Нелюдим

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Тоби, продрогший до костей и, стоило признать, очень испуганный, пробирался по снегу. Он редко отправлялся в лес ночью, и на то была причина. Фонарь, как и заряженный пистолет в кармане, не давал ему настоящего ощущения безопасности.

Никакого плана действий у него не было. Он не знал, собирался ли при возможности пристрелить Оуэна или лишь умолять его никого больше не убивать.

Никого больше не лишать жизни. Если это делало животное, это не считалось убийством.

Тоби знал, что идти в лес, когда детектив мог следить за каждым его шагом, было очень рискованно, но он должен был поговорить с Оуэном. Тоби не мог сидеть дома, пялясь в телевизор, и позволять монстру лишать жизни людей.

Холод был невыносимый. Он не помнил, чтобы раньше было так же холодно или так же сильно шел снег.

Тело Мелиссы было на том же месте. Оно превратилось в лед. Интересно, как бы она на него посмотрела, если бы однажды он сказал ей, что оставит ее изуродованный труп в сугробе? Тоби попытался представить себе взгляд человека, которого предали и оскорбили, но не смог.

Опять же, было ли это хуже, чем хранение тела в морге?

Э-э... да.

К тому времени, когда он добрался до пещеры, его лицо совершенно окоченело. Следов не было. Никаких отпечатков там, где выпавший снег мог скрыть следы. Не похоже, чтобы Оуэн был все еще здесь.

Вместо того, чтобы позвать его или швырнуть камень, Тоби вошел в пещеру без предупреждения.

Пустая.

Он посветил вокруг фонариком, стараясь найти следы крови, которые указывали бы на присутствие Оуэна. Их не было. Оуэн покинул свой дом.

Тоби сел на промерзшую землю и стал ждать, когда монстр вернется.

Естественно, Оуэн не вернулся. Глупо было думать, что это произойдет. Между ними не было магической связи, когда Оуэн почувствовал бы присутствие Тоби в пещере и поспешил бы обратно, чтобы воссоединиться со своим другом. Он, возможно, потрошил очередного человека, пока Тоби часами просиживал тут, уставившись на пустой вход в пещеру.

Суставы Тоби ломило, и все, чего он на самом деле хотел, — это свернуться в клубок и заснуть, но он заставил себя подняться и двинул в долгий путь обратно домой.

Тоби бродил по улицам всю ночь, так же как и предыдущие семь ночей. Мистер Зак отправил его в оплачиваемый отпуск, «пока все не уладится», и он воспользовался этой возможностью, чтобы перейти на ночной образ жизни.

Тоби не знал, что ищет. Маловероятно, что в городе с населением в двадцать пять тысяч человек он наткнется на Оуэна, ошивающегося на чьем-нибудь заднем дворе. Но это давало ему, хоть и слабое, ощущение целеустремленности.

Давало ему возможность заняться хоть чем-нибудь, прежде чем детектив Дормин запрячет его за решетку.

Следующей жертвой стала любительница бега трусцой — девушка, которой только что исполнилось восемнадцать. Родители умоляли ее не бегать в одиночку, но она перевела все в шутку, настаивая, что с ней все будет в полном порядке.

Осталось от нее немного. Ровно столько, чтобы опознать ее по отпечаткам оставшихся трех пальцев.

— Пора начинать пить, — сказал Тоби, глядя в почти пустой холодильник.

Идея показалась ему интересной. Напиться в стельку и забыться. Стать городским пьянчугой. А если он начнет бормотать незнакомым людям о том, что у него в лесу есть приятель-монстр, то ему никто и не поверит.

Это был лучший план за всю его жизнь. Первым делом завтра утром он пойдет прикупит пивка или, может, вискаря и надерется. Пить в одиночку, по идее, довольно унылое занятие, но ведь вся его жизнь была такой же унылой.

Кто-то постучался в окно кухни.

Тоби быстро взглянул туда. Снаружи была полнейшая темнота. Он закрыл дверцу холодильника, подошел к выключателю и зажег свет на заднем дворе.

В окно он увидел Оуэна, стоявшего возле дома.

Он тут же выключил свет на случай, если кто-нибудь смотрит. Несколько секунд Тоби метался туда-сюда, решая, стоит ли брать пистолет или нет, и в конце концов не стал. Он набросил халат, открыл заднюю дверь и вышел.

Оуэн повернул в его сторону опущенную голову. В лившемся из комнаты свете Тоби разглядел запекшуюся кровь у него на руке. Левый глаз заплыл, а веко опухло.

— Мы с тобой оба все запороли, да? — спросил Тоби. — У меня и так была куча скелетов в шкафу, но я пошел и повесил еще немного.

Оуэн показал знаками: друг причинил боль.

— Знаю, знаю. Рука у тебя ужасно выглядит. Гангрены, случаем, нет? Я бы не удивился. Как ты узнал, где я живу? — Он указал на дом. — Как ты узнал?

Шел за тобой.

— Когда?

Оуэн не ответил. Это не имело значения. Тоби ходил по тропинке от дома до пещеры Оуэна сотни раз, и, хоть он всегда, отойдя на милю, останавливал Оуэна, ничего удивительного не было в том, что монстр мог пройти по тропинке весь оставшийся путь и выяснить, где живет Тоби. Он молил Господа, чтобы Оуэн не постучался прежде еще в чье-нибудь окно.

Оуэн постучал себя по глазу.

— Я не смогу тебе помочь, Оуэн. Тебе нужно убегать. Люди ищут тебя и, если найдут, убьют. Тебе нужно убегать как можно быстрее. И никогда не возвращаться.

— Тоби.

— Уходи. Если ты сюда придешь еще раз, я сам тебя застрелю. Тебе еще повезло, что я тебя предупреждаю. Я не хочу тебя больше видеть.

Оуэн показал знаками: мне жаль.

— Ага, мне тоже жаль.

Оуэн снова постучал себя по глазу.

— Я знаю, что тебе больно. Я уже сказал, что ничем не могу тебе помочь. Ты тут тоже виноват. Ты отнял у меня Мелиссу. Ты знал, что я собирался просить ее руки? Знал?

Оуэн еще ниже опустил голову.

— Ну хорошо, это неправда — не знаю, почему я так сказал. Но так хорошо было иметь кого-то, понимаешь? Ты мой лучший друг, но мы же не можем с тобой сходить в кино, перекусить где-нибудь, да? Мне нужно было немного нормальной жизни, а ты ее разрушил. А теперь ты еще и людей убиваешь.

Нет.

— Херня. Не ври мне. Зачем ты это делаешь?

Оуэн потер живот. Голодный.

— Тогда надо было съесть оленя, или белку, или чем ты там всю жизнь питаешься. Не нужно есть людей. У тех людей были семьи, Оуэн. Друзья. У того старика были внуки. Ну и кто ты после этого?

Ответа не последовало.

— Монстр ты после этого, Оуэн. Ужасный, отвратительный монстр. Страшилище гребаное. Так что лучше тебе уйти в лес, убежать в другой штат и жить как животное, а не как ночное страшилище.

Больно.

— Перестань это твердить. Мне пофиг.

Скучаю по тебе.

— Ну и что?

Страшно.

— Мне тоже.

Тоби вздохнул. Он не мог просто так прогнать Оуэна. Опять-таки тот мог уйти и убить еще кого-нибудь. На совести Тоби могло появиться еще множество смертей, прежде чем он полностью, по-настоящему сойдет с ума и начнет видеть пауков, ползающих под его закрытыми веками.

— Хорошо, я тебе помогу. Я попробую облегчить боль. Но не здесь. Тебе нужно идти домой.

Он показал знак: домой.

Оуэн ответил тем же знаком.

— Иди туда. Я чуть позже приду к тебе.

Нет.

— Скоро. Обещаю.

Нет.

Тоби некоторое время молчал. Затем снова вздохнул.

— Хорошо, дай мне собраться, и пойдем вместе.

По лесу они шли молча. Оуэн выглядел разбитым, почти пристыженным.

«Ему бы следовало», — подумал Тоби.

Дело в том, что Оуэн не был человеком, друг он или нет. Он был животным. И когда ему причиняли боль, он реагировал как животное. Если бы Тоби ткнули в глаз ногтем, он бы, наверное, тоже озверел. Просто у него не было когтей и острых зубов.

Мелисса ушла навсегда. Так почему же и Оуэн должен был уйти?

Потому что он был убийцей.

Так же, как и Тоби.

Но Тоби убил лишь парочку никчемных хулиганов. Оуэн же убил двух невинных жертв и девушку, которая много значила для его друга. Нечего было и сравнивать.

Оуэн убивал из-за голода. Страха. Растерянности. Тоби же убил из-за ярости.

С кем он будет дружить, когда все утихнет? Всю свою жизнь он был изгоем. Он и вправду рассчитывал начать выстраивать новые здоровые отношения после того, как закопал в снегу подругу? Сделал бы он свою жизнь лучше, изгнав из нее Оуэна, или создал бы брешь, которую невозможно заполнить?

— Знаешь, — сказал Тоби по пути, — все друзья ругаются время от времени. Конечно, обычно обходится без мертвых тел, но и у нас ведь не обычная дружба, верно?

Он и сам не мог поверить, что собирается простить Оуэна. Может, пауки уже суетились вокруг, плетя паутину в его глазах, и он просто их не видел.

— Ты мне должен кое-что пообещать. Если кто-нибудь, кроме меня, сюда придет, ты должен бежать. Найти себе другое место на некоторое время. Если они тебя поймают, ты окажешься в большой опасности. Понимаешь?

Оуэн, казалось, не улавливал того, что он говорил, но к тому времени, когда они достигли пещеры, Тоби решил, что донес свою мысль. Затем он вытащил из рюкзака антисептик и бинты, надеясь, что процедура не будет слишком ужасной.

Если из-за чего и мог Оуэн устроить очередную серию убийств, так это из-за того, что Тоби будет протирать его раны спиртом.

Эхо от вопля Оуэна было таким громким, что, казалось, разбудило весь мир.

Тоби и близко не был врачом, но решил, что довольно хорошо прочистил раны Оуэна. Процедура была не особенно скрупулезной — по большей части он просто брызгал антисептик и прятался, но, хоть боль и была явно невыносимой, Оуэн ни разу не попытался на него напасть.

Если бы пуля застряла у него в руке, Тоби пришлось бы оставить ее там. Попытка выковырнуть ее с помощью ножа закончилась бы плачевно, что бы там ни думал Тоби о своих хирургических навыках.

Оуэн обнял его.

Извини.

— Не могу поверить, что мы такое допустили, — произнес Тоби. — Мы ведь друзья навечно, да? Мы почти позволили женщине встать между нами. Но вся эта фигня — временная. А вот это, — он похлопал себя по груди, а затем по груди Оуэна, — это навсегда. Нашу дружбу не разрушить. Они могут думать, что у нас с тобой самая сумасшедшая дружба за весь двадцатый век, но они нас не разлучат.

Что бы ни случилось, мы всегда будем вместе.

Да.

— Но ты никогда не должен больше выходить из леса. Никогда. Ни за что. Пообещай мне, что ты никогда не выйдешь из леса, несмотря ни на что.

Обещаю.

— И еще. Не убивай больше никого, хорошо, приятель?

— Кое-что я все же ненавижу больше, чем лжецов, — сообщил детектив Дормин, прикуривая сигарету. — Мы нашли вашу подружку, но уверен, мои коллеги уже рассказали вам все по пути. Ее тело выглядело ужасно. Бьюсь об заклад, вы догадываетесь, о чем я, да?

Тоби хранил молчание.

— В Ориндж-Лиф бывает не так много убийств. Последнее было около шести лет назад. Ничего интересного, старое доброе ограбление. А вот нападение диких животных — это что-то новенькое. Кроме псов, у нас никаких версий больше и нет. Так что вы понимаете, что на нас сильно давят, чтобы мы нашли тварь, которая убивает людей. Не то чтобы давят лично на меня, это все же больше вопрос отдела по контролю за животными, но я склонен брать на себя ответственность, даже если она не моя.

— К чему вы клоните? — спросил Тоби.

— Извините, я опять несу всякую чушь, да? Я клоню к тому, что животное, которое загрызло Гектора Смита и Джанин Макдуглас, загрызло и вашу Мелиссу. Я думаю, вы там были и все видели. Я думаю, смотрели, как животное убило вашу подругу, и не могли спасти ее, поэтому обо всем наврали. И почему же вы так поступили?

— Понятия не имею.

— О таком люди не лгут, если, конечно, не скрывают что-нибудь. А еще люди не жгут свою одежду, если, конечно, не пытаются скрыть что-нибудь типа пятен крови. У меня очень богатое воображение, поэтому я могу все это увидеть ясно как день. Вы бродите с подругой по лесу. Все мило и романтично. Возможно, даже планируете перепихнуться у дерева. Затем на нее что-то нападает. Вы достаточно близко, и кровь попадает вам на одежду. Но вы не пытаетесь ее спасти. Если бы пытались, то всем бы уже рассказали, что произошло, правда? Нет, вы оставили ее там. Вы оставили ее еще до того, как она умерла, — побежали спасать свою собственную шкуру. Ну, насколько я далек от истины?

Тоби попытался вызвать слезы. Он представил, как Мелисса кричит, лежа на земле, а Оуэн тем временем вгрызается в нее, и слезы не заставили себя долго ждать.

— Знаете, что я ненавижу больше лжецов? Трусов.

— Я не виноват.

— Убирайтесь прочь. И живите с тем, что вы сделали. Надеюсь, вы счастливы.

Тоби увидел в новостях, что пещеру нашли.

Она была пуста. Один из членов группы заметил, что кто-то прячется в близлежащих кустах, но, прежде чем он смог разглядеть, этот кто-то убежал. То, что он мельком увидел, совпадало с описанием, которое полиции дал Тоби.

Он не углублялся в детали («Было темно, я почти ничего не видел!»), но дал общее описание преступника. Какой смысл врать? Никто не скажет: «Смотрите-ка! Тут по округе ходит огромное волосатое человекообразное чудовище! А, нет, подождите-ка, оно не совпадает с описанием, которое нам дал Тоби Флорен. Это, наверное, другой монстр. Давайте-ка его отпустим».

Толпа — нет, формально, конечно, это была не толпа, но Тоби так себе ее представлял — некоторое время вела преследование. Но по глубокому снегу было сложно бежать, и они наконец сдались.

Шеф полиции, не скрывая раздражения, ответил репортерам, что полиция не может обыскивать целый лес из-за одного животного, но будет работать в две смены ради защиты граждан.

— Мы стараемся делать, что можем, но пока ситуация не разрешилась, прошу вас относиться к опасности со всей серьезностью.

Тоби переждал долгую, ужасно медленную неделю, прежде чем пошел в лес искать Оуэна. Он звал его по имени. А что, если бы его кто-нибудь услышал? Ну, у Оуэна же не было на груди бейджика с именем.

Ничего.

Оуэн последовал его указаниям, и это было хорошо, но теперь Тоби гадал, вернется ли его друг когда-нибудь.