Никакой Золушки не будет! или Принц Крови в подарок (СИ)

Глава 18.3.

«Впусти… силу… зимы»… — шепот был едва слышен, но этот голос я бы ни с каким другим не спутала. Стужа! Откуда здесь спящий эмиссар? Как проник в мои мысли? Благодаря заёмной силе?

«Я вижу твоими глазами», — напомнили мне, — «впусти… силу… и жалкого человечишки не станет»…

Его-то не станет, а что будет потом со мной? Я не настолько жалостлива, чтобы доверять эмиссару. А вот Ллиошэсу – мелькнула уверенная мысль – я бы доверилась.

Запястье кольнуло – и моя кровь упала на алтарь. Не знаю, как меня озарило. Откуда вообще пришло это глубинное понимание – чего от меня ждут, что мне нужно делать!

И, не обращая внимания на тяжесть в теле и ноющие порезы, я сжала пальцы, размазывая собственную кровь по древней каменюке, и начертила наощупь одну-единственную руну. Как вспомнила – так и начертила.

«Хагар». «Путь».

Ллиошэс стоял перед глазами как живой. Надменный, недостижимый, великолепный эльфийский Владыка. Вот он налился красками, вот выгнул бровь. Вспыхнули багровыми огнями глаза, проскользнул между клыков язык.

И в реальности разнесся оглушительный вопль!

Я дернулась, открыла глаза – и замерла, чувствуя, как часто-часто екает сердце и мелко подрагивают конечности. Мрачный заброшенный зал ожил. Вспыхнули светильники на стенах. Ярко запылали огненные чаши, украшенные лозами и силуэтами диковинных тварей – которых я и вовсе раньше не видела.

Зазвенел тонко-тонко какой-то комарик над ухом – и замолк. Связь со спящим эмиссаром оборвалась. И к лучшему. А я с трудом приподнялась, борясь с жуткой слабостью, и, широко раскрыв глаза, наблюдала за тем, как из моего обидчика делают блюдо «отступник магии в собственном соку».

Пункт рецепта первый. Нежный кусь от обидчивого большого котика. Микеланджело был здесь! И всей злобной крылатой тушкой задавливал врага… мощью своей усатой харизмы, разумеется. Кусал он его почему-то то за пятки, то повыше – гоняя по залу, отчего Корнэлл срывался на тоненький визг.

Сверху, истошно вопя, восседала Игги. Она с детской обидой на мордочке держала в лапках… парик?! А сам Корнэлл был лысоват – только на затылке и поблескивал короткий ежик волос.

— Безобразие, — ворчала белка, которой я сейчас готова была признаться в любви, — теперь и не общипи его, ну что это такое, я вас спрашиваю? Просто весь интерес утратила, все равно что орешек отнять у ребенка!

А в середине зала стоял, скрестив руки на груди, Ллиошэс Норитэли. Тонкий обруч в его волосах пылал серебром. Доспехи, казалось, тоже едва заметно светились, а когтистая перчатка то и дело похлопывала по бедру.

Одно мгновение. Второе. Третье.

А потом… восхитительно прекрасного эльфа не стало. На его месте взвился вверх… змей! Огромный серебристый змей с алой чешуей по бокам. Он с яростным шипением ринулся на завизжавшего Корнэлла, который пытался отбиваться магией, но… вся его сила как будто сжалась в мелкий мыльный пузырь – и громко лопнула.

Я пыталась прийти в себя от мысли, что вот это вот огромное, длинное, хвостатое, с чешуйками, ядовитыми клыками и гребнем — это деймар. Смотрела, как он обвивает врага всем телом, скалится на него, смыкая челюсти на какой-то части тела – на этом эпическом моменте я прищурилась. Да, временами я очень близорукая эльфийка.

Так, а там что, уже лужа на полу образовалась? И пахнет? Он хоть жив пока? А то как пинать буду?!

Из угла зала донеслось торжествующие шипение, что взвилось гимном змейству куда-то к потолку зала. Миг. Другой. На лестнице послышались бухающие шаги. Сообщники?!

Я дернулась. Микки тут же занял стратегическую позицию перед дверным проемом. Игги скакнула ко мне – но к алтарю не подошла. А змей, свивая кольца, величественно развернулся и одним броском оказался рядом.

Я завороженно наблюдала за тем, как мерцают чешуйки в свете огней. Меня смерили задумчивым холодным взглядом. А потом… в груди как будто взорвался фейерверк. Я впервые ощутила его чувства. Все полностью. Целиком.

Не хочу об этом говорить – потому что словами не передать чужих эмоций. Нет, не чужих! Эмоций того, кто стал для меня в этот момент дороже всего мира. Просто так. Без слюнявых признаний и слез, без особых страстей.

Огромная змеиная голова осторожно прислонилась к моим коленям, а я почесала надбровные чешуйки, улыбнувшись. Внутри что-то обмякло. Кажется, по щекам потекли слезы – это глупости, честное зимнее. И в этот самый момент, когда змей – ладно уж, не пытайся скрыться, я знаю, что ты в полном разуме, Ллиошэс Норитэли, тонко засвистел, — в проеме двери показалась огромная фигура, согнувшаяся в три погибели.

Фигура показалась мне смутно знакомой…

Он обвела нас задумчивым взглядом, не выходя на свет, озадаченно крякнула и пробормотала:

— Похоже, спасать уже некого… и бить тоже… хотя, эй, змеюка! Дай мне хоть пнуть этого мерзавца парочку раз за все беспокойство! – Пробасил громко магистр Роум.

И вот это было уже его ошибкой…

Большой стратегической ошибкой. Потому что если хочешь остаться в живых при встрече со змеей – не шуми. Змея ещё и эльф крови? Бывает. Тем более шуметь не стоит – опасно для жизни.

Покусать за пятки? Нет, это слишком ласково. Судя по распахнувшейся пасти – змеиный желудок был велик и был вполне готов переварить одного незадачливого магистра. А потом змея превратится в удавчика и будет пару месяцев переваривать…

Куда-то не туда завели меня мои мысли. Но сил ещё хватило на то, чтобы неловко соскользнуть с древней загудевшей каменюки и шагнуть, пошатнувшись, вперед. Пол холодный. И трясет.

Трясёт все полупустое помещение, на голову сыплется пыль, корешки, какие-то мелкие камушки. Нас здесь не завалит? Очень хочу спросить – и успеваю сделать ещё пару шагов, как силы окончательно меня оставляют. Но в тот момент, когда пытаюсь упасть, меня подхватывают горячие сильные руки и прижимают крепко к себе.

Под щекой – золотистая кожа. Бархатная. Хочется потыкать в неё пальцем, чтобы убедиться – настоящая. И он настоящий. Затылок щекочет дыхание.

— Пожалуйста, — мой голос все ещё звучит глухо, — не трогай ма-магистра… наверняка он специально расставил ловушку на живца, и…

Алтер Роум, вжатый в стену неведомой силой, выглядит скорее заинтересованным, чем испуганным.