Нить судьбы - нить войны.

Глава 2

— 37-го. А есть разница? — смотрю я на него.

— Под срез каски стреляла, у 37-го года патронов порох чуть другой, пуля башку насквозь прошла и на затылке вышла. Другого года затылок разнесла б, а эта чисто вышла, вом метка на каске. — показал он.

— Чего мозги с 38-м полоскал? Мне что 1937 что 1899, в немчуре дырки делает и ладно. — говорю я.

— Ладно, истребительница, пошли в штаб, поговорим и решим, что с вами делать. — доставая из багажника наши вещи и неся их одной рукой, ведёт нас в контору.

В штабе я вытаскиваю портфель мёртвого милиционера. Старшина и здоровый изучают дела.

— Дела подлинные и их. Нафига их в Минск потащили не знаю, но похоже это коллеги прикрывали, что то. По тому делу Брестские работали. Ребята вряд ли, что знают. Может опознать кого должны были или в нашу школу отправить хотели. — говорит капитан.

Неожиданно переходит на немецкий обращаясь Вадиму.

— Сестра всегда такая болтушка? — спрашивает он.

— Так она же девушка, а они все болтушки. — отвечает Вадим.

— У вас отличный немецкий и чистое баварское произношение. — говорит он по польски.

— Благодарю вас, господин офицер. — отвечает брат.

— Варшавский выговор. Парня поднатаскать и хоть завтра забрасывать можно. — говорит здоровый.

— Похоже, им же и легенду лепить не надо. Дети офицера и дворянина, организовать шум в газете и переправить ребят. Он резидент, девочка спец по силовым операциям. — соглашается лейтенант.

— Точно, в Минске как раз человек от Фитина был. Мол какие то бумаги по бывшим агентам искал. Так вот они бумаги сидят и глаза удивлённо пучат. Ты за пистолет то не хватайся, а то стрельнет. — говорит здоровяк.

— А ты думаешь ТТ газетой накрыл и не видно. — говорю я.

— Так, давай разряжаем и посмотрим. — предлагает здоровый и вынув ТТ извлекает обойму и выщёлкивает патрон.

Я делаю тоже самое с немецким, револьвер лежит на столе, они номер сверяли.

— Так, что же с ними делать? — спрашивает старшина.

— Придётся оформлять, как привлечённых специалистов. Иначе по возрасту нельзя. — кивает лейтенант.

Я сижу и качаюсь на стуле, Вадим сидит и ничего не понимает.

— Не качайся, стул сломаешь или упадёшь. — говорит строго старшина.

Я как бы неудачно качнулась, на его словах, бью ногой по столу заставляя тот чуть подпрыгнуть. Они инстинктивно скашивают взгляд на револьвер, что подпрыгнул. Я в падение выхватываю пистолет и три раза щёлкаю курком.

— Быстрая как ласка. Убила она нас только что. Значит Вадима оформляем переводчиком, а эту Ласку агентом. — говорит здоровый.

— Ром, фотографа свистни, и бланки найма неси. — высунувшись за дверь крикнул старшина.

Тут дела завертелись. Нас сфотографировали, откатали пальцы. Заставили подписать кучу бумаг.

— Вот знала бы никогда б не согласилась. Вы как это эвакуировать будете? — сижу и ворчу я.

— На фотоплёнках. Или ты, думала мы тут так от скуки сидим. Сегодня фотограф заканчивает и уходим спалив всё тут. — усмехается лейтенант.

— Вы, хоть обстановку то разведали? Да мне форма нужна, задолбалась в платье тут носится. — наезжаю я.

— Всё будет, только юбок и белья нет. — говорит старшина.

— Масккостюм и винтовка с оптикой, в идеале ещё БраМит. — говорю я.

— Тебе на наган или винтовку? — спрашивает старшина.

— Оба. — говорю я.

— Ты откуда про это знаешь? — спрашивает здоровый.

— Газеты читаю и ушки открытыми держу. — отвечаю я.

— Иди вооружи и переодень эту бестию. Так, что агент Ласка, приступай к службе и платья в порядок приведи, могут понадобиться. — приказывает здоровый.

Старшина ведёт нас на склад. Там на деревянных стеллажах лежит форма НКВД и обычная. Он берёт форму своего ведомства.

— Обычную пехотную давай. Да и вам всем переодется не мешает. А то вам только транспаранта не хватает: “Мы работники НКВД на специальном задание.”- говорю я принимая простую форму.

Старшина выдаёт форму Вадиму. Выдал и сапоги с портянками.

Натягиваю штаны не снимая платья и зайдя за стеллаж снимаю платье и натягиваю гимнастёрку и снимаю.

— Вадим поменяй у старшины, на груди не сходится, размер побольше надо. — прошу я.

Вадим берёт и уходит. Его нет подозрительно долго. Натягиваю обратно платье, не то время, чтоб в одном лифчике ходить. Выхожу они со старшиной стоят у полок с гимнатёрками с задумчивым видом.

— Вы, чего застыли? — спрашиваю я.

— Так соображаем откуда у нас форма медика. — говорит старшина.

— Я там стою, а они на пьющую тёщу смотрят. — говорю я беру нужную солдатскую гимнастёрку.

Ухожу и надеваю, это подходит. Беру ремень с немецкой бляхой и кобурой, заодно аккуратно складываю платье и сунув под мышку иду к старшине. Вадим уже одет как солдат, даже в сапогах. Старшина протягивает мне сапоги и портянки. Быстро намотав натягиваю яловые сапоги.

— Пошли оружие подберём. — кивает одобрительно старшина.

Он ведёт нас в другой склад. С оружием тут не очень хорошо. Три автомата и две винтовки, одна из которых в снайперском исполнение. Хватаю снайперку и осматриваю прицел, к счастью стоит ПЕ 1937 года, работал я с ним. Вадиму старшина вручает вторую винтовку.

— Мне пристреляться надо, да и бойцам надо прицел поправить, в лесу при стрельбе штык мешать будет. — говорю я.

— Винтовки обычные пристреляны для стрельбы без штыка. Где ты, штык увидела? На патроны, Никитин проводит. Глушители и костюм по возвращению получишь. — отвечает старшина.

Он подзывает Никитина и отдав приказ уводит Вадима.

— Пошли, ходок за три моря. — говорю я.

— Пошли. Слушай Ядвига, а чего ты меня ходоком за три моря обзываешь? — спрашивает он.

— Был такой русский путешественник, Афанасий Никитин, так он до Индии дошёл и вернулся. Книгу написал, “Хождения за три моря”. Ты не из Калинина?

— Не я с Иркутска. Меня Семён зовут. — смущается он.

— Ты про однофамильца почитай, там интересно. И по сторонам посматривай, я занята буду, могу врага и не заметить. — говорю я устраиваясь в овраге.

Винтовку пристреля с двух обойм, опробовала немецкий пистолет. Никитин одолжить автомат отказался. Идём обратно.

— Ядвига, а ты комсомолка? — спрашивает боец.

— Нет, у меня происхождение дворянское. Я из за этого и дралась. Местные меня с детства знают, да и отца уважали. Те кто приехали после освобождения шпынять пробовали. Тем более мы ж с братом в гимназиях учились. — говорю я.

— Странно, дурной у вас комсорг был. Вы ребята правильные. Ты вон уже двоих фашистов убила. Даже завидно. — говорит Никитин задумчиво.

— Не переживай Семён, и ты сможешь, их на всех хватит. Ты только помирать не вздумай, кто меня за задницу поддерживать будет, когда я на рейхстаге расписываться буду. Красивая у меня попка? — дразню я его, он прикольно смущается и краснеет.

— Ты, чего мне бойцов смущаешь? На держи. — протягивает мне пятнистый костюм, глушители и револьвер милиционера с кобурой.

Беру всё и иду на лавку. Проверяю как глушители садятся на стволы. Потом разворачиваю костюм и надев начинаю подгонять под тело. Старшина протягивает полосы ткани.

— Знаю, что попросишь винтовку обмотать. — усмехается он.

Сижу обматываю винтовку. подсаживается здоровый.

— Брата твоего, надо в аналитический или криптографический отдел, в Москву отправлять. — говорит он.

— Ты, капитан, тебе видней. Бойцов и вас в обычную форму переодеть надо. Вы б ещё транспарант вывесили. Противник у нас не дурак. Когда поймёт, сильно ловить будет. Проще под обычное тыловое подразделение сыграть. — говорю я не отрываясь от своего занятия.

— Как догадалась?

— Ты с похмелья или головой стукнулся? Если тебя лейтенант НКВД слушается, то ты всяко выше его по званию и должности. По ухваткам, лучше местных и языками владеешь. Значит с центра, сомневаюсь, что там меньше капитана есть. — говорю я.

— Уела, я тут маскируюсь, а она как по книги прочитала. Теперь я про тебя расскажу. Обучал тебя отец, он ведь разведкой на фронте занимался. Так в деле записано. Брат больше в мать, она ж у вас в уме большие цифры считала. Ты ж пацан в юбке. Да тебе правила приличий привили и на каблучках и в платьях ты ходить умеешь, но не любишь. С мальчишками в школе дралась, дразнили тебя, наверное барыней. Сейчас на войне, ты как рыба в воде себя чувствуешь, отцова наука помогает. — говорит здоровяк.

— Принцессой дразнили. — говорю я закончив обмотку винтовки.

— Ладно, я дразнить не буду. Назвал Лаской так и будешь Лаской. — треплет он меня по голове.

— Капитан, у нас кто аккуратно мне подрезать волосы может? Мешают и на марше в паклю превратятся.

— Сидоренко! Ты ж вроде парикмахером работал? Сможешь девушке красивую короткую стрижку сделать? — кричит здоровый.

К нам подходит парень, осматривает мою голову.

— Смысла нет, тут без завивки делать нечего. Так что пусть в косу или пучок собирает. — говорит парень.

Плюнув завязываю хвост куском ленты, что дал старшина.

— Оригинально. — усмехается капитан.

— Ласка, иди документ получай. — кричит лейтенант.

Я иду в канцелярию, где мне выдают документ. Теперь я Закшевская Ядвига Павловна 07.11.1927 г.р. Являюсь инструктором по стрелковой подготовке в школе НКВД № 450076. Кандидат на звание.

Брат стал переводчиком с немецкого и польского языков. Когда подписала последние бумаги. Фотограф быстро отснял их.

— Ещё кадр остался. Пойдём я тебя сфоткаю. — говорит парень фотограф.

— Пошли.

Мы вышли и он меня сфотографировал в героической позе. Мы возвращаемся в контору.

— Яков, ты смотри не забудь ей фото отдать, а то она может голову отвернуть. Тебе долго ещё? — говорит капитан.

— Сейчас эту обработаю и часа через два я готов. — говорит фотограф.

Тут на столе зазвонил полевой телефон. Лейтенант поднял трубку и выслушав положил трубку.

— К нам едут три сотрудника НКВД на мотоцикле. Точно не местные. Местные знают, что до 25 этот район закрыт. — говорит лейтенант.

— Ласка, работаем. Снаружи внимание на тех, кто у мотоцикла, по возможности тихо и не на смерть. — говорит капитан.

Я пристёгиваю глушитель, опускаю маску и выхожу. При выходе встречаю майора НКВД и козырнув выхожу. Перебегаю открытую площадку и залезаю на крышу сарая. Меня не видно с въезда и из конторы. С конька смотрю через прицел на парочку у мотоцикла. Один сидит в коляски и как бы от скуки крутит пулемётом. Вот он привстал и прижал приклад. Беру его плечо на прицел и стреляю. Пулемётчик валится из коляски. Передёрнув затвор прострелилила плечо второму. Выскочившим со склада бойцам жестами показываю связать и обыскать. Никитин сообразил первым.

Спрыгиваю с сарая и тихо вхожу в контору. Показываю капитану большой палец и без разговоров бью майора прикладом в голову. Тот падает.

— Не наши это. — говорю я и начинаю стягивать с майора гимнастёрку, а потом сапоги.

Под сапогом нож в ножнах закреплённых на ноге.

— Я себе возьму? — почти утвердительно спрашиваю капитана.

Он и лейтенант сажают лже майора на стул и привязывают.

— Так с чего взяла, что не наш? Может просто дурак? — говорит лейтенант.

— Сапоги глянь и гвозди со своими сравни. Плюс его люди уже собирались ребят на складе из пулемёта покрошить. — говорю я.

— Шляпки квадратные. Что с остальными? — кивает лейтенант.

— Пулевые ранения плеча. Говорить смогут, стрелять вряд ли. Это похоже старший, или тот где то рядом. Надо этого колоть. — говорю я рассматривая нож.

Лейтенант наливает стакан и плещет в лицо лжемайору.

— Да вы, все с ума посходили. Да я вас в лагерную пыль. Да я вас к стенке поставлю. — начал он разорятся.

— Осилка нет, нож подправить? — спрашиваю я спокойно.

— За баком для воды посмотри. — говорит капитан.

— Вы, меня не слышите? — разоряется лже майор.

Я выхожу.

— Слушай сюда, пока она ножом занята, тебе лучше говорить начать. Потом она тобой займтся и мы даже мешать не будем. У неё всю семью в Польше немцы убили, на её глазах. Я её еле удержал тогда, так она ночью отделение, что их убило, вырезала. Знаешь, что она мне в подтверждение принесла? Их глаза. Просто в платочек завернула. Обычно спокойная девочка, но как немца или их агента чует, всё считай человека нет, мы обычно добиваем из сострадания. И что поразительно, не ошибается никогда. — говорит лейтенант.

— Вы издеваетесь? — спрашивает лжемайор.

— Да я всё б отдал, чтоб она нормальной стала. Так, что у тебя минуты две. Потом лично я у ребёнка игрушку забирать не буду. А ты? — спросил он капитана.

— Мне её жалко. Она как их агента на лоскутки порежет, спит спокойно и даже улыбаться начинает. — отвечает капитан.

“Ну клоуны. Не молодцы, лихо придумали, если лжемайор не начнёт говорить, то как я войду испугается точно.”- ухмыляюсь я про себя, правя нож.

“Майор похоже им не поверил, сейчас подыграем”.- улыбаюсь я.

— Он вам ещё нужен? Мне нож проверить надо. Я ему пока только одно ухо отрежу, у него всё равно их два. — говорю я входя в помещение и подходя сзади к лжемайору.

Он напрягся. Я спокойно оттягиваю ухо и прикладываю нож.

— Ты фартук накинь, опять измажешься и стирать придётся. — говорит капитан безразлично.

— Точно, я сейчас. Ты никуда не уходи у меня на тебя планы, Гансик. — говорю я выхожу за дверь.

— Не отдавайте меня ей, я всё расскажу. Мы узнали, что НКВД закрыло этот квадрат и поехали проверить. Наш командир сказал при возможности захватить. Но основная цель провести разведку. — говорит он быстро.

— Численность группы? — спрашивает лейтенант.

— Моя вся тут. — говорит он.

— Врёт, у них минимум пять человек. Так, что пара наблюдателей они оставили. Где? — ору я ему в ухо.

— На бугре, у входа в лес. Не режь меня. Я не хотел, меня заставили. — бормочет он.

— Опять врёшь. Не заставляли тебя, сам пришёл. Я таких как ты за версту чую, от вас мертвечиной прёт. — шиплю я ему на ухо.

— Да сам, а что вы краснопузые сделали. Коров забрали в общий хлев. Ещё и мать старшей над доярками поставили. Хорошо батька потравил их всех. Так вы батьку к стенке. Вот я к немцам и сбежал. Они мне хутор и коров обещали. — скулит он.

— Врёшь. Ты такой же крестьянин как и я. Папка поди полковник у белых был, про поместье и деревеньку часто рассказывал. Про балы ресторации. Вот и захотел ты вернуть всё. Только плату с тебя предательством России взяли. Подобных тебе на Руси просто вешали, не смотря на звание и чин. — говорю я ему в ухо.

— Ласка, возьми Никитина и уберите наблюдателей. А мы тут потолкуем с ихблагородием. Тела привезите. — говорит капитан.

Я выхожу и подзываю Никитина, объясняю задачу и мы на мотоцикле диверсантов едем на опушку. У шлагбаума уточняем откуда эти приехали. Не доезжая опушки осматриваю холмы. Спрятались они хорошо, не вижу пока.

— Видишь? — шепчет Семён.

— Там четыре куста удобных не шевелятся хрен увидишь и не обойдёшь. А давай в театр сыграем? Ты на мотоцикле к опушке подъедешь и как бы свалишься. Мотоцикл их форма похожа, а голову мы тебе бинтом замотаем, типа раненый. Им информация нужна, они и ломанутся. — предлагаю я.

Мы заматываем ему голову и он подъезжает к границы леса и остановившысь сваливается с матоцикла. На бугре появились двое в камуфлированных костюмах и бегом стали спускаться. Ловлю заднего в прицел и стреляю. Потом перевожу прицел на первого и стреляю, он тоже падает. Подхожу к Семёну.

— Цел? — спрашиваю я.

— Цел, как там? — встаёт он.

Мы на мотоцикле подъезжаем к первому, из револьвера делаю контроль. Закидываем тело в люльку. Повторяем это же со вторым. Едем к их лёжке, находим там пулемёт ДТ, вещмешки и рацию. Грузимся и едем на склад. Часовой пропустив нас и закрыв шлагбаум исчез в кустах. На складе скидываем тела и выгружаем добычу.

— Никитин, ты, ранен? — спрашивает старшина.

— Никак нет, это мы вытаскивали этих, хорошо спрятались. Вот Ласка и придумала. — доложил Степан.

Осматриваю тела. Форма НКВД почти настоящая, вытаскиваю документы на первый взгляд не отличишь от настоящих. Подхожу и обыскиваю раненых, форма как на мёртвых, документы такие же. Возвращаюсь в контору. Лжемайор похоже уже отведал кулаков лейтенанта, судя по его сбитым костяшкам.

— Тебе головы нужны или так поверишь. Тела привезли, рубить лень. — говорю я.

— Не надо. Пусть валяются. Устала, сестрёнка? — говорит капитан.

— Немного. Что молчит? Так давай я пообщаюсь. — говорю я и сажусь на корточки перед избитым лжемайором.

Внимательно осматриваю его лицо.

— Что, ты, задумала? — начинает трястись он.

Я продолжаю его изучать.

— Дай карандаш. — протягиваю я руку.

Капитан протягивает мне карандаш. Я начинаю водить грифелем по его лицу.

— Я реально не знаю, где штаб командира. — кричит он.

— Когда сеанс связи? — спрашиваю я.

— В 18:20.- чуть не плачет лжемайор.

— Он скорее всего реально не знает, они по связи и задания, и места встреч получают. Это одноразовый материал. Те кто выживет, может учить начнут. Так, что можно вешать. — говорю я.

— Блин, она права. Смысл посылать в непонятное место группу профессионалов. Сойдёт и подобный сброд. Теперь когда группа не выйдет на связь отправят уже спецов. — говорит капитан.

— Так давай им ловушку организуем. — говорю я.

— Засаду? — недоумевает лейтенант.

— Минную ловушку. Ставим сейф в склад и организуем след из пустых испорченных бланков. Сейф минируем и детонационным шнуром связываем заряды по всему складу. Как они проникают в склад, всё и рванёт. — говорю я.

— Не выйдет, склады рядом стоят, когда архив запалим, остальные загорятся. — отмахивается капитан.

Они с лейтенантом утаскивают лжемайора в один из складов, где сложены папки. Из склада раздаётся выстрел. Лейтенант выходит и вызывает бойцов, те затаскивают раненых, следует ещё два выстрела. Потом туда затаскивают трупы.

— Лейтенант, пусть люди помогут из папок высыпать бумаги. — кричит капитан.

Я с бойцами развязываем папки и высыпаем бумаги. Вот все папки высыпаны. Заходит старшина с большой бутылью похоже с керосином.

— Вы остальные склады опустошили? — спрашиваю я.