Новая весна

Глава 19 ВОДА ИЗ ПРУДА

Общая зала в этот час была пуста, хотя доносившиеся из-за кухонной двери громыхание кастрюль и горшков и приглушенные голоса говорили, что повара уже готовят завтрак. Через боковую дверь Морейн поспешила выскользнуть на двор конюшни. Незамеченной, как она была уверена. Пока все идет хорошо. Небо только начало сереть, и воздух в каждой своей унции сохранял ночной холод, но хорошо хоть дождь перестал. Существовало плетение, не позволяющее дождю касаться тебя, но тогда неминуемо привлечешь к себе внимание. Подобрав повыше юбки и полы плаща, чтобы не замочить в растекшихся на мощеных плитах лужицах, Морейн ускорила шаг. Чем быстрее идешь, тем меньше шансов, что тебя заметят.

Впрочем, вообще от всех взоров вряд ли убережешься. Тихо скрипнули петли, и, приоткрыв створку ведущей в конюшню двери, Морейн проскользнула внутрь. Дежуривший ночью конюх, который сидел на табурете в одной рубашке, вскочил на ноги. До того он, несомненно, дремал, привалившись спиной к подпиравшему крышу толстому столбу. Тощий, крючконосый парень, чьи раскосые глаза выдавали уроженца Салдэйи, запустил пятерню в волосы, безуспешно стараясь их пригладить, и судорожно поклонился.

– Чем могу услужить миледи? – скрипучим голосом спросил конюх.

– Оседлай мою кобылу, Казин, – сказала Морейн, вкладывая в протянутую с готовностью ладонь серебряный пенни. Ей очень повезло, что на дежурстве, когда она сюда приехала, был этот самый конюх. Описание Стрелы мастер Хэлвин внес в конюшенный список – толстый том лежал на наклонной полочке у дверей, но у Морейн имелись большие сомнения в том, что Казвин умеет читать. Серебро заставило его встрепенуться, он приложил кулак ко лбу и бросился к стойлу седлать гнедую кобылу. Весьма вероятно, серебро конюху доводилось видеть в своей руке намного реже медяков.

Морейн было жаль бросать свою вьючную лошадку, но даже «взбалмошной леди» – краем уха она уловила бормотание конюха: «Вот взбалмошная леди! И чего ей взбрело на прогулку выезжать ни свет, ни заря?..» – вряд ли придет в голову брать на утреннюю прогулку вьючную лошадь. В лучшем случае, он кинется проверять, сполна ли постоялица расплатилась с хозяином гостиницы. Хотя Морейн рассчиталась еще и за ночь вперед, нельзя сбрасывать со счетов возможность того, что Кадсуане посулила слугам награду, коли те станут следить за каждым шагом Морейн. На месте Зеленой сестры Морейн именно таким бы образом и поступила. А так никто ничего не заподозрит – все вскроется только вечером, когда она не вернется.

Взобравшись в высокое седло Стрелы, Морейн вместо второго пенни одарила парня холодной улыбкой – впредь неповадно будет язык зазря распускать – и медленно выехала на промозглые, пустынные улицы. Просто на прогулку, пусть и на раннюю. День обещал быть погожим. Дождь кончился, легкий ветерок уже разогнал тучи, и на светлеющем небосклоне еще виднелись яркие звезды.

На улицах и в переулках на стенах всех зданий по-прежнему ярко горели фонари, но среди слабых теней людей почти не было, только мерно вышагивали ощетинившиеся алебардами и арбалетами патрули Ночной Стражи и совершали свой обход Фонарщики, проверяя, не погасли ли где лампы. Фонарщики тоже носили шлемы и вооружены были так же, как и стражники. Поразительно, как только люди живут в такой близи Запустения, что Мурддраал способен шагнуть из любой густой тени? Проезжавшую мимо Морейн и солдаты Ночной Стражи, и Фонарщики окидывали изумленными взглядами. В Пограничных Землях люди по ночам из дома стараются не выходить.

Потому-то Морейн и удивилась, обнаружив, что первой у западных ворот оказалась не она, а трое очень рослых мужчин, с вьючной лошадью, привязанной позади трех верховых. Придержав поводья Стрелы, Морейн остановилась поодаль. Ни на ком из всадников не было ни доспехов, ни шлема, но у каждого у бедра висел меч, а спереди к седлу были приторочены кавалерийский лук и полный стрел колчан. В этих землях редко кто пускался в путь без оружия. Троица то и дело поглядывала на запертые ворота, перебрасываясь изредка словечком-другим со стражниками. На Морейн они лишь раз посмотрели, и только. Похоже, этих троих интересовало одно – когда же откроют ворота. В свете фонарей она отчетливо видела их лица. Седой мужчина в летах и юноша с суровым лицом носили темные, длиной до колена, куртки, а их головы охватывали плетеные кожаные ленты. Малкири? Морейн вроде бы помнила, что означает эта повязка. Третьим оказался арафелец с вплетенными в косички колокольчиками – тот самый, кого она видела выходящим из «Небесных врат».

К тому времени, когда ярко вспыхнул краешек восходящего солнца и массивные створки наконец распахнулись, у ворот уже выстроилось несколько купеческих обозов. Первыми из города выехали те трое мужчин, но Морейн пропустила вперед себя караван из дюжины высоких, с парусиновыми покрышками фургонов, запряженных шестерками лошадей, и лишь вслед за громыхающими колымагами, которые сопровождали верховые охранники в шлемах и кирасах, миновала мост и двинулась по дороге меж холмов. Тем не менее из виду троицу она не упускала – в конце концов, направлялись они в ту же сторону, что и сама Морейн.

Ехали всадники быстро – видно, наездники они были опытные и почти не пользовались поводьями, но этот темп устраивал Морейн. Чем дальше от Кадсуане, тем лучше. Морейн старалась только все время держать мужчин на виду; незачем привлекать их внимание раньше, чем она сама того пожелает. На таком аллюре купеческие фургоны со своими охранниками давно исчезли позади, а незадолго до полудня показалась первая деревня: крохотную гостиницу на лесистом склоне холма возле дороги обступал десяток двухэтажных каменных домов с черепичными крышами. Даже спустя несколько месяцев Морейн казалось странным видеть, что селяне носят мечи, а возле каждой двери к косяку прислонена как минимум одна алебарда. Это не считая арбалета с полным колчаном стрел. Вид оружия совершенно не вязался со зрелищем играющих на улице детей, которые беззаботно гоняли обручи и пинали набитые сухими бобами бычьи пузыри.

Деревню трое мужчин не удостоили взглядом, даже не придержали лошадей, однако Морейн нашла время купить полкраюхи поджаристого светлого хлеба и тонкий ломоть твердого желтого сыра и коротко порасспросила, не знает ли кто женщину по имени Авинэ Сахира. Никто о ней не слыхал, и Морейн галопом поскакала дальше, пока впереди на убитой дороге снова не появились три всадника, ехавших прежним размеренным аллюром. Возможно, кроме имени сестры, с которой говорил арафелец, они ничего и не знают, но Морейн пригодится любая мелочь, касающаяся Кадсуане или двух других Айз Седай.

Как бы получше обратиться к ним? Поразмыслив немного, Морейн отвергла все придуманные планы. От троих мужчин, встретивших на глухой лесной дороге одинокую молодую женщину, можно всего ожидать, особенно если они именно те, кого боялась Морейн. Если дело обернется совсем худо, то справиться с ними труда не составит, но она хотела избежать подобного поворота. Окажись эти трое Приспешниками Темного или обыкновенными разбойниками, ей вполне по силам взять их в плен и, в конце концов, передать каким-нибудь местным властям или мировому судье. Однако кто знает, сколько времени у нее это отнимет, а кроме того, тогда не скрыть, что она – Айз Седай. Вести о женщине, захватившей трех грабителей – что вряд ли случается каждый день, – распространятся подобно лесному пожару по сухостою. С тем же успехом Морейн могла бы сплести над головой громадную колонну из Огня, чтобы помочь всякому с легкостью отыскать ее.

На лесных прогалинах появлялись редкие фермы и снова прятались за густыми перелесками, за высокими соснами, елями и болотными миртами, за огромными дубами, на толстых сучьях которых еще не было листьев, лишь виднелись набухающие почки, отливающие темно-красным. Паривший над головой, на высоте шагов двадцати, красногребенный орел превратился в неясное пятно на фоне клонящегося к закату солнца. Дорога впереди была пуста, не считая трех всадников и их вьючной лошади, и позади тоже – ни единого признака живой души. Приличные люди уже давно сели ужинать. Впрочем, вокруг не было видно никаких признаков, что поблизости есть ферма или хотя бы хутор. И Морейн, когда на дорогу впереди легла ее длинная тень, решила на время забыть о всадниках и поискать место для ночлега. Если повезет, вскоре все же встретится какая-нибудь ферма, а за пару серебряных монет если не на перину уложат, то на сеновал пустят. А если удача отвернется, то за подушку сойдет ее собственное седло, пусть и спать на нем жестковато. А вот перекусить вовсе не помешает. Хлебом и сыром она подкреплялась все-таки довольно давно.

Три всадника впереди неожиданно остановились посреди дороги, коротко посовещались. Морейн резко осадила свою лошадь. Даже если они и заметили ее, то настороженность всадницы не должна вызывать подозрений: путешествующая в одиночку женщина на всякий случай станет держаться от незнакомцев подальше. Потом один из всадников подхватил повод вьючной лошади и свернул в лес. Оставшиеся, пришпорив своих коней, погнали их галопом, как будто вдруг вспомнили, что им срочно куда-то нужно по неотложным делам.

Морейн проводила ускакавших нахмуренным взглядом. Одним из них был арафелец, но он вполне мог обмолвиться о встрече с Айз Седай своему оставшемуся в лесу спутнику. Если Морейн верно разглядела, то с вьючной лошадью остался молодой Малкири. О случившейся с Айз Седай встрече люди обязательно рассказывать станут. Относительно немногие в действительности хотя бы раз в жизни сталкивались с сестрами и понимали, кем те являются. А если действовать осмотрительно, то с одним мужчиной хлопот будет определенно меньше, чем с тремя.

Подъехав к месту, где всадник и вьючная лошадь скрылись в лесу, Морейн спешилась и стала высматривать оставленные ими следы. Обычно на охоте добычу для леди выслеживают егеря и ловчие, но Морейн заинтересовалась следопытством еще в те годы, когда ей одинаково интересно было и лазать по деревьям, и заявляться домой перемазанной землей и глиной с головы до пят. Обломанные веточки и взбитая прошлогодняя листва оставили след, который без труда отыскал бы и младенец. Сотня шагов в лес, и сквозь деревья она разглядела в низинке пруд. И там же – того юного Малкири.

Малый уже расседлал и стреножил гнедого коня – кстати, прекрасное животное, которое странно видеть рядом с его поношенной курткой, возможно, подтверждение его разбойничьей сущности, – а вьючное седло лежало на земле. Вблизи младший из Малкири казался еще внушительней, у него были очень широкие плечи и узкая талия. И к тому же далеко не красавчик. Даже привлекательным его назвать трудно, с таким-то суровым, угловатым лицом. Самое подходящее лицо для лесного разбойника. Сняв пояс с мечом, он сел лицом к пруду, положив меч перед собой, ладони опустил на колени. Он глядел как будто куда-то вдаль поверх воды, мерцавшей между вечерними тенями, устремив взор на речной тростник, росший вдоль дальнего берега. Он не шевелился, словно застыл.

Морейн задумалась. Очевидно, его оставили разбить лагерь. Спутники обязательно вернутся, пусть и не очень скоро – судя по тому, как он пренебрегает своими обязанностями. Но долго ли – задать пару вопросов? Может, окажется достаточным в лоб спросить: «Кто из вас недавно встречался с Айз Седай?». А если его чуток вывести из равновесия – скажем, прямо перед собой он вдруг увидит женщину, – то он ответит, не успев и задуматься. Саидар нужно оставить в качестве последнего средства, прибегнув к нему только для пущей убедительности. Почти наверняка Морейн все же придется пойти на подобный шаг, но пусть ее способность направлять Силу окажется для него полной неожиданностью.

Намотав уздечку Стрелы на низкую ветку болотного мирта, Морейн подобрала плащ и юбки и как можно тише двинулась вперед. Она взошла на кстати подвернувшийся позади мужчины небольшой бугорок – прибавить немного росту не помешает. Он-то очень высокий. И неплохо, если она предстанет перед ним с ножом в одной руке, а его меч будет у нее в другой. Направив Силу, Морейн потянула к себе ножны с мечом. Чтобы как можно больше потрясти его воображение...

Он действовал молниеносно, такой стремительности Морейн не ожидала, тем более от столь крупного мужчины. Едва ее пальцы сомкнулись на ножнах, как он, будто подброшенный пружиной, вскочил на ноги, развернулся, одной рукой схватил ножны за середину, между ее руками, а другой – сгреб в горсть перед ее платья. Морейн даже подумать не успела о том, чтобы направить Силу, как ноги ее оторвались от земли и она куда-то полетела. Ей еще хватило времени увидеть приближающуюся гладь пруда и нечленораздельно что-то закричать, но крик разом оборвался, когда, подняв тучу брызг, Морейн шумно шлепнулась в воду. Вода была обжигающе холодна! От потрясения она упустила саидар.

Отплевываясь, Морейн кое-как встала на ноги – по пояс в ледяной воде, влажные волосы залепили лицо, мокрый плащ тяжело обвис на плечах. Обуреваемая гневом, она резко повернулась лицом к обидчику, в ярости вновь обняла Истинный Источник, готовая уложить нахала на землю и отколошматить, пока тот не заверещит!

Он стоял и озадаченно качал головой, рассматривая бугор, на котором совсем недавно стояла Морейн, – в добром шаге от того места, где сидел несколько мгновений назад. Он что, ее за какую-то рыбешку принимает?! Когда же он наконец соизволил заметить ее, то опустил ножны с мечом, подошел к самой воде и, наклонившись, протянул Морейн руку.

– Не очень мудро с вашей стороны пытаться отнять у мужчины меч, – сказал он и, коротко глянув на цветные полосы на ее платье, добавил: – Миледи.

На извинение эти слова походили мало, и он старательно отводил в сторону свои поразительно голубые глаза. Если ему вздумалось смеяться!..

Ворча под нос, Морейн неуклюже прошлепала к нему, взялась обеими руками за его протянутую руку... и со всей силы дернула на себя. Крайне трудно не замечать текущую по спине ледяную воду, и коль она промокла, не худо бы, чтобы и ему тоже досталось, и для этого вовсе необязательно воспользоваться Единой...

Он выпрямился и одним движением вытянул из воды повисшую на его руке Морейн. Она в немом изумлении смотрела на него, пока ее ноги не коснулись земли и он не сделал пару шагов назад.

– Я разведу костер и повешу одеяла, чтобы вы могли обсушиться, – промолвил он, по-прежнему стараясь не встречаться с ней взглядом.

Он что-то скрывает? Или же просто застенчив? Морейн не доводилось слыхать о стеснительных Приспешниках Темного, хотя она могла допустить, что таковые бывают.

Слова с делом у молодого Малкири не разошлись, и к возвращению двух его спутников Морейн стояла возле небольшого костерка, со всех сторон завешанного извлеченными из седельных вьюков одеялами. Разумеется, и огонь, и одеяла – все это ей было ни к чему. Надлежащим плетением Воды она до последней капли высушила и волосы, и одежду, даже не снимая ее. Хорошо, что он этого не видел. И хорошо, что он не видел и ее саму, пока она как следует не прошлась по волосам щеткой и не причесалась. Да и тепло от костра тоже не помешало. Так или иначе, Морейн намеревалась оставаться за одеялами – пусть он думает, что огонь ей нужен, чтобы обсохнуть. И, разумеется, саидар она не отпускала. Покамест у нее не было никаких доказательств, что он – не Друг Темного, как, впрочем, и подтверждения обратного.

– Ну как, Лан, она пошла по твоему следу? – раздался мужской голос. Это был арафелец, он спешился под легкий звон колокольчиков в волосах.

– Зачем ты тут одеяла поразвесил? – недовольно произнес хриплый голос.

Морейн изумленно застыла, устремив взор в никуда, и упустила, какие ответы ее обидчик дал на заданные вопросы. Откуда они узнали? В такие времена люди остерегаются разбойников, но эти трое, заметив одинокую женщину, заподозрили, что она следит за ними? Что за нелепость! Но почему тогда они заманили ее в лес, а не подстерегли на дороге? У трех мужчин нет причин опасаться одной-единственной женщины. Если только они не знают, что она – Айз Седай. Тогда они должны вести себя в высшей степени осмотрительно. Но Морейн была уверена, что этот малый представления не имеет, каким образом она исхитрилась схватить его меч.

– Кайриэнка, да, Лан? Думаю, кайриэнок в чем мать родила ты повидал! А я – нет.

Эта фраза зацепила ухо Морейн, и до слуха ее, обостренного Силой, донесся и другой звук. Шорох стали по коже. Так меч выходит из ножен. Приготовив несколько плетений, которыми можно остановить всех троих, Морейн выглянула в щелку между одеялами.

К ее изумлению, мужчина, искупавший ее, – надо полагать, упомянутый Лан, – стоял спиной к висящим на ветвях дуба одеялах. Именно в его руках был обнаженный меч. Арафелец, что стоял напротив него, казался удивленным.

– Ты не забыл, как выглядят Тысяча Озер, Рин, – холодно промолвил Лан. – Неужели нужно оберегать женщину от твоего нескромного взора?

На мгновение ей показалось, что Рина не остановит обнаженный меч в руке Лана, но мужчина постарше, седой и явно многое в жизни испытавший, к тому же не уступавший ростом своим спутникам, уладил дело. Морейн слышала, как его называли Букамой. Он отвел обоих в сторонку, говоря что-то о какой-то игре под названием «семерки». Судя по всему, весьма необычная игра и куда как опасная в угасающем свете дня. Лан с Рином повернулись лицом друг к другу и сели на землю скрестив ноги, оружие обоих покоилось в ножнах; потом, без всякого предупреждения, мелькнули выхваченные из ножен клинки, застыв на волосок от горла противника. Старший мужчина указал на Рина, те двое опять спрятали мечи в ножны, и все повторилось вновь. Пока Морейн смотрела, так оно и продолжалось. Возможно, Рин был не настолько самоуверен, каким казался.

Выжидая за одеялами, Морейн припомнила, что ей известно о стране с названием Малкир. За исключением истории, известно было немного. Рину напомнили о Тысяче Озер, значит, он тоже из народа Малкири. И еще что-то о том, что недостойно докучать женщинам. Ну, раз она уже с ними, ничто не мешает ей оставаться с ними и выведать все, что нужно.

Когда Морейн вышла из-за одеял, она уже решила, как себя держать.

– Я заявляю о своем праве одинокой женщины, – церемонно обратилась она ко всем троим. – Я направляюсь в Чачин и прошу защиты ваших мечей. – С этими словами Морейн вложила каждому в ладонь по увесистой серебряной монете. Она не была до конца уверена в этом нелепом «праве одинокой женщины», но серебро отвлечет их внимание. – И еще по две я заплачу в Чачине.

Отреагировали мужчины не совсем так, как ожидала Морейн. Рин принялся вертеть в руке и разглядывать монету. Лан, равнодушно бросив короткий взгляд на свою, хмыкнул и засунул ее в карман. И тут до Морейн дошло, что она дала им три из немногих оставшихся у нее тарвалонских марок, но ведь серебро, отчеканенное в Тар Валоне, ходит по всему миру, как и монеты любой другой страны.

Седой мужчина, которого звали Букама, поклонился Морейн, левую ладонь положив на колено.

– Честь служить вам, миледи, – сказал он. – До Чачина – за вашу жизнь отдам свою.

Глаза у Букамы тоже были голубые, и он тоже старался не встречаться взглядом с Морейн. Она понадеялась, что он не окажется Приспешником Темного.

Вызнать же что-нибудь оказалось нелегко. Просто невозможно. Сначала мужчины разбивали лагерь, потом возились с лошадьми, разжигали большой костер. Видимо, им не хотелось без хорошего костра встречать ночь этой ранней новой весны. За скромным ужином Букама с Ланом едва перемолвились словом-другим. Морейн же набросилась на дорожный хлеб и вяленое мясо, тщательно стараясь скрыть свой волчий голод. Рин был даже мил, а когда улыбался, на щеках у него появлялись ямочки и в голубых глазах вспыхивали искорки, но болтал он без умолку, и Морейн не подвернулось возможности упомянуть ни о «Небесных вратах», ни об Айз Седай. Когда же она, наконец, ухитрилась хотя бы спросить, зачем он едет в Чачин, Рин погрустнел.

– Где-то же суждено человеку умереть, – тихо произнес он и, забрав свои одеяла, ушел устраиваться на ночлег. Очень странный ответ. В самый раз подходит для Айз Седай.

Луна всходила над деревьями, и первым караулить взялся Лан. Он уселся, скрестив ноги, рядом с Рином, и когда Букама, потушив костер, расстелил свои одеяла возле Лана, Морейн сплела вокруг каждого из троих малого стража из Духа. Потоки Духа она могла удерживать и во сне, и если кто-то из ее спутников ночью двинется с места, малый страж разбудит ее незаметно для них. Это означало, что Морейн будет просыпаться каждый раз, как они будут сменяться на часах, но тут уж ничего не попишешь. Одеяла Морейн лежали в стороне, и когда она, пробудившись в третий раз, вновь опустила голову на седло, Букама что-то проворчал. Его слов Морейн не слышала, но ответ Лана отчетливо долетел до ее ушей.

– Я скорей Айз Седай доверюсь, Букама. Спи и не тревожься.

Пламя гнева, которое Морейн старательно гасила в себе, вспыхнуло вновь. Он швырнул ее в ледяной пруд и не извинился! И он еще... Она направила Силу, сплетя вместе Воздух и Воду, прибавив и чуток Земли. Толстый столб воды поднялся над прудом, вытягиваясь вверх и сверкая в лунном сиянии, выгнулся аркой. И обрушился на глупца, посмевшего распустить свой язык!

Залитые водой Букама и Рин, кляня все на свете, вскочили на ноги, но Морейн не успокоилась, пока не досчитала до десяти, и лишь тогда остановила поток. Высвобожденная вода расплескалась по лагерю. Морейн ожидала увидеть сбитого наземь, мокрого полузамерзшего мужчину, который готов усвоить преподанный ему урок. Действительно, Лан промок до нитки, рядом на земле бились рыбки. Но он стоял на ногах. И в руке его сверкал обнаженный меч.

– Исчадья Тени? – не веря своим словам, воскликнул Рин, а Лан громко ответил:

– Возможно! Хотя я никогда ни о чем подобном не слыхал. Рин, защищай женщину! Букама, возьми запад и по кругу на юг! Восток и оттуда на север – я!

– Нет, это не Исчадия Тени! – Морейн окриком остановила мужчин. Они изумленно уставились на нее. Жаль, что в лунном свете ей плохо видно выражение их лиц, но неверные тени облаков в подспорье – прибавят ей таинственности. Морейн постаралась придать своему голосу как можно больше холодного спокойствия Айз Седай. – Мастер Лан, крайне неразумно выказывать к Айз Седай нечто иное, чем уважение.

– Айз Седай? – прошептал Рин. Несмотря на сумрак, на его лице ясно читалось благоговение. Или же то был страх?

Больше никто не промолвил ни слова, лишь Букама с ворчанием перенес свою постель подальше от размокшей земли. Рин с четверть часа молча перетаскивал свои одеяла, мелко кланяясь всякий раз, стоило Морейн повернуть голову в его сторону. Лан, тот и не пытался обсохнуть. Он начал было подыскивать себе другое место, но потом сел там же, где и сидел прежде, прямо в грязную лужу. Морейн сочла бы это знаком покорности, если бы не взгляд Лана, брошенный на нее, – на сей раз он почти встретился с ней глазами. Если это называется покорностью, то людей смиреннее королей на земле не сыщешь.

Морейн не забыла вновь сплести вокруг мужчин малых стражей. Что, вообще говоря, после раскрытия своего звания было просто необходимо. Но уснула она не сразу – нужно было о многом подумать. Первое – ни один из троих не поинтересовался, почему она ехала за ними. И как он сумел на ногах устоять! Когда же Морейн сморил сон, размышляла она, как ни странно, о Рине. Какая жалость, что Рин ее боится. Будет очень жаль, если именно он окажется Приспешником Темного. Он обаятелен и недурен собой. И она ничего не имеет против того, что Рину хотелось увидеть ее без одежды. Лишь бы другим о своем желании не болтал.