Не время для нежности

Глава 2 Юстина Эбберг

Горничная заглянула в номер без стука, когда Юстина за ширмой меняла ночную рубашку на повседневный наряд. Разрешая войти, она подняла руку.

От корсетов и пышных многослойных юбок, какие принято носить в Сар-городе дамам, девушка отказалась сразу. Они сковывали движения и потому вызывали у Юстины стойкую неприязнь. Воздушные шаровары и свободная белая блуза из тонкой ткани нравились ей куда больше.

На выбранную одежду обычно косились при встрече, во взглядах читалось непонимание — не все горожане готовы были принять радикальное изменение наряда.

Мужчины воспринимали ее своеволие, как вызов собственной мужественности. Стоило пройти рядом, опаляли гневными взглядами, не забыв однако осмотреть каждый изгиб излишне обтянутого тканью тела. Или поспешно отворачивались. Дамы с полупрозрачными ажурными зонтиками в руках, едва завидев, завистливо шептались и осуждающе качали головой.

Впрочем, никто не спешил бросить ей упрек в глаза. Уж если и говорили пошлости, то только когда она сворачивала за угол и не могла ответить. О норове дочерей Чулушты наслышан весь Разделенный мир, от болот до Восточного моря.

— Простите, — сказала горничная, разглядев силуэт за ширмой. Одета девушка была в форменное платье с белоснежным передником; на голове — кружевной чепец. — Все постояльцы спустились на обед, думала и вы… Не помешаю?

Выглянув из-за ширмы, Юстина натянуто улыбнулась:

— Я скоро ухожу, — сказала она. Не только люди с достатком, но и последняя служанка в гостинице пытались выказать ей свою неприязнь. Вот, например, чего стоило постучаться прежде, чем в номер войти? Верно говорят — смелость города берет.

Жаль, не все те смелые выживают.

Застегнув последнюю пуговицу, Юстина проверила ремень. Опустила голову — ботинки на подставке сверкали. Удовлетворившись осмотром, сбросила тапочки. Мягкие мокасины ей, конечно, понравились бы больше, но для здешнего консервативного общества она и так выглядела нелепо и даже вульгарно. Ни к чему привлекать дополнительное внимание, которое порой принимало болезненную форму.

— По дому скучаете, — то ли спросила, то ли поведала горничная, прибирая постельное. — Толкуют, что климат там мягче, пейзаж интереснее. Была б на месте вашем — никто с гор не заставил бы спуститься.

«И мне говорят, что я вульгарна?» — удивилась Юстина.

— Когда представится отпуск, — сказала она, — не упустите возможность побывать в Чулуште. Будьте уверены, Маме понравится ее новое дитя — я замолвлю за вас словечко.

Втиснув ноги в тесные ботинки, она прошла мимо девушки, едва не задев плечом. Покинула комнату. Горничная, побледнев, хлопала глазами. Чувствовала, что перегнула палку.

— И вот еще! — сказала Юстина, на миг заглянув обратно. — Под кроватью, пожалуйста, уберитесь. С трупа столько крови натекло… да и сам он пованивать начинает.

Из номера послышались протяжный вздох и грузное падение лишенного сознания девичьего тела.

О трупе Юстина конечно пошутила. Не было под кроватью ничего предосудительного. Ни крови, ни остывших останков, с которых она могла бы натечь.

Пока — не было.

На лестнице навстречу попалась парочка: девушка в юбке до пола и легком жакете изящно поправляла съехавшую на бок шляпку, сопровождающий ее молодой человек в приталенном костюме так же изящно шутил. Спустившись на несколько ступенек, Юстина почувствовала заинтересованный взгляд, которым тот измерил ее с ног до головы, уделив значительное время нижней части туловища. Будто выбирал товар на южном невольничьем рынке.

То, как смотрел на девушку молодой повеса, не ускользнуло от его спутницы — одернула за рукав, бросив вслед что-то презрительное.

Перед тем как скрыться за очередным витком лестницы Юстина обернулась, удерживая на лице небрежную усмешку. Парочка засуетилась, сделала вид, что вспомнила о неотложных делах и поспешила удалиться. Вмиг забыв о напускном изяществе. Бежали, как от огня — будто вот-вот над городом должен пролететь огненосный Скат, а они не успели приготовиться к его встрече.

На первом этаже и в столовой на нее старались не смотреть — видно, смельчаки остались этажом выше. И правильно делали: Юстина умела терпеть, но бескрайняя бездна, которой она отгораживалась от остального мира за пределами Чулушты, была вовсе не бездонной. Иногда возникала необходимость выпустить пар.

Официант вырос перед ней, стоило опуститься на стул. В глаза старался не смотреть, взгляд блуждал по зажатой в руке планшетке.

— Сегодня можем предложить холодный овощной суп, но он с курицей, а вы, насколько нас просветили… — сказал он.

— Подай второе, без заправки, и черный чай.

За столиками по соседству говорили о разном, доносились обрывки фраз:

— «Как тебе новая шляпка, милый?» — «Очень даже…» — «Подумать только! Нашла с подругами, когда гуляла у Швейного тупичка. Ты не говорил, что здесь следят за последними тенденциями в моде…» — «Каким ветром тебя туда занесло, дорогая?» — «Я очень устала днем. Решили с Анной развеяться у реки и, как видишь, удачно!» — «Могу представить, во сколько она тебе обошлась…»

— «В связи с участившимися исходами с болот в гарнизоны направят пополнение». — «Уверен? Когда принимали это решение?» — «Не далее, как на прошлой неделе. Голова заявил на Соборе, что дело поправимое — надо лишь увеличить налоги…» — «И что же он предлагает? Штат у служивых и без того раздут до неприличия. Мастеровые откажутся платить дополнительные поборы. Нагрузка ляжет на них, как пить дать». — «Они не заметят давления. Управа спустила в кузни крупный заказ. Никто не останется без работы… ну и выручка, конечно же, взлетит до небес». — «Что за заказ?» — «Нить. Вроде стандартной — доспешной, только цветная и мягкая. Недавно состав на восток ушел». — «В Аданай?» — «Ниор, у Железного леса». — «Знать бы, что они собираются делать с таким количеством проволоки»… — «Да пусть хоть сами в нее заматываются. Нам какая о том забота?» — «И то верно. Мастеровые заняты, не гундят… Хитро придумано». — «На то он и Голова…»

— «…мимоходом из Биндона». — «Откуда?! Неужели, с юга». — «С его самого. Присматривал товар для перепродажи». — «Не обижайся, но зная твои пристрастия… Половина невольников по дороге в расход идет. Торговец людьми из тебя никудышный, бросал бы ты это гиблое дело». — «Я сам решу, когда стоит остановиться». — «На что хоть живешь-то?» — «Да вот на это и живу…»

Спину обожгло взглядом. Повернулась — говорили о ней. Могла бы сказать кое-что, но не стала вмешиваться. Решила что еще не время для выяснения отношений. Оставила на будущее. Этот воняющий потом недельной давности тип, с неровно торчащей щетиной на грубом обветренном лице, вызывал чувство брезгливости.

Думая о нем, она чувствовала учащенное биение сердца. Все внутри горело желанием пообщаться наедине, в уютной тишине собственной комнаты. Когда шершавая рукоять кинжала будет привычно лежать в ее руке. Жаль только, что тому еще не скоро придется сбыться.

Пока несли обед, девушка смотрела в окно. Успела рассмотреть трещины на стене дома напротив, и пресечь попытку нерешительного знакомства, на которое настроился юноша с соседнего столика. Он долго примеривался как подойти — дрожь в пальцах, когда парень смотрел на Юстину, выдавала его с головой. Наконец, попытался встать и подойти ближе, но одного грозного взгляда хватило, чтобы тот вновь приклеился к месту.

Знакомства ей пока не нужны. Может потом, когда будет достигнута цель визита в Сар-город… Ничто не должно отвлекать от выполнения поставленной задачи, она не вправе подвести Тысячеглавую. Ведь если совершить ошибку, то можно больше не дождаться Нежной ночи.

И Мама расстроится, если еще одна дочь не вернется домой — сестрам в Чулуште после такого приходится несладко. Зачем ее злить лишний раз?

Отобедав, она вышла на улицу. Слабый ветерок гнал по мостовой обрывки газет. Солнце парило над городом, не оставляя места тени. В воздухе, обжигая крылья о лучи, парили мелкие пичуги. Юстина не знала их названия: в горах птицы водились другие — эти годны им разве что на завтрак.

Пройдя мимо площади Просвещения, где, несмотря на полуденную жару, рабочие собирали помост для виселицы, девушка остановилась у бухты конопляной верви. «Многовато для одного, — подумала Юстина. — Похоже, Сар-город скоро значительно потеряет в числе постоянных жителей».

Не местных обычно просто изгоняют в пустоши южнее Биндона, добывать золотоносную личинку.

Трудно решить какое наказание вернее. Бракованная веревка может оборваться в ответственный момент — такое случалось не раз и не два, тогда при повторном рассмотрении дела преступника могут оправдать. Если обнаружатся дополнительные материалы или свидетели, что тоже случалось. Почему брак выявляется сейчас — предмет отдельных разбирательств.

А вот от пустынного червя не убежишь при всем желании, если только не отрастишь пару крепких крыльев.

Проулком Юстина вышла на Дубовую. В этом пропыленном городе почему-то считалось особым шиком давать улицам имена растений. Была тут Васильковая и Кленовая, даже для Липовой и Ивовой место нашлось. Хотя, по мнению девушки, здесь больше подошли бы названия Кактусовая, или Терновая. Кора на чахлых, высаженных редкой цепью и напрочь лишенных листьев стволах основательно обуглилась; высохшие корявые ветви тянулись к земле.

Едва не сбив с ног, пронесся вихрем взмокший мальчишка-посыльный со свертком в руке. Не все послания влезали в проложенные на верхних уровнях катакомб пневмотрубы. Кое-что приходилось отправлять старым, многократно проверенным методом.

Мимо водонапорной башни, грандиозного цилиндрического сооружения приподнятого над крышами домов, она прошла до всхолмья, на котором разместилась парковая зона. Деревья здесь росли гуще, но также были лишены листвы. Сносно чувствовал себя лишь разросшийся сверх меры терновник. При желании здесь можно было найти тень, что Юстина и сделала, заняв лавочку под раскидистым вязом на вершине холма. Город отсюда был виден как на ладони, но прежде всего ее интересовало имение Фибуса Лориани по прозвищу «Выворотень».

Двухэтажный особняк Хозяина подворотен расположился на вершине окраинного холма, на улице, сплошь утыканной домами людей приближенных к власти. Через пару наделов от него раскинулось владение прокурора, граничащее с высокой стеной замка городского Головы. Через дорогу теснились дома духовников — их окна большей частью выходили в сторону похожего на ступенчатую пирамиду Храма, на котором уже начинали звенеть колокола, оповещая граждан, что лик неправедного бога перевалил через высшую точку своего извечного пути и день пошел на убыль.

Молва о Выворотне, если не врали доносчики, ходила самая противоречивая. Одни намекали на беспримерную щедрость Хозяина подворотен и быстрое продвижение по службе присягнувших на верность. Другие утверждали, что человек он требовательный и жестокий, скорый на расправу с намеренно обманывающими его людьми. Неожиданно взлетевшие по карьерной лестнице, стоило совершить промашку, иногда также быстро скатывались в пропасть. После этого обычно их больше никто не видел и вообще старался не вспоминать ни при каких обстоятельствах.

Ночная империя уверенно развивалась, укрепляя в обществе положение Хозяина подворотен. Еще несколько лет и, если не допустит роковой ошибки, Выворотень сможет разговаривать со всем Разделенным миром от имени Сар-города. Без оглядки на духовников и городскую управу. А затем и ставить условия при решении важных вопросов.

Был, правда, еще Кариссай, давний партнер и соперник, но с ним, как говорила Мама, вопрос постепенно решался. Рано или поздно он должен превратиться в верного вассала Выворотня или скоропостижно исчезнуть, бесследно растворившись в ночи. Юстине было все равно, но иногда она ловила себя на мысли, что второй вариант ей нравится больше, чем первый. Полированный деревянный ящик, в который его упакуют, проклятому старикашке будет к лицу.

За время пока она отдыхала в тени подсохшего вяза, мимо не прошло ни единой живой души. На улицу сейчас никого из-под палки не выгонишь. Даже посыльные и мастеровые без крайней на то нужды старались не казать носа наружу. Выбирали работу на дому, куда не проникали губительные лучи дневного светила.

Только самые отчаянные и подневольные — вроде работяг, что сооружали на площади Просвещения виселицу, вынуждены были проводить день на солнцепеке.

Спустившись с холма, Юстина направилась к дому Лориани. Пешком. Она могла бы арендовать лошадь для прогулок или нанять паровую коляску — все связанные с работой расходы за пределами Чулушты, как и полный пансион в гостинице, оплачивала Мама; но предпочла пройти этот путь пешком. За время своего прошлого визита она не успела обстоятельно изучить город и сейчас восполняла упущенное.

Она не знала, зачем Выворотню понадобились услуги дочерей Тысячеглавой, но одно понимала абсолютно точно — случилось нечто из ряда вон. В прошлое появление в Сар-городе сестры провалили задание. Погибли все, и он не получил обещанное Мамой. Однако девушки честно старались исполнить долг и оттого к Хозяину подворотен не вернулось ни единого золотого.

Может, новое задание лишь предлог и он просто решил отыграться, поручив заведомо невыполнимое?

Через полчаса топтания булыжной мостовой девушка оказалась у деревянных окованных металлом по углам ворот. Даже встав на цыпочки, она не смогла бы дотянуться до верха, где начинался частокол из устремленных в небо железных пик.

Отстучала тяжелым кольцом о выщербленную древесину. Услышала грозное:

— Кого нелегкая принесла?!

— Открывай, у меня встреча назначена, — ничуть не смутившись ответила она.

— Предъяви приглашение хозяина.

Открылось узкое смотровое окно, и на Юстину уставился внимательный черный глаз обрамленный сетью глубоких морщин. Один. Другой был скрыт под матерчатой повязкой.

— Больно жарко у вас тут, чтобы ношу лишнюю с собой таскать, — сказала она. — Оповести о приходе Юстины Эбберг.

— Хозяину не до уличных попрошаек сейчас. Вечером приходи, если за наймом явился, да только что ты ему, малолетка, предложить можешь? Он к мальчикам равнодушен, — усмехнулся привратник. — Попытай счастья в одном из домов терпимости — они любят таких… с милыми личиками.

— С глазом не жаль расставаться было? А то ведь можно и второй невзначай потерять… — сказала Юстина, скептически осматривая забор. Там пики были установлены не так часто, как на воротах, но из прорех между ними выглядывала колючая проволока. Если взять разбег и опереться ногой вот сюда, а другой оттолкнуться от основания, то она могла бы попробовать перескочить преграду… Только заниматься руко и ногомашеством не входило в ее планы. Не для того Мама посылала избранную дочь, чтобы она свободно, средь бела дня, демонстрировала запретное искусство.

— Шел бы ты отсюда, парень, коль здоровье дорого, — посоветовали со стороны двора. — Пока я добр, да еще прошу по-хорошему… — голос одноглазого заметно почерствел. Попала в точку — задело его упоминание об уродстве. — Тебе, шалопай, два раза повторять надо? Бегаешь-то хорошо? А то моя свора изголодалась уже… — натужно рассмеялись из-за воротины.

Короткая прическа и привычка к мужским нарядам вновь сыграли с Юстиной злую шутку: ее нередко путали с молодыми парнями.

Быстро глянув по сторонам, не идет ли случайный прохожий, девушка склонила на бок голову:

— Жалкая ночная тварь, — сказала она беззлобно. — Да ты хуже двухвостки. Только и можешь, что из укрытия жалить, да ядом истекать.

— Хо-хо! Норовистый, как погляжу, — выдохнул привратник, искренне и немного удивленно — ничем его не проймешь… — Подался ближе. — Да я тебя лично на кусочки разделывать бу…

Попытался отпрянуть, когда девушка без замаха сунула руку в смотровое окно. Скрипнула белая блуза, разрываясь о зазубренную медную окантовку. Удар кулака пришелся в переносицу. Одноглазый охнул, потерял равновесие.

Ухватив его за грудки, Юстина уперла ногу в иссеченное песком дерево и коротко дернула на себя.

Ворота содрогнулись от глухого удара. Взлетела потревоженная пичуга. Крякнув, человек обмяк в руке и сполз по воротине наземь.

Сделав шаг назад — разодранный рукав остался на той стороне, Юстина стала разминать кисть. Потом обратила внимание на блузу: нежная ткань порвалась, неприлично обнажив часть плеча и шеи. Постаралась приладить лоскут на место, но тот спадал от малейшего движения.

Маневр, конечно, рискованный. Если бы там стоял еще один, с мечом наголо, не видать бы ей больше руки по самый локоть. Но ее ждали — не знали только кто конкретно пожалует, и не стали бы рубить руки первому встречному. На это и был расчет.

Бросив бесплодные попытки привести себя в порядок, она стала ждать реакции. За стеной встревоженно перекликались, слышалась неразборчивая ругань и возня. Кого-то тащили прочь от ворот. Потом подошли к окну. Мельком глянув наружу, принялись отпирать засовы.

За раскрытыми створками ее встретил десяток воинов в доспехах желтой кожи. Оружие, что примечательно, из ножен не вынимали, но были настороже. Во главе стоял темнокожий. Из снаряжения на нем только легкая и гибкая кираса из чешуек молодого броненосца, их добывали с риском для жизни в Железном лесу. Такая защита хороша против ударов по касательной, может выдержать и прямое попадание стрелы на излете, но абсолютно бессильна против копий и прямых рубящих среднего бойца.

Выходит, этот воин в бою больше полагался на скорость реакции, ловкость и гибкость. И, раз до сих пор жив-здоров, выбор его был верен.

Своры псов, о которой упоминал привратник, конечно же нигде не было. Если и имелись какие дворняги, то появляться на солнцепеке они явно не собирались. Их берегли для ночной прохлады, когда периметр владения потонет в непроглядной мгле.

— Эбберг, — гортанно пролаял чернокожий и с достоинством поклонился. — Юстина? Мы оповещены о приходе дочери Тысячеглавой. Прошу быть доброй гостьей в доме Хозяина и не принимать неподобающую встречу, как личное оскорбление.

Девушка вошла во двор. Солдаты, косясь на полуобнаженную грудь, раздались в стороны, пропуская ее. Начальник охраны — кажется, его звали Арно — замер, не поднимая головы. Кожа на его бритом затылке лоснилась от пота.

— Вы сумели меня удивить и развеселить шуткой, — сказала она.

Отыскала глазами одноглазого: он сидел на куче песка, привалившись спиной к забору, и размазывал по лицу сочащуюся из носа кровь. На рубашке расплывались темные пятна.

Хотела было пойти в дом, но тот поспешно встал. Подобрал что-то и шаркающей походкой направился к девушке.

— Гунар, не беспокой госпожу, — прикрикнул на него Арно.

— Кажется, обронили, — улыбнулся Гунар, во рту его зияли бреши. Подал клочок испачканной красным ткани.

— Вы слишком добры, но не стоит… — Юстина прикрыла оголенное плечо рукой, они встретились взглядами. В единственном зрачке не было ни угрозы, ни злости. Лишь равнодушная тьма плавала на дне.

Арно подал девушке холщовую накидку, принесенную мальчишкой из чулана.

— Идемте, — требовательно сказал он. — Хозяин ждет вашего прихода с раннего утра.

Накинув грубое полотно на плечи, Юстина проследовала к дому. Южанин бросил Гунару несколько фраз, из которых стало ясно, что тому предстоит серьезный разговор, а после догнал ее в прихожей.

— Вы должны простить старика, — сказал Арно, когда стали подниматься по лестнице.

— Он знал, с кем разговаривает, — покачала головой девушка. — Пытался разозлить. Какие цели преследовал? Ясно видел, кто перед ним, а все одно продолжал. Попахивает мазохизмом…

— Дело в том, что много лет назад его дочь…

— На семью пал жребий Тысячеглавой? Истинное счастье — пойти к ней в услужение. Никто не позаботится о девочке лучше, чем названые сестры Чулушты. Пусть не беспокоится о ее судьбе. Так он ничего не изменит.

— Было бы сказано…

— Страдания родителей — часть приносимой жертвы.

Они остановились посреди пролета, и некоторое время молча смотрели друг другу в глаза. Арно не выдержал первым. Склонив голову на бок, сделал жест рукой приглашая продолжить подъем.

— Нужно идти. Помимо вас, у господина Лориани еще несколько встреч.

Благосклонно кивнув, Юстина последовала за провожатым. У кабинета южанин оставил ее в одиночестве, исчезнув за резными дверьми.

Разговор о дочери одноглазого девушку не тронул. Так распорядилась судьба, старику некого винить в произошедшем. Случай слеп и равнодушен к воззваниям.

Та же судьба превратила одну маленькую немощную рабыню из Биндона в ту, что стояла сейчас перед кабинетом Выворотня. В ту, с кем боялись спорить и оставаться наедине самые сильные мужчины Разделенного мира.

Вскоре тот же путь должна пройти младшая кровная сестра.

Мама запрещала дочерям общение с родными. Домом для девушек навсегда становилась Чулушта. Но, несмотря на запрет, Юстина втайне продолжала следить за местом, где когда-то родилась. Видела, как старели мать с отцом, как появилась на свет сестренка.

Однако пропустила момент, когда случай, нарядившись в одежды торговца живыми людьми, вновь вернулся в тот же дом. Не всем везло так, как повезло Юстине. В Сар-городе девочку ждал выбор: служение Тысячеглавой или стезя раба.

Девушка знала, что сможет вернуть сестру, если позволит неумолимо текущее время. Человек в гостинице подскажет где ее найти.

Юстина слукавила в беседе с Арно. Судьба поддавалась легкой правке, но это требовало жертв на крови. Так говорила Мама.

Перешагнув порог кабинета, девушка обнаружила массивный стол с гнутыми ножками у противоположной стены, тонувшей в обрамлении тяжелых темно-алых портьер. Из окна открывался вид на порыжевшие от времени крыши. Водонапорная башня, Ратуша и Храм непризнанного Чулуштой бога возвышались исполинами над застывшим железным морем.

За кипой бумаг, заваливших полированную столешницу, Лориани не было. У шкафа его тоже не оказалось. Юстина обернулась, ожидая подвоха — Арно ушел. Вспомнила, что давешняя встреча сестер с Выворотнем оставила у последнего неприятный осадок. Мог затаить злобу и отыграться на ней, при случае…

Стянув с плеча накидку, стала сворачивать в плотный жгут. Согласно правилам, установленным Хозяином подворотен, оружия у нее при себе не было. Сойдет на первое время, как хлыст или мягкая дубина. Можно утяжелить, при надобности — уж положила глаз на граненую чернильницу посреди стола…

— Хоть я и старик, но мне не чуждо прекрасное, — раздался голос позади нее. — Не заказывал стриптизершу на дом. Но… если прикажете, велю сейчас же поставить музыку.

Обернулась резко. Швы поврежденной блузы не выдержали порыва, расползлись, будто шиты гнилыми нитками. Порывисто шагнула к окну.

Начинающий лысеть коротышка в сюртуке из выбеленной аданайской шерсти сидел за столом. Из-за своего невеликого роста, он вынужден был восседать на толстой подкладке. Если смотреть от двери, стопки бумаг скрывали его с головой.

— Понимаю, что неотразим для противоположного пола, — ухмыльнулся он и поднял вверх указательный палец. — Но дело — прежде всего. Прикройтесь, пожалуйста.

Он отвел взгляд, будто и вправду смутился. Дождался, пока Юстина расправит жгут и запахнет на груди измятую материю. Только потом скромно добавил:

— Но если после работы вы все же соблаговолите продолжить наше знакомство, буду совсем не против.

— Слишком много радушия в словах, — заметила Юстина не обратив внимания на неуместную шутку.

— Думаете, я зол на ваших сестер и могу обманом заманить одну из них, чтобы поквитаться? — глядя исподлобья, отстучал пальцами дробь на столе. — Мне еще не надоело жить! Да и умом пока не тронулся. Тысячеглавая ревностно следит за исполнением обязательств. Только псих рискнет нарушить установленные ею правила.

— Всякий псих считает себя разумным человеком, — сказала она. — Он уверен, что ни единый совершенный поступок не выходит за пределы его абсолютной нормальности.

— Так считаете?

Юстина кивнула.

— Чувство юмора, девушка, у вас… своеобразное. Но хоть что-то, — он с прищуром оглядел Юстину с головы до ног. Задумчиво прошептал:

— Хотя по вашему виду вообще не скажешь, что имеете к нему предрасположенность…

— Назовите причину, по которой вам потребовались услуги Тысячеглавой, озвучте цену — и я уйду.

— Прошу, присаживайтесь, — указал он на неизвестно откуда появившийся в помещении стул. Двери в кабинет оказались плотно закрыты.

Выйдя из-за стола, Фибус передал Юстине неподписанный конверт.

— Речь пойдет об одном важном для нас человеке, — сказал коротышка. Приняв серьезный вид, попытался примоститься на краешке стола. После нескольких неудачных попыток бросил это безнадежное дело, оперся непринужденно локтем. — Картограф набросал схему квартала, чтобы вам легче было сориентироваться на месте.

— Каков срок исполнения заказа?

— Через двое суток… Видели, наверное, виселицу на площади Просвещения?

— Трудно пройти мимо.

— Да, она расположена на пересечении торговых трактов Разделенного мира. Сар-город отстраивался вокруг площади. Знаковое и древнейшее место.

— Я видела, что туда, откуда никогда не возвращаются, собираются отправить троих, — Юстина не спешила доставать из конверта набросок. Ознакомится, когда доберется до номера. — Как я узнаю того, кто вам нужен?

— Костюм у висельника будет приметный, не ошибетесь. О месте его выхода из подземелий сообщу дополнительно, как только урегулируем вопрос оплаты, — Фибус вынул из ящика стола пухлый кошель. Пошарил внутри, показал чеканную монету Государева монетного двора. Серебряную. — Если необходимо, могу попросить, чтобы отрисовали известную часть подземелий…

Юстина покачала головой. Подробные карты города и катакомб, на которых его воздвигли, имелись в библиотеке Тысячеглавой матери. При обучении знакомство с ними выводилось в отдельную дисциплину, и спрашивали за нее наставницы ничуть не меньше, чем за успехи в смертоносном искусстве. Ему девочки обучались с малых лет, только прибыв в Чулушту.

Откинувшись на стуле, девушка закинула ногу на ногу. Накидка съехала, слегка обнажив белое, не знавшее солнца плечо, но этого Юстина уже не замечала. Выворотень предлагал неслыханно щедрую по его меркам награду, что говорило о необычайной важности предстоящего мероприятия.