Не время для нежности

Глава 1 Рики Фрид

— Вас, что-то заинтересовало? — спросил лавочник, бросив на Рики оценивающий взгляд. — Стремена, удила… Есть отличнейший комплект подков. Присмотритесь — в Сар-городе такого предложения днем с огнем не сыщешь.

Озвучил цену.

Удивленно приподняв бровь, наемник потянулся к товару. Отполированный до блеска металл слегка холодил ладонь. Печать на обратной стороне стояла говорящая: лавочник просил чуть ли не втрое меньше положенного.

Рики Фрид сказал:

— Дела идут настолько плохо?

Хозяином двухэтажного дома со скатной кровлей и широким балконом с колоннами над самым входом, в котором разместилась скобяная лавка, оказался седой широкоплечий дядька лет пятидесяти на вид. Он практически терялся за стойкой сплошь уставленной всяческой нужной в хозяйстве утварью: замки скрытые, навесные — попроще, примусы, утюги и подковы на столешнице и на полках вдоль стен.

Отдельный стенд был выделен под дорогую мелочь вроде швейных игл повышенной прочности и расчесок, сработанных из брюшных пластин пустынного червя. При изготовлении доспеха, как правило, не обходилось без остатков, которые тоже шли в дело.

— Надоело все, — пожаловался лавочник. — С месяц уж перебои с товаром. Последнее выставил, да все никак не продам. Съезжаю я, в Хатале дом давно присмотрел — все ближе к Государю.

— А по смогу над городом и не скажешь, что кузни простаивают.

— Мастеровые работают в поте лица, — усмехнулся лавочник. — Да только городское начальство им спуску не даст, если те в такое-то время будут на мелочевку размениваться.

— Крупный заказ на оружие?

— Нить из цветных руд вытягивают. Работа для них не то чтобы внове, но требует точности. Допуск, говорят, ничтожный. Молотобойцы брак перековывать извелись…

— Зачем ее столько? — спросил Рики, с сожалением откладывая комплект высококлассно сработанных подков. У него и лошади-то нет, а так… вещь хорошая.

— Только в Ратуше, наверное, о том и ведают… Второй состав на восток отправляют.

— Понятно, — сказал Рики. — В следующий раз, как в городе побываю — к вам загляну. Если съехать не успеете.

— Всегда вам рады, — лавочник растянулся в дежурной улыбке и, вмиг растеряв интерес, принялся наводить блеск на чайнике, который все это время держал в руках.

Подняв воротник и надвинув глубже шляпу, Рики Фрид вышел из полутьмы скобяной лавки. Солнце ударило по голове не хуже молота того кузнеца, что трудился сейчас у одной из сотен наковален, разбросанных по улочкам Сар-города. Стало нечем дышать, жар обжег горло.

Обошел дом, будто невзначай заглядывая в окна. Движения различить не удалось. Похоже, остальные обитатели отсутствовали, либо еще спали, что увеличивало шансы остаться незамеченным. В переулке подтянулся и перемахнул через высокий недавно выкрашенный забор.

Двор был пуст. Заколоченный колодец по центру, сортир в углу, да сараи. Взобравшись на один из тех, что ближе всего примыкал к дому, нырнул в чердачное окно. Пробуя на прочность настил, сделал пару осторожных шагов в направлении балкона.

Тихо выругался сквозь зубы, когда из-под сапога с резким писклявым мявом вывернулся живой комок свалявшейся шерсти. Даже не попытался оцарапать в ответ, бросился наутек, не разбирая дороги. Затих, издали уставившись глазами-фонариками. Не знал бы, что живое существо, принял бы два желто-зеленых огонька за газовые горелки.

Совсем еще котенок. И как он тут выживает? Духота под кровлей стояла страшная.

Рики Фрид замер, ожидая явившегося на шум хозяина. Но на чердачной лестнице по-прежнему стояла тишина. Либо не слышал, либо не придал значения. Кошак вполне мог оказаться приблудным — молодой, заплутал по ночи. Ждет теперь, когда опустится солнце, чтобы перебраться к земле ближе. Не постоянно же он тут обосновался!

Сделав несколько шагов по хрустящей песчаной крошке, наемник остановился у щелястой двери. Всмотрелся в просвет меж рассохшихся досок, присел и тихонько толкнул полотно от себя — оно бесшумно скользнуло на хорошо смазанных петлях. Все-таки дом Рики выбрал верно — не только по расположению, но и содержанию. Лавочник производил впечатление следящего за хозяйством человека.

Ладонь привычно лежала на поясе: если Выворотень вздумал шутки шутить, и все-таки сдал Рики страже, пусть впервые увидевший его служивый максимально расслабится, не приметив у наемника складного меча.

Вопреки опасениям никто не ждал его прихода. Окруженный толстым кирпичным парапетом открытый балкон оказался пуст. Высились ветхие граненые колонны на углах, тень от них ложилась на обожженный кирпич и тут же ныряла с обрыва — плохо. А вот солнце било из-за спины — и это было хорошо, не всякий наблюдатель решится поднять глаза в его сторону. Ненадолго почудилось, что дышать стало легче — обманчивое ощущение ушло, стоило лечь на живот и проползти пару метров по раскаленному камню в направлении дальнего края.

Тяжело дыша — по-иному на таком солнцепеке не получится, если ты не привычный к каждодневной духоте уроженец южных пустошей, — Рики преодолел путь в десять шагов. Осторожно глянул из укрытия.

Улица Ясеней находилась в восточной, старой части города. Дома жались друг к другу на манер неприступной крепостной стены, с редкими арками и узкими переулками между ними. С незапамятных времен у зданий сменилось немало хозяев: время текло, ветшали строения, их надстраивали и перестраивали под сиюминутные нужды. На задних дворах лепили — кто во что горазд, но фасадную часть, согласно приказу Головы, сохраняли в едином стиле.

Последние годы этот район облюбовали люди мастеровых профессий: за близость к чахлой пахучей речушке и нескончаемый поток торговцев, который значительно вырастал ближе к полуночи. Так приезжие сокращали путь к Ратуше, в которой надлежало отметиться по прибытию, а заодно и присматривали потребный товар в многочисленных лавках и магазинчиках, спрятанных в тени оштукатуренных беленой глиной стен.

Расчет оказался верен. На мостовой тишина и ни единая душа не стремится нарушить ее покой.

Штиль.

До полдня еще далеко, вьется полотнище жаркого марева. Здания гнутся в восходящих потоках, уподобившись водорослям в морской пучине. Город превратился в королевство кривых зеркал. В нем нет места ни влаголюбивым писклявым кровососам, ни представителям усато-хвостатого семейства кошачьих, какие отсиживаются сейчас в могильной прохладе подвалов.

Мешанина рыжеватых крыш таяла на горизонте — кое-где на них мостились статуи, призванные отгонять чудовищ старых эпох. Против нечисти нынешней, активно снующей под землей, они, к сожалению, были бессильны.

По полям в далекой дали за городской стеной вилась едва видимая нитка рельс. По ней, выпуская облачка дыма, двигалась железная змея состава.

«Товарняк», — подумал Рики.

Эта железнодорожная ветка вела на запад к предгорьям Чулушты, где жили бабы, страшнее которых он еще не видал на всем белом свете. И дело было вовсе не в уродстве последних, а в нравах и бойцовских качествах. Успел насмотреться за короткое время службы в гарнизоне у болот.

В переулке напротив мелькнула гибкая песочного цвета тень. Притаилась под полуротондой и стала неотличима от частой чугунной решетки под ней. Как и котенок на удушливом чердаке, она почему-то предпочла солнцепек блаженной неге подземелий. Наверное, и среди кошек бывают белые вороны, как бы дико это ни звучало — тронутые, не от мира сего.

Он видел ее уже, в ранних утренних сумерках. То исчезая, то появляясь вновь, ловко прыгала она тогда с парапета на парапет, пока не достигла пузатой водонапорной башни на соседней Дубовой улице. Скрылась внутри.

Неохватную бочку вознесшуюся на двадцатиметровую высоту, служившую горожанам источником питьевой воды, поддерживала толстая стальная тренога. За ней на одной линии проглядывались здание Суда и Храм Последнего из богов, как заведено по всем городам и весям Разделенного мира.

Рики приподнял сбившуюся на глаза шляпу, стер капельку пота, нехотя скользившую по небритому подбородку. Капелек было много больше чем одна — на щеках, на лбу… По вискам стекали противные ручейки, да и холщовая рубаха под жилетом из бычьей кожи промокла насквозь, хоть отжимай, но именно эта — медлительная — раздражала больше всего. Заставляла наемника нервничать.

Он хотел опереться на обитый жестью парапет, но вовремя одумался, отдернул руку. От металла исходил жар ничем неотличимый от жара над кузнечным горном. Их трубы росли вдоль всего квартала и, несмотря на погоду, коптили небо почем зря. Спущенный в мастерские заказ из Ратуши нужно исполнить к сроку.

До жути хотелось выпить — воды. Спиртным Рики не брезговал, но надираться в такую жару себе дороже. Да и работа не благоволит подобного рода занятиям. Особенно, если она так серьезна и опасна, как эта…

Разлепил было пересохшие губы, чтобы выразить палящему солнцу всю накопленную неприязнь, но вдали у кожевенной мастерской произошло движение. Кажется, не ошибся с выбором места и временем — все началось в точности, где и предсказывал Выворотень. Ровно в назначенный час.

К лавке подбежал худой высокий мальчишка, из посыльных — поверх льняной рубахи синяя туника с вышитой на спине стрелой. Видно, что паренек находился на солнце давно, успел как следует промокнуть от пота. Руки его дрожали. Пальцы не сразу отыскали нужный ключ на большой связке. Звон стоял на всю округу.

Озираясь, пацан стал примеряться к замку. Что ж неопытного такого отправили?

Рики прополз к слуховому окну, откуда вести наблюдение было удобнее. Сбросил за спину шляпу, вынул из сумы еще влажный платок и повязал им нос и нижнюю часть лица. Делал он это, скрепя сердце — поскольку помнил, откуда та самая влага взялась. Сам же не так давно вымачивал ткань в моче.

Способ неприятный, но бесплатный и действенный против той алхимической отравы, какую вскоре придется применить для успокоения стражников. На что только не пойдешь ради безупречно выполненной работы…

Наконец скрипнула дверь, открывая миру черный провал входа. Из тьмы на опаляемую лучами светила мостовую шагнул воин в светлом кожаном доспехе — в железном тут особенно не покрасуешься, живо превратишься в готовую к употреблению котлету; а за ним вышли второй и третий… Рики насчитал восьмерых. Чуть больше, чем он рассчитывал, но ему не привыкать. Когда такое было, чтобы желаемое совпадало с грубой действительностью?

Рики Фрид привык преодолевать трудности, из коих она, как правило, и состояла.

Внизу, среди белых шишаков, темной кляксой выделялся наряд висельника. Черный обвисший балахон призван был не только сковывать движения, но и причинять дополнительные страдания, притягивая солнечные лучи. Бывало, что не каждый осужденный доживал до часа расплаты — порой замертво падали они от теплового удара, не одолев и половины пути.

Конвойным было немного легче. Доспех из шкуры червя избавлял облаченных в него людей от излишнего жара.

Эмоций на лице висельника не разглядеть — далеко, да и на голову натянут широкий капюшон. Однако по неверной слегка вихляющей походке можно было судить, что приходится ему несладко. Еще чуть-чуть и ноги будут слушаться человека с меньшей охотой. Не упал бы некстати…

«Дойдет?»

Рики прикинул расстояние — должен. Процессия приближалась.

До последнего момента, пока не увидел мальчишку-посыльного, Рики переживал, что мог ошибиться с выбором места засады. Выворотень при встрече обозначил лишь район, но дом, из которого будут выводить беднягу, подсказали другие. Эта информация стоила немалых денег, о которых Фрид не жалел. В конце концов, оплата за выполненное задание вдесятеро превышала затраченную им сумму — почему бы и не заплатить добрым людям.

Пути отхода изучил вчерашним вечером, стража на улицах попадалась не часто. Однако стоило объявиться впереди белому шишаку, Рики тут же сворачивал, стараясь избежать встречи. И менял маршрут. Ни к чему было мозолить глаза служивым. Хоть он и сбрил бороду, но с прошлого визита в Сар-город могли остаться свидетели, запомнившие лицо. К глубокому сожалению, Рики успел в тот раз как следует наследить.

Сейчас же он считал риск оправданным: в карманах гулял сквозняк. Срочная необходимость наполнить их звонкой монетой толкала на участие в авантюре.

На краю сознания улавливалось голосившее тревожным колокольчиком беспокойство. Напоминало об ощущении недосказанности, которая так и витала в воздухе во время разговора с Выворотнем. Не отпускало наемника ни на миг.

Неприятно, но что поделаешь. Кушать, и кушать хорошо, хочется каждой живой твари, а потому придется повертеться ужом, как делал уже не раз.

Кроме стражников и преступника, скрытого под черным балахоном, на улице не было никого. Мальчишка-посыльный благоразумно решил убраться подальше, в спасительную тень переулка. И даже кошка под полуротондой притихла, боясь подставить испепеляющим солнечным лучам кончик нежного носа.

До засады устроенной Рики оставалось с десяток шагов, когда один из стражников остановился, словно почуял неладное. Поднял руку в молчаливом жесте. Отдал остальным приказ замереть и завертел головой по крышам.

Как ошпаренный, Рики прянул от парапета. Нашарил в суме, и извлек на свет три тяжелых холстяных мешочка, задумчиво взвесил в руке. Поразмыслив, убрал один обратно. Услуги алхимиков резко подорожали: на Границе государевы люди приросли числом, усилился контроль за оборотом товаров — соответственно возросла и мзда за вовремя прикрытые глаза служащих. Закон спроса и предложения — что для легального, что для черного рынка — одинаков. Чутко реагирует на любые изменения внешней среды.

Понимая, что тянуть больше некуда, Рики приподнялся над кирпичной стенкой и два раза метнул мешочки, стараясь попасть так, чтобы зелье накрыло как можно большее количество человек. В идеале он рассчитывал охватить всех присутствующих на мостовой, но когда у него что-либо шло без сучка и задоринки…

Снаряд лег перед ногами воина в центре процессии, второй — поодаль, в каком-то метре от первого конвойного. Ударившись о камень, мешочки с глухими хлопками разорвались; из них посыпали искры. Там, где затухали огоньки, образовывались клубы плотного зеленого дыма. Не прошло и нескольких секунд, как улицу заволокло непроглядной шевелящейся стеной, словно опустилось посреди города ядовитое зеленое облако.

Но Рики знал, его заметили, значит, кто-то мог отбежать назад на безопасное расстояние, не успев вдохнуть алхимического зелья. Ветра не было — облако в воздухе лишенном влаги, которая могла бы продлить его жизненный цикл, тяжелело и теряло насыщенный цвет.

Поправив на носу все еще мокрую дурно пахнущую повязку, он выпрямился и, обжигаясь о металл, перемахнул край парапета. Недолгий полет окончился на матерчатой крыше навеса. Прорвав его, свалился на мостовую перед входом в скобяную лавку.

Оказавшись ненадолго в тени, вновь накинул шляпу и бросился в оседающий на глазах туман. Рука лежала на поясе, готовая вынуть поясной ремень, который при определенных манипуляциях превращался в короткий крепкий меч способный противостоять оружию стражи. Но этот секрет он открывать не спешил — пусть до времени остается тайной. Рики нравилось удивлять людей.

Когда он ступил в туман, крики напуганных воинов уже стихли. Все, кто вдохнул хотя бы частицу алхимической дряни, давно попадали наземь не в силах устоять на ногах. Зелье не убивало, этот пункт при заказе порошка Фрид отмечал особо. Ему не хотелось отвечать за трупы невиновных людей.

Если что-то пойдет не так, его убьют и тогда беспокоиться не о чем. Но в случае удачи ответ придется давать собственной совести, пусть даже погибшие окажутся служивыми — они лишь выполняли приказ, и не переходили ему дороги. Кроме того, ведомый в последний путь арестант тоже мог надышаться отравы, и, как следствие, покинуть мир раньше, чем Рики получит гонорар…

Влажная маска липла к лицу и вызывала отвращение. Но с неудобством приходилось мириться, лишь она позволяла наемнику оставаться на ногах, нейтрализуя действие зеленого облака.

Видимость была никудышная. Он сделал несколько шагов и запнулся обо что-то мягкое. Присел, ощупывая предмет — пальцы скользнули по шероховатой коже ребристого нагрудника, не то. Еще несколько шагов в сторону и вновь кто-то ткнулся в сапог. Мелко подрагивая и тоненько завывая на пределе слышимости, находка распласталась на камне. Осмотр показал — мимо цели.

На третьем человеке удача улыбнулась — рука нащупала грубую шерсть, а на подбородке обнаружилась отросшая за время заключения щетина. Балахон проступал сквозь туман бесформенной темной кляксой. Схватив бедолагу за шкирку, Рики потащил его в обратном направлении. Неожиданно уперся головой в мягкое и пружинящее. Кто-то из служивых не поддался панике, устоял на ногах, смекнув, что ждать нападавшего стоит у цели, за которой тот пришел.

Рики выпрямился: стоявший спиной стражник, ощутив толчок, испуганно изогнулся. Всколыхнув туман, несколько раз полоснул мечом вслепую. Но Рики уже сместился, лезвие просвистело в стороне.

Оказавшись за спиной солдата, ударил открытой ладонью, целя в висок, стараясь не убить — ошеломить противника. Отступил снова. А когда тот попытался ответить, ударил по руке, которой тот зажимал нос. Смахнул шишак, отвесил звонкую пощечину.

От обидного удара стражник разозлился, открыл было рот, чтобы высыпать на голову Рики горы проклятий, вдохнул. И, как подкошенный, повалился под ноги, не успев извлечь из глотки ни единого звука.

Схватка происходила в полной тишине. Наблюдатели за пределами алхимического облака, если таковые оставались, могли услышать лишь неразборчивую возню да звон упавшего на мостовую оружия. Не все попали под воздействие зеленой дряни. Замыкавшие колонну стражники, наверное, не дураки — добровольно в туман не сунутся.

Фрид вернулся к шерстяному балахону. Но тут уже кто-то был.

Держа меч в вытянутых руках, воин медленно поворачивался на месте, стараясь на звук определить положение противника. Поджав губы, Рики дождался пока тот повернется к нему спиной, а потом нанес расслабляющий удар в пах. Судорожно вдохнув отравленный воздух, бедняга повалился на заключенного.

Взяв висельника за капюшон, Рики поволок его за собой: вот-вот туман должен рассеяться, а ему еще предстояло спрятать ношу до ночи, и убежать самому. Переноска тяжестей на дальние расстояния в его планы не входила.

Выбравшись на свет, он, пригибаясь, поспешил к переулку: человек в балахоне мешком тащился по камням — тяжело, словно сопротивляясь побегу. Потом Рики нырнул в спасительную тень, где через пятьдесят шагов свернул в задворок.

Он поспешил вдоль здания, прижимаясь к каменной кладке. У погибшего куста сирени притулилась натертая до блеска лавочка, на земле валялась пара битых бутылей. В вечернее время место явно пользовалось популярностью у местных выпивох.

Возле лавки Рики бросил безвольное тело и уперся в ничем не примечательную штакетину. Секция забора сдвинулась и за глухой деревянной стеной обнаружилась узкая ниша. Там спасенному предстояло пролежать в бессознательном состоянии до темноты, пока не угомонится поднятая на уши стража.

Спешно упаковав груз, он приготовился закрыть убежище и бежать что есть мочи, но различил топот ног — сзади, откуда только что пришел, и впереди, куда намеревался двинуть дальше, когда освободит руки. На то, что это праздные гуляки, охочие до прогулок под палящим солнцем, Фрид не надеялся. Не настолько он наивен.

Запрыгнул внутрь. Кое-как растолкав «балахон» улегся рядом. Напрягся, возвращая на место секцию фальшивого забора. Шурша в пазах, она сдвинулась и мягко встала на прежнее место.

Стянув почти высохшую вонючую маску с лица, Рики замер. Уши улавливали за тонкой деревянной стеной азартные возгласы стражников.

— Северную смотрели? — пробасил один.

— И Северную, и Ореховую, и по Дубовой клич кинули, сюда позвали. Не видел его никто… как сквозь землю провалился, — ответили ему, судорожно заглатывая горячий воздух. Чувствовалось, что погоня по жаре далась человеку нелегко.

В щелях между досками суетливо бегали тени. Фрид молился всем богам, которых только мог вспомнить, не забыл упомянуть и Последнего, лишь бы собравшиеся на лавке не обратили взор за спину. Сильнее вжался в камень и постарался вовсе не дышать.

— Так на Дубовой наши и этот… — начал было кто-то третий. — Им бы сторожить остаться.

Но его внезапно одернули:

— Приказ о том вслух не говорить…

— Ознакомились — знаем, — отмахнулся от него тот, что говорил басом. — Но общаться мы как-то должны, верно? Да и кто тут услышит.

Последовала короткая заминка, во время которой Рики отчетливо слышал скрип кожаных доспехов, и то, как бешено колотится его сердце.

— Охрана усиленная на Дубовой больше не понадобится, спугнули вора, — продолжил бас. Рики при словах о воре презрительно хмыкнул про себя — как самому же показалось, тихо и неубедительно. — Караул справится и без подмоги. Сил у бедняги почти не осталось, даже мальчишка доведет. А мы от помощи не откажемся — гадину эту надобно сыскать.

— Верно говоришь, Курт! — послышалось со стороны.

— Я почему отсюда не ухожу никуда, — вновь заговорил тот, кого назвали Куртом. — Думаю, что не успел он убежать: люди наши квартал по верху окружили, да по подземельям патрули сидят. Знает он, какую бучу затеял, — Рики Фрид не знал, а потому как губка впитывал каждое произнесенное слово, — самовольно в наши руки не сунется, притаился где-то. Темноты ждать станет, а там напролом будет пробовать…

— Найдем, мало ему не покажется, — процедили сквозь зубы вдалеке.

— Хватит хорохориться, — сказал Курт. Жалобно скрипнула лавка, освобождаясь от груза. — Словами бросаться — не кули ворочать… Ты лучше двоих в помощь возьми, да этот двор проверь — больно он мне подозрительным кажется, — похлопал по забору, и тот заходил ходуном. А вы трое — в этот идите. Остальные за мной, и не отставать, не хныкать без приказа.

Рики облегченно вздохнул, когда, удаляясь, затопали сапоги стражников. «Не меньше дюжины», — отметил он. С их же слов, это лишь малая часть из объявившихся по его голову. К такому повороту событий он не был готов. Что теперь прикажете делать, госпожа удача?

Фибус обещал опасное, но не представляющее трудностей дело, за что щедро платил. Но как же так получилось, что небольшое количество стражников, которые отвечали за доставку осужденного на место казни, вдруг увеличилось до нескольких сотен? Меньшее количество попросту не сумеет полноценно блокировать район.

Подставили… Но зачем? Разве будет Выворотень рисковать репутацией? Да после такого к нему не наймется ни один приличный делец. Народная молва быстро подхватывает и разносит худое.

А может, он не знал, что посылает Рики на верную смерть? Грех разбрасываться ценными кадрами и лишаться выгоды, которую исправно приносил Фрид и подобные ему люди.

Впрочем, лучше об этом подумать позже, а сейчас надо бы озаботиться насущными проблемами и обмозговать план отступления.

Вряд ли стража снимет блокаду в ближайшее время. Воды с собой — одна походная фляга, да пузырек тонизирующего зелья, а значит, он не протянет и трех дней. Под конец срока, когда воины устанут ждать и немного расслабятся, из него все равно получится прекрасно выжатый лимон, а не боец, готовый оказать сопротивление. К тому же, человек в балахоне очнется раньше, да и изможден он пытками в удушливой камере. Груз, а не полноценная подмога.

Быть может, разбудить и объясниться, пока в переулке никого нет? В Сар-городе Фрид бывал наездами, и потому мог банально упустить из виду то, что коренному городскому жителю кажется чем-то само собой разумеющимся. Выворотень не вдавался в подробности, когда рассказывал о предстоящем деле, но складывалось у Рики впечатление, что для укутанного в черную шерсть человека город является родным.

Он привык доверять интуиции. Да и выбора более не оставалось.

В любом случае, вдвоем думаться будет легче. Может сумеет подкинуть стоящую идею…

Прильнув к щели меж штакетин, внимательно осмотрел улицу, вслушался — никого и ничего, лишь потрескивает тихонько камень на солнце. Обернулся к приговоренному, нащупал голову и стянул капюшон. В полутьме прошитой тонкими пыльными лучами, которые только затрудняли восприятие, приходилось действовать наощупь. Нашарил в суме склянку с противоядием. Откупорил и, зажав бедняге рот, поднес едко пахнущую жижу к его носу.

Человек слабо шевельнулся раз, другой. Забился судорожно — наверное, думал, что заживо похоронили, когда открыл глаза и увидел лишь тьму, а потом ощутил сырую прохладу.

— Успокойся, — прошептал Фрид. — Я — друг. Ты сбежал. Зрение скоро вернется.

Как разъяснил алхимик, подвергнутый действию зелья человек после пробуждения несколько минут будет оставаться слепым и сможет понимать лишь несложные фразы. Главное, удержать его в этот момент, чтоб не наделал глупостей, за которые будет больно и стыдно.

Висельник забился пуще прежнего, Рики усилил хватку:

— Я — друг, — повторил он с нажимом. — Ты — жив. Сбежали.

Моргнув, человек уставился на Рики, как наемнику показалось, с надеждой. Осознав, что находится в безопасности, он успокоился и перестал сопротивляться.

— Я уберу руку, а ты не кричи. Вокруг полно стражников. Если нас услышат… — Сделал многозначительную паузу: — Ты понял?

Кивок в ответ Рики Фрид принял, как знак согласия.