Наследники Скорби

***

Донатос, злой как упырь ворвался в свой покой. Дверь хлопнула о косяки с такой силой, что едва не разлетелась на доски. А колдуну в этот миг хотелось или мертвяка на куски разрубить или живьем кого-нибудь зарыть. Сам себя не понимал толком.

Проклятая дура не шла из головы! Как же хотелось шею ей свернуть. Хранители! Никогда еще крефф не сталкивался с такой назойливой девкой. И не боялась ведь его, окаянная! Ни крика, ни побоев. Ничего! Хоть кол на голове тещи, таскаться не перестанет.

Ему уже мнилось, будто выучи в спину посмеиваются. Креффы-то уж давно не сдерживались, им Светла забавой была — ходит за колдуном, увещевает его — потеха!

И только сам Донатос не понимал, да и не хотел понимать, почему и зачем девка к нему прицепилась и что ей от него надо. И до свирепой ярости доводили его чужие насмешки. Давеча не утерпел, сорвался. Схватил блаженную за ухо, поволок прочь из казематов, вышвырнул на улицу, да еще и пинком напутствовал. Упала. Заревела. Лежит на камнях в луже, а руки к нему тянет. Чтоб ей пусто было!

Собака и та не подошла б к хозяину, возьмись он ее пинками от себя гнать. Но Светла хуже псицы — как навь бесприютная вьется за колдуном.

— Чтоб тебе Встрешник привиделся, — шипел мужчина, собирая заплечник. — Чтоб тебя упыри сожрали, — в суму летела сменная одежда, обереги, наузы.

Выскочив во двор, Донатос чуть не бегом кинулся в конюшни седлать коня. Хотелось скорей вырваться из Цитадели и там, за высокими стенами, выпустить терзающий его гнев. Может, пошлют ему Хранители Ходящих навстречу.

— Свет мой ясный, чего ты взыскался? — раздался от соседней клети дрожащий голосок. Зареванная дурочка стояла в трех шагах от колдуна, вытирая лицо уголком рукава.

— Уйди, Светла. Хранителей ради, уйди, — колдун сцепил зубы.

— Возьми меня с собой! — заломила руки блаженная, поняв, что у креффа на уме. — Как же я без тебя останусь? А ты как без меня будешь? Родненький мой! Кто обогреет, приголубит кто? — скаженная тихо заплакала, размазывая по щекам слезы. — И рубаху не вздел, — жалобно всхлипывала она.

— Давай сюда, — вздохнул Донатос, понимая, что так просто от нее не отделаться.

Блаженная радостно сунула ему свое рукоделье. Колдун, не глядя запихал одежу в переметную суму, а сам подхватил девку под локоть и потащил со двора:

— Идем, красавица, со мной. Покажу, где жить будешь, пока меня нет. Оглянуться не успеешь, вернусь, — а на лице зазмеилась так хорошо известная Тамиру усмешка.

Окажись молодой колдун рядом, предостерег бы дуру идти куда-то с наставником. Но Тамира не было, оттого и отправилась Светла за своим ненаглядным на самые нижние ярусы Цитадели. В подземелья. Улыбаясь с тихой радостью тому, что свет ясный сменил гнев на милость…

— Тут дожидайся, — впихнув девушку в каземат, Донатос закрыл ржавую решетку.

Светла припала к холодным осклизлым прутьям и с любовью глядела из-за них на колдуна:

— Дождусь, родненький!

— Слава Хранителям… — выдохнул наузник и повернулся к выучу, что караулил дверь в каземат: — Вечером выпусти дуру эту.

Парень кивнул.

И Донатос уехал. А как только оказался за стенами крепости, выкинул из головы блаженную девку. Не в ум ему было, что сидит скаженная в темнице и всхлипывает:

— Свет ты мой ясный, ты только вернись… вернись ко мне, родненький!