Неуязвимый Боло

Мэрседес Лэки, Ларри Диксон - ОПЕРАЦИЯ «ЛИС ПУСТЫНИ»

Перевод А. Апушкина.

Имя Зигфрида О’Харригана часто вызывало недоумение, хотя в Армии редко обращали внимание на цвет кожи. Он был черным, хрупкого телосложения и происходил из семьи, чье африканское родовое имя было потеряно много поколений назад.

Оба имени, характерные для белой расы, — Зигфрид и О’Харриган — он носил словно знаки отличия, как и все члены его рода. Десятки раз предки Зигфрида отказывались сменить фамилию на что-нибудь более этническое, хотя это и приносило им одни неприятности. Имя было даром, а вовсе не знаком преданности кому-либо. Дар не возвращают, особенно тот, который достался от предков...

В детстве Зигфрид миллион раз слышал эту историю, но она никогда ему не надоедала. Эта история была современной сказкой, настолько она была неправдоподобна.

Фамилия О’Харриган принадлежала инженеру-ирландцу, который, только ступив на берег Америки, увидел, как прапрапрабабку Зигфрида и ее сына-младенца согнали по трапу и отправили прямиком в Ричмонд, штат Вирджиния, на рынок рабов. Ей было всего тринадцать лет, когда ее похитили арабские работорговцы. То, что она пережила весь этот путь, было настоящим чудом. И именно ее увидел О’Харриган, как только ступил на берег этой новой страны свободы.

Горькая ирония ситуации не ускользнула от него. Взгляд больной и напуганной девушки лишь на мгновение скрестился со взглядом Шона О’Харригана, но этого мгновения было достаточно.

У них не было ничего общего — ни языка, ни расы, но Шон увидел в ее глазах противоположность всему тому, что он ждал от Америки. Его народ немало выстрадал от английских землевладельцев; он знал, что такое рабство. Он был взбешен и чувствовал, что обязан сделать хоть что-то. Он не мог спасти всех рабов, которых выгрузили на берег в этот день, но этим двоим он мог помочь.

Он последовал за торговцами до самого рынка и купил девушку с ребенком, прежде чем их успели выставить на аукцион, даже прежде, чем их оприходовали как товар. Он накормил их и заботился о них до тех пор, пока они не окрепли, а потом посадил их на другой корабль, на этот раз в качестве пассажиров, и она даже не успела узнать о своем благодетеле хоть что-нибудь, кроме имени. Все остальное О’Харриганы узнали только потом, из писем Шона.

Корабль возвращался в Африку, в только что появившуюся на карте страну Либерия, страну надежды для освобожденных рабов, чье название означало «земля свободы». Жизнь здесь не обещала быть легкой, но зато это была жизнь без цепей, без страха перед людьми, называвшими себя хозяевами.

В память о доброте незнакомца женщина и ее дети приняли имя О’Харриган и носили его с гордостью, как и многие другие граждане нового народа, носившие имена тех, кто их освободил.

Нет, О’Харриганы не меняли фамилию ни при каких поворотах политической ситуации. Заслуженное уважение во много раз сильнее любой пропаганды, которую политики вбивают в головы людей кнутами прессы.

Что касается имени Зигфрид, то оно тоже досталось ему в память о доброте незнакомца; на этот раз — солдата Африканского Корпуса Роммеля. Еще один милосердный поступок был совершен, когда некий старший лейтенант проследил за тем, чтобы взятого в плен чернокожего по фамилии О’Харриган идентифицировали как либерийца, а не американца. Потом он обеспечил Джону О'Харригану хорошее обращение и отпустил его.

В честь этого немца Джон назвал своего первенца, так как у юного лейтенанта детей не осталось. Эта традиция вместе с семейной легендой прошла сквозь поколения, соединившись с историей Шона О’Харригана. Предки Зигфрида чтили свой долг чести.

Имя Зигфрида О’Харригана совершенно не соответствовало его внешности. Он не был ни высоким блондином, ни рыжим коротышкой, на самом деле он вообще не был белым.

В этом он походил на остальных колонистов Мира Бахманна, большинство которых имели восточноиндийское или пакистанское происхождение. Во всем остальном он разительно от них отличался.

Бόльшую часть жизни он провел на военной службе и собирался на ней и остаться. Он чувствовал себя счастливым в форме, что большинству колонистов было непонятно.

Мысли о предках не покидали его даже сейчас, когда он, усталый после долгого перелета, но тем не менее взволнованный, стоял перед могучим бортом боевой машины, в грациозных контурах которой чувствовалась мощь и функциональность. Она была больше любого здания этой затерянной на краю освоенного человеком космоса колонии.

Мир Бахманна. Бедная колония, известная лишь тем, что экспортировала целебные растения, которые росли в здешней пустыне, не слишком привлекала туристов. Прилетавшие сюда улетали обратно, потому что жизнь здесь была даже тяжелее, чем в трущобах Калькутты или болотах Бангладеша, по которым постоянно гуляют тайфуны. Здесь жили фермеры, которые засевали гектары экспортируемой «саже» и орошали ровно столько земли, чтобы не умереть с голоду. Горячий, сухой ветер пустыни засыпал песком тугие кудряшки шевелюры Зигфрида и трепал короткие рукава униформы цвета «пустынный хаки». Он знал, что не мог выбрать более удачного места для того, что могло оказаться пожизненным изгнанием, особенно принимая во внимание его хобби, его страсть. И он с готовностью, едва не с рвением, пошел на это.

Это чудовище, этот джаггернаут, гора сверкающего металла, был Боло. Теперь это был его Боло, его партнер. Партнер, которого он знал до последней детали... и чьи мыслительные процессы подходили ему настолько безупречно, что вряд ли во всей Галактике найдется другая такая пара.

РМЛ-1138. Устаревшая модель, которой предстояло уйти в отставку, что для Боло означало деактивацию. Другими словами, смерть.

Боло были более чем просто «супертанками», более чем просто военными машинами, ибо они несли в себе лучшие искусственные умы, разработанные людьми. Когда Боло «выходил в отставку», вместе с ним уходил ИР. Навсегда.

Даже теперь оставались те, кто пытался лоббировать права ИР, приравнивая деактивацию к убийству. Им противостояло огромное количество различных организаций, в первую очередь религиозных, чьи возражения главным образом основывались на том, что существо с «телом» из электронных контуров нельзя считать «человеком», а следовательно, об «убийстве» не может быть и речи. Какая бы сторона ни выиграла, вряд ли это произошло вскоре и повлияло бы на судьбу именно этого Боло.

Зигфриду тоже пришла пора выходить в отставку, и по той же причине. Его специализация лежала в области ремонта и обслуживания систем вооружения, в особенности систем слежения и наведения.

Техника устаревает, и в один прекрасный день его сочли слишком старым для переквалификации. Перед ним лежал трудный выбор и неясное будущее: либо, не имея ни единого шанса на повышение, заниматься бесперспективной работой, либо выходить в отставку. Он подал прошение на перевод, в отчаянии перечислив все, что могло бы дать ему шанс. По совету начальства он включил в резюме свою родословную и упомянул об увлечении военной стратегией доатомного периода.

И к его искреннему изумлению, именно его хобби и история семьи привлекли к нему внимание кого-то из Резервов, кого-то, кто искал именно такого человека...

Ветер стих; никто, если он был в своем уме, не выходил наружу в полуденную жару. Порт казался покинутым, если не обращать внимания на завывавший вдалеке одинокий двигатель.

Боло сохранял полное молчание, но Зигфрид знал, что он — он, а не оно — наблюдает за ним, изучая мириадами сверхсложных сенсоров и инструментов. Он уже наверняка знает, сколько пломб у него во рту и рубчиков на подошве ботинок. Он уже рассмотрел личное дело Зигфрида, но, прежде чем партнерство действительно состоится, они должны столкнуться лицом к лицу.

Он вежливо прочистил горло. Подошел момент истины. Пришла пора выяснить, действительно ли решение администратора Резерва о том, что они с этой горой металла идеально подходят друг другу, станет их спасением.

Ключом было хобби Зигфрида — война в пустыне, тактика и, главное, жизнь и мысли некоего полководца прошлого.

Эрвин Роммель. «Лис пустыни», человек, которого даже злейшие враги называли «последним настоящим рыцарем». Зигфрид знал об этом великом танковом гении почти все. Он выучил наизусть каждую кампанию, которой когда-либо командовал Роммель, и его восхищение человеком, чья жизнь на мгновение пересеклась с жизнью его предка, никогда не проходило, как не исчезало и преклонение перед его гением.

Но во Вселенной нашлось по крайней мере еще одно создание, чье преклонение перед Лисом пустыни могло сравняться с Зигфридовым. И это создание было искусственным интеллектом, жившим именно в этом Боло, Боло, который взял себе имя «Роммель». Большинство, если не все Боло, принимали имя или кличку, основанные на их позывных: ЛНЕ мог стать «Ленни», а СМТ — «Смитти». Послужило ли буквенное обозначение этого Боло толчком к увлеченности Лисом пустыни или же он заметил сходство своих позывных с именем Роммель уже потом, на самом деле не имело значения. Важно было лишь то, что Роммель был таким же экспертом по истории жизни своего тезки, как и Зигфрид.

Как и Зигфрид, РМЛ-1138 подлежал списанию, но, как и к Зигфриду, спасение пришло к нему в облике Резерва. Резерв не нуждался в Боло по множеству причин; например, они были жутко дорогими. Цена одного Боло была равна стоимости оборудования, которого хватило бы на целый полк. Кроме того, требование близкого партнерства между Боло и его оператором подразумевало, что Боло должны использоваться в ситуациях, когда оно не продлится дольше, чем понадобится времени на выполнение задания. Да и нечасто партнеры Боло увольнялись в Резерв.

И слишком мало Боло были доступны реквизиции. Отставка для Боло и его оператора слишком часто была вечной, и почти половина случаев «отставки» приходилась на поле боя.

К счастью (или к несчастью, это еще предстояло проверить), Роммелю повезло: его партнер погиб, подхватив неизвестный вирус, в боях Боло почти не участвовал, и его состояние можно было охарактеризовать как «почти новый».

А Миру Бахманна понадобился батальон Резерва. Они не могли организовать свою армию: все дееспособные граждане занимались либо фермерством, либо экспортной торговлей. К тому же значительный процент населения исповедовал пацифистские религии, запрещавшие им брать в руки оружие, — джайнизм, буддизм и некоторые формы индуизма.

И при этом Мир Бахманна находился в зоне ответственности Резервных войск; по закону они имели право иметь силы планетарной обороны, состоящие из военнослужащих действительной службы. Даже то, что планета находилась на задворках цивилизации, и то, что даже самые консервативные военные чины считали запрос на такие силы настоящей паранойей, не позволяло игнорировать законные требования граждан Мира Бахманна. Их позиция была ясна. И закон был на их стороне.

Держать на планете батальон Резерва было бы чрезвычайно дорого, в особенности если принимать во внимание снабжение. Солдаты находились бы на службе круглую неделю, а следовательно, им пришлось бы платить полное содержание. На планете не было военной базы — ее пришлось бы построить с нуля. Никакого оборудования на планете не производилось — все пришлось бы импортировать.

Именно тогда одному из счетоводов в генеральном штабе пришла в голову гениальная мысль о том, как, следуя букве закона, обеспечить экономию солидной части военных фондов.

В законе ничего не говорилось о численности персонала и оборудования, только голые цифры. Никому не известный бухгалтер подсчитал, что в таком случае вместо одного батальона пехоты прекрасно подойдет один Боло с оператором.

Начались поиски в базах данных.

Им был нужен один Боло, которому грозила «отставка», в хорошем состоянии, без партнера-оператора и кто-то подходивший ему, знакомый по крайней мере с основами ведения боевых действий с использованием машин, знавший устройство Боло и желавший весь остаток жизни провести на задворках цивилизации.

Результат поиска выдал им РМЛ-1138 по кличке Роммель и Зигфрида О’Харригана, чьим хобби была военная история.

Правительство Мира Бахманна было более чем неудовлетворено ответом на их запрос, но не могло сделать ничего, кроме как протестовать. Сначала на Мир Бахманна отправили Роммеля; Зигфрид в это время проходил ускоренный курс работы с Боло. Как только обучение закончилось, он сел на первый в расписании грузовой корабль, отправлявшийся сюда. Если по какой-либо причине партнерство не состоится, он должен был улететь на этом же корабле.

И вот он, момент истины.

— Guten tag, Herr Rommel[21], — произнес он, аккуратно проговаривая слова устаревшего немецкого языка, который он выучил, чтобы иметь возможность читать старинные хроники в оригинале. — Ich heisse Siegfried O’Harrigan[22].

Мгновение тишины, а потом, к его удивлению, раздался звук, похожий на приглушенное хихиканье.

— Wie geht’s, Herr O’Harrigan?[23] Я ждал вас. Не темноваты ли вы для штурмовика?

Глубокий, не лишенный приятности голос доносился из точки где-то над головой Зигфрида. А в вопросе явственно чувствовалась ловушка. Или же испытание, предназначенное для того, чтобы выяснить, сколько он знает на самом деле. Добрая половина историков попалась бы на крючок.

— Какой еще штурмовик?! — парировал он. — Под командованием фельдмаршала Роммеля никогда не было этих. И никаких наций. Не думай, что меня так легко поймать.

Снова послышался сухой смешок.

— Это хорошо, Зигфрид О’Харриган. Willkommen[24].

Распахнулась крышка люка, и к ногам Зигфрида скользнула лестница, безмолвно приглашая его покинуть выжженную солнцем пустыню и пройти в кондиционируемую утробу Боло. Роммель дал свой ответ Зигфриду, но, как и его легендарный тезка, не стал тратить на это бесполезные слова.

Зигфрид прошел испытание.

Зигфрид снова стоял под слепившим глаза солнцем, на этот раз по стойке «смирно», и буравил взглядом удаляющуюся спину мэра Порт-сити. Беседа была не слишком приятной, хотя обе стороны соблюдали безукоризненную вежливость; спина мэра буквально излучала злость. Его ни капли не тронуло то, что сказал ему Зигфрид.

— Им на нас наплевать, не так ли, Зигфрид? — В голосе Роммеля слышалось смирение, и Зигфрид вздохнул. От Боло ничего нельзя скрыть; Роммель уже успел показать себя непревзойденным знатоком языка человеческого тела, и, конечно, от его внимания не могли укрыться никакие радиопередачи, закодированные или нет. Роммель был прав: они с напарником не были самыми популярными жителями планеты.

Что поражало и продолжало поражать Зигфрида, так это то, насколько человечным оказался Боло. Конечно, Зигфрид был знаком с системами искусственного интеллекта, но в Роммеле было что-то особое. Роммеля интересовали мысли и действия людей, в то время как большинство ИИ мнения и идеи людей совершенно не трогали.

— Да, Роммель, ты прав, — ответил он. — Честно говоря, трудно винить их в этом; они думали, что получат батальон обычных солдат, а не один весьма дорогостоящий образчик техники и одного человека в придачу.

— Но мы запросто превзойдем любой батальон обычных войск, — логично возразил Роммель. Он опустил лестницу, и, так как мэр уже почти исчез из виду, Зигфрид решил, что может позволить себе укрыться в прохладе внутренних отсеков Боло.

Прежде чем ответить, он удобно устроился в своем привычном кресле, за год принявшем очертания его тела. За это время они с ИИ стали не только партнерами, но и лучшими друзьями. В командирском отсеке было чисто, хотя и не совсем ново, и прохладно, свет был немного приглушен, как любил Зигфрид. Это было самое удобное помещение, в котором ему когда-либо приходилось жить. Конечно, было немного тесновато, но у него было все необходимое: от душа и кухни до самых разнообразных развлекательных приспособлений. К тому же Боло не надо было беспокоиться об экономии энергии; его энергостанция могла работать при полных боевых нагрузках в любом климате, а энергия, необходимая для поддержания прохлады и прочих удобств, была каплей в море. Снаружи не было ничего, кроме вездесущего песка, жара могла свести с ума даже самого выносливого человека, и все, что оставалось надолго под лучами яростного солнца, выгорало до белизны. А внутри у Зигфрида был собственный компактный мирок.

Миру Бахманна не было чем похвастаться. Именно в этом и была проблема.

— Это довольно сложный вопрос, Роммель, — Произнес он. — Если бы сюда отправили батальон обычных войск, деньги ушли бы не только на доставку — понадобились бы постоянные расходы на их снабжение.

— Конечно, и эти деньги вливались бы в местную экономику. Я понимаю их недовольство. — Конечно, Роммель понимал; фельдмаршал Эрвин Роммель прекрасно разбирался в проблемах снабжения, и вряд ли от его тезки следовало ожидать меньшего. — Возможно ли, что именно для этого они и попросили прислать войска?

Зигфрид скорчил гримасу и поиграл с клавишами контрольной панели:

— На самом деле верховное командование так и решило. Не было никакой причины полагать, что Миру Бахманна хоть что-то угрожает, а за прошедший год таких причин стало еще меньше. Они хотели получить внешние инвестиции, а мы с тобой вряд ли приносим им большой доход.

Откровенно говоря, они не приносили никакого дохода местной экономике. Роммелю вообще ничего не требовалось, так как он ничего не расходовал. Его энергостанция могла функционировать еще лет сто, прежде чем понадобится возобновить запасы топлива. Окажись здесь батальон обычной пехоты, пищу для солдат было бы дешевле покупать здесь, а не привозить ее с других планет. Кроме того, они тратили бы свое жалованье на местные развлечения. Местные поставщики могли бы обеспечить их практически всем, кроме вооружения.

Но припасы для одного человека было дешевле доставлять со стороны регулярными рейсами. Боло не едят. Им даже не нужна местная вода; Боло рециркулируют почти каждую каплю, а остальное дистиллируют из дождевой воды и росы. Зигфрид тоже не был похож на обычных солдат-отпускников: жалованье он тратил, заказывая необходимые вещи с других планет, не потворствуя местной торговле. Он покупал книги, а не пиво; он не играл в азартные игры, он не был гурманом, и ему вполне хватало обычных полевых рационов готовой к употреблению пищи, которую ему доставляли в виде консервов. А любым формам общения он предпочитал хорошую беседу. В общем, он был аскетичным ученым, а такие люди не часто приносят в общество много денег. Они с напарником, стоящим на самом краю космодрома, были постоянным напоминанием о том, как «надули» Мир Бахманна.

И именно по этой причине мэр Порт-сити заметил — вежливо, но жестко, — что их с Роммелем присутствие так близко к главному поселению на планете немного неприятно жителям. Он намекнул, что миролюбивые граждане находят Боло устрашающим (и не важно, что они сами запросили от военных помощи). И если они не могут найти способ приносить пользу, то, возможно, им стоит попытаться отработать свое жалованье, отправившись на маневры. Никого не волновало, что подобные упражнения Боло могут выполнять, никуда не двигаясь. Их это просто не интересовало.

— Ты все слышал, мой друг, — вздохнул Зигфрид. — Они хотят, чтобы мы убрались с глаз долой. Конечно, у них нет власти приказывать нам — я напомнил об этом мэру. Но подозреваю, наше присутствие действительно раздражает тех, кому обещали деньги в виде обычных войск, а прислали нас.

— В таком случае, Зигфрид, — вежливо произнес Роммель, — полагаю, нам стоит воспользоваться предложением мэра. Сколько, по-твоему, нам надо держаться подальше?

— Когда прибывает следующий корабль? — поинтересовался Зигфрид. — У нас нет ни единой причины болтаться здесь до его прибытия, а потом нам нужно только забрать мои припасы.

— Конечно. — С едва слышным рокотом пришли в движение основные двигатели Роммеля. — У тебя есть конкретные предложения?

Не дожидаясь приказа, Роммель вывел на один из экранов контрольного отсека карту местности. Зигфрид несколько секунд изучал ее, пытаясь найти на ней хоть что-нибудь, кроме бесконечных песчаных дюн, исчезавших на горизонте.

— Вот что я тебе скажу, старина, — протянул он. — До сих пор мы просто играли в несение службы. По-моему, это не слишком почетно. Даже если мы им не нужны и никогда не будем нужны, не стоит забывать, что они просили обеспечить планетарную оборону, а мы даже не начинали думать о том, как ее обеспечить. Как насчет того, чтобы отправиться в поле и заняться настоящим делом?

В голосе ИИ прорезался интерес; похоже, об этом он не задумывался.

— Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовался Роммель.

— Я хочу сказать, давай отправимся туда и самостоятельно разведаем территорию; распланируем оборонительные и наступательные сценарии, как если бы этой пыльной планете действительно грозило вторжение. Топографические карты для военных целей никуда не годятся, так давай составим настоящие военные планы местности. Какого черта, это ведь все равно не повредит. К тому же если местные увидят нас за работой, то могут перестать плохо думать о нас.

Мгновение Роммель молчал.

— Они все равно будут винить верховное командование, Зигфрид. Они получили совсем не то, что хотели, хотя и то, что заслуживали.

— Но они не будут винить нас. — Он попытался придать своему голосу уговаривающие интонации — Послушай, Роммель. Нам предстоит провести здесь остаток дней, и мы просто не можем позволить себе вечно быть мишенью для злобы всего населения. Я знаю, что наш приказ гласит оставаться в пределах видимости Порт-сити, но мэр только что аннулировал этот приказ. Так давай повеселимся, а заодно продемонстрируем им, что мы знаем свое дело! Мы можем проиграть самые разные сценарии. Можно даже предположить, что в случае вторжения местные фермеры возьмутся за оружие, и это даст нам дополнительные варианты. Ты против пехоты, ты против бронетехники, пехота и техника против тебя, необученные ополченцы против пехоты, люди против бронетехники, ты против другого Боло...

— Это должно быть занятно. — Боло казался весьма заинтересованным. — А так как мы будем постоянно поддерживать оборонительную систему наблюдения и приглядывать за Порт-сити, технически мы не нарушим приказов...

— Тогда за дело, — решительно приказал Зигфрид. — Как я уже говорил, эти карты никуда не годятся; сначала сделаем собственные, а потом займемся стратегией. Найдем все низменности и выступы, где ты можешь укрыться. Сделаем вид, как будто нам действительно угрожает вторжение. А чтобы иметь различные варианты, загрузи наши планы в компьютер мэра. Мы можем распланировать эвакуацию, заняться распределением ресурсов и кучей других вещей. Можно начать прямо сейчас!

Они нанесли на карты каждое русло пересохшей реки, каждую песчаную дюну, каждую звериную тропу. Месяцами они раскатывали по пустынным просторам, и Зигфрид снова и снова выбирался наружу с топографическими инструментами, чтобы измерить высоту холмов, которые не могли выдержать вес Роммеля. А когда каждый дюйм территории на неделю пути от Порт-сити был разведан и тщательно запечатлен на картах, они начали играть с местными в прятки.

Это оказалось исключительно благодарным занятием. Поначалу, когда они впервые на некоторое время исчезли, местные каналы новостей прокомментировали это в стиле «ну и слава Богу». Но потом, когда никому так и не удалось их обнаружить, они начали проявлять озабоченность, а затем и тревогу. В конце концов, Роммель был «их» Боло, так какого черта делает этот Зигфрид, забрав его с собой, словно в отпуск? Как будто Мир Бахманна мог предложить хоть какие-нибудь развлечения и аттракционы...

Тогда они с Роммелем начали выслеживать фермеров.

Они находили надежное укрытие и прятались там незадолго до того, как неподалеку должен был проехать какой-нибудь фермер. При его приближении Роммель поднимался словно из-под земли, весь затянутый в камуфляжную сеть, и его орудия глядели точнехонько на фермерский грузовичок. Потом из люка появлялся Зигфрид, радостно махал тому рукой, убирал камуфляж, и они с Роммелем снова исчезали в пустыне.

После этого разговоры об «отпуске» полностью иссякли.

Убедившись, что местные больше не подозревают их в безделье, они увеличили радиус операций. Роммель испытывал свои возможности до предела, стремясь убедиться, что все соответствует спецификациям. А когда оказывалось, что что-то не в порядке, Зигфрид заказывал необходимые детали и проводил долгие часы за ремонтом и наладкой систем Роммеля, делая все, что от него зависело, чтобы Боло снова был как новенький.

Они сообща работали над оборонительными и наступательными стратегиями; Зигфрид изучал техническую документацию Роммеля, как если бы ему действительно однажды пришлось восстанавливать того из запасных частей. Они прогоняли все возможные аварийные ситуации и боевые сценарии, причем не только на компьютерах Роммеля, но и в полевых условиях, с учебными стрельбами холостыми зарядами. Время от времени местные репортеры задавались вопросом об их местонахождении и устраивали засаду на космодроме, ожидая прибытия очередного транспорта. Зигфрид давал им официальные интервью, рассказывая в общих чертах, чем они занимались, а потом отсылал в офис мэра новую порцию тщательно разработанных планов на случай чрезвычайной ситуации. Временами они даже попадали в вечерний выпуск новостей. Однажды в эфир включили любительский видеоролик, демонстрировавший, как Роммель на полной скорости пересекает гряду холмов.

Это было вовсе не все, что они делали. Роммель однажды заметил, что гипотетический «батальон» мог заниматься местными проблемами, но не было ни одной причины, по которой они не могли делать то же самое в случае возникновения чрезвычайной ситуации локального значения.

Поэтому, когда паводок заставил женщину с тремя детьми спасаться на крыше микроавтобуса, именно Роммель с Зигфридом не только выручили их, но и отбуксировали машину на безопасное место. Когда горный снегопад заблокировал колонну грузовиков, Зигфрид и Роммель помогли им выбраться. Когда в дюнах заблудилась маленькая девочка, Роммель нашел ее, после захода солнца выгнав из зоны поисков всех людей и настроив тепловые сенсоры на источники теплового излучения соответствующих размеров. Они тушили своими гусеницами начинающиеся степные пожары, отвечали на просьбы о помощи из отдаленных поселений, если поблизости не оказывалось других служб. Однажды они даже поучаствовали в охоте на сбежавшего насильника, который, узнав о том, что к поисковой партии присоединился Боло, сам сдался властям, едва не сойдя с ума от страха.

Помочь удавалось не всегда. Они ничего не смогли сделать для застрявших в обвалившейся шахте людей, точнее, не смогли сделать больше того, на что были способны руки самого Зигфрида. Они не могли восстанавливать смытые паводком мосты и чинить дороги. Но то, что они могли сделать, они делали, зачастую приступая прежде, чем кто-либо просил их о помощи.

К концу второго года пребывания в Мире Бахманна они, по крайней мере, больше не были мишенью для негодования местных жителей. Те люди, которым они успели помочь, смотрели на них с благодарностью. Местные политики, карьеры которых пострадали из-за их присутствия, нашли себе другие занятия и другие политические цели. Дело Зигфрида и Роммеля было закрыто.

Но к этому времени они уже втянулись в свои военные игры, постоянное обновление карт, наблюдение за аварийными каналами и изменение оборонных планов колонии. Не было ни единой причины снова возвращаться к бесцельному ожиданию на границе космодрома. Никому из них не хотелось сидеть без дела, и то, чем они занимались, было максимально приближено к повторению кампаний, которые выиграл или проиграл их кумир.

Когда верховное командование получало их доклады и высылало рекомендации о дальнейшем поддержании «готовности», а также грамоты за «службу народу», Зигфрид, ставший мудрее в вопросах манипуляции общественным мнением, делал в прессе соответствующее заявление.

В итоге недовольство практически полностью иссякло. И все это могло продолжаться до тех пор, пока Зигфрид не постарел бы настолько, что уже не смог бы самостоятельно взбираться по трапу Роммеля.

Но у судьбы были совсем другие планы на их счет.

От крепкого и лишенного сновидений сна Зигфрида пробудил вой сирены. И это не было учебной тревогой, какие они с Роммелем частенько устраивали, а самой что ни на есть настоящей тревогой...

Он выскочил из койки, даже не успев протереть глаза; чтобы не упасть, ему пришлось ухватиться за спинку командирского кресла, и только потом ему удалось бросить в него свое тело и пристегнуться.

Как только он вскочил, Роммель выключил все сигналы тревоги, кроме одного: сигнала единственного орбитального военного спутника.

Внутреннее освещение стало красным, переключившись в режим тревоги. Он нетерпеливо потер глаза тыльной стороной руки; наконец его зрение прояснилось настолько, что он смог прочитать показания на своей консоли. А прочитав, он выругался, пылко и изобретательно.

Над Порт-сити на геосинхронной орбите зависло неидентифицированное судно; оно было большим, не отвечало на вызовы из порта и засевало небеса тем, что его затуманенным сном глазам показалось сотнями небольших десантных кораблей.

— Зигфрид, корабль-матка уже нейтрализовал оборонительные системы космодрома класса «земля-воздух», — сухо доложил Роммель. — Я не знаю, использовали ли они какую-то маскировку, или у них новый тип двигателей, но они ничему не соответствуют в моих базах данных. Они просто появились из ниоткуда и начали сбрасывать десантные шаттлы. Полагаю, мы можем считать их намерения враждебными.

Такой сценарий они уже разыгрывали: неизвестный корабль, неизвестные агрессоры, десантирующиеся на планету неидентифицированные войска...

— Что они высаживают? — спросил Зигфрид, нажимая на клавиши своей консоли. — Мы замаскированы, да?

— Максимально, — сообщил Роммель. — На борту спускаемых аппаратов отсутствуют признаки наличия жизненных форм, но мои сенсоры не так чувствительны, как могли бы быть. Сами аппараты не очень велики. Полагаю, они десантируют либо отряды пехоты, либо небольшие группы некрупной техники размером примерно с танк.

— Модель развертывания? — спросил Зигфрид, выводя в рабочий режим вооружение Роммеля; ИИ не позволялось самостоятельно активировать собственное оружие. И им не позволялось открывать огонь по живым существам без разрешения человека. В принципе только поэтому Боло и нуждались в операторах.

— Они окружают Порт-сити, но начали примерно оттуда, где находятся первые фермы. — По мере включения Роммель запускал программы диагностики активированных систем; текст и графики на экранах сменялись так быстро, что Зигфрид просто не успевал ничего прочесть.

Для этого сценария у них даже было название. Это была одна из первых возможных ситуаций, которую они воспроизвели, когда начали планировать оборонительные меры.

— Операция «Облава». Точно. — Если захватчики будут следовать схеме, которую предвидели они с Роммелем, то они должны загнать все население в Порт-сити и либо захватить всех скопом, либо перебить их. Он проверил их местонахождение; они оказались вне кольца окружения. — Кто-нибудь из них приземлился поблизости?

— Пока нет, но есть все шансы на то, что вскоре приземлится. — В голосе Роммеля звучала уверенность, как и должно было быть, — его способности предсказывать схемы высадки намного превосходили человеческие. — Я бы сказал, что это произойдет в течение ближайших пятнадцати минут.

Дыхание прохладного воздуха из кондиционера заставило Зигфрида поежиться, и он внезапно осознал, что на нем нет ничего, кроме солдатских трусов. Ну и ладно; некоторые сражения Лиса пустыни проходили в условиях, когда его люди были одеты точно так же. Если они могли, то и он может. Все равно жаловаться на его внешний вид здесь некому.

— Как только решишь, что можешь двигаться, не рискуя быть обнаруженным, направляйся к ближайшему шаттлу, — приказал он. — Я хочу посмотреть, с чем мы имеем дело. И начни сканировать местные частоты, я хочу знать, если местные организуют нечто вроде самообороны.

В воцарившейся тишине стало отчетливо слышно тихое гудение вентиляторов, а по нескольким экранам продолжали бежать строчки светящихся цифр.

— Похоже, у них ничего не получилось, Зигфрид, — тихо доложил Роммель. — Как только их оборона была уничтожена, они просто пали духом. Сейчас, судя по всему, у них полная паника Кажется, они даже не помнят, что у них есть мы, — до сих пор никто не попытался вызвать нас по обычным каналам.

— Либо это, либо они считают, что мы тоже вышли из строя, — отсутствующе пробормотал Зигфрид, — хотя, возможно, они сочли, что мы знаем, что надо делать, и не хотят нас выдать. Надеюсь, что так. Чем дольше нас не обнаружат, тем больше у нас шансов на успех.

Увеличившаяся вибрация предупредила его, что Роммель начал движение. Загорелся новый экран, на котором виднелось лишь одно снижающееся судно.

— Есть, — коротко сообщил Боло. — Захожу с обратной стороны его сенсорного конуса.

Включились еще четыре экрана: обработанные компьютером наружные виды со всех четырех сторон Роммеля. Лишь изменяющийся на экранах ландшафт говорил о том, что Боло вообще движется; кроме этого, ничто внутри отсека не свидетельствовало о том, что происходит. Конечно, все изменится, когда Роммелю придется выполнять маневры уклонения, но сейчас он словно и дальше стоял на месте. Командирский отсек и жилая каюта были максимально защищены от сотрясений обычного передвижения. Только если Роммель получит прямое попадание из чего-то впечатляющего, Зигфрид сможет это почувствовать...

«Но если он получит прямое попадание чего-то более чем впечатляющего, нам конец. Боло — лучшие, но даже они не способны выдержать все на свете».

— Судно приземлилось.

Зигфрид старательно отодвинул такие мысли подальше. Именно для этого Роммель и был создан, такие мгновения оправдывали само его существование. И он с самого начала знал, что существует вероятность, хоть и отдаленная, что в один прекрасный день он тоже может оказаться на поле брани. Военная служба это вам не игрушки. Нет никакого смысла притворяться, что такого не бывает.

«Займись делом. Именно для этого тебя сюда и прислали. Кажется, девизом одной древней королевской династии были слова „Бог и мой Долг"? Так пусть это станет и моим девизом».

— Тебя не обнаружили с корабля-матки? — спросил Зигфрид резким шепотом. — Или с другого спускаемого аппарата? — Он и сам не знал, почему перешел на шепот.

— Пока что нет, Зигфрид, — немного удивленно ответил Роммель. — Очевидно, эти захватчики полностью уверены, что здесь никого нет. У них включены только посадочные радары.

— Никого, кроме цыплят, — пробормотал Зигфрид. — Они уже разгружаются?

— Секунду — да. Пандус опущен, Через секунду войдем в зону прямой видимости, вот...

Ожили новые экраны, Зигфрид пробежал их глазами...

Потом недоверчиво перечитал.

— Танки? — изумленно произнес он. — Танки с дистанционным управлением?

— Похоже на то. — В голосе Роммеля слышалось такое же удивление. — Характеристики не совпадают с известными образцами. На корабле имеется ИИ с ограниченными возможностями. Скорее всего судно защищено от атаки обычными системами вооружения, которыми может обладать местное население. Кажется, оно закапывается в почву. Взгляните на показания сейсмометра. ИИ контролирует выгружаемые танки. Полагаю, мы можем считать, что с остальными шаттлами ситуация аналогична, по крайней мере с теми, которые сейчас садятся, так как все они примерно одинаковой конструкции.

Зигфрид изучал экраны; как они и предполагали, танки были размером приблизительно с доатомные и даже были на них похожи.

— Бронетанковые войска. Годятся против любых гражданских целей. Твоих сил хватит, чтобы уничтожить этот корабль? — спросил он наконец.

В голосе Роммеля послышалось ликование.

— Полагаю, что да. Попробовать?

У Зигфрида пересохло во рту. Трудно сказать, что за вооружение у этого кораблика или у корабля-матки. Возможно, они наблюдают за десантными кораблями с орбиты, готовясь начать атаку. «Бог и мой Долг», — подумал он.

— Открывай огонь по готовности, господин Роммель.

Они захватили десантный корабль врасплох; он был уничтожен прежде, чем успел передать на корабль-матку сигнал бедствия или тактическую информацию. Танки замерли на месте в то же мгновение, как ИИ прекратил существование.

Но вместо того чтобы отправляться к следующей цели, Зигфрид приказал Роммелю снова укрыться, в то время как он займется исследованием останков танков и корабля управления. У него появилась одна идея, вопрос был в том, сработает ли она.

Зигфрид неплохо знал системы вооружения, знал и системы дистанционного управления. Вариантов таких систем не очень много. И если ему удастся выяснить, какой из них использован здесь...

Нацепив на себя одежду и спускаясь по лестнице, он сказал себе, что дает себе ровно час. За час ситуация все равно не изменится, за это время они с Роммелем не успеют сделать многого в плане разработки кампании. Но чтобы узнать все, что он хотел, понадобилось на четверть часа больше. И возвращался к Роммелю он со смешанным чувством ликования и ярости.

Корабль и танки явно были построены людьми, и многие детали их облика были приделаны именно для того, чтобы заставить танки и десантные корабли выглядеть инопланетными. Кто-то где-то узнал о Мире Бахманна нечто, внезапно сделавшее его очень ценным. Судя по обнаруженным им деталям компьютеров и обрывкам программ управления, этот «кто-то» был не государством, а корпорацией.

Транспланетная корпорация могла запросто позволить себе создать армию вторжения. И безусловно, лучше всего для их целей подходит именно такая армия — полностью механизированная. Никаких солдат, которых потом пришлось бы заставлять молчать; никаких утечек в межзвездную прессу. Милое чистенькое вторжение — и с высокой вероятностью полное истребление населения, так чтобы никто не смог опротестовать убийство беспомощных граждан.

И не будет никаких свидетельств, указывающих на то, что местные жители не перебили друг друга в беспричинном локальном конфликте.

Устройство танков и ИИ управления было ему знакомо еще со времен обучения по специальности — устаревшие по любым стандартам, но надежные и абсолютно адекватные против фермеров с ручным оружием.

В такой постановке дела была лишь одна проблема... с точки зрения противника. И они не знали, что эта проблема у них есть.

Пока что.

Взбираясь по лестнице, он рассказывал Роммелю о том, что ему удалось обнаружить, и закончил, уже оказавшись в привычном кресле.

— Так вот, теперь у нас есть коды доступа для управления этими танками. Очень мило с их стороны оставить в программе столько дыр. Я переключил частоту командного интерфейса на твою и сделал так, что им уже не удастся изменить ее.

Он пристегнул ремни безопасности, и его пальцы забегали по клавиатуре, набирая коды и частоту. Потом он с небрежным изяществом отсалютовал панели управления.

— Мои поздравления, господин Роммель, — не сдерживая ликования, произнес он. — Теперь ты фельдмаршал.

— Зигфрид! — Да, в синтезированном голосе Роммеля явственно слышалось изумление. — Ты только что передал мне командование мобильным ударным отрядом бронетехники!

— Именно это я и сделал. И я настроил твои командные контуры таким образом, что ты можешь отдавать им приказы, не дожидаясь, пока я что-нибудь придумаю. Зигфрид не мог не ухмыльнуться. — В конце концов, мы сражаемся не с людьми, а с управляемыми ИИ танками. Возможно, нам не удастся так же легко справиться со следующим, но, если ты будешь находиться посреди кучки «своих», тебя могут и не заподозрить. А когда мы с ним справимся, присоединим его танки к твоей армии. Пожалуй, я даже подключу их на другой канал, чтобы ты мог командовать ими независимо. Рано или поздно они поймут, чем мы занимаемся, но я надеюсь, что к тому времени под нашим контролем окажутся примерно такие же силы.

— Хорошая идея, Зигфрид!

— Держу пари, что хорошая, mein Freund[25],— отозвался он. — Мы неплохо подготовились — у них просто не может быть преимуществ. Ладно, давай покажем этим любителям, как надо обращаться с танками!

Второй и третий захват были такими же простыми, как первый. Зато к четвертому ситуация изменилась, До ИИ либо до командующего всей операцией на орбите дошло наконец, что тройная потеря ИИ и танков не могла произойти вследствие простой неисправности, но им противостоит неизвестный и неожиданный противник.

В этом они следовали ходу мыслей одного из главнокомандующих доатомной эры, который однажды заметил: «Один раз — это случайность, два — совпадение, а три — враждебная активность».

Поэтому на подходе к четвертому кораблю они встретили яростное сопротивление.

Они потеряли приблизительно дюжину танков, а Зигфрид получил пару синяков, но им удалось уничтожить четвертого ИИ, практически не поцарапав броню Роммеля. Несмотря на опасность присутствия неразорвавшихся снарядов и небольшого радиационного фона, Зигфрид упрямо выбрался наружу, чтобы найти в останках корабля драгоценные коды доступа. По возвращении его встретили плохие новости. — Они знают, что мы здесь, Зигфрид, — сообщил Роммель. — Последний залп высветил мой силуэт; они знают, что я Боло, так что теперь они могут догадываться, что мы замышляем.

Зигфрид тихо выругался, одновременно передавая Роммелю четвертый танковый отряд.

— Они уже точно знают, что именно мы делаем? Или ты не знаешь? — спросил он, вводя в компьютер коды доступа четвертого подразделения.

— Я не... я... не... Зигфрид? — произнес Боло без всякого выражения. — Зигфрид. Есть проблема. Другая. Мои ресурсы... на исходе...

В этот раз Зигфрид выругался гораздо более изобретательно. Об этом он даже не задумывался! Уничтоженные ИИ были гораздо менее сложными, чем Роммель...

— Сотри последнюю команду! — приказал он. К его облегчению, как только Боло отключил управление новым отрядом танков, его голос стал таким же, как прежде.

— Не слишком приятные ощущения, — спокойно проговорил Роммель.

— Что произошло? — потребовал Зигфрид.

— По мере того как все больше ресурсов уходит на управление танками, я начинаю терять высшие функции, — просто объяснил Боло. — Этого следовало ожидать; сейчас я выполняю работу трех ИИ, а также все обычные функции, включая маневры и общение. По мере того как мы будем подключать новые группы, я неизбежно буду терять вычислительную мощность.

Мысли Зигфрида неслись вскачь. На планету село около двух десятков кораблей; для того чтобы предотвратить вторжение в Порт-сити, им было необходимо контролировать как минимум восемь танковых отрядов. С тремя они не причинят захватчикам ничего, кроме легкого беспокойства; а остальные запросто их окружат.

— А что если отключить внутренние системы? — спросил Зигфрид. — Оставь только жизнеобеспечение. К тому же я могу управлять движением и наводить орудия.

— Возможно, это поможет. — Секунду Роммель колебался. — Мои расчеты показывают, что если вы будете отдавать приказы, а я только выполнять их, то мы сможем захватить требуемые восемь отрядов. Но есть еще одна проблема.

— Что еще? — спросил Зигфрид, хотя в глубине души уже знал, что это за проблема.

— Высшие функции. Примерно при седьмом захвате я потеряю одну из функций, которую вы бы назвали моей личностью. Способность поддерживать функционирование личности во многом зависит от того, какой на это отводится процент вычислительной мощности. И если она исчезнет... — Боло сделал паузу. Ладони Зигфрида вцепились в подлокотники кресла, — то может уже не вернуться. Существует вероятность того, что файлы и алгоритмы, составляющие мою личность, будут перезаписаны файлами сравнения стратегических вычислений. — Роммель снова замолчал. — Зигфрид, это наш долг. Я хочу попробовать.

Зигфрид сглотнул, но у него в горле словно комок застрял, а желудок скрутило.

— Ты уверен? — нежно спросил он. — Ты точно уверен? То, о чем ты говоришь... это почти что деактивация.

— Я уверен, — твердо ответил Роммель. — Фельдмаршал сделал бы такой же выбор.

Техническая документация Роммеля хранилась в переносном компьютере. Он изучил ее от корки до корки, кажется, там было что-то важное.

— Подожди минутку...

Он пробежал глазами оглавление, пытаясь найти ключевое слово. Функции памяти, так? Или, по крайней мере, программного обеспечения. Создатели Боло не одобряли, когда операторы лезли в функции ИИ... как бы то, что он ищет, назвал компьютерный жокей?

Наконец он нашел то, что искал: крохотный параграф в главе программирования, не указанный в оглавлении. Он просмотрел его и нашел строчку, которая и привлекла его внимание в прошлый раз.

«Система прошла лабораторные испытания, но никогда не тестировалась в полевых условиях».

Какого дьявола это значило? Догадки у него были; в двух словах, эта система предназначалась для резервной копии процессора ИИ. Он подозревал, что система никогда не испытывалась на ИИ с полностью развитой личностью. Он понятия не имел, позволит ли функция восстановления действительно «возродить» утерянную личность.

Но модуль резервной копии имел независимый источник питания и был защищен едва ли не лучше самого главного процессора. Его могло уничтожить только то, что сожгло бы и самого Роммеля, а если проблема «личности» в основном связана с памятью...

Может сработать. А может и нет. Стоило попытаться, хотя процедуру резервного копирования будет чертовски нелегко инициализировать. Они действительно не хотели, чтобы операторы путались с ИИ.

Через двадцать с лишним командных строк модуль памяти приступил к выполнению своей простой задачи; Роммель снова взял под контроль четвертую группу танков, а Зигфрид занялся управлением.

Он был не настолько хорош, как Роммель, но все же лучше, чем ему казалось.

Они взяли пятую и шестую группу, и это было ужасно — слышать, как Роммель медленно исчезает, как его жизненная сила теряется под маской синтезированного голоса. Если бы у Зигфрида не было по горло дел, это было бы еще хуже.

Но когда пришла очередь седьмого отряда...

Именно тогда он чуть все не бросил, так как в ответ на один из его приказов вместо обычного «Понял тебя, Зигфрид» из динамика донесся металлический ответ простого компьютера с голосовой обратной связью.

Теперь все ресурсы Роммеля уходили на самооборону и управление бронетанковыми отрядами.

«Бог и мой Долг». Зигфрид глубоко вдохнул и начал набирать на клавиатуре команды развертывания своей новоприобретенной армии.

Древние командиры армий были правы: находясь на земле, невозможно определить, когда наступает момент истины. Зигфрид понял, что они победили, только тогда, когда корабль-матка снялся с орбиты, а уцелевшие ИИ отключились. Они заметали следы; в сохранившейся технике не осталось ничего, что могло бы указать на агрессоров. Кто бы ни нес ответственность за армию вторжения, он, судя по всему, пришел к выводу, что не успеет завершить свою миссию раньше, чем кто-нибудь: следующий по расписанию грузовой корабль или неожиданно появившийся патруль — заметит происходящее и доложит куда следует.

К этому времени он был на ногах уже пятьдесят часов; под рукой лежали тубы с энергетическим напитком, но он все равно страдал от голода и жажды. При вырубленном кондиционере каждая выпитая унция выходила вместе с потом. У него тряслись руки, а каждый мускул шеи и плеч свело от постоянного сидения за клавиатурой.

Роммелю досталось довольно сильно, он потерял несколько наружных сенсоров и одно из орудий. К тому времени когда корабль-матка скрылся, в голове Зигфрида осталась только одна мысль.

Он вручную отключил управление танками от систем Роммеля и ждал, молясь про себя, когда его друг вернется.

Но ничего не происходило, кроме очевидных вещей, которые находились в ведении ИИ, как-то: восстановление систем жизнеобеспечения и поддержания комфорта, а также проверка систем и авторемонт.

Роммеля больше не было.

Желудок скрутило узлом, а в горле встал сухой комок. Но...

«Она не тестировалась. Это не значит, что она не работает».

В который раз его пальцы затанцевали по клавиатуре, вводя еще двадцать командных строк, приказывая крохотному модулю памяти в сердце Боло начать полное восстановление. Он не знал, что в его теле осталась влага для слез, но они скатились из глаз, чертя на щеках горячие дорожки. Целых две слезы.

Он не обратил на них внимания, лишь яростно замотал головой, прочищая глаза, и продолжал вводить команды.

Программы диагностики и саморемонта отключились. Жизнеобеспечение перешло в автоматический режим.

А Зигфрид опустил голову на консоль, чтобы хоть на мгновение дать отдых слезящимся глазам. Всего на мгновение...

Всего...

— Кхм.

Зигфрид рывком пробудился, ударился локтем о консоль и с бешено бьющимся сердцем огляделся по сторонам.

— Зигфрид, кажется, у нас гости, — произнес такой прекрасный, такой знакомый голос. — Они выглядят очень нетерпеливыми.

Загорелись экраны, на которых показалась маленькая армия приближающихся к ним местных жителей, едущих на чем попало, от устаревших пескоходов до тракторов, все они радостно кричали и размахивали руками.

— Похоже, мы наконец заслужили их одобрение, — продолжил Роммель.

Сердце Зигфрида поумерило свою прыть, но по-прежнему радостно трепетало. И снова из его глаз полились слезы. Он кивнул, зная, что Роммель поймет, так как сейчас он просто не мог произнести ни слова.

— Зигфрид, прежде чем нас захлестнет эта волна благодарных жителей, скажи, пожалуйста, как тебе удалось вернуть меня? — попросил Роммель.— Мне очень любопытно, ведь я помню, как меня охватила тьма деактивации. Очень неприятное ощущение.

— Как мне удалось тебя вернуть? — Ему удалось справиться со слезами, а потом он расхохотался.

Он поднял перед собой «комп» с документацией, все еще смеясь, и выкрикнул знаменитую фразу:

— Роммель, великолепный ты ублюдок, я прочел твою книгу[26]!