Нелегкая поступь прогресса

Глава 18

— Юрий, у меня всё нейдёт из головы наш давешний разговор, в котором ты упомянул, что недрогнувшей рукой устроишь грандиозную махинацию вселенского масштаба. — Павел Петрович выглядит расстроенным и усталым. Видимо он и вправду ночь напролёт ломал голову над этической проблемой.

Что ответить человеку, воспринявшему идеалы рыцарства, и в том, оставленном мною мире погибшего из-за того что до последней секунды жизни остался рыцарем без страха и упрёка? А вот его убийцы, в том числе и его собственный сын, выращенный распутной, коварной и злобной бабкой, рыцарями не были, а были они банальными шкурниками, что обирают трупы рыцарей после битвы. Но ведь выжили и оставили потомство именно они, а не Павел, вот в чём трагедия.

— Видишь ли, Павел Петрович, я уже пообещал, что не стану совершать противоправных деяний. Да, хотелось бы получить десяток-другой миллионов луидоров для нашей страны, ты лучше других знаешь, сколько прорех в нашем бюджете, сколько перспективных прожектов положены под сукно, так как нет денег на их воплощение. Но против твоей воли я не пойду.

А про себя подумал: «Чёрт меня побери совсем! А ведь я всерьёз пообещал — вот что значит годами общаться, жить душа в душу с истинно благородным человеком! Невольно, как блох от барбоски, набираешься высоких понятий о достоинстве и чести. Ну не смешно ли это для человека, пережившего девяностые?»

— Я верю тебе, Юрий! Чтобы утешить тебя, хочу сделать подарок. Как полагаешь, что сейчас следует предпринять в части развития новейшей техники?

— Ладно, Павел Петрович, я готов принять утешительный приз. Мы с тобой уже запускали воздушные шары наполненные горячим воздухом, они уже получили обиходное название павлоны. Воздушные шары, наполненные водородом, приняты на вооружение крепостей и армии — для наблюдения за неприятелем. Теперь я хочу получить аппарат тяжелее воздуха, для свободного полёта. Деньги нужны небольшие, максимум, в районе десяти-пятнадцати тысяч рублей, но пользы от аппарата будет очень много.

— Хорошо. Будут тебе и деньги, и именной указ по сему поводу. Но неужели ты сам станешь заниматься новым делом?

— Что ты, Павел Петрович! Я перешел на другой уровень. Теперь я раздаю указания, а потом слежу за исполнением, и по необходимости корректирую процесс.

— Вот и хорошо. А теперь расскажи о твоём видении будущего Франции и Англии.

— Хорошо. Как я уже говорил, монархия во Франции смертельно больна и держится только в силу инерции. В Англии другая беда: они упразднили вполне жизнеспособную комбинацию из монархии и парламентаризма, и власть попала в руки торгашей.

И я, пользуясь послезнанием, пустился в рассуждения о путях, двигаясь по которым две важнейшие и мощнейшие державы современности, придут к закономерному краху. Безумное поведение феодалов, выжимающих из крестьян последние соки, не может не привести к взрыву. И если в обычных условиях происходят лишь отдельные бунты, легко подавляемых полицией и войсками, то когда у бунтовщиков появится централизованное руководство, то плохо придётся уже войскам и полиции. Политика правительства по отношению к промышленникам и вообще производителям товаров не менее безумна: унижения, ограничения, неподъёмные налоги… Кстати о налогах: то, что налоги собирают не государственные служащие, по утверждённому тарифу, а откупщики, как им взбредёт в голову — тоже мощнейший детонатор назревающей революции. И самое печальное в этой истории — ни Людовик со своей Марией-Антуанеттой, ни весь правящий класс, не желают ничего делать. Что же, свою гильотину они заслужили с большим запасом. Я, такой нехороший, принял меры, чтобы Франция влезла в войну с Англией, а так как война пойдёт на равных, то, как расходы, так и людские потери обоих сторон будут выше всяких разумений. Проще говоря, Франция разорится, и по результатам войны там разразится революция.

В Англии ситуация несколько другая: торгаши, увидев роскошный приз в виде Суэцкого канала и угрозу свои колониальным владениям, помноженные на шанс урвать колонии у Франции, непременно бросятся в бой. Войну за свои частные интересы торгаши будут вести, конечно же, за государственный счёт, а это означает повышение налогов на податное сословие. Как уже упоминалось, предстоящая война будет вестись на равных, как по вооружению, технике и снаряжению сторон, так и по качеству личного состава. Следовательно, война будет затяжной, чудовищно затратной и кровопролитной. Думаю, получится мясорубка похожая на сражения Первой Мировой войны, разве что с колоритом конца восемнадцатого века. Как следствие — разорённое население страны взбунтуется. Надо бы подумать, как бы под шумок революции поспособствовать разделению нехорошей державы на несколько враждующих государств, и со своими соратниками будем над этим работать.

Павлу Петровичу будем докладывать только самые общие планы, а некрасивые или сомнительные дела будем просто утаивать.

Тут, правда, важно вовремя остановиться, чтобы не вышло как с жандармами, НКВД, КГБ, ФСБ в моей истории — эти ребята вечно пытались играть в серых кардиналов, да так заигрывались, что доводили до краха сначала Империи, потом Союза, а сейчас подтачивают устои Федерации.

— Таким образом, Павел Петрович, революция во Франции неизбежна, другой вопрос, что своими действиями мы немного ускорим этот процесс. Но с другой стороны, в таком случае революция пройдёт куда менее кроваво, чем в случае, длительного её подавления. Если угодно, порох насыпанный кучкой просто вспыхнет, а заключенный в оболочку — взорвётся.

— Да, пожалуй, в этом есть смысл. Но провокация войны…

— Как говорится, своя рубашка ближе к телу. Павел Петрович. Государства так или иначе воюют. Так пусть они воюют между собой, а не совместно, но против нас. — сказал я и вспомнил Крымскую войну, во время которой нам очень больно наподдали.

— Хорошо же, Юрий Сергеевич, пусть так и будет. Теперь остался последний вопрос: как прошла твоя встреча с Великим Магистром Мальтийского ордена? Нам нужная опорная база в ключевой точке Средиземного моря, мы ведь с тобой не раз обсуждали это.

— Да, Павел Петрович, в Париже я имел встречу с нынешним Великим Магистром, Эммануэлем де Роган-Полдю. Магистр произвёл на меня весьма приятное впечатление, он в первую голову ставит интересы своего ордена, и в процессе разговора я увидел, что он готов получить помощь от России, а взамен даст нам базе на своём острове. Я предлагаю комбинацию: гарантировать Мальте независимость и неприкосновенность, получить на одном из островов бухту под военно-морскую базу, скажем, в аренду на девяноста девять лет. Платы за аренду Мальтийскому ордену хватит на текущие расходы. Кроме того, можно подумать об источнике постоянного заработка для жителей Мальты. К примеру, можно построить на острове рыбоконсервные заводы и заводы по плетению рыболовецких сетей. Это обеспечит занятость простых мальтийцев, даст им заработок. Рыбные консервы нам очень нужны, мы станем основным покупателем. Банки для консервов, моторы для лодок, нити для сетей мальтийцы будут получать от нас. Таким образом, хозяйство Мальты и интересы её жителей будут привязаны к России, и нашей задачей будет только обеспечение лояльности руководства Мальтийского ордена.

— Недурной план. — согласился Павел Петрович — А рыбоконсервные заводы ты прилагаешь строить подобные тем, что возводятся по приморским сёлам?

— Совершенно верно. Химики создали очередной пластик, совершенно нетоксичный даже при длительном хранении продуктов. Консервные заводы уже переходят на этот пластик, и перестают использовать лужёную жесть.

— Да уж… Недолог же, оказался век консервной жести. — усмехнулся Павел — Не прошло и трёх лет, как ей на смену пришел пластик.

— Тут ничего не поделаешь, таков закон технологического развития: высокотехнологичные материалы выгоднее более примитивных.

Да уж: в том, моём мире, консервы в жестянках появились, если не ошибаюсь, при Наполеоне, и в двадцать первом веке, жесть осталась главной в консервном деле. Да, появились пластики, алюминий, лаковые покрытия, но век жести ещё продолжается. А здесь, по крайней мере, в нашей стране, сразу и прочно входит в оборот пластик, и оборудование для изготовления банок, для закрывания, для стерилизации — всё единым чохом продаётся теперь за границу, и устанавливается новейшее. Пластик много дешевле жести, а чтобы не загрязнять окружающую среду, организован сбор пластика для последующей переработки. Впрочем, народ сдаёт коробки из-под консервов неохотно, и тому есть причина: люди ещё небогаты, и хорошие ёмкости используют в домашнем хозяйстве, кое-кто даже в качестве столовой посуды.

Ничего! В продаже уже появилась яркая и прочная пластиковая посуда, кстати, вполне термостойкая. Миски, стаканы, ложки, вилки… На огонь её ставить нельзя, а вот горячее вполне терпит. Одно из главных достоинств такой посуды — цена. Благодаря цене, скоро даже бедные крестьяне обзаведутся собственной посудой, а кроме всего прочего это одно из защитных препятствий на пути инфекционных заболеваний. Люди станут меньше болеть, просто потому что перестанут хлебать из общей миски.

— А теперь, Юрий Сергеевич, пойдём потрапезничаем, а после посидим, поговорим по душам, может быть споём. Давненько мы не пели, не музицировали.

— И то верно, Павел Петрович, мы становимся скучными и сухими, надо чаще развлекаться.

И мы отправились в столовую.

Работа с документами… Довольно скучная, но весьма кропотливая и чрезвычайно ответственная часть работы любого руководителя. Каждая бумага, попавшая мне на стол, требует внимания, осмысления, и, как результат — резолюции. Иногда это простая подпись, иногда назначение исполнителя и указание ему срока исполнения, иногда пишется указание согласовать вопрос с теми или иными смежными структурами. Каждая бумага стоит денег, и зачастую, денег немалых — тех что уже потрачены, тех что ещё предстоит потратить, тех, что ещё только предстоит изыскать и пустить в дело. А ещё за каждой бумагой люди. Исполнители и руководители, а иногда и случайные люди, оказавшиеся в зоне действия моего ведомства. Кому-то из них придётся переезжать, кто-то неожиданно получил возможность для развития своего предприятия или земли.

А бумаг, за время моего отсутствия накопилось… Много.

На закате очередного «бумажного» дня, когда я с отвращением отложил в сторону очередную папку и с наслаждением потянулся, заглянул секретарь, и доложил:

— Юрий Сергеевич, к вам прибыли министр сельского хозяйства и его товарищ.

— Просите, Егор Афанасьевич.

О том, что создано новое министерство, я знаю. Сам убеждал Павла Петровича в необходимости такого ведомства. И в необходимости создания сети учебных заведений, готовящих специалистов для сельского хозяйства тоже убеждал: сельское хозяйство весьма сложная отрасль, и незнайки, неумехи тут никому не нужны. Что может понимать в полеводстве среднестатистический горожанин? Да ничего! Он, свысока глядящий на крестьянина, даже не сумеет перечислить инструменты и машины для обработки земли, не говоря уже об их правильном применении. Правильно говорят, что мужика от сохи нельзя пускать к станку, но верно и другое: мужика от станку нельзя пускать к плугу. А уж вообразить столичного интеллигента в свинарнике… Не знаю как другие, а ч считаю, что свиньи не заслужили такого надругательства над ними.

Дверь открылась, и в кабинет вошли Модест Павлович Гундоров и Сильвестр Гордеевич Ломакин. Модест Павлович не столь давно был предводителем дворянства Обоянского уезда, а Сильвестр Гордеевич служил в том же уезде, в должности полицейского исправника. Эти господа сделали очень много для меня в самом начале моих здешних приключений. Благодаря их помощи поручик Ливин получил полный наряд рекрутов, а также полный набор снабжения, хотя обычно не получали и половины положенного: такое уж было время. Они дали мне деньги и возможность обмундироваться самому и обмундировать дюжину рекрутов — своих односельчан. В результате меня отметили полковые офицеры, а потом случай меня привёл на глаза императрицы Екатерины Второй, от которой за отличную выучку моего отделения и за строевые песни получил своё первое офицерское звание. Причём, минуя первый чин, Екатерина дала мне сразу поручика. И золотом осыпала — кинула кошель с тридцатью червонцами. Мои бойцы, видя такое дело, усиленно взялись за учёбу, и теперь все до единого человека, достигли офицерских чинов. Григорий Оспищев уже стал капитаном гвардии австрийского короля, причём капитан в данном случае не звание, а должность. Гриша командует всей гвардией, а это три пехотных, четыре кавалерийских полка и артиллерийская бригада. То есть должность у Гриши генеральская. Знаю, что король Гришей доволен, впрочем тот постоянно совершенствуется, вот недавно прислал свою монографию о новых вооружениях и их влиянии на развитие военного искусства. Между прочим, очень толковая работа, и с разрешения Гриши, я её издал у нас, причём немалым тиражом.

Встаю с кресла и иду встречать дорогих гостей:

— Чрезвычайно рад вас приветствовать, многоуважаемые господа! Прошу вас, присаживайтесь! Что прикажете подать, чай или кофе? А может, пожелаете коньяку? У меня есть очень недурной коньячок, что я привёз из Франции.

— С вашего позволения, Юрий Сергеевич, — говорит Модест Павлович, пожимая мне руку — лучше прикажите подать чаю.

— Желание гостя закон! — провозглашаю я, и прошу стоящего в дверях секретаря организовать нам чай и всё что к чаю положено.

Усаживаемся вокруг столика у окна, и отдаём должное чаю и вкусным заедкам: тут и пирожки с различной начинкой, и разнообразные сладости. А за чаем разговариваем о всяких приятных вещах. Сильвестр Гордеевич с гордостью сообщает о том, что дочь с зятем порадовали его третьим внуком, а Модест Павлович о том, что его младший сын женился, и теперь он ждёт не дождётся внука или внучку от него. А вообще, сын у него молодец своим умом и волей поступил в Первый Павловский полк, и недавно получил свой первый Железный крест за храбрость. Я передал привет от нашей общей знакомой венгерской графини Александры Орбан, порадовал новостью, что у неё родился чудесный малыш. Потом поведал о своих успехах на личном фронте, и мы перешли за рабочий стол, и заговорили о делах.

— Необычайно рад приветствовать вас в новой должности, господа. Признаться, я не ожидал, что вы достигнете министерских высот так скоро.

— Правда? Между тем, Юрий Сергеевич, государь император нас уведомил, что после вашей рекомендации он и не рассматривал других кандидатов на посты министра и его товарища.

— Не ожидал, и приятно поражен. Впрочем, в любом случае кандидатов на должности лучше вас найти трудно, если вообще возможно. Но поведайте, что вас привело на этот раз?

— Насущные проблемы, конечно же. Начав работу министерства, мы, вполне ожидаемо, столкнулись с огромной нехваткой не только специалистов, но и элементарно грамотных людей. По вашему совету мы стали открывать школы в сёлах и крупных деревнях, где стали обучать как детей, так и взрослых. Нехватку учителей решаем, приглашая дворянских и разночинных девушек и женщин на такую работу. Строим хорошие дома для учителей, к плате, что вносит учителям община, доплачиваем деньги, поскольку община старается предоставить плату в натуральном виде, ну да учителя и не против такого положения вещей.

— Инспекторов, надзирающих над школами, обяжите внимательно следить за тем, чтобы мужики не хитрили и не подсовывали в плату негодящие продукты питания.

— Да-да, случаются такие казусы, в случае жалоб тут же разбираемся и виновных наказываем по всей строгости, вплоть до исключения детей провинившихся крестьян из школ. Однако, я продолжу: гораздо более серьёзная трудность возникла при организации профессиональных училищ, заведений для подготовки техников, и уж тем более институтов для подготовки агрономов и ветеринаров. Профессуру для институтов и техникумов мы приглашаем из Германии. Да, есть языковый барьер, но мы переложили решение сей задачи на самих студентов, обязав их учить хохдойч. С преподавателями химии, физики и современной биологии нам помогло военное ведомство.

Модест Павлович примолк, смущённо глядя на мены. Прихожу на помощь:

— Вижу, что трудности с образованием вы преодолеваете вполне успешно. С чем же таким необычайным вы столкнулись?

— Учебники, дорогой ты наш Юрий Сергеевич. Страшно не хватает учебников.

Хм… А вот это серьёзно. Так сходу проблему не решить. Там, в будущем, в нашей стране имеется сверхмощное издательство «Просвещение» с подчинёнными ему типографиями, и то оно не всегда справляется с порученным делом. А тут процесс в самом начале. Мои собеседники молчат, ждут моего решения. Наконец додумался до нужной идеи:

— Друзья мои, думаю, что решение вашей беды возможно. Прямо сейчас я могу дать задание станкостроительным заводам произвести необходимое количество типографского оборудования. Год назад они оборудовали типографии Академии Наук, так что опыт и чертежи у них имеются. Для начала пригласите для работы на этом оборудовании печатников из Европы, пусть работают и обучают молодёжь себе на замену. Разумеется, за наставничество придётся доплачивать, вы уж не скупитесь. Таким образом, у вас будет собственная типография, на которой вы кроме учебников, будете выпускать всю нужную вам литературу. А пока типография строится, закажите книги в Европе. Думаю, что нужно заказать минимальный тираж, только чтобы закрыть текущий дефицит. Я бывал в типографии близ Парижа, там страдают без заказов, вот и закажите там и в других подобных заведениях. Пособия и учебники на немецком языке заказывайте в Германии, там тоже сейчас трудности с заказами. Но прошу вас посылать для переговоров и заказов жёстких и упёртых людей, чтобы их не перехитрили, и не содрали три шкуры.

— Благодарю, Юрий Сергеевич, это хороший выход из затруднения. Но что ты скажешь о другой задаче: селекция новых сортов растений и новых пород животных, а также их районировании?

— Скажу, что это ваша текущая работа. Назначьте умного, деловитого и жёсткого человека, чтобы он создал и развивал сеть семеноводческих и селекционных станций. Команду он соберёт сам, вам нужно только направлять и помогать в его деяниях. Методическую и научную поддержку получите в Академии Наук, они не то что пойдут, а даже побегут вам навстречу. Тут уж не теряйтесь, и сами выбирайте себе учёных для руководства конкретными станциями. Помните, что вы им нужнее, чем они вам. У них нет площадок для практических опытов, а у вас есть. И в случае чего вы можете выбрать другого ботаника или зоолога, а они другую станцию не найдут нигде. Но и научный поиск не слишком зажимайте, поскольку по его результатам могут быть выведены совершенно невероятные сорта и породы.

Поговорили о других вещах, и мои гости откланялись.

Лондон. Кабинет в Букингемском дворце.

— Ваша светлость лорд-спикер парламента, директор секретной разведывательной службы прибыл для аудиенции.

— Да-да, Джеймс, пригласите его.

Бесшумное движение массивных дверей, и в кабинет шагнул приземистый, даже с виду чудовищно сильный мужчина. Человек за письменным столом встал и вышел, чтобы приветствовать гостя. Лорд-спикер парламенты высок, на две головы выше директора разведки, атлетически сложен, но выглядит едва ли не изящной статуэткой на фоне силача.

— Чертовски рад видеть вас, сэр Роджер! Чай, кофе?

— Мои вкусы вы изучили мои вкусы со времён итонского колледжа, сэр Арчибальд. Ром, сигара и мягкое кресло, вот что мне нужно в этот вечер. Дьявольски устал за последнюю неделю.

— Ром и сигара! — усмехнулся лорд-спикер — Звучит как усечённая версия знаменитого выражения: «Ром, плеть, содомия».

— Об удовольствиях поговорим в свободное время, а оно у нас появится нескоро.

— Коли вы не расположены шутить, сэр Роджер, то сразу перейдём к делу. Вот вам мягкое кресло, пожалуйста выбирайте сигару, гильотина на столе, спички там же. Ром специально для вас, ваш любимый сорт бокал прилагается, наливайте сами по вкусу и по потребности.

— Чувствую, сэр Арчибальд, что нам предстоит непростой разговор.

— Непростой, как раз правильно подобранное слово. Скажите, сэр Роджер, как вы оцениваете готовность Франции к предстоящей войне?

— Боюсь огорчить, но готовность к войне лягушатников, практически неотличима от нашей. У нас есть серьёзное преимущество в силах океанского флота, но французы его свели на нет покупкой у русских сотни самоходных канонерских лодок. Кроме того, они купили в России отряд из двадцати самоходных фрегатов, вооружённых их дьявольскими пушками: стальными, дальнобойными и с невероятным пробивным действием. Мои люди сумели за бешеные деньги купить у русских технологию выделки таких пушек, и Каррон на своих заводах бешено крутится, внедряя их в дело.

— Я знаю о ваших усилиях и успехах, сэр Роджер, но мой вопрос о другом. Сначала предыстория. Не так давно ко мне явился один из моих агентов во Франции, и пересказал слух о том, что король Людовик собирается пригласить графа Джорджа Булгакофф на должность главнокомандующего своими войсками в нашей с французами войне. Что вы думаете по сему поводу?

— Пятитонный якорь в жопу проклятому Луи! — вскричал сэр Роджер и грязно выругался.

Лорд-спикер заботливо долил старому другу рому, и когда тот засадил порцию, заботливо спросил:

— Тебе полегчало?

— Полегчало. Но, сэр Арчибальд, хоть вы мне и старый руг, но такие новости нужно сообщать как-то деликатнее.

— А теперь вообразите моё состояние, когда меня огорошили такими слухами. Так каковы наши шансы?

— Ниже нуля, уж простите за прямоту. Россия полтысячи лет воевала с крымскими татарами, и где теперь те татары? Россия воевала с Турцией два века, а проклятый Булгакофф в одночасье сделал их верными союзниками. И где теперь цесарцы?

— Что же нам делать?

— Лично поеду в Петербург, постараюсь договориться с графом Джорджем, хотя бы о сохранении им нейтралитета в нашей с французами войне.

— Это дельный разговор, сэр Роджер, но больше пяти миллионов фунтов казна дать не сможет.

— Ничего страшного, сэр Арчибальд, недостающую сумму мне дадут Ост-Индская и Вест-Индская компании.

— Что же, сэр Роджер, я знал, что смогу на вас положиться. Идите, и без письменного ручательства графа Джорджа не возвращайтесь.