Ненормальный практик 5

Глава 11

Останавливаю повозку в переулке у Малой Невы. А стоит ли вообще ехать к бабушке сейчас, когда поздний вечер? И возможные проблемы на хвосте?

Сижу на облучке, снимаю капюшон. Открываю флягу с водой. Пара глотков. Кладу обратно, за пазуху. Петербургская слякоть после северных морозов кажется тёплой — всего минус пять, мокрый снег летит в лицо. Лошади фыркают, топчутся на месте — устали после долгой дороги. Как и сам я собственно.

Но ехать к бабуле не спешу. Просто стою на обочине и думаю.

На меня было совершено нападение. Понятно, что северяне, но очевидно использованные кем-то под прозвищем Борода. Вряд ли, конечно, этот самый Борода рискнет объявиться лично в Петербурге. Но что, если у него есть здесь свои люди? Реально это? Конечно. А значит, покажусь в доме бабушки, то подвергну её возможной опасности. М-да, чувствую себя прям Питером Паркером, а её — тетушкой Мэй. А что? Мы оба скрываем свою силу. Вот только костюмчик с маской я себе не сшил, поэтому мне куда сложней. С другой стороны, моим убийцам вряд ли нужна моя бабуля. В качестве приманки если, и то не уверен. Однако, лучше перебдеть и не показываться у неё. Для начала необходимо понять, что вообще и к чему. Есть вероятность, что кто-то из Петербурга связан с тем нанимателем Бородой. И если это так, то они точно знают про Веру Николаевну. Что ж, если решатся впутать её в «наши» дела, очень пожалеют об этом.

Но даже так. Не хочу рисковать. Лишний раз привлекать к ней внимание. Одно дело — подставлять под удар себя, и совсем другое — родных. Хватило уже ей, что из-за моих разборок с Ковалёвым сгорел целый переулок, вместе с нашим домом.

Значит, решено. К бабуле — позже. Когда разберусь, кто и зачем меня ищет. А пока… пока нужно где-то остановиться. Постоялый двор? Не вариант — слишком легко проникнуть убийцам. Проблема не в том, что я кого-то опасаюсь, а просто если начнется заварушка, то можно разрушить весь этаж таверны. Моя зарплата вряд ли покроет подобные издержки, а потому — куда проще снять охраняемое популярное заведение, куда с наскока или тайком не проникнуть. Иначе говоря, нужна хорошая гостиница. С охраной, с контролем на входе, с нормальными эфирными барьерами. Такая, куда всякий сброд не сунется. Почему нет? Разин отвалил отпускных — полные карманы. За такие деньги можно месяц в люксе прожить. Пора наконец-то побаловать себя немножко после всех северных приключений.

Разворачиваю повозку, направляю лошадей к набережной. Там самые дорогие гостиницы города. Как и рестораны.

Еду по улочкам — прохожие оборачиваются. Ещё бы. Походная повозка посреди столицы выглядит своеобразно. Как если бы кто-то на военном урале по Невскому проехал. Дамы в мехах бросают любопытный взгляд, господа также провожают взорами. Не особо приветливыми, ну да и хрен с ними. Зато уличная ребзя смотрят с восхищением.

Проезжаю мимо борделя «Райская птичка». Две девицы в ярких платьях и с накрашенными губами выходят покурить. Замечают меня — военная форма из белых брюк и чёрных сапог, молодой, не урод. Сразу оживляются.

— Эй, солдатик! — кричит рыжая с пышной грудью. — Заходи согреться! Первый час — бесплатно для героев!

— У нас горячая ванна и горячие девочки! — подхватывает её подруга-блондинка. — После походов самое то!

Улыбаюсь:

— Спасибо, красавицы! Как-нибудь обязательно загляну! Но сегодня — дела!

— Дела он говорит! — смеётся рыжая. — Какие дела могут быть важнее нас⁈

— Те, после которых позволю взять вас обеих на всю ночь! — подмигиваю.

Они хохочут, машут вслед.

Качу на повозке дальше. Мимо остановки эфировозок. Вечер, час пик, народу полно. Рабочие спешат домой, барышни болтают о нарядах, мёрзнут курсанты. Нормальная городская жизнь.

Странно. Месяц назад я был частью этой суеты. А теперь… теперь чувствую себя здесь лишним.

Вскоре заезжаю на набережную. Сколько здесь ярких огней. Рестораны, клубы, гостиницы. «Астария», «Европейская», «Англетер». Самые шикарные заведения империи.

У «Астарии» приостанавливаюсь. Пятиэтажное здание в стиле модерн, сплошные витражи и лепнина. У входа — два охранника в ливреях. Мастера минимум второй ступени, неплохо.

Рядом — конюшня с вывеской «Постой и уход». Направляю лошадей к ней. Заезжаю во двор.

— Добрый вечер, уважаемый! — выбегает конюх, оглядывает лошадей с повозкой, поправляет шапку. — Оставляете надолго?

— На три дня минимум, — вынимаю чемодан с телеги. — Надеюсь, уход за лошадьми окажете достойный? Кстати, повозку бы подремонтировать, крепления на бортах подтянуть, тент подштопать.

— Не извольте беспокоиться! Сделаем! За лошадей — пятнадцать рублей в сутки с кормом и уходом.

Плачу сотню, понимая, что ремонт влетит в копеечку.

— Сделайте всё по высшему разряду.

Конюх аж присвистывает от щедрости.

— Сделаем как для Императора!

Улыбаюсь. Тот хохочет в ответ. На этом и распрощались. Выхожу с подворья, смотрю по сторонам. И куда бы направиться? Гостиниц куча. Ладно, Астария звучит неплохо. Перехватываю поудобнее чемодан и топаю к выбранной гостишке.

Мимо проезжают дорогущие кареты. Через витражные стекла заведений виднелись ужинающие парочки. Компании молодых людей. Петербург живёт своей жизнью, особенно в подобных злачных районах.

Останавливаюсь на миг, бросив взгляд на собственное отражение. Зелёный походный плащ чист и свеж. На левом плече чётко видна вышитая эмблема — чёрный лебедь с расправленными крыльями. Сапоги… да, сапоги видали виды. Но смотрятся как из тех самых легендарных шмоток — снаружи простецкие, но через сколько всего прошли. И ведь целёхонькие. Штаны белые, какие носят военные северного фронта. Ну и панцирь с ремешками из коричневой кожи. Вот и весь набор, скажем так, военного авантюриста, а именно, подполковника особого назначения. Для одних — простой юнец, для понимающих — тёртый калач, с которым стоит быть повежливее.

Поднимаюсь по мраморным ступеням гостиницы. Миную двух охранников, что не сводили с меня хмурых взглядов, и предо мной предстает швейцар — лысый сбитый мужик лет шестидесяти с военной выправкой. Окидывает пристальным взглядом. Его темные глаза цепляется за эмблему на плаще.

— «Чёрный Лебедь»? — в голосе звучит уважение. — Вы из штрафного батальона, солдат?

— Да, — киваю. — Служил там.

— Могу поинтересоваться, в какой роте? Мой племянник там служит.

— Изначально служил в третьей роте первого батальона. Сейчас офицер особого назначения.

Швейцар удивлённо приподнимает брови:

— Похвально! Давно не видел столь молодых лейтенантов. В «Чёрном Лебеде» звания просто так не дают.

Улыбаюсь, почёсывая щёку:

— Да ладно вам, засмущали, но спасибо.

Не вижу смысла уточнять, что я не лейтенант, а подполковник. Всё равно не поверит — в моём возрасте даже лейтенант звучит фантастически. А доказывать, размахивая документами и погонами… да ну его, неохота. Вместо этого говорю:

— Простите за внешний вид. Прямо с дороги. Неделю в пути от границы.

— Понимаю, — швейцар кивает. — После службы в «Лебеде» любая гостиница — дворец. Но, к сожалению, у нас строгие правила…

Достаю кошелёк. На глаз вынимаю купюры.

— Готов компенсировать неудобства. Мне просто нужен номер и горячая ванна. И чтобы никто не беспокоил.

Тот задумывается. Вижу внутреннюю борьбу — правила дресс-кода против сочувствия к молодому ветерану.

— Знаете что, — наконец говорит он. — У нас есть отдельный вход для особых гостей. И номера в северном крыле. Не такие роскошные, как основные, но вполне приличные. Пятьдесят рублей в сутки. Устроит?

— Более чем.

— Тогда прошу за мной. И… спасибо за службу, лейтенант. Мой племянник пишет, что на границе много чего опасного происходит.

— Да, скучать там не приходится, — киваю.

Идём через боковой вход. Минуем охрану. Замечаю эфирный барьер. Чувствую за стеной ещё тройку подмастерьев. Неплохой у них штат, наверняка, это не вся местная гостиничная гвардия. Проходим администраторскую стойку. Коридоры в данном боковом крыле, естественно, попроще, без золота и мрамора, но всё равно кругом чистота, порядок. В целом, прилично. Всяко лучше любого постоялого двора.

— Вот ваш номер, — швейцар открывает дверь. — Ванная комната через дверь справа. Горячая вода круглосуточно. Ужин можете заказать в номер.

— Благодарю. Как вас зовут?

— Семён Петрович, к вашим услугам.

Даю ему десятку:

— Спасибо за понимание, Семён Петрович.

— Не за что, лейтенант. Отдыхайте.

Закрываю дверь, ставлю чемодан. Осматриваю свои хоромы. Одноместная кровать, с чистым постельным бельём. Квадратный столик с вазой, полной искусственных папоротников, сбоку мягкое бордовое кресло, позади шкаф для одежды. Но главное — ванная комната с горячей водой! Вот, что мне нужно больше всего!

Скидываю плащ, сапоги. Пора смыть с себя дорожную усталость! Хватаю полотенца и вперёд.

А завтра и начну разбираться, кто и зачем на меня охотится. Но сегодня… сегодня просто горячая ванна и чистая постель.

…

Горячая вода — чертовски недооценённое удовольствие. Как вкусно поесть или заняться сексом. Ощущения, бесспорно, разные, но по-своему прекрасные. Лежу, балдею, чего ещё нужно? Пар витиеватыми клубами поднимается к потолку, мышцы наконец расслабляются после недели тряски в повозке. Пришлось для начала пару раз принять душ, дабы смыть грязь и пот. Так что сейчас свежий как огурчик болтыхаюсь в ванне. Погрузился так, что из воды только верхняя части бошки с носом. Закрываю глаза. Тишина. Никаких воплей пьяниц с таверны, ни лязга оружия, ни ремонтных работ с форта. Просто тишина и журчание воды.

Хм. Вроде класс. Вроде бы даже то, чего мне так хотелось последние дни. Но почему-то всё ещё ощущаю себя не в своей тарелке. Как волк, которого затащили в тёплую комнату с мягкой постелью и горячей водой, но при этом велели быть домашней собачкой.

Духовное ядро тоже ворчливо пульсирует внутри. После поглощения стольких магистров оно тяжелее, как свинцовый шар в груди. Энергия требует выплеска, применения. А я лежу в ванне аки барин.

Смешно.

Стук в дверь выдёргивает из размышлений.

— Кто там?

— Ужин заказывали? — звучит женский голос.

Вообще-то, не заказывал. Может швейцар постарался? За чаевые? Или по доброте душевной. Впрочем, еда как раз вовремя. Вылезаю из ванны, наскоро вытираюсь. Немного бесит, когда принимаешь ванну, а кто-то отвлекает. Вечные обстоятельства. А может сам мир против, чтобы я слишком сильно расслаблялся? Тогда он ужасен. Накидываю халат — нашёлся в шкафу, видимо, для таких оборванцев как я.

Открываю дверь. На пороге служанка с подносом. Молодая, симпатичная, в чёрном платье с белым фартуком. Профессионально не пялится на мои мокрые волосы и голые ноги.

— Ваш ужин, уважаемый. Куда прикажете поставить?

— На стол, спасибо.

Она проходит мимо, ставит поднос. Чую аромат её духов. Втягиваю ноздрями, как пошляк. Спасибо, что не видит моего похабного выражения. Водица-то разогрела кровь. Но нет. Никаких женщин. Сегодня я точно ПРОСТО отдыхаю. Тем более, так лень заводить с ней разговор и раскручивать на постельное приключение. Что до предложить ей некую сумму для, скажем так, дополнительных услуг — тоже не хочу. Да и, она не похожа на легкомысленную нимфетку.

А ещё! Меня ждут жаркое с картофелем, салат, бутылка вина. И всё так божественно пахнет!

— Что-то ещё, уважаемый? — взглянула на меня это черноволосая девица.

Она что? Намекает на что-то? Не уверен. Просто проявляет доброжелательное отношение к клиенту. Боги. Я всего десять дней без женщины, а в голове сплошные пошлости. Гормоны реально влияют на сознание! Нужно в ближайшие деньки расслабиться.

— Нет, благодарю.

Даю ей купюру чаевых. Она приседает в формальном книксене, уходит. Вместе с моими развратными мыслями.

Сажусь есть. Мясо — шик. Приготовлено как следует. Вино приличное, не разбавленная бурда. Вот только тихо. Ни Фреи сбоку с её колкими шуточками, ни Ингрид с её застенчивым взглядом. Ни Корнелии с её довольной улыбкой. Постой. Неужто я скучаю и по последней? Не. Точно нет. Гормоны скучают. Не я.

Доедаю жаркое. Без спешки. Пью вино. Растягиваю, так сказать, удовольствие. Смотрю в окно, что, к сожалению, выходит во двор. Прям на одинокое дерево. Медленно падает снег. Проходят пара охранников. Проезжает повозка через внутренний двор. Может провиант? В подобные гостиничные комплексы продукты завозят и днём и ночью, в две смены.

Проходит ещё четверть часа.

Встаю из-за стола, потягиваюсь. Зеваю. Всё-таки неделя в повозке даёт о себе знать. Пора чистить зубы и на боковую. Завтра слишком много дел.

Принимаю пред сонные ванные процедуры. Укладываю одежду. На столике прибираю посуду. Вроде бы всё.

Время обезопасить периметр. Не то чтобы паранойю, ладно, паранойю, но совсем каплю!

Подхожу к двери, черчу пальцем простенький контур-сигналку. Если кто попытается взломать — узнаю. На окно — такой же. Больше для успокоения совести, чем для реальной защиты. Мастер первой ступени такую фигню пальцем проткнёт.

Но зато проснусь вовремя.

Падаю на кровать прямо в халате. Матрас мягкий, падла, как огромные сиськи. Всё. Мне точно нужно спустить будет пар. А как пахнет подушка… лавандой, сука, как баба. Цивилизация, мать её, извращает.

Закрываю глаза.

Спасибо сну, что накатывает мгновенно. Тело тоже требовало отдыха, а в безопасной обстановке наконец полностью расслабилось…

…

— НЕТ! ОТПУСТИ МЕНЯ! ПЕРЕСТАНЬ!

Девичий крик выдергивает из сна. Громкий, отчаянный.

Приоткрываю один глаз. Судя по ощущениям — часа три ночи. Какого чёрта происходит.

Снова крики:

— ПРОШУ, НЕ НАДО!

Ворчу ругательное-нечленораздельное и переворачиваюсь, накрывая голову подушкой. В такой гостинице и так орать? Ни стыда, ни совести. Чем вообще занимается охрана?

— Ах ты, дрянь! — взрывается мужской голос, пьяный и злой.

Звук пощёчины. Ещё один женский вскрик.

Сажусь на кровати. Потираю глаза.

— И как под «такое» уснуть…

В банкетном зале гостиничного комплекса Астария было шумно. Частная вечеринка в честь дня рождения Антона Мельникова — сына крупного промышленника была в самом своём разгаре, и неважно что было три часа ночи, как говорится, за всё уплачено с лихвой. Человек пятьдесят молодёжи от восемнадцати до двадцати пяти. Дети богатых родителей, студенты элитных академий, младшие офицеры из хороших семей.

Шампанское лилось рекой, кто-то давно перешёл на коньяк. На сцене граммофон играет модные танцы из Франции. Кто танцует, кто пьёт, кто хохочет. Сплошная праздность.

У окна три девицы, промывают кости очередной жертве бесконечных сплетен.

— И представляете, она вышла за него! За этого выскочку из торговой гильдии! — высокая блондинка в синем платье, возмущённо машет веером.

— Любовь зла, — хихикает её подруга.

— При чём тут любовь? Это же позор для семьи!

А вот в центре зала назревал конфликт. Некто Павел Дмитриев, сын адмирала, явно перебрал. И приставал к рыженькой девушке в зелёном платье — Татьяне Красновой, дочери купца первой гильдии.

— Да ладно тебе, Танюша! Один танец!

— Павел, я уже сказала — нет. Вы пьяны.

— Я? Пьян? Перестань, — он с улыбкой хватает её за руку. — Идём, говорю.

— Нет, — та всё упирается.

Тогда он дёргает её к себе. Она теряет равновесие, падает на столик. Посуда летит на пол.

— НЕТ! ОТПУСТИ МЕНЯ!

Её кавалер, молодой лейтенант, пытается вмешаться:

— Господин Дмитриев, прошу вас…

Павел грубо отпихивает его:

— Пошёл вон, сосунок!

И снова хватает девчонку за плечо:

— Я НЕ ПОЙДУ С ВАМИ! — пытается та защититься.

Кто-то из девушек в зале, бросив взгляд на происходящее, закатывает глаза:

— Опять Павлик безобразничает. Когда же его отец наконец возьмётся за ремень?

— НЕТ, ПРЕКРАТИ!

Звук пощёчины. Юная Татьяна бьёт Павла по лицу. Тот в ярости опрокидывает стол:

— Ах ты, дрянь! Как ты вообще смеешь!

Все отступают. Никто не хочет связываться с сыном адмирала. Даже охрана делает вид, что ничего не видит. Привыкли закрывать глаза на выверты золотых сынков.

Таня Краснова, видя, что «кавалер» переходит границы, да и после этой пощечины ещё больше вскипел, выбежала из гостиницы в одном платье с голыми плечами и глубоким декольте. Январский мороз тут же лизнул юную кожу, но девице было не до холода. Страх гонит вперёд. Позади хлопает дверь.

— Танечка! Куда же ты! — Павел выскакивает следом, на ходу допивая стянутый с чужого стола бокал. Оборачивается к залу: — Я её приведу! Не беспокойтесь, народ! Продолжайте веселье!

И выскочил на улицу.

Никто не последовал за ними. Ни знакомые, желавшие не влезать в подобные дела. Ни охрана гостиницы, ведь происходящее не в их компетенции. Пытался бы кто-то чужой проникнуть на данную вечеринку, они бы не позволили. А всё что происходит между гостями — дела самих гостей. Может, они так развлекаются? Поди — разбери. А начнёшь, так крайним останешься.

Павел, тем временем, догоняет Краснову у небольшого сквера. Хватает за плечо:

— Да стой же ты! — разворачивает к себе. — Ну что ты выделываешься, а?

Улица пустая. Три часа ночи, даже извозчиков нет.

— Отпусти! — та пытается вырваться.

Он смеётся, прижимает её силой к себе. От него несёт перегаром, дорогим одеколоном:

— Не строй из себя недотрогу! Я о тебе наслышан. Купеческая дочка, которая с лейтенантиками шашни водит.

Та снова отвешивает ему пощёчину за столь нелепое оскорбление:

— Мерзавец!

Пытается вырваться. Он стискивает зубы от гнева, бьёт её по лицу:

— Сука! Распускать руки ты умеешь, шваль!

Татьяна пошатывается, падает в снег. Приподнимается. Сын адмирала бьёт ещё раз, размашисто, хлестко. Вложился сучонок. Девица снова падает, губа разбита, из носа хлещет кровь. Глаза перепуганы. Почему всё зашло так далеко?

— П-помогите… — срывается её голос. — Н А ПОМОЩЬ!

Павел отвешивает ещё удар. Девка поплыла. Сам же нависает сверху, расстёгивает ремень:

— Сейчас ты у меня попляшешь, шлюшка… Трахну, прям тут, на снегу!

Тук.

Глухой удар.

И тишина.

Павел рухнул на юную Краснову как мешок. Вельветовые модные брюки спущены, глаза закатились. И кто-то отпихнул его тушу чёрным сапогом.

Плюх. Перекатился сынок адмирала на снег. Татьяна же подняла непонимающий взгляд. Из носа кровь. В глазах слезы. Над ней стоял незнакомый парень в простой рубашке. Лица не разглядеть — только глаза. Светятся сейчас синим эфирным светом в темноте.

— Деньги на экипаж есть? — доносится до неё его усталый, раздражённый голос.

— Что… простите… я…

Он фыркает. Достаёт кошелёк, протягивает двадцатку:

— Вот. В трёхстах метрах к северу круглосуточные перевозки. Шуруй домой, пока не замёрзла, дурёха.

Краснова моргает. И его уже нет. Просто исчез. Будто растворился в воздухе, как растаявший снег.

— Призрак… — прошептала она, сжимая деньги дрожащей рукой.

Быстренько поднялась. Прикрыла разорванное платье. Бросила взгляд на Павла — лежит в снегу без сознания, штаны у колен. Выглядит жалко. Под маской хорошего парня скрывался такой подлец.

Девица побежала прочь, пока он не проснулся. Ей никто не поможет. Ни знакомые в банкетном зале. Ни прохожие, коих нет. Так что лучше поспешить куда указал тот призрак… Тот спаситель, объявившийся в момент, когда она уже не надеялась спастись. Больше никаких вечеринок. Никаких приключений. Никогда!

Краснова пробежала за угол. Тут и правда стоянка экипажей. Как он и сказал. Она запрыгивает на ступеньку первого попавшегося:

— На Петроградскую! Быстро! Пожалуйста!

Кучер смотрит на её разбитое лицо, порванное платье, и молча кивает. Таких пассажирок в Петербурге по ночам много…

Крыша соседнего здания.

Две женщины в тёмных серых плащах наблюдали за гостиницей через спецэфирные монокли. Обе — агентки особого отдела Тайной канцелярии.

— Видела? — Юлия, шатенка лет тридцати, с курносым носом и курчавыми волосами, убрала монокль. — Нашему подопечному не спится.

— Угу, — Мария, что была постарше, тридцать девять с хвостиком, продолжала наблюдать. — Вышел через окно, спас девчонку, вернулся тем же путём. Минута всего.

— И двигался как мастер второй ступени. Минимум. А в досье…

— Первая, знаю, — Мария хмыкнула. — Может, поэтому его и прозвали «Ненормальным?» Из-за его скорости?

Юлия достала сверток с печеньем, откусила одно:

— Или потому что нормальный человек спал бы дальше. А не стал вмешиваться в пьяные разборки золотой молодёжи.

— Это да. Хотя… — Мария наконец опустила монокль и взяла печенье у подруги. — Приятно видеть, что ещё остались мужики с яйцами. Тот зеленый хлыщ, Дмитриев, давно напрашивался.

— Знаешь его?

— Наслышана. Уже третья девушка за месяц. Предыдущие две молчали — семьи надавили. Боятся связываться с Дмитриевыми.

— А наш мальчик не боится, — Юлия улыбнулась. — Так жестоко вырубил того придурка.

— Профессионально сработал. — кивнула Мария, взяв второе печенье. — Точечный удар в основание черепа. Минимум сотрясение, максимум — неделя в больнице.

Они помолчали, наблюдая, как в номере Волкова гаснет свет.

— Кстати, а он ничего, — заметила Юля. — Плечистый. И эта растрёпанная причёска…

— Не увлекайся, — фыркнула Мария. — Он объект наблюдения, не более.

— Да ладно тебе! Сама-то на его задницу пялилась, когда он по карнизу лез.

— Профессиональная оценка физических параметров объекта, не более.

Обе тихо хихикнули.

— Но, а если серьёзно, — Юлия убрала печенье, снова стала деловой. — Что докладывать? Превышение заявленных способностей? Несанкционированное применение силы?

Мария пожала плечами:

— Напишем как есть. Объект проявил гражданскую сознательность. Предотвратил тяжкое преступление. Действовал в рамках необходимой самообороны третьего лица.

— И про физические параметры?

— Это обязательно. Пусть аналитики ломают голову, как мастер первой ступени двигается быстрее нас обеих.

— Может, спросить у него самого? — предложила Юлия. — Придем к нему в номер, представимся…

— Да-да, мечтай, — Мария закатила глаза. — И скажем: «Привет, мы из Тайной канцелярии, следим за тобой. Кстати, как ты так быстро двигаешься?»

— Ну, можно же как-то и изящнее…

— Забудь. Приказ — наблюдать и не вмешиваться. Пока он не представляет угрозы государственной безопасности.

— А если на него нападут?

Мария прищурила взгляд, глядя на боковое крыло гостиницы Астарии:

— Судя по увиденному, он справится. А если нет… тогда и вмешаемся. Но что-то мне подсказывает, помощь ему точно не нужна.

Внизу на улице появился ночной патруль. Двое городовых осматривали тело Павла Дмитриева, всё ещё валяющееся со спущенными штанами.

— О, нашли красавчика, — хихикнула Юлия. — Интересно, что в рапорте напишут?

— «Пьяный аристократ поскользнулся и упал», — предположила Мария. — Стандартная формулировка для таких случаев.

— Бедный папа-адмирал. Опять сыночка отмазывать.

— Сам виноват — распустил отпрыска. Вот наш подопечный его и воспитал. Народными методами.

Они ещё раз взглянули на тёмное окно номера Волкова.

— Кстати, как думаешь, он заметил нас? — спросила Юля.

— Возможно. В досье написано — повышенная чувствительность к наблюдению. Но пока не подаёт виду.

— Умный значит. Знает, что лучше не светить реальные способности.

— Или просто устал и хочет спать, — Мария отряхнула снег с плеча плаща.

«Ненормальный практик». Да, теперь обе понимали, откуда прозвище. Нормальные так не поступают. Нормальные спят, когда можно спать. И не встают посреди ночи спасать незнакомых девиц от пьяных ублюдков. А этот встаёт. Так кто он? Хороший парень? Или идиот? Время покажет.

Чердак дома напротив «Астарии».

Две женщины в форме «Тени» также наблюдали за происходящим через окно. Обеим за сорок, обе прошли огонь и воду.

— Быстрый, — майор Гусева поправила седую прядь, выбившуюся из-под капюшона. — Три секунды от выхода до удара.

— Угу, — капитан Волкова, однофамилица, но явно не родственница Александра, прищурилась. — И это после недели в дороге. Я бы на его месте спала как убитая.

— Вот поэтому он подполковник в восемнадцать, а ты всё ещё капитан в сорок пять.

— Очень смешно, Ир. Напомни, кто из нас получил выговор за «превышение полномочий» в прошлом месяце?

Гусева фыркнула:

— То был тактически обоснованный манёвр.

— Ты взорвала половину квартала.

— Зато британских шпионов там больше нет.

Внизу городовые грузили бессознательного Дмитриева в патрульную карету.

— Кстати, хороший удар, — заметила Волкова. — Точно в затылочный нерв. Парнишка знает анатомию.

— Парнишка? Он тебе в сыновья годится.

— Ну и что? Могу же я оценить его работу, как практика? Вон, смотри — даже следов не оставил. Ни крови, ни эфирной подписи.

Гусева достала термос с чаем, налила в две кружки:

— Да, он реально хорош. Держи.

Волкова взяла чай, отпила маленький глоточек, так как был слишком горячий и пробубнила:

— А ещё заметил нас.

— И нас, и тех двух из Тайной канцелярии на соседней крыше, — Гусева кивнула в сторону. — Видела, как он окно открывал? Специально пару секунд выждал — проверял периметр.

— Не глупый. Знает, что под наблюдением, но не дёргается. — снова отпила Волкова чай.

— Или уставший. Воробьёв докладывал — на них по дороге напали. Двадцать человек. А наш паренек половину сам положил. — сделала глоток Гусева.

Волкова присвистнула:

— Двадцать? И он — мастер первой ступени?

— По документам. По факту… — Гусева пожала плечами. — Не знаю даже. Видела же, как двигался. Это минимум вторая, а то и третья.

— Может, особая техника?

— Может. А может, скрывает что-то ещё. Умный ход, кстати. Меньше внимания от начальства.

Они помолчали, потягивая горячий чай.

— А девчонку жалко, — вдруг сказала Волкова. — Хорошо, что он вмешался. А то бы…

— Не сентиментальничай. Мы не для того тут сидим.

— Знаю. Но всё равно приятно видеть, что кто-то ещё помнит о чести. Большинство бы сделали вид, что ничего не происходит.

— Большинство не называют «Ненормальным практиком», — усмехнулась Гусева. — Нормальный бы просто продолжил спать. И, кстати, раз уж мы заговорили о сне. Твоя смена дежурить.

— Ещё час твоя.

— Так, Петровна, не жадничай. Я старше, мне тяжелее.

— На два года всего! И вообще, ты — майор. Так что не отлынивай.

— И майор. И красивее.

— Была. Лет двадцать назад.

Они тихо хихикнули, как девчонки. Десятки лет службы в «Тени» всё-таки сближают.

— Ладно, — Гусева встала, разминая затёкшие ноги. — Твоя взяла. Но дежурю час, не дольше.

— Ага, — Волкова прислонилась к стене чердака и прикрыла глаза. — И не переживай ты так, наш парень спит, всё пока спокойно.

— Вот именно — пока. — хмыкнула Гусева, вглядевшись в боковое крыло гостиницы. — Но что-то подсказывает мне, вокруг этого паренька постоянно сгущаются тучи.

Волкова устроилась поудобнее, хоть и полусидя:

— Не волнуйся. Мы же присмотрим за нашим мальчиком.

— Мальчиком, — фыркнула Гусева. — Сдается мне, этот «мальчик» может нас обеих голыми руками скрутить.

— Может. Но пока не стал.

— Или просто собирается для начала выспаться, — подытожила майор.

Так или иначе одно они понимали обе — нормальные люди не становятся подполковниками в восемнадцать лет…

Примечание: да, ребят, виноват! Каюсь))) Чуток задерживаю главы. Сентябрь горит — Отшельник плачет, он не мог поступить иначе… ^_^ В общем, малого своего в детский сад устраивал, потом дела бумажные в мфц и юристов. А сегодня не смотря на днюху, допиливал главу с самого раннего утра!:) Люблю вас! Постараюсь побыстрее с делами раскидаться и включиться на полную!!!