Неприкаянный 2

Глава 23 Кто на кого охотится

В этот раз стоянка отряда была не в бухте какого-то одного острова, а в достаточно тесном пространстве посреди архипелага. Вообще-то, опасное местечко, и в отлив ходить по нему крупным судам я категорически не рекомендовал бы. Но именно это-то и обеспечивало нашу безопасность. Тут конечно же имелись поселения, и пара рыбацких лодок даже подошла к кораблям, предлагая свой улов. Но как-то сомнительно, что они побегут с докладом к японцам о русских кораблях. Да даже пожелай они так поступить, у них для этого попросту нет возможности.

– Эк-ка вы Олег Николаевич, пошумели, так пошумели, – покачал головой на мой доклад Эссен.

– Зато теперь самураи уверены, что мы обогнули Японию с юга и ушли в Тихий океан, – оптимистично заверил я.

Сообщив о потоплении «Кобе-Мару», углубляться в подробности и рассказывать о расстреле шлюпок я не стал. Ни к чему это. Слишком уж жёсткое решение для этого времени. Глядишь ещё и под судом окажусь. Я конечно заготовил версию о том, что катер потерял ход и пока мы ремонтировались нас начали обстреливать из винтовок, а шлюпки направились в нашу сторону. Как результат, я вынужден был защищаться, и разбить их все. Починившись же ушёл на соединение с отрядом.

Парни может и возненавидели меня за случившееся, но сдавать точно не станут. Уж больно много нами пройдено за эти месяцы. Во всяком случае, я на это надеюсь.

А так-то, с наших станется меня осудить. А уж если поднимется британско-американский вой, так и подавно. Нам же всегда жуть как важно, что о нас подумают, а главное скажут цивилизованные западные державы. Мы ведь сиволапые и всегда себя стыдимся, а извиняться готовы даже без причины, просто на будущее. Йолки.

– И на что мы надеемся, сунувшись на океанский простор с полупустыми угольными ямами? – вздёрнул бровь на моё заявление Эссен.

– Согласно моих расчётов отряд едва ли израсходовал треть топлива, – озадачился я.

– Суть вы уловили, – отмахнулся Эссен.

– А. Вы образно. Об этом пусть строит догадки Того. Главное, что Камимура сейчас выдвинулся к выходу в Японское море, чтобы перехватить владивостокские крейсера.

– Я уверен, что их выход отменят, – покачав головой, не согласился Эссен.

– Возможно. Во всяком случае, у Артура имеется прямая связь с Чифу. Но кто знает, насколько расторопным окажется наше командование. Ведь телеграмма должна пройти несколько промежуточных этапов. Я не исключаю возможности опоздания, а значит крейсера могут оказаться в Корейском проливе и угодят прямиком в расставленную ловушку. Поэтому предлагаю с вечерним приливом, не дожидаясь темноты выходить из архипелага на чистую воду и семнадцатиузловым ходом двигаться по западному рукаву прямиком в Японское море. Топлива нам хватит, а в случае боя Иессена с Камимурой…

– Иессен, не Безобразов?

– Полагаю, что пятьдесят девять лет достаточно преклонный возраст для боевых походов, – пожал я плечами.

– Я бы так не сказал, – задумчиво глядя на меня, возразил Эссен.

– Ну, возможно во мне говорит молодость. Вам виднее, Николай Оттович.

– Может вы ещё знаете и куда именно стоит прокладывать маршрут?

– Полагаю, что вот в этот квадрат.

Система предложенная мною для корректировки артиллерийского огня понравилась Эссену, и он поделил на квадраты свои карты. При этом отталкивался от параллелей, с чем я был не согласен, полагая, что отправную точку лучше брать произвольно и без привязки к сторонам света. Так оно куда лучше в плане секретности. Но это я придираюсь, сейчас и так нормально.

– Какая поразительная точность, – хмыкнул Эссен.

– Всего лишь пальцем в небо, Николай Оттович.

– И двигаться без промедления семнадцатиузловым ходом, на пределе возможностей «Севастополя», – кивая продолжил он.

– Именно.

– Рискуя заполучить неисправность машин, – словно говоря с самим собой хмыкнул каперанг.

– Я бы непременно поспешил, а то ведь можно и опоздать.

– Опоздать куда?

– Да мало ли куда. Если раньше придёшь, и ничего не случилось, оно как бы и не страшно. А как придёшь к шапочному разбору, так и станешь кусать локти. Опять же, за ночь практически полностью проскочить узость Корейского пролива, разве плохо?

– Это аргумент, Олег Николаевич. Ну что же, пожалуй мы ещё посовещаемся с другими командирами.

– Николай Оттович, не прикажете передать нам две самодвижущиеся мины из запасных? Вам они вряд ли понадобятся, а у нас в дело уходят.

– Даже если бы не было запасных, приказал бы извлечь из аппаратов. Так что, получите вы свои мины. Как и топливо. Идите, – предвосхищая мою очередную просьбу, заверил он.

– Есть, – поднявшись со стула, бросил я ладонь к обрезу фуражки.

Когда вышел на палубу застал там суету. Бункировка муторное занятие, которое матросы ненавидят тихой ненавистью. Но настоящее веселье начинается, когда необходимо извлечь уголь из угольных ям. И я сейчас не о «ноль втором», которому требуется всего-то пара десятков мешков, а о миноносцах. Этим трудягам пришлось побегать, и пережечь уголь в немалых количествах, а потому старшие товарищи сейчас активно с ними делились антрацитом.

За прошедшие двое суток мы изрядно вымотались. Поэтому как только закончили с приёмом на борт топлива и торпед, я отправил парней спать. Оно бы минам Уайтхеда подкачать малость баллоны высокого давления, но процесс этот уже давно отработан, а потому управимся и на ходу. Надеюсь волны не будет и на крейсерской скорости обойдёмся без качки.

Вышли мы вместе со всей эскадрой, отдохнувшие и набравшиеся сил. Выдвигаться раньше не имело смысла. У нас в любом случае изрядное преимущество по скорости, а потому мы будем в нужном месте ещё до появления владивостоксих крейсеров.

Очень надеюсь, что их там не будет. Но старуха уже не раз доказывала, что не терпит изменений. А потому не помешает и подстраховаться. Я потому и Эссену предложил идти на максимально возможной скорости. С одной стороны, к началу боя он не поспеет. С другой, появится и сумеет вмешаться ещё до того, как случится непоправимое.

А тут уж, я надеюсь, что Камимура предпочтёт ретироваться. Если же решит драться, то я даже не знаю, кто возьмёт верх. Четыре броненосных крейсера это серьёзно. Практика уже доказала, что в линейном бою они чувствуют себя достаточно уверено. Тем более с нашими недофугасами.

На наше счастье волны не было, и «ноль второй» шёл ровнёхонько, как по ниточке. А потому добраться до потрохов торпед и подключить шланг от насоса высокого давления не составило труда. Вообще, я намерен атаковать с минимально возможной дистанции. Но кто знает, как оно обернётся. Так что, лучше иметь запас в пару кабельтовых…

Горизонт только начал сереть, когда я влез в подвесную и поднялся на парашюте в небо. Мои приказы выполнялись чётко и быстро, но никто не позволял себе ни единого лишнего слова обращались строго по уставу.

Я даже вспомнил фильм «На войне как на войне» и бедолагу младшего лейтенанта Малешкина. Парни явно объявили мне бойкот. Впрочем, я никогда особо не искал их общения и всегда обозначал, что являюсь не столько их товарищем, сколько командиром. Просто хаживал по такой дорожке, и знаю чем это чревато, и не позволял им заходить дальше определённой черты.

Поэтому их нынешнее поведение воспринимаю нормально. Ничто на меня не давит и не раздражает. Я их понимаю. Нормальные мужики с правильным воспитанием и восприятием окружающего мира. Можно только радоваться тому, что они оказались именно такими, без гнили и цинизма.

Ну, а с тем, что я уже воспринимал их как свою команду, а теперь могу потерять, то тут уж ничего не поделать. Если они не могут в чём-то переступать через себя, то им со мной не по пути. Ведь впереди грязи будет по самую маковку. Переварят случившееся, поймут и смогут встать рядом со мной, я буду только рад. Не сумеют, то пусть уж лучше отойдут сейчас, а не тогда, когда я на них буду рассчитывать.

Я поднялся в сумеречное небо, и стал всматриваться в восточном направлении. Мы уже были в заданном квадрате, и если старуха решила придерживаться накатанной колеи, то эскадра Камимуры должна быть где-то здесь. Если не окажется, то и чёрт с ней. Тогда есть все шансы провести отряд Эссена во Владивосток, а это уже совершенно другие расклады. Не сейчас, нет, но когда вторая эскадра будет уже на подходе, то Того не сможет не учитывать такой фактор, как Владивостокский отряд.

Вот они!

Я вскинул к глазам бинокль. Воздух чистый и прозрачный, море спокойное, и четыре корабля идущих в кильватере видны как на ладони. Пока это всего лишь черные тени, на сером фоне моря, с предрассветными бликами на лёгкой ряби. Ага. А вон и наши крейсера, движутся пока ещё не видя противника. Вот и другие корабли японской эскадры, рассредоточившиеся в этом районе, охватывая его наблюдательной сетью.

Ну что же, похоже Камимура сумел-таки выследить так докучавшие ему крейсера невидимки. Осталось только выяснить, кто на кого охотится. Сю-юрпри-из. Ага.

– Казарцев.

– Здесь, ваше благородие, – ох как он зол, паразит, даже привычное ваш бродь потерял.

– Курс двести шестьдесят. Самый полный.

– Есть курс двести шестьдесят. Самый полный.

– Спускайте меня.

Уже начав снижаться, я ощутил как скорость «ноль второго» начала увеличиваться. Когда же мои ноги коснулись палубы кокпита, он уже набрал максимальный ход и нёсся вперёд словно хищник почуявший добычу. Впрочем, так оно и было. Я невольно начал раздувать ноздри, словно стремясь почуять противника.

Прошёл к штурвалу, и тронув Снегирёва за плечо, принял у него управление. В торпедную атаку я всегда вёл катер лично. Это плохо для командира. Он должен в первую очередь командовать, и думать о боевой подготовке личного состава. Но я предпочитаю действовать иначе, потому что могу это сделать на порядок лучше других. А вот обучить и передать свои способности уже не в состоянии. Увы.

«Ноль второй» в буквальном смысле этого слова летел над водной гладью, которая постепенно окрашивалась сначала в розовый, а далее всё больше в алый. Явный признак хорошей погоды. Я слегка довернул штурвал, оставляя солнце строго позади, чтобы оно слепило японских наводчиков.

До противника оставалась пара миль, когда меня всё же сумели рассмотреть. Возможно оттого, что всё внимание возбудившихся членов команд было сосредоточено на наконец-то обнаруженных русских крейсерах, за которыми они гонялись несколько месяцев. Возможно из-за солнца, слепившего их. А скорее всё же сработали оба этих фактора.

– Ваш бродь, наводятся, – выдал Казарцев, напрочь позабыв про игнор.

Я ничего не ответил, а лишь дунул в свисток, давая сигнал о начале маневрирования. Так что, кто не пристегнулся, я не виноват. Спасать будет некогда. Шутка. Конечно же сделаю всё возможное, а после морду набью. Но после. Сначала дело.

Я сближался с целью маневрируя и кидая катер из стороны в сторону. Вокруг нас поднимались водяные фонтаны от многочисленных разрывов гранат. Оно бы отказаться от атаки, коль скоро не получилось подловить противника на рассвете, но куда-а та-ам. Меня такой азарт взял, что не могу удержаться. И ведь понимаю, что для нас одного удачного попадания с головой, но вот не могу удержаться и всё тут.

Взрыв, в лицо дохнуло ударной волной. Ветровое стекло осыпалось мелкими осколками. В грудь увесисто прилетело так, что не вздохнуть. Глухой металлический лязг и в голове зашумело, а в ушах один сплошной звон. Порезов на лице и руках я попросту не заметил.

Ложкин и Бутов, находившиеся у орудия повалились на палубу и не улетели в море только благодаря страховочным поясам. Стоявший рядом Казарцев коротко матернулся, скрутившись калачиком, не везёт ему, хоть тресни. Минный машинист Галанцев присел, схватившись за бедро. Родионов с камерой, Харьковский и Снегирёв, находившиеся в кокпите, не пострадали.

Нос нам разворотили знатно. И это точно семидесятишестимиллиметровая граната, шестидюймовый фугас даже если бы не рванул прошёлся бы вдоль, вынеся по пути как котлы, так и машины.

– Отворачивай, ваше благородие! – закричал Харьковский.

– Поздно пить боржоми если почки отказали! Подожми яйца, Андрей Степанович! – с каким-то злым азартом прокричал я.

Ещё и что-то такое нечленораздельное и залихватское выкрикнул, выписывая очередной вираж. Не будь мы на крыле, или имелось бы хоть малейшее волнение, и катер тупо зарылся бы в воду. А так, несёмся над водой и в ус не дуем. Хорошо бы уйти в дымы, но это только на отходе. А вот так, на полном ходу в лобовой атаке, вообще не вариант.

Наконец вышли на дистанцию атаки. С замыкающего «Иватэ» и идущего перед ним «Токива» по нам уже вовсю бьют из пулемётов. Пока безрезультатно, но это лишь вопрос времени. Если долго мучиться, то что-нибудь получится. Навстречу нам и перечёркивая курс тянутся строчки фонтанчиков, но пока мимо. А нет. Сглазил. Пули простучали по металлу, не пробив и уйдя в рикошет. Одна из них вжикнула рассерженным шмелём прямо у моего уха. Во всяком случае, мне так показалось.

Рвутся снаряды, поднимая водяные столбы, в лицо летят брызги, по корпусу бьют осколки. И опять вжиканье, где-то рядом. Второе попадание пришлось в левый борт. Без понятия куда именно, и сейчас смотреть точно не вариант. Знаю только, что по ощущениям опять трёхдюймовый. Ещё один, но уже поменьше, и опять в левый борт. Из пятидесятисемимиллиметровки отметились, к гадалке не ходить.

Я активировал дымогенератор, и взял «Иватэ» на прицел. Сброс! Катер повело. Я компенсировал крен, вновь прицелился, и снова сброс. Резко крутанул штурвал, буквально разворачиваясь на пяточке, и едва не улетев за борт. Вышло настолько неудачно, что «ноль второй» описал полный круг, прежде чем я успел вернуть себе управление.

Так, не сбрасывая скорость мы и понеслись навстречу отряду Эссена, укрываясь от противника дымами. Всё что смог, я сделал. Попали или не попали, но большего от нас ничего не зависит. А нет. Врёшь, с-сука! Попали! Плохо, что я расслышал только один взрыв. Но это я привередничаю. Главное, что всё же попали, йолки!

Глянул через плечо, Харьковский и Снегирёв деловито помогают Родионову влезать в подвесную. Нет, в Дмитрии я всё же однозначно не ошибся. Да он вообще стукнутый на всю голову. Однозначно станет одним из видных родоначальников кинематографии. Если выживет. Ага. И ведь сейчас бы помочь раненым, но нет, и сам рвётся в небо, и товарищей убедил помочь.

Снижать скорость я не стал. Во-первых, она и так чутка просела из-за парашюта. А во-вторых, стоит нам хапнуть водички, и всё, пойдём рыб кормить. Без вариантов.

– Докладывай, Родионов, что наблюдаешь? – когда тот повис на тросу, произнёс я в телефонную трубку.

– «Иватэ» вывалился из строя. Сегодня он точно не боец.

Вот и славно. Глядишь и нашим полегче будет. Может даже сумеют вырваться. Хотя это вряд ли. У Камимуры всё одно преимущество. Да ещё и корабли отряда Уриу не стоит сбрасывать со счетов. А у Иессена и скорости-то нормальной нет. Размышляя над этим я смотрел, как Харьковский и Снегирёв помогают раненым. Как ни странно, все четверо. Кто из них выживет, будем посмотреть. Но похоже, броники и каски опять нам помогли.

– Ваше благородие, вижу наших. Чуть правее дайте. Ага. Вот так прямо на них выйдем.

– Сколько до них?

– Навскидку, миль двадцать. Ходко идут.

Значит здесь будут в расчётное время, ну, а мы доберёмся до них ещё раньше. Двадцать миль? Ну это в любом случае меньше часа, даже если глазомер у Родионова дал конкретный такой сбой.

Так оно и вышло. Когда корабли нашего отряда оказались в пределах видимости, я встал к прожектору и отсемафорил, что имею повреждения, нуждаюсь в эвакуации. К нам навстречу тут же выдвинулся миноносец «Властный». Я развернулся и пошёл с ним параллельным курсом, выровняв нашу скорость, и оставаясь на крыле.

Хозяйственный Харьковский к этому времени успел собрать всё наше личное имущество и оружие, включая ручные гранаты. В первую очередь конечно переправили раненых, потом всё остальное. Наконец дело встало за мной. Я бросил штурвал и одним махом перепрыгнул на борт миноносца. Потерявший управление «ноль второй» легонько ткнулся скулой в борт «Властного» словно прощаясь, после чего отвернул в сторону.

Хватило его примерно миль на пять, после чего он начал терять скорость, и проседать, пока наконец вода не хлынула в пробоину, а там добралась и до других. Он ушёл под воду на ровном киле, выпустив напоследок облако пара, из рванувших котлов. Парни смотрели на него не скрывая слёз. Если бы мы не спешили на помощь нашим крейсерам, то его можно было бы спасти. Но выживший «Рюрик» и добитый «Иватэ», в любом случае стоят куда больше, чем катер, пусть и успевший прославиться на весь мир.