Нить судьбы - нить войны.

Глава 28

В школе меня переодели в общевойсковую форму и поселили в доме к Агафье Ильиничне. Нас тут двое жило я и Ритка медсестра. Курсанты жили в бывшей школе, а мужчины инструктора в других домах. Тренировали мы их на улице. Теория давалась в минимуме, основу составляла практика. Сейчас уже 28 февраля, суббота. Завтра выходной можно выспаться.

Иду на занятия по маскировке, появился у меня один ухарь. Строит из себя глазастого, там по условиям нашёл оппонента стреляешь. Вон он и стреляет через минуту. Заметила я это случайно. Он не разу в сторону прячущего не посмотрел. Сегодня его ждёт сюрприз. Стрелять надо в ближнюю к прячущемуся мишень. Разъясняю условия и жду развернув хитреца спиной к полю. Мелкий паренёк убежал прятаться. Вот он очень грамотно спрятался. Хитрец поворачивается к полю и через минуту стреляет. Паренёк встаёт в стороне от мишени куда этот выстрелил.

— Вот, товарищи, представляю вам первого кандидата на смерть. Он думал, что всех обманул, а обманул только себя. Вы получили реальный опыт поиска спрятавшегося противника, а он своей хитрозадостью обрёк себя на смерть. Немец не зачёт пулей ставит. Впрочем пусть начальник школы с тобой решает. Сдать оружие и в кабинет. Остальные играем по новым правилам.

Иду к начальнику и докладываю о ситуации. Заходит хитрец.

— Ну что Цекало, дохитрился? То готов докладывать о инструкторах и курсантах? Только в школе оставьте. Пусть особист решает. — он берёт трубку и звонит.

Приходит наш особист, парень он молодой, но серьёзный.

— Посмотри, Ярослав, вычислила его, Ласка. Что делать будем? Хитрованил, якобы засекал других на полигоне. — говорит начальник.

— Ты, послезавтра на передок едешь? Я с тобой. Струсит в пехоте и оставим, там быстро таких перевоспитывают. — предлагает особист.

— Товарищи командиры, нельзя мне на передовую. Меня убьют. — заскулил он.

— А чего в снайперы пошёл? — спрашивает начальник.

— Я думал, стану первым меня в школе оставят. Я с детства хорошо стреляю, в тире призы всегда брал. А её наука не даётся. Ну не вижу я противников. Это ж не мишени. — скулит он.

— Выбирай, или на передок и докажешь, что не трус, или в трибунал. — говорит особист.

— Трибунал, то за что? — смотрит испуганно Цекало.

— За трусость. — пожимает плечами Ярослав.

— Передок, там шансы есть. — сникает парень.

Он не первый, был ещё такой. Тот до самострела дошёл, мол случайно указательный палец отстрелил, правда на левой руке. Только при обыске нашли у него письмо, где его отец приказывал, за красных не воевать и к немцам бежать. Мы просто обалдели тогда. Потом выяснилось, что его папаша из матёрых кулаков. Раскулачили и сослали его. Он чуть притих и на должность в заготконторе пристроился. Там по экономической статье сел. Вот сынку письмецо и отправил из лагеря. Ну парня к папаше и отправили.

Отправляем его на занятия, иду готовить выезд. Ехать нам сто километров под Старый Оскол. Немцы в феврале провели наступательную операцию и вклинились в нашу линию обороны. Вышли они на линию Курск, Харьков, Мелитополь. Так что линия фронта проходит, Мариуполь, Старый Оскол, Елец. Николаев. Одесса, Херсон держатся, перекоп у Крыма блокируют румыны, но лесть не пытаются в 1941 огребли хорошо. Японцы атаковали Перл-Харбор 31 декабря. Американцы потеряли четыре линкора, остальные сильно повреждены, ещё потеряли кучу самолётов. После этого США вступило в войну. В Африке у англичан возникли проблемы и они надавили на польское правительство в изгнание и те потребовали от СССР отпустить армию Андерса. Советское правительство перебросила их на границу Ирана и выгнало их пешком, почти семьдесят тысяч человек. Англичане обрадовались, но не смогли толком организовать переброску и почти три тысячи умерли по дороге. Остальных не разбираясь на военных и гражданских перебросили под Тобрук, там как раз шла мясорубка. Часть поляков демонстративно отказалась идти за Андерсом и приступили к формированию корпуса.

Я везу очередную партию курсантов, мы постоянно так делаем. Раз в месяц я отвожу на передовую очередную партию курсантов. Там мы устраиваем немцам, венграм и румынам локальный геноцид. После сдачи этого зачёта, снайперы поступают в распоряжение или НКВД или РККА, в зависимости от результатов.

Второго марта, я и двадцать курсантов еду в вагоне в Касторное, оттуда мы поедем в Старый Оскол. В дороге мы будем двенадцать часов. В Старом Осколе нас переправили на разъезд Окуни, оттуда в Морковино. Там в районе реки были пехотные позиции. Это уже передний край. Проходим в передовые окопы. Тут к нам подходит майор особист.

— У них снайперы появились. Опасно молодых пускать. — говорит он.

— Курсанты, остаться на позиции, ждать приказа. — говорю я и ухожу в передовые окопы.

Осматриваю позиции за рекой. Три снайпера, новички или осмелели. Один матётрый, но расслабился. Просто пялится в бинокль. Солнышко нам с бока и мы на равных. Сажусь в окоп и устанавливаю БраМит.

— Ракету пустите? — смотрю я на майора.

Тот берёт ракетницу и готовится выстрелить.

— Три, два, один. — командую я.

Выстрел ракетницы, маскирует выстрел моей винтовки. Старший немецких снайперов, уткнулся с развороченным затылком. Зову курсантов.

— Там три снайпера. Кто готов? — спрашиваю я.

Поднимается шесть рук. На позицию, огонь парами. Цели слева направо. Остальным готовность и огонь по пехоте, после устранение угрозы. Контролирую матёрого и приглядываю за курсантами. Вот они дали залп и я вижу поднимается винтовка, мёртвого инструктора. Ловлю голову в кепи с эдельвейсом и стреляю. Готов, думал я удовлетворюсь наблюдателем, то вроде эсэсовцем был. Выручил меня именно страх, ну не по себе мне было, даже после того как первого сняла. Курсанты разошлись не на шутку. У немцев “весёлый день”, бегают, прячутся и умирают, позиция тут больно классная. Вот видимых целей нет.

— Разбить снайперские винтовки и всю оптику. — командую я.

Ребята справляются за минуту. Я разбираюсь с винтовкой матёрого. Уходим в тыл.

— Товарищ майор, курсанты экзамен, сдали. Шесть человек на отлично, остальные хорошо. — рапортую я.

— Капитан, забирай, тех шестерых, что по снайперам работали в отдел, остальных распределяй. — командует Майор.

— Те похоже тоже экзамен сдавали, один с опытом, три новичка. — говорю я.

— Пошли, покормлю и ночевать устрою. — говорит он и ведёт меня в деревню.

В деревне меня накормили. Смотрю на карту с отметками, и соображаю, должна ещё группа быть. И похоже вижу куда они придут.

— Евгений Германович, я завтра сюда пойду, должна ещё группа снайперов быть. — показываю я на карте.

— Сходи, дочка, вон моего помощника возьмёшь, а то опух уже ото сна. — кивает майор на сержанта.

Пока не рассвело я и сержант Петя, топаем на примеченную мной позицию. Если есть тут группа они точно придут и окажутся у меня на прицеле. Петька по привычке болтает, он всегда так, выговаривается перед боем. В бою — машина, не одного лишнего движения. Не был бы трепачом, давно лейтенантом стал.

— Ядвиг, вот война закончится, выйдешь за меня замуж, заживём. — болтает он.

— Петь, а оно тебе надо, каждую неделю новую скалку покупать? — привычно отбрёхиваюсь я.

Это почти ритуал. Он уже и веники, и сковородку, в этой предполагаемой жизни покупал. Ему Алёна из госпиталя нравится, но на выходе мы нашу семейную жизнь обсуждаем, так веселее.

За час добрались до урочища Захаровская Дача. Нырнули в подлесок и выбрав место накидали веток и расстелив брезент устроились. Петька уже меня шестого сына рожать заставляет и год у него в мечтах 64-й, всё это не отрываясь от бинокля.

— Идут, пятеро, двое опытных, трое молодых, у четверых снайперки, пятый с автоматом. — переходит Петя на деловой лад.

— Работаю у ориентира три, потом оружие и документы собираем, их там от немецких позиций не видно. — говорю я готовясь стрелять.

Дистанция будет 250 метров и они на голом месте окажутся, в глушителем они не сразу и поймут откуда смерть пришла. Первый пулю получил “эдельвейс”, вторую егерь, курсанты встали на колени и смотрят в разные стороны. Три быстрых выстрела закончили бой. Подходим, я наганом с глушителем контролирую тела. У курсантов наши СВТ, у инструктора маузер с шестикратником, у егеря автомат. Собрали документы, цветок с шапки, у егеря ещё маленький пистолет нашла и горсть патронов.

— Отличная находка, как раз тебе под руку, это вальтер ппк, да и люгер свой вон на тот замени, твой уже скоро плеваться начнёт. — делит добычу Петька.

Обратно тащились бы до обеда но нас артиллеристы подвезли, они за снарядами ехали. В штабе разбираем документы. Инструктор Фридрих Пейн, курсанты: Хетценауэр Маттеу, Аллербегер Йозеф и Монк Гюнтер. Егерь Маргайтер Руди.

— Что у них за фамилии, язык сломаешь. — матерится Петька.

— Пойдём им ответный визит нанесём, я позицию отличную знаю, возьмём две СВТ и постреляем. — предлагаю я.

— А пошли, пока начальства нет. — машет он рукой.

Мы взяли по винтовке, Петька два магазина на 15 патронов, я три на десять, в одном десять зажигательных. Холмик это небольшой, я давно приметила, с него немецкий фланг и даже НП на Красном острове как на ладоне.

Добрались минут за 40. Петька готовится стрелять по немецким позициям, там какая то суета, я по НП. На счёт три мы открыли огонь. Первыми выбивали офицеров и унтеров, потом пулемётчиков, потом Петя просто отстреливал кого видел, я занялась машинами. Если зажигательным патроном попасть в низ бака, то огненный ручеёк попечёт. Тут еще машина с бочками оказалась, пришлось и ей внимание уделить. Отстрелялись мы минут за пять и бежать. Сейчас немцы миномётами холмик утюжить будут. Так что до своих мы добежали минут за тридцать. Нас уже встречает, командир корпуса и особист.

— Вот посмотри на этих ухарей. Неймётся им. Пострелять им захотелось. Пехота приготовилась атаку отбивать, а эта парочка всё срывает. Немец тут теперь тиши воды сидеть будет. Мне с НП доложили, что они не только пехоту, но и машины пожгли. — говорит комкор.

— Так, стрелки, марш оба картошку на кухню чистить. В следующий раз за самоуправство под трибунал пойдёте. — грозит нам особист.

Видать всполошили мы всех тут, вот наряд и не успевает картошку начистить, а комкор порядок любит. Мы уже так попадали. Пришлось идти. Повар и наряд ржут. Но в восторге, дым от машин и тут виден. Помогаем ребятам и получив свои порции сидим едим.

Утром пятого марта убываю в школу. Добираюсь только шестого. Холод стоит пока за -10.

До тепла провожу ещё один экзамен. В этот раз работали в районе Волоконовки. Немцы там в Нижней Лубянки позиции выстроил, да ещё пулемётов наставил, вот мы их число резко и сократили. При возвращение застреваю в Воронеже до 10 апреля, методички готовлю в печать. Вернувшись в школу привожу новых курсантов.

24 еду в Воронеж, в управление нужно документы передать. Там узнаю о попытки немцев наступать под Старым Осколом. Не знаю какая погода в Берлине, а у нас только недавно потеплело. Завязли немцы в грязи по самые башни, да ещё наша артиллерия поработала. Под Ленинградом тоже попробовали, там исход ещё печальней для них вышел. Наши контрударом вышли на линию Новгород, Луга. На смоленском направление немцы строят линию оборны.

Получаю очередной отказ о переводе в действующую часть. Да ещё с припиской от кадровиков, до восемнадцатилетия, сиди и не отсвечивай. Еду обратно в школу. Везу пополнение.