Нильмера

Глава 10

Уже была глубокая ночь. Легкий ветерок успел остудить дневной зной первого летнего месяца. На выселках тускарской деревни все спали. Рядом с крайней избой находилась большая лесная дорога. Оттуда начал доноситься странный шум. Крестьянин открыл глаза и почувствовал неладное. Он повернулся в кровати, посмотрел на спящую жену и снова лег. Опять послышался шум за окном. Крестьянин встал, и отворил ставни. Кое-как высунув голову из узкого проема, он пытался рассмотреть, что происходит на лесной дороге. Ничего не было видно. Он походил по избе, скрипя досками. Потом накинул зипун, подтянул порты и вышел на улицу.

Осторожно пробравшись к лесной дороге, крестьянин спрятался в кустах. Он зорким оком рассмотрел всадника, одиноко стоящего возле березовой рощи. «Неужто ли гунн? Давненько их не было в наших краях», — размышлял крестьянин, пристально всматриваясь в стремена. Всадник гунну как будто дремал. Он без движения сидел в седле до того момента, когда темнота ночи стала краснеть от приближающегося к рассвету солнца. Затем он слез с коня и осмотрел березовую рощу. Он достал лук из-за спины, развернулся и пустил стрелу куда-то вдаль. Она громко просвистела. Через несколько мгновений шумная толпа всадников гунну, появилась на лесной дороге. Их прибывало все больше и больше. Они остановились и начали переговариваться между собой. Сердце крестьянина беспокойно билось в груди. «Неужто по нашу деревню пришли», — подумал он.

Один из гуннов подал знак. Кони, диким галопом понеслись по направлению к деревне. Они быстро продвигались по лесной дороге. Их были тысячи. Они быстро пронеслись мимо изб и помчались в сторону Мережи.

Гуннов возглавлял Эдекон. До него дошли слухи, что земли князя тускарей в полном упадке. Никакого войска здесь больше нет. Пришла самая пора, чтобы осуществить наказание. Скиф не мог спустить самоуправство, учиненное Велизарием. Пусть это и произошло несколько лет назад. Но самым важным было даже не то, что Велизарий сверг Тихомира и захватил княжество в Мереже, недовольство Эдекона было связано с тем что от тускарей перестала приходить к нему дань.

Скиф начал собирать войско. Ему во всем потакал Плинта, но ехать сам, князь окинцев отказался. Эдекон не стал настаивать, он не хотел делиться возможной добычей и славой, которую он собирался получить, усмирив Велизария; о котором во всех окрестных княжествах уже складывали былины, далеко не всегда положительные.

Отношения с соседями у Эдекона и Плинты всегда складывались по праву сильного. Князь окинцев и скиф давно заключили между собой союз, чтобы стать еще влиятельнее. Они оба были богаты, могущественны, расчетливы и настолько хитры в политических делах, что почти во всех окрестных княжествах знали, что лучше против них не сговариваться.

Велизарий был первым, кто нарушил сие негласное правило.

На подходе к Мереже Эдекон встречал все большую разруху и упадок. Некогда золотистые поля заросли бурьяном. Ломовые лошади тянули пожитки крестьян, решивших покинуть земли тускарей. Скиф заметил как на лугу колышется полынь. Она прорастала везде. Эдекон почувствовал ее пьянящий запах. Но подъезжая все ближе к Мереже, аромат полыни начал смешиваться с чем-то гарким.

Повернув голову, скиф увидел покрытое серой пеленой городище. Он уже различал башни возвышающиеся над главными воротами. Он посмотрел на Мережу: лежит, все так же посреди возвышенности и полей! Прямо как десять лет назад.

Эдекон приказал гуннам придержать лошадей. Он, будучи родом из Скифии, был осторожен в сравнение с многими бесшабашными соплеменниками. Чем ближе они приближались к городским стенам, тем больше странностей, он стал замечать.

Всадники гунну медленно продвигались вперед. Город был вокруг, пыльный и вонючий от дыма, та самая Мережа, что представлялась прежде чем-то дивным. Эдекон с опасливой осторожностью глядел на полуразрушенные стены городища. Его смутил идущий вверх дым. Он поднимался отовсюду. Из-за крепостных башен, из-за главных ворот, покосившихся, с наполовину разбитым полотном… «И что у них тут произошло? — думал скиф, — как Мережа превратилось в такое жалкое зрелище?»

На крепостной башне произошла стычка. Седовласый дружинник пытался успокоить разъяренного разбойника, который ранил молодого часового.

— Не выпустите наших достопочтенных друзей из острога, мы весь город спалим! — кричал разбойник, угрожающе размахивая клинком и факелом.

— Мы здесь не при чем, — оправдывался седовласый дружинник. — Спрашивайте с Валамира.

Разбойник посмотрел вдаль и рассмотрев целое конное войско гуннов, впопыхах спустился вниз и побежал в сторону главной дороги. Седовласый дружинник тоже заметил неладное в поле. К городищу приближалась целая армия.

Впрочем, спустившись с горящей башни вместе с раненным часовым, дружинник тотчас забыл о приближавшихся гуннах и побежал в сторону узкого переулка, пытаясь укрыться от стрел разбойников.

Пройдя через главные ворота, вместе с всадниками гунну, Эдекон бегло прошелся глазами по, прилегающим к крепостной стене, избам. Многие из них были разрушены. Он приказал гуннам прочесать город в поисках Велизария, а сам отобрав сотню сильнейших всадников, решил идти в сторону ярмарочной площади.

Они прошли по главной дороге и уперлись в укрепления из телег, наваленных в беспорядке, друг на друга. Они перекрывали проход к сердцу городища. Эдекон осмотрелся и увидел несколько засек, отгораживающих и другие широкие дороги. Было ощущение, что улицы в городе поделены между разбойниками. Пришлось идти обходными путями. Эдекон двигался в середине отряда. В глаза било зарево пожара прямо с узкого переулка. Горела деревянная корчма. Каменная стена постоялого двора располагавшегося напротив уже стала черной. Эдекон приказал двигаться быстрее. Вся улица была в дыму. Виден был красный переплет какой-то сгоревшей крыши. За ними еще две обугленные избы.

Надышавшись едким дымом, откашливая сажу, сплевывая черные сгустки, осторожно они пробирались через горящее городище, входили в багровеющие от огня переулки. И часто разворачивались назад, в попытках найти обходной путь. Босые бродяги и оборванцы, кланялись перед ними, шептали что-то бессвязное, и протягивали ладони, в надежде получить хотя бы медяк — и все это было так буднично теперь для Мережи, точно в городище ничего необычного не происходило. Так оно и было, все уже привыкли к разрухе, кроме забредших гостей. Наконец-то Эдекон с сотней всадников сумел пройти к ярмарочной площади. На скифа она произвела гнетущее впечатление. Раньше здесь каждый день шла торговля, а по праздникам сюда съезжались со всех окрестных княжеств.

Теперь ярмарочная площадь Мережи была совсем пуста. Ушли все купцы, все ремесленники, крестьяне больше не везли заполненные телеги. Порою только одинокий ворон приземлится на площадь, гаркнет и расправив крылья улетит прочь.

И в голову скифа шли странные мысли: «Вот взять и остаться тут на месяц, на два, поменять весь уклад и город снова заживет… Нет уж… Сколько тогда потратить придется? Пусть так все и остается. Была Мережа, да сплыла!»

Размышления Эдекона прервали отдаленные звуки. К ярмарочной площади примыкал широкий сад высоких деревьев. Скиф долго прислушивался и различил громкий разговор, разговор перешел в крик, крик перешел в драку, и вот, уже за самым садом, дубасят и выбивают из друг друга всю дурь разбойники, не поделившие скудную добычу. Через несколько минут все затихло.

Из такой жестокой драки победитель вышел совсем избитый, засыпанный грязью и еле перебиравший ногами. Но зато как радостен он был, когда снова и снова перебирал он в руках, крошечные и почерневшие монеты из серебра.

Эдекон подъехал к разбойнику вместе с тремя всадниками.

— Где мне найти Велизария? — спросил скиф.

Разбойник посмотрел нагло и промоловил:

— Сперва монет мне подкинь, а я подумаю сперва, а потом может и расскажу.

— Если не скажешь сейчас же, где мне искать Велизария, я у тебя не только все монеты заберу, но и высеку, — грозно сказал Эдекон и подал знак. Трое всадников гунну окружили разбойника. Тот понял, что с противником не совладать, махнул рукой и сказал:

— В княжеском тереме ищи своего Велизария.

— Он разве не твой князь? — спросил ухмыльнувшийся скиф.

— Я сам по себе, — гордо ответил разбойник и тут же добавил: — А у Велизария хоть и остались верные люди, но Мережей он уже давно не управляет.

Эдекон приказал всадникам подниматься на холм, возвышавшийся над Мережей. Пройдя по длинной улице, богатых, но давно разграбленных теремов, гунны свернули налево и устремились к покошенным деревянным вратам, украшенным резными узорами. Скиф предвосхищал свою встречу с Велизарием. С одной стороны он предполагал, что беспомощный князь бросится ему в ноги и будет умолять о пощаде. С другой стороны, помня вздорный характер Велизария, он опасался что тот ринется в бой. Эдекон собрался с духом и обнажил острый клинок. Явившись в княжеский терем, он, как человек бесцеремонный, приказал двум гуннам выбить дверь. Эдекон вошел в дом. На лавке в прихожей сидел Валамир. Он тут же встал и поклонившись скифу сказал:

— Велизарий ждет тебя одного.

— Схватите его! — приказал Эдекон.

— Постой! Постой! — успокаивал его Валамир, которого уже вяли под руки здоровенные гунны.

— Где Велизарий? — гневно спросил Эдекон.

— Даже я не знаю, где он сейчас, — оправдывался Валамир. — Он всегда в разных убежищах. Связывается со мной через дружинников. Но я говорил с ним. Он ждет тебя… только одного.

— И ты хочешь, чтобы я тебе поверил и попался в расставленную Велизарием ловушку? — рассмеялся скиф.

— Можешь думать все что угодно, — произнес Валамир глубоко вздохнув. — Можешь избавиться от меня, если хочешь. Потом тебе придется перерыть весь город в поисках Велизария. Но вряд ли тебе удастся его отыскать. Я же говорю, он каждый раз меняет убежище.

Эдекон задумался и жестом приказал гуннам отпустить Валамира. Он посмотрел тому прямо в глаза и спросил:

— О чем хочет говорить Велизарий?

— Он просит тебя… — запнулся Валамир.

— О пощаде? — ухмальнулся скиф.

— Можно сказать и так, — с притворной простотой проговорил Валамир, но Эдекон ему поверил. По крайней мере, ему хотелось верить, в сказанное Валамиром. Он согласился встретиться с Велизарием с глазу на глаз.

Гунны завалились в большую корчму целой толпой. Они пробрались сквозь побиравшихся бродяг и прошли в просторный зал. В корчме горели масляные лампы, играл среди вечернего шума и споров, умелый гусляр. «Так много народу», — удивился Эдекон и сильно насторожился. Не было похоже на то, что здесь кто-то устроил убежище. За столами расселись толпы гуляк. Отовсюду доносилось: «Поухати, ай-да какой поросенок печеный! Попробуй-ка вон того тетерева!»

Эдекон постоял, осматриваясь по сторонам, и уже хотел уходить, как увидел Валамира, который тотчас пригласил его вместе с гуннами за длинный деревянный стол возле окна.

— Где Велизарий? — поинтересовался скиф.

— Скоро встретитесь, — шепнул ему на ухо Валамир.

Разбойники занявшие стол посреди корчмы, в тот вечер сидели тихо, лишь изредка обмениваясь какими-то знаками с Валамиром. Их голова, толстый боров с румяными щеками, пообщавшись о чем-то с подручником, снова махнул рукой. Валамир определив сие действие, словно какой-то знак, тут же подошел к скифу и тихим голосом проговорил:

— Он уже здесь, идем за мной.

— Куда? — насторожился скиф.

— Увидишь.

Эдекон еще раз осмотревшись по сторонам, пошел за Валамиром. Они прошли через всю корчму и юркнули в узкий коридор в конце которого виднелась деревянная дверь. Она была заколочена. Валамир несколько раз оглядывался назад, проверяя нет ли за ними слежки. Он подошел к заколоченной двери и потянув за, еле заметный, рычаг, открыл тайный вход в деревянной стене. Они спустились по ступенькам вниз и миновав еще один узкий коридор, вышли к проходу. Он вел в просторный, но очень темный и сырой зал.

— Где Велизарий? — разозлился Эдекон не на шутку, увидев пустой зал.

— Сейчас я его позову, — сказал Валамир и шмыгнул обратно в коридор.

Эдекон быстро и неслышно вошел, осмотрелся, проверил нет ли кого по углам, — и стал, ожидать когда выйдет к нему Велизарий. Это ожидание раздражало его. Да и поминутно внушал он себе, что готовится ловушка, во всем выискивал признаки тому. И не прошло четверти часа в мрачном и сыром зале под полами корчмы, как уже следа не осталось от той самоуверенности, с которой перешагнул он порог убежища Велизария.

Послышались приближающиеся шаги. Скиф развернулся и начал всматриваться в коридор. Там шли двое. Первым был Валамир. Он нес в руке масляный светильник. За ним шел человек, закутанный в зеленый плащ, поверху легкой рубахи. Его порты были расшиты серебристыми тканями, а кожаные сапоги красовались, искусно выделанными, золотыми узорами. Человек в плаще прошел в сырой зал прямо за Валамиром. Он отыскал около стены деревянное кресло, обшитое мехами. Затем отряхнул его и уселся. Сняв капюшон Велизарий спросил:

— Зачем ты пришел ко мне в город?

— Ты задолжал мне кучу золота, — недовольно сказал Эдекон, садясь на табурет, ловко подставленный для него Валамиром. — Мережа перестала платить, с тех пор как появился у тускарей новый князь. Две тысячи золотых монет накопилось в счет долга! Таков уклад!

— Так ты сам за ними не приезжал, — ухмыльнулся Велизарий и начал долгие разговоры в свое оправдание. Эдекон время от времени перебивал его, настаивая на своем. Князь Мережи настаивал на том, что денег в городище почти не осталось. Даже Валамир уже почти разорен. Так что если Эдекон, привел с собой тысячи гуннов, для того чтобы разграбить Мережу, то пусть грабит. Все равно сокровищ он здесь не найдет.

Скиф, доселе, встречался с Велизарием всего один раз. Сейчас он показался Эдекону немного странным, — сидя на, обшитом мехами, деревянном кресле, он то очень громко говорил, то неожиданно замолкал, шевелил глазами из стороны в сторону. Скиф и сам был немного не в себе. Он уже долгое время сидел в темном зале, под полами большой корчмы. Он был усталый, с сонными глазами, сильно тревожный. Из всех троих, только Валамир выглядел бодрым, иногда пожимая плечами на упреки Эдекона. Говорил со скифом, конечно, только Велизарий. Он был очень изменившимся. Лицо его стало грубым, а сам он стал будто каменным. Волосы его были теперь длинные и грязные. Валамир стоял в сторонке и слушал, глядя своими плутоватыми глазами пристально и тревожно. Он ни слова не проронил, пока Велизарий ему не позволил, махнув рукой. И он тогда поклонился скифу и раболепно сказал:

— Достопочтенный Эдекон, прошу тебя выслушать мое предложение.

Скиф удивился, но тут же произнес:

— Говори, что ты там удумал.

Валамир опять подобострастно наклонил свое чело, перед гостем и стал говорить:

— Я долго служил князю Плинте и был у него одним из самых преданных дружинников. Но князь окинцев, относится ко всей гриди своей очень скверно. Он страшно скуп и держит всю дружину на пшене и овсе. Мясо подает только по выходным и большим праздникам. Про золотые и серебряные монеты и говорить нечего. Платит он исключительно медяками. Я ушел от него по своей воле и не выдал его тайну. Но только до сей поры. Ибо он подстрекает тебя разобраться со своим, почти кровным врагом, Велизарием. Так знай, о великий скиф! Тебя Плинта тоже обманывает! Правил до него в Городце очень богатый князь. Да ты и без меня это знаешь. Когда пришел Бледа, он спрятал все свои сокровища в тайном месте. Долго искали гунны, но ничего не нашли. Бледа приказал умертвить князя и поставил своего. После того, как он ушел в поход с братом своим, великим вождем Атиллой, с твоей помощью стал новым князем Плинта. Он нашел ту сокровищницу, под полами княжеских хором и присвоил все золото себе. Я клянусь тебе о великий скиф! Я лично видел ту дверь и приоткрыв ее меня ослепил блеск тысяч драгоценных камней.

— Тысяч камней, — медленно проговорил Эдекон. Он всегда был осторожен и редко верил таким россказням на слово. Но сердце у него было алчное. Сердце, что начинает неровно биться при одном упоминание сокровищ. Так безмерно было вожделение золота в его душе. Вся дружба, все договоры, разбивались при возможности наживаться. Власть что сливала воедино все его худшие пороки. Правда, после первых впечатлений, вызываемых слухами о свободно лежащих кладах и богатствах, будто кричащих приди и возьми меня, последующими своими рассуждениями, он всегда взывал к разуму. Старался успокоить свой алчный нрав на время и начинал все подробно продумывать.

— Так что ты решил? — поинтересовался Велизарий. — Заберем сокровища у Плинты?

— Мне нужно все обдумать, — сказал Эдекон и пошел прочь из зала. Валамир холуйски побежал его провожать.

Эдекон расположил свое многотысячное войско в нескольких верстах от Мережи. Они стали лагерем. Скиф все еще обдумывал предложение Велизария.

Он гулял по возвышенности, что плавно вздымалась над полями и лугами. Скиф посмотрел вниз и увидел дремучий лес. Он почувствовал дрожь в своем сердце. Эдекон не бывал здесь с тех пор, как они отвезли в этот лес брата Тихомира, проклятого Волка.

Скиф вспомнил про Эрнака. Того чтили и боялись почти все окрестные витязи и князья. Эдекон и сам считал что разумно только одно из двух, или властвовать, или бояться. Он помнил, что в юношеские годы, за дерзкий ответ его высекли нещадно в родной скифской деревне. К удивлению самого Эдекона, тогда он ровно ничего не сделал в ответ. Он боялся старейшину. Только спустя годы он смог посмотреть обидчику прямо в глаза и сказать: «Ну что скотина, теперь я с тобой рассчитаюсь!» — на что он получил ответ от смертельно раненого старейшины: «Каким ты был трусом, таким и остался. Хоть и примкнул теперь к гуннам».

Эрнак вызывал сильные опасения у скифа. «Он обязательно придет на помощь Плинте», — рассуждал Эдекон. Хотя войско у скифа было огромное, но Эрнак был по-настоящему сильным колдуном! «Говорят Велизарий тоже силен, да еще и в запретных заклинаниях… Сравнится ли он с Эрнаком?» — терзался скиф. Хотя Эдекон и считался ставленником гуннов во всех окрестных землях, да еще и по указу самого Атиллы, но Эрнака такое не остановит.

Скиф, поглощенный нетерпеливым желанием забрать сокровища у Плинты, все же возвращался своими мыслями к Эрнаку. Он начал вспоминать как лично познакомил их.

Тогда еще Плинта не был князем, а Громобой витязем. В Городце заправлял всем ставленник Бледы. Тот был невероятно туп и упрям. Но для Бледы он был верным псом. Своим поведением он раздражал многих. Тогда Атилла, приказал Эдекону, в тайне от Бледы сменить его ставленника, на кого-нибудь более сговорчивого. Ставленник редко появлялся в главном городе окинцев. Он предпочитал жить в деревнях. Ходить на охоту и менять дома каждую неделю. За городом его было не достать. Когда войско Бледы снова пришло в Городец, он стал приезжать каждый день на два, на три часа. Тогда Эдекон и почувствовал свой шанс. Он сговорился с Плинтой и Громобоем, которые в то время были дружинниками, прошедшими через несколько походов вместе с Бледой. Но ставленника его они тоже ненавидели. Поговаривали, что тот увел у Громобоя невесту. Когда Бледа уехал, ставленник его остался еще на день в Городце. Тогда Громобой с ним и расправился. Всем сказали, что ставленник Бледы, сам куда-то исчез. Эдекон помог Плинте, стать новым князем окинцев. Но Бледа был против. Удержаться на плаву Плинте помог именно Эрнак.

Скиф тогда лично заправлял в Городце. Он даже поселился в хоромах, оставшихся от старого князя, казненного Бледой. Знай бы он тогда, что где-то в подвалах лежат целые сокровища. Но тут вскоре приехал гостить к нему Эрнак, которого ни Плинта, ни Громобой никогда еще не видали. Они часто наведывались к Эдекону. Там он и познакомил Эрнака с Плинтой. После чего они стали хорошими друзьями. Но положение Плинты тогда еще было незавидным. Он ожидал приезда брата Атиллы.

Громобоя послали рано утром встречать Бледу на стогне, и от главных ворот тот приехал в сопровождение тысячи всдаников гунну. Брат Атиллы требовал выдать ему Плинту и желал сам назначить нового князя. Но Эрнак убедил Бледу не устраивать раздор и оставить нового князя окинцев в покое. После долгого и упорного спора, брат Атиллы все же согласился с доводами Эрнака. Вскоре Эдекон уступил княжеские хоромы Плинте.

«Но ведь добродетель моя мешала мне смотреть на правителя окинцев трезво. Кто дал власть князю Плинте? Теперь в Городце говорят о том что он сам достиг своего положения. Глупцы! Кто разрешил вопрос с его браком, рискуя быть наказаным Атиллой? Неужели все позабыли, что это решилось только по моей воле. Откуда появилось столь гнусное желание скрыть от меня это золото? Об этом они уже не говорят. Давно, давно пора проучить проклятых окинцев, посчитаться с их князем, витязем и со всем городищем!» — негодовал Эдекон.

Вечером к нему в лагерь приехал Велизарий. После долгого разговора, они решили, что пойдут в поход против Плинты в ближайшие недели.