Ночь триффидов

Глава 19 Предзнаменование

— С тобой все в порядке, Дэвид? Почему у тебя такая кислая физиономия?

Полночь. Мы рука об руку шагаем по Пятой авеню, бесконечный поток автомобилей заливает улицу ошеломляющим — или скорее вызывающим головокружение — потоком света. Настоящая огненная река. Раздался металлический удар — отказал двигатель, машина замерла на месте, Пятая авеню взорвалась ревом клаксонов.

— Что случилось, Дэвид?

— Ничего.

— Может, тебя что-то огорчило?

— Это дело с… — сварливо начал я — и тут же умолк, ограничившись пожатием плеч.

— Тебе не понравился мой отец?

— Нет… Дело вовсе не в нем. Твой отец — выдающийся человек. — Я едва не сказал, что он мне очень понравился, но в последний момент раздумал. За профессиональной улыбкой генерала мне чудилась беспредельная жестокость. — Дело в производстве детей на промышленной основе. Это представляется мне… по меньшей мере необычным.

— А я, по правде говоря, об этом никогда не задумывалась. Но не забывайте, что вы находитесь в чужой для вас стране, мистер Мэйсен.

— Я понимаю, что иностранцы склонны видеть вещи в искаженном свете, мисс Бедеккер, — улыбнулся я. — Но мысль о том, что вы… А, к черту! Мне противно думать, что ты, Керрис, станешь матерью несчетного числа детишек.

Она остановилась, посмотрела на меня своими зелеными глазищами, взяла за руку и… громко расхохоталась.

— В чем дело? Я опять попал впросак? — недоуменно спросил я.

— Дэвид… — Она с трудом подавила смех. — Тебе еще очень много предстоит узнать. Я — и дюжина детишек! Смешнее не придумать!

— Но почему? Твой отец сказал, что…

— Послушай, Дэвид! — Она вытерла выступившие от смеха слезы. — У меня нет карточки материнства.

— Карточки материнства?

— Именно. Все девочки тринадцати лет предстают перед Квалификационной комиссией, чтобы получить жизненный сертификат. Мне определили так называемую карьерную карту, а это означало, что я поступлю в колледж и буду учиться по отвечающей моим наклонностям специальности. Другие девочки стали профессиональными матерями.

— О…

— Они получают отличное жилье, хорошо питаются и смотрят телевизор сколько влезет. Жизнь у профессиональных матерей, к твоему сведению, не такая уж скверная.

— Понимаю.

— А еще ты должен знать вот что. — Она сильнее сжала руку. — Если я решу, что настало время родить ребенка, я сделаю это традиционным способом. Пусть это и выглядит старомодно.

Да, именно в этом и была вся загвоздка. Нарисованная генералом Филдингом картина людского вала, сметающего на своем пути триффидов, приводила меня в смущение. Особенно мне не понравились его слова о многочисленных родах, тройнях, четвернях и повышающих фертильность препаратах. Я знал, что, если сук слишком часто вязать, они погибают очень рано. А здесь речь шла о людях. Но как бы я к этому ни относился, я понимал: план генерала Филдинга не лишен достоинств. Раньше меня поражал рост числа жителей острова Уайт, но все бледнело в сравнении с темпами прироста населения в Нью-Йорке. Чтобы вести войну с гигантским числом триффидов, нам потребуется армия колоссальных размеров. А самым важным мне казалось то, что генерал Филдинг готовился бросить свое войско на земли, захваченные триффидами, чтобы вернуть их человечеству. Мы же на нашем островке рядом с побережьем Англии прозябаем в блаженном невежестве, нисколько не интересуясь тем, что творится в других частях земного шара. Мы стали неподвижными, даже можно сказать, обленились. Мы не думали о планах восстановления колоний на Большой земле. Я припомнил разговор с отцом в тот роковой вечер несколько недель назад. Тогда он предупредил меня, что над островным сообществом, которое он помог основать, нависла реальная угроза постепенного исчезновения. Истина, которую пока не замечало большинство жителей колонии, заключалась в том, что изоляция тихого и мирного острова Уайт от остального мира превращалась из блага во зло, своего рода Немезиду.

Керрис, заметив, что я чем-то расстроен, решительно потянула меня за рукав.

— Настало время выпить кофе с пончиками. А потом — в постель.

Я весьма приятно проводил время с Керрис, но меня уже начинали мучить угрызения совести. Безделье надоело, пора было возвращаться на остров Уайт. Разумеется, в путешествие я намеревался пригласить мисс Керрис Бедеккер.

Но — как случалось уже не раз — жизнь сломала все мои планы. Безмятежные дни пожирателя лотоса подходили к концу. В этом великом городе стратегию игры хладнокровно разрабатывали иные, неизвестные мне умы. И меня, словно пешку на шахматной доске, снова передвинули на другое поле.

Во второй половине дня, последовавшего за встречей с отцом Керрис, я изо всех сил пытался свести счеты с Гэбриэлом Дидсом. Пустые надежды! От его удара слева целлулоидный шарик со страшной силой отлетел от стола, ударился в потолок спортивного зала «Христианского союза молодых людей» и развалился пополам.

— Очко в мою пользу, как мне кажется, мистер Мэйсен, — негромко произнес Гэбриэл.

— В вашу, в вашу, — согласился я и сказал, что собираюсь просить при первой возможности отправить меня домой.

— Это будет зависеть от планов морского ведомства, — заметил Гэбриэл, доставая из коробки новый мячик. — Переходы через Атлантику, надо сказать, явление пока довольно редкое.

— Но в порту я видел несколько летающих лодок. Любая из них может доставить меня домой за двадцать часов.

Гэбриэл огляделся. Убедившись, что нас никто не услышит, он все же понизил голос и почти прошептал:

— Эти летающие лодки… — Он подмигнул так, словно рассказывал скабрезный анекдот. — Эти летающие лодки — одна показуха.

— Показуха? Но с виду они в полном порядке.

— Только с нормальным топливом.

— Разве их не перевели на древесный спирт?

— Перевели, но очистка для авиационных двигателей недостаточна. — Он сильно подал мяч. — Вы можете поднять их в воздух и сделать кружок над островом. Все.

Я отбил мяч крученым ударом, к приему которого он оказался не готов.

— Отлично сделано, мистер Мэйсен. Но полет на них через Атлантику — чистое самоубийство. Вы видели, что наши автомобили ездят, как пелось когда-то, «на честном слове и на одном крыле». Это топливо слишком грубое, у него есть клыки. Превращает поверхность цилиндров в терку. Две тысячи миль и — бах! — Последнее слово точно совпало с моментом удара. — Поршни заклинивает.

Похоже, мне оставалось только плыть через океан на пароходе. Но — как было и раньше — судьба бросила на стол иную карту.

В зал вбежала Керрис.

— Привет, Гэбриэл! Добрый день, Дэвид! Мне сказали, что я смогу найти тебя здесь.

— Добрый день. Похоже, ты рассадила своих шпионов повсюду, — весело сказал я. — Как ты узнала, что я здесь?

— Проще простого. Я позвонила к тебе в гостиницу, и портье сказал, что видел, как ты проходил мимо него с решительным выражением лица и с ракеткой в руке. Впрочем, это могла быть не решительность, а отчаяние. — Она посмотрела на Гэбриэла: — Ты его, наверное, громишь?

— В данный момент молодой человек отстает от меня на шесть игр, — пожал плечами гигант.

— Но разрыв сокращается, — возразил я с деланной обидой.

— Медленно, Дэвид. Медленно.

— Послушай, Дэвид. — Керрис вся раскраснелась — как всегда, когда очень спешила. — У меня для тебя есть новость. В Департаменте исследований состоялось заседание совета, и директор дал добро на новое плавание в Европу. В состав экспедиции решено включить дипломатическую миссию на остров Уайт. — Она улыбнулась: — Ты отправляешься домой, Дэвид. Отход послезавтра.

— Так скоро? — удивился я.

— Итак, вы все-таки плывете домой, — сказал Гэбриэл. — Примите мои поздравления.

Это, как говорят жители Нью-Йорка, была «уже совсем другая игра». Мое выражение лица, видимо, показалось Керрис странным, и, склонив голову, она спросила:

— Ты что, недоволен?

— Конечно, доволен… но я не ожидал столь стремительного развития событий. — Я посмотрел ей в глаза и добавил: — Но я покину Нью-Йорк только при одном условии.

— И это условие…

— Ты едешь со мной.

Гэбриэл Дидс предложил нам выпить на прощание. В ночь перед отходом мы с Керрис пошли в «Блюз-кафе», смотревшее через пролив на Статую Свободы. На металлической поверхности гигантской статуи то и дело вспыхивали крошечные молнии. Атмосфера был насыщена электричеством. Керрис сказала, что с моря надвигается гроза. Платье у нее было потрясающее, из непонятного сверкающего материала. Чем-то этот блеск напоминал климатический фейерверк, наблюдаемый на бронзовой даме в заливе.

Заняв свободный столик, я заказал выпивку для нас с Керрис и послал бокал Гэбриэлу, занятому регулировкой усилителя и настройкой гитары. Он обвел взглядом зал и, найдя нас, поднял бокал. Мы ответили ему тем же. Клуб ломился от посетителей. Отовсюду доносились смех и отголоски веселых разговоров. В первый раз после встречи с генералом Филдингом я заметил здесь пару однояйцевых близнецов. Увидев первую пару, я тут же обнаружил, что близняшек в клубе собралось великое множество. Теперь я мог лицезреть по меньшей мере дюжину комплектов, но это никак не омрачало атмосферу всеобщего веселья. За столиком в углу две девушки — похожие как две капли воды — пили шампанское, отмечая в кругу друзей свой общий день рождения. — А ты не станешь скучать без всего этого? — спросил я.

— Уверена, что смогу привыкнуть. — Керрис улыбалась, ее зеленые глаза поблескивали в полумраке. — Кроме того, мне не терпится поглядеть, как вы там живете. Начинается новая эра в жизни наших народов.

— Выпьем за это! — Мы сдвинули бокалы. Оркестр заиграл так громко, что о продолжении беседы не могло быть и речи. Я молча переводил взгляд с музыкантов на Керрис, на ее лице играли блики огней сцены. И в зависимости от того, гремела музыка или нежно пела, гитара Гэбриэла звучала то ангельским, то демоническим голосом. Музыка захватила меня. Стоило закрыть глаза, и казалось, что тебя уносят вдаль какие-то космические сани. И вновь в звуках гитары я услышал щемящую тоску.

На мою ладонь легла чья-то рука, я открыл глаза, увидел Керрис. Она смотрела на оркестр, легонько кивая в такт музыке.

Я снова смежил веки. Мелодия блюза очаровывала. Вскоре я ощутил покой и странное неземное блаженство.

После концерта Гэбриэл проводил нас к такси. Где-то над морем сверкали молнии, разливая по темному небу фиолетовые и розовые зарницы.

— Счастливого пути, мисс Бедеккер, — сказал Гэбриэл, открывая для Керрис дверцу машины. — Берегите себя, мистер Мэйсен.

— Постараюсь, Гэбриэл. И вам того же желаю.

Никогда не забуду эту минуту. Его широкую дружелюбную улыбку. То, как он тряс мою руку, стоя рядом с распахнутой дверцей машины.

Никогда не забуду — потому что в эту минуту из тени выступил человек с револьвером. Он толкнул Гэбриэла спиной на машину, отступил на шаг и выстрелил ему в грудь.

Гэбриэл стал сползать по кузову, верхняя часть его туловища оказалась на сиденье, голова едва не упала на колени Керрис. Я непроизвольно рванулся вперед, чтобы удержать падающее тело.

Но не успел — моя шея оказалась в удушающем захвате. Я ощутил болезненный укол в шею. Откуда-то издалека — крик Керрис.

Разноцветные огни гавани померкли, закружились в бешеной круговерти. Быстрее, быстрее — сливаясь в огненный круг. Этот круг поглотил меня, и я оказался в темноте. Абсолютной, бездонной тьме.