Ничего личного.

Глава 1

Глава первая.

Январь 1993 года.

Свято место не бывает в пустоте.

Дешевле всего отправить Генерального директора на лечение в Германию оказалось на самолете военно-транспортной авиации, договорившись через Инну, вернее, ее родственника с большими звездами на погонах. Не знаю, кого возил в своем салоне юркий «Л-410», но возле трапа нас встретили военный летчик и военный медик. Раненого директора перекинули на казенные носилки и затащили по трапу в глубину салона самолета. После чего нашу гражданскую «скорую», что я арендовал вместе с водителем частным образом на автобазе «Горздравуправления», попросили покинуть территории военного части аэродрома «Переводчиково».

Белый «РАФик» с красной полосой простоял около двадцати минут возле забора воинской части, пока юркий воздушный перевозчик не взлетел в небо, а я смог наконец расслабится – вывоз директора из больницы напоминал похищение. Лечащий врач оформил отказ от дальнейшего лечения, после чего я с доктором переложили усохшее тело на каталку и на лифте спустили его в подвал, где, через подземный переход доехали до столовой, а там, через хозяйственный пандус, загрузили больного в нанятую мной «Скорую». Шлагбаум на воротах поднялся, как только мы подъехали, после чего, включив синий маячок, мы помчались по ночному городу к дороге, ведущей в аэропорт.

Всю дорогу я вглядывался в зеркало заднего вида, но все прошло благополучно. На въезде в воинскую часть нас ждала супруга генерального – Ольга Степановна, со всеми документами для въезда в Германию для лечения. Окинув меня неприязненным взглядом, мадам о чем-то переговорила с директором, после чего, с бумагами под мышкой, направилась в салон самолета, прогревающего двигатели.

- Павел, как смогу – буду звонить. – раненый с носилок попытался сжать мою руку, но получилось это у него плохо – сил не было. На этом наше прощание завершилось, а с меня как будто упал тяжкий камень, мешавший дышать – я прекрасно понимал, что перехвати нас по дороге желающие добить директора – скорее всего у них все бы получилось.

На следующий день. Локация – Завод.

Штирлиц шел по коридору, и это было красиво. Ненавистная любому русскому человеку, черная форма от Хьюго Босс, охранники, щелкающие каблуками, стоящие через каждые пятьдесят метров, прочая фашистская атрибутика – всего этого я был лишен. Я просто шел по «директорскому» коридору, ставить точки ад и, надеюсь, что, всего лишь, на ближайшие пару месяцев.

Ожидаемо, главный инженер, по всем понятиям, второе лицо на заводе, уже успел занять директорский кабинет, где и собрались все начальники цехов и основных служб. Правда, на совещание победителей это мало походило. Главный инженер, хороший специалист, но человек, слишком мягкий, чтобы довести, кренящийся на один борт, заводской корабль безопасным фарватером до гавани, стоял, держа трубку телефона возле уха, и растерянно моргал. Обычно, буйная вольница начальников цехов, битых жизнью мужиков, растерянно молчала, пытаясь уловить каждое слово разговора.

Наконец, главный инженер моргнул в последний раз, пробормотал «Я вас понял.» и медленно положил трубку на рычаг.

- Толя, что сказали? Михалыч, что случилось? – нетерпеливо загалдел собравшийся в кабинете люд.

Главный инженер открыл рот, чтобы ответить, но, не вовремя, разглядел меня, замершего в дверях.

- Вы что-то хотели? – сухо спросило меня второе лицо в иерархии предприятия: - нас, видите ли, производственное совещание…

- Здравствуйте всем. – я коротко кивнул: - Я заметил, но, я думаю, что я не помешаю. А пока, разрешите, вручить верительные грамоты.

Пока я шел к директорскому столу, невольно встретился с глазами нескольких руководителей предприятия, и увиденное не внушало мне оптимизма. Не скажу, что у нас сложились добросердечные отношения. С главным инженером я вообще редко сталкивался, все-таки, его стезя – сугубо технические решения. Начальники цехов и служб были вынуждены взаимодействовать со мной гораздо чаще – практически каждый день на стол мне ложилось несколько договоров, неизменно сопровождающих повседневную жизнь большого предприятия. И если поначалу, все мои попытки пресечь правовую вольницу и сломать через колено анархию, заканчивались скандалами в кабинете генерального, то, спустя пару месяцев, поняв, что директор неизменно поддерживает составленный мной порядок заключения договоров и действующего законодательства.

Многочисленные попытки, с гражданским и другими, кодексами в руках, доказать генеральному директору, что я не разбираюсь в законах, заканчивались для инженерно-технического персонала неизбежным провалом, поэтому люди смирились с моим существованием, посчитав, что я зло, но зло неизбежное и очень говнистое, способное превратить процесс согласования договора на производство ремонтных работ или закупки спецодежды в путешествие по пяти кругам ада.

И вот опять - судя по мрачным или торжествующим глазам наших администраторов, меня уже списали у расход и сейчас предстояла нешуточная драка за место на скале Совета.

- Когда у меня возникнет юридический вопрос, я вас вызову. А свои бумаге можете оставить в канцелярии, в моей ячейке… - главный инженер цедил слова, пока ничего не поняв, очевидно, примерив с утра приставку И.О. директора на себя.

- Я бумаги эти сейчас вам покажу и оставлю ксерокопии, чтобы вопросов лишних не было. – я наконец дошел до стола и положил перед председательствующим документы – приказ о командировке директора в город Москва, приказ о назначении меня исполняющим обязанности генерального директора и заверенная врачом больницы «Скорой помощи» доверенность на право подписания всего и вся от имени завода.

- Это что? - Анатолий Михайлович Бородин, главный инженер Завода, нацепив на нос очки, судорожно вчитывался в печатные строки, общий смысл которых от него, почему-то, ускользал: - Что за ерунда? Нам Арнольд Францев сказал, что генерального подстрелили, и он за границу убежал. А сейчас из Министерства звонили, все подтвердили, и сказали, что с завтрашнего дня Арнольд Францевич приступит к выполнению обязанностей генерального директора.

Арнольд Францевич Бриль, немец, родом из Акмолинской области, вышел на пенсию в конце позапрошлого года с должности генерального директора Завода, а сейчас, видимо, заскучав на скудных пенсионных выплатах, после тучных лет, когда он был полновластным хозяином зажиточного предприятия, вылез из небытия, да еще и, оказавшись замешанным в самой гуще интриги с покушением на шефа. Очевидно, что факт экстренной эвакуации Григория Андреевича уже стал известен заинтересованным лицам и они, действуя логично, просто вычеркнули бывшего хозяина короны из списков лиц, чье влияние хоть что-то означает.

- Вы сами то верите в то, что сказали? Что Григорий Андреевич убежит, поджав хвост? – я глядел на Бородина, как смотрит любящий родитель на нашкодившего малыша.

- Да я вообще ничего не думаю, а просто повторил, что мне из министерства сказали…- «врубил заднюю» главный инженер, что, ожидаемо, бойцом за директорскую корону оказался никаким, а совещание с подчиненными решил проводить в кабинете босса, а не в своем, потому, как не в ту дверь вошел.

- Вот и замечательно. – я обвел взглядом, внимательно смотрящих на нас присутствующих: - Товарищи, довожу до всех, что генеральный директор выехал в командировку, в европейскую часть страны, а, пока, временно, на период его отсутствия, часть его обязанностей возложено на меня…

- Так вы же это… юридическое лицо? – главный сварщик стукнул по столу тяжелым кулаком: - Вы же в технологиях ни хера не соображаете!

- Аркадий Дмитриевич, вы ко мне пять раз с Гражданским кодексом подступались, и я вам пять раз рассказывал, что юридическое лицо – это наш завод, а я, если вам так хочется меня обозвать, физическое лицо с юридическим образованием. В технические вопросы я влезать не собираюсь, для этого есть вы – специалисты. А вот не дать оставить предприятие без трусов, так как штаны оно уже потеряло, я постараюсь. А, сейчас, будьте так любезны, на копии приказа, после слова «Ознакомлен», поставьте свою фамилию, подпись и сегодняшнюю дату. Это всех, касается, в том числе и вас, уважаемый Анатолий Михайлович. – ксерокопия легла перед главным инженером, а авторучку я любезно достал из малахитового, писчего набора, стоящего на директорском столе. Руководство морщилось, кривилось, но приказ подписывало.

- Как совещание закончится, будьте любезны, ключи от этого кабинета в канцелярию вернуть. До свидания, товарищи. – я подхватил приказ с кучей автографов и сделав всем ручкой, двинулся на выход, вернее сказать, поспешил в себе в кабинет, где, отправив, недоумевающую Валентину на обед, в столовую, запер за ней дверь и, достав из личного сейфа китайский сканер, настроил его на волну «прослушки», которую я, во время возмутительной речи, сунул в директорский стол, после чего включил запись диктофона.

Если опустить нецензурную брань в адрес меня и генерального, то смысл оставшихся слов сводился к тому, что завтра придет Арнольд Францевич, с самыми широкими полномочиями, и заводская жизнь вновь заиграет новыми красками, без всех этих грошовых придирок и сложностей на пустом месте.

Дождавшись конца совещания (последние десять минут там обсуждали действительно технические вопросы), я убрал свою аппаратуру в сейф и пошел по предприятию, знакомить с приказом всех, кто имеет право принимать управленческие решения, а то, знаю я вас, ребята, будете потом ссылаться на незнание.

Вечером я принимал гостя – Виктор Брагин, пару дней отработавший в своем новом отделе милиции, прибыл ко мне, делится впечатлениями.

- Привет, Витя. Как командировка? – Наташа, держа руки на отлете, вышла из кухни и коротко ткнулась губами в щеку засмущавшегося опера: - Как на новом месте?

- Да как-то все тоже самое. – Брагин повел чутким носом в сторону кухни: - Пьют-с.

- Давай руки мой и пошли скорее ужинать. – Я, оставшись без обеда, почувствовал, как голодный желудок сжался в спазме.

Через пару минут мы сели за стол в кухне, алчно поглядывая на огромную миску с воздушным картофельным пюре, горку котлет в томатном соусе и тарелку с порезанными солеными огурцами (обязательный к поеданию привет от бабули).

- Что будешь пить? – я нырнул с головой в холодильник.

- Что попроще…- Брагин любил простые решения во всем.

- Ты, Наташа, с нами выпьешь?

- Чуть –чуть. – хозяйка успела переодеться и к столу вышла в бирюзовом платье.

- Ну давай Витя, рассказывай, зачем примчался? – после первой рюмки мы с гостем навалились на еду, Наташа же положила себе ложку картошки, половинку котлеты, поделившись со мной, и четвертинку огурца.

- Рассказываю – все тоже самое, что что и у нас, в Мироннычевском РОВД было. Работы море, бери больше, кидай дальше. Народу нет совсем, по два суточных дежурства в неделю выходит. Люди бегут, или на гражданку, в частную охрану, или в управы или транспортную милицию. То, что мне за вынужденный прогул выплатили, уже разошлось, хоть долги всем раздал и с парнями посидел, на старом месте и на новом, а теперь все, финиш. Только и думаю, где бы денег занять. У тебя, кстати…

- Витя нет, я тебе занимать серьезную сумму не буду – смысла нет. Давай, я пару дней подумаю, куда тебя пристроить можно, а потом скажу. Если тебе прям срочно надо на жизнь, то не вопрос, но, на что-то большее – нет. Кстати, а ты сам что, там не можешь ничего найти?

- Да там варианты все какие-то стремные. Что хорошее все разобрано, сам понимаешь, а то, что под руку идет – какое-то сплошное «палево».

- Ну да, с этим сложно…- я потянулся за бутылкой: - я подумаю.

Сам я, по старой памяти, раз в неделю ходил охранять один уютный офис. Был он под скромной вывеской, с надежными дверями и решетками на окнах, единственным минусом была машина директора, периодически оставляемая во дворе, но с этим можно было смирится. Вневедомственная охрана драла безбожно и клиентоориентированностью не отличалась, поэтому босс фирмы считал, что платить операм местного РОВД за ночное дежурство выгодней. Я ходил на дежурство редко, только, чтобы место в бригаде осталось за мной, остальные же рвались на ночное дежурство – в офисе для нас был выделен компьютер у окошка, набором игрушек, а также чай-кофе и печенье, поэтому люди эту подработку ценили и ночью не спали.

Окрыленный надеждой, сытый и чуть-чуть пьяным, подкрепленный тремя сотнями рублей «на всякий случай, с первой получки отдашь», Виктор был препровожден до троллейбуса мной и Демоном, что терпеливо ждал, когда мы с Виктором закончим обниматься и наконец пойдем на пустырь у лога, где до позднего вечера собиралось «собачье общество».

Поболтав около часу со знакомыми собачниками, я свистнул прилегшего в снег, уставшего пса и двинулся домой.

Кристина уже спала, Наташа же, перемыв посуду, сидела на кухне с чашкой чаю.

- Как дела малыш? Что на работе нового? – я приложил озябшую ладонь к теплому чайнику и понял, что хочу кофе.

- Да, особо, ничего нового…- блондинка приложилась к чашку из-за которой начала старательно хлопать ресницами: - О тебе в основном…

- Что обо мне? Рассказывай подробности, это важно… - я поставил на плиту джезву.

- Да разное. В основном, что ты бандит, убил директора, выбив из него документы, и теперь будешь предприятие на себя приватизировать, после чего откроешь в нем супермаркет и публичный дом. Ну, это, если кратко.

- А то, что директор жив и уехал в командировку – такой вариант народное мнение не допускает?

- Нет. Даже называют адрес твоего строящегося коттеджа, куда ты бедного Григория Андреевича в фундамент замуровал.

- Вам девушка не страшно? – я поймал момент, когда над медным сосудом стала подниматься коричневая шапка и выключил плиту.

- Почему мне должно быть страшно? – Наташа вытянула ножки и дурашливо поболтала ими.

- Ну, к примеру, что кроме драгоценного Григория Андреевича у меня в фундаменте заготовлено место и для тебя?

- Нет.

- Почему нет?

- У тебя коттеджа нет – я бы знала.

- Ну и ладно. А что-то, более реальное рассказывают?

- Нет. – Наташа показала мне маленький кончик розового язычка: - Народ считает, что ты директора не мог оставить в живых. Я, кстати, нашим мужикам сказала, что у меня есть знакомая, которая тебя хорошо знает, и которая уверяла меня, что коттеджа у тебя нет вот теперь наш отдел гадает, куда ты труп дел.

Я мысленно взвыл. Милиция, перекапывающая чьи-то грядки или картофельные поля, в поисках трупа или клада, хороши только в анекдотах. А у меня же реально есть ухоронки, где хранятся вещи. Зачастую, запрещенные в гражданском обороте, и если я не успокою эту волну народного детективного расследования, кто сказал, что через несколько дней ко мне не постучат мои коллеги с постановлением на обыск?

Самое смешное, что я не могу ссылаться на то, что шеф лежит на лечении в немецкой клинике (как ее там, Шаритэ, что ли?) пока не будут закончены обследования и составлен план операции и лечения. По нашему трудовому законодательству, место за больным работником сохраняется только четыре месяца, потом тебя могут просто уволить по соответствующей статье. Поэтому, мы и оформили определенную фору в виде командировки, чтобы был запас дней на лечение и реабилитацию блудного директора.

Следующим утром я попал на территорию завода только около десяти часов утра. Не заходя к себе, сразу направился на «директорский этаж», где обнаружил, что бумажную печать на кабинете генерального директора растерянно ковыряет пальцем бывший директор завода - Арнольд Францевич Бриль. Оглянувшись на приоткрытую дверь кабинета главного инженера, где явно кто-то затих, в предчувствии скандала, я громко высказался:

- А вот нарушение милицейских печатей карается большим штрафом. Здравствуйте, Арнольд Францевич. Хотели о добавках пенсионерам узнать? Так это вам в профком надо.

Каюсь, вчера вечером заехал на завод, наклеил на директорский кабинет печать местного отдела милиции, заодно, дождавшись, когда, моющая кабинет главного инженера, уборщица, ушла в туалет, менять воду в ведрах, подкинул за шкаф с бумагами «прослушку», с двумя импортными батарейками, аналогичных нашей «Кроне», что по моим подсчетом должно было хватить на двое суток работы неутомимого электронного помощника.