая досады:

– Молодой господин, этот слуга – всего лишь немой. Я видел его утром. Повязки наложены правильно, пульс стабилен. Он не при смерти. У меня есть более важные пациенты.

Мальчик нахмурился, но не стал повышать голос. Вместо этого он положил бумажный свёрток на край лежанки и тихо добавил:

– Тогда я сам всё отнесу. Это для него. Лекарственные лепёшки. С мёдом и сушёным имбирём. Бабушка сказала, что так раны быстрее заживают.

Андрей, изображая удивление, приподнялся на локтях, опустив глаза, будто стеснялся, и слегка кивнул, не встречаясь взглядом. Сейчас он понимал, что любая лишняя эмоция может его выдать. И всё же это внимание ребёнка – тёплое, живое, искреннее – зацепило его.

– Пожалуйста, не умирай. – Тихо прошептал Ёнсу. – Я видел, как ты спас меня. Но все говорят, что ты просто вовремя оказался рядом. Это же неправда, да?

Андрей не ответил. Просто опустил взгляд и склонил голову. И именно это движение, эта молчаливая признательность пробудила в мальчике ещё большее сочувствие. Он вскочил на ноги, обернулся к лекарю и строго приказал:

– Если он не поправится – я сам расскажу отцу, что вы его бросили. Он – мой человек.

Лекарь поклонился, сдерживая раздражение, и произнёс ровно:

– Как будет угодно, молодой господин. Я пришлю настой для укрепления крови. И распорядитель пусть передаст ему чистые бинты.

Мальчик коротко кивнул и, подойдя снова ближе, взял Андрея за запястье, сжав ладонь. Его пальцы были теплыми.

– Ты мне нравишься, немой. Хоть и молчишь, ты всегда смотришь прямо. Такие люди не лгут.

И он ушёл. А снаружи, в коридоре, тени затаившихся слуг уже гудели, как улей. А спустя всего полчаса, во внутреннем дворе, у подсобки с углями и корзинами белья уже перешёптывались два старших слуги.

– Видел? Молодой господин сам принёс еду этому выскочке!

– Да не просто еду. Лекарь с ним приходил! А мне бы хоть один раз чашку дал в руки. За десять лет службы!

– А он ему ещё и руку пожал. Как будто бы он ему брат по крови, не раб с улицы…

– Что-то тут нечисто. Я бы на месте управляющего проверил его происхождение.

– А может, он и правда не немой? Просто притворяется?

– Ха. Тогда всё ещё хуже…

В комнате, сидя в тени от тлеющего огарка свечи, Андрей аккуратно разворачивал принесённые ему мальчиком свёрток. Лепёшки пахли добром. Травами. Сахаром. Детским доверием. Он понимал, что наследник этой семьи к нему уже привязался. И теперь это – не просто благо. Это опасность. Потому что каждый шаг рядом с таким ребёнком – привлекает внимание тех, кто привык видеть только ранги, кровь и родословные. Но и уходить он не мог. Слишком многое он ещё не успел выяснить.

Новая комната, которую выделили Андрею буквально на следующее утро, была простой, но аккуратной. Широкое окно с решёткой, низкий столик с кувшином воды, жесткое, но чистое спальное место. И на низкой кушетке у стены сидел Андрей, перекидывая взгляд с одного угла на другой, ловя ощущение тревоги в воздухе. Он знал – кто-то идёт.

Дверь снова открылась без стука, как и полагалось тому, кто не нуждался в дозволении. Вошёл высокий, жилистый мужчина в тёмной одежде, с узким лицом, подстриженной короткой бородкой и с цепким взглядом человека, привыкшего видеть ложь под любой маской. Его звали Им Сонгви, и уже двадцать лет он управлял столичным домом этой семьи. За его спиной стоял молчаливый слуга с дощечкой и кистью – чтобы фиксировать любые жесты Андрея, если тот решит “говорить”.

– Так ты тот самый немой… – Произнёс Им медленно, изучающе глядя на Андрея. – Немой помощник, что появился как по волшебству. Ни бумаг, ни родословной, ни поручителей.

Андрей слегка кивнул и спокойно склонил голову, сохраняя ровное дыхание. Он сидел прямо, руки на коленях – как подобает рабу, не претендующему ни на что.

– Ты оказался рядом, когда на юного наследника напали бандиты в городе… – Продолжал разглагольствовал Им. – Потом снова рядом, когда он оказался в опасности в горах. Удивительное везение. Слишком много совпадений, ты не находишь?

Ни один мускул не дрогнул на лице Андрея. Он вновь опустил голову, как будто признавая уважение к дому и не претендуя ни на что. Им молча обошёл комнату, остановился у окна. За его спиной тень напряглась – он словно прислушивался к чему-то невидимому.

– Ты лечишься быстро. – Вдруг бросил он. – Очень быстро. А ведь у тебя не было при себе лечебных пилюль. Ни трав, ни мазей.

Он резко повернулся.

– Тебе кто-то помогает?

Андрей медленно мотнул головой. Нет. Им сделал знак – и слуга поднёс дощечку и кисть. Андрей взял кисть и аккуратно вывел:

“Меня ранил зверь. Но не глубоко. Просто болит. А после работы с водой – началось воспаление.”

Им пристально вчитался в иероглифы.

– Почерк не из деревенских. Хоть и немного корявый. – Тихо бросил он. – Уж больно у тебя выверенный стиль, как у монастырских учеников. Где ты учился писать, немой?

Андрей слегка пожал плечами, опустив взгляд, и медленно написал:

“Иногда пускали в храм в нашем поселении. Когда жрец был добрым.”

Им нахмурился, но ничего не сказал. Обошёл Андрея кругом, словно ищет на нём вторую кожу. Его глаза задержались на шрамах, кое-где проступающих из-под грубой ткани – не тех, что оставляют тернии или верёвки, а тех, что появляются после магических ожогов.

– Ты был рабом мага? – неожиданно спросил он.

Андрей поднял голову. Сделал паузу – и медленно кивнул. Однажды. Да. Потом – указал на одну из меток.

“Ставил на мне опыты, и хотел отдать меня на ингредиенты. Я бежал. Из-за этого я и не могу говорить.” – Немного подумав, он вывел на дощечке. После этого Им долго смотрел на него. А потом вздохнул и отдал дощечку слуге.

– Хорошо. Но знай… В этом доме нет случайных людей. Каждый, кто входит под эту крышу, несёт ответственность перед родом Хваджон. И если я узнаю, что ты лжёшь, то даже наследник тебя уже не спасёт.

Андрей спокойно кивнул. Как и положено безъязыкому. Без имени. Без прошлого. Тому, кто выбрал тень вместо света. Им ушёл, но в глазах его всё ещё плыл вопрос, на который он не нашёл ответа. А Андрей остался сидеть, медленно разминая плечо, буквально физически чувствуя, как в груди тихо пульсировала та самая древняя кость, хранившая больше силы, чем мог бы себе представить даже старый управляющий.

Эта комната тоже была полутёмной. Мягкий свет от фонаря за ширмой едва касался старого деревянного пола, а у изголовья пахло высушенными целебными травами. Андрей лежал, не двигаясь. Раны на плече и руке пульсировали тупой, вязкой болью, напоминая о себе каждый раз, когда он пытался дышать глубже. Лекарь только что ушёл, оставив на низком столике у двери керамическую чашу с дымящейся настойкой и сложенную повязку.

Но Андрей не приподнялся, не посмотрел – он остался лежать, будто спит. Хотя его слух был насторожен. Он чувствовал, что за дверью кто-то стоит. Поначалу шагов не было слышно. Только еле уловимое, чуть прерывистое дыхание. Слишком осторожное. Не слуги. Не лекаря. Слишком тихое. И слишком сосредоточенное.

Он затаил дыхание. Спустя несколько долгих вдохов дверь приоткрылась. В проёме появилась силуэтная тень – это был не старик и не охрана. Кто-то новый. Легкий шелест ткани. Осторожный шаг. И мягкий голос – приглушённо, скорее себе, чем кому-то ещё:

– …всё ещё дышит.

Тот, кто вошёл, постоял, подойдя к полке у стены, где лежали старые бинты и чистая одежда. И, будто случайно, повёл пальцами по стене – в одном из мест, где Андрей ранее спрятал крохотный амулет-глушитель, чтобы на всякий случай скрыть ауру браслета. Он явно проверяет. А Андрей всё также не двигался ни на волос. Даже пульс в шее старался унять, используя внутреннюю технику контроля кровотока. Его сердце било медленно, почти на грани сонного ритма.

– Интересно… – Тихо пробормотал голос. Потом этот кто-то сделал ещё несколько шагов. Почти к изножью. И тут Андрей чуть-чуть приоткрыл левый глаз, прикрытый густыми ресницами. Совсем на миг. Но этого было вполне достаточно, чтобы увидеть главное. Это был один из старших слуг. Тот самый, что носил одежду чуть чище прочих. И который смотрел на всех окружающих, как хозяин лавки. Возможно, доверенное лицо. Но выражение лица было совсем не доброжелательным. Он искал что-то. Проверял. И не нашёл. Потом ушёл так же практически бесшумно, как и пришёл. Закрыл дверь. Но Андрей уже понял главное. Он не просто наблюдаем. Его уже считают чем-то подозрительным.

Только когда этот умник ушёл, Андрей позволил себе медленный вдох и, убедившись, что в коридоре тихо, вызвал технику пространственного касания. Очень слабо, почти на уровне ощущения – лишь чтобы "почувствовать" пространство в пределах нескольких локтей вокруг комнаты.

На стене, недалеко от двери, появилась чужая печать. Слабая, скрытая, почти неактивная – но явно следящая. Следящая. Отслеживающая изменения ауры. Даже не на конкретный сигнал – а на её отсутствие или внезапное усиление. Тонкая, сложная работа. Такая, какую не доверили бы обычным охранникам. Не говоря уже про слуг. Старик явно начал действовать.

Андрей тихо зажмурился, возвращаясь в привычную позу "спящего". Его же разум уже вовсю работал, просчитывая все возможные варианты. Значит, нужно либо показать ещё большее безразличие, словно он просто покалеченный слуга… Либо – выбрать момент и уйти. Без следа. Пока они думают, что держат ситуацию под контролем.

Андрей выбрал выжидание. Он понимал, что уходить сейчас – значит подтвердить подозрения. Любой шаг наружу в этот момент – как выстрел в тишине. Слишком громко. Слишком быстро. И слишком опасно. Вместо этого он сделал то, что получалось у него лучше всего – растворился в тени.

На следующий день он выглядел всё так же. Бледный, медленный, с повязками на руке и плече. Молчаливый, чуть сутулый, он с трудом поднимался на ноги, чтобы помочь по хозяйству – ровно настолько, насколько позволяла его "рана". Один из младших слуг даже фыркнул:

– Ну, теперь точно, как все. Жалкий. Что он там такого сделал?

Андрей не реагировал. Лишь покорно кивал и уходил с метлой в дальний угол двора. Но он всё слышал. Видел. Запоминал.

Тем временем в доме происходило нечто куда более важное. Глава семьи, мастер Хваджон Ёнсан, впервые за долгое время лично вмешался в происходящее. Седовласый, с прямой спиной и взглядом, в котором плескалась сталь, он собрал старших стражей и трёх ближайших советников

– Трижды… – Говорил он холодно. – Трижды мой внук оказался на грани смерти. И это только то, что мы точно знаем. И теперь вы хотите убедить меня, что это – случайность?

Молчание. В зале веяло холодом, не от зимы – от гнева.

– Мы искали врагов снаружи. – Продолжил он. – Но я чувствую, что ядовитая змея спряталась где-то внутри дома.

После этого совещания был создан особый круг дознания – тёмные комнаты, укреплённые против любой магии. Пара слуг исчезла с глаз остальных уже к полудню. Их никто больше не видел. А к вечеру всплыло новое имя. Ещё один из охранников, что не отходил от лагеря в горах. Тот, кто отвлекал внимание, когда зверь приблизился к наследнику. И когда за ним пришли, он не сопротивлялся. Так как испугался, когда понял, что его раскусили. И рассказал всё.

– Нам заплатили. – Срывающимся голосом признался он. – Я думал… Что его хотят просто напугать… Или передать его кому-то. А потом всё закрутилось…

Имя, которое он назвал, заставило старого главу семьи Хваджон на миг стиснуть кулаки. В этом всём был замешан один из древнейших родов в соседней провинции. Династия Ён, с которой их семья враждовала более столетия. Противники, которые всегда играли через третьи руки.

– Убить нельзя. Иначе род начнёт войну. Но вот если кто-то случайно исчезнет… – Шепнул один из старших советников.

Хваджон Ёнсан лишь молча кивнул в ответ. Поздним вечером в заднем саду один из фонарей вспыхнул и потух. Никаких криков. Только глухой хлопок магической печати. А Андрей просто наблюдал. Он не знал подробностей, но атмосфера в доме изменилась. Люди начали говорить тише. Стражи на сменах сменились. Те, кто раньше шептался – теперь молчали. Слуги заметно нервничали. Некоторые исчезли. Именно исходя из всего этого он понял, что идёт тотальная идёт охота. Не за ним, пока что… Но именно охота. И сейчас он тоже мог бы стать одной из жертв. Один из “удобных” немых сирот, которых можно списать. Сдать. Отдать. Или использовать. Теперь же он стал свидетелем, пусть и притворно “немым”. И это было опасно.

Но он выбрал. Решив подыграть до конца. Он носил воду. Подметал двор. Склонялся в поклоне перед старшими. Работал молча. Без намёка на интерес к тому, что происходит. Но когда его рука скользила по каменной плите у входа в дом, он тонко ощущал вибрации печатей, слышал ссоры, стоны, молчание за запертыми дверями. И строил карту интриг. А его план постепенно креп. И если ему удастся укрепить доверие – он получит не просто крышу над головой. Он станет частью круга, где хранится сила. А пока…он оставался тенью, внимающей буре.

Скачать бесплатно полные версии книг(более 30000 тем разных жанрав собранные за 8 лет) https://knigam.net