Наследники Скорби

***

После просторных мыльней в бане показалось тесно и темно. Париться Лесане не хотелось, поэтому она распахнула дверь, плеснула в ушат воды и стала шарить по склизлым лавкам, ища мыльный корень. Молодшая тем временем все возилась в предбаннике, раздеваясь, да расплетая косу. Вот скрипнули мокрые половицы под легкими шагами, и сзади раздалось громкое: "Ой!"

Стояна вошла в баню и теперь с неприкрытым ужасом смотрела на спину сестры.

— Чего ты? — обернулась та.

Девушка подошла и кончиками подрагивающих пальцев нерешительно коснулась уродливого шрама на спине старшей. Будто выгрызли из живой плоти кусок мяса…

— Да не бойся, — мягко сказала Лесана. — Зажило уж. Давно не болит. Это мне упырь на память оставил, чтобы навек запомнила: нежити спину казать нельзя.

— Как же вытерпела ты… — в синих глазах, обрамленных длинными ресницами, заблестели слезы.

— От такого не умирают, — пожала плечами девушка и начала намыливать стриженую голову.

— Давай помогу, — сунулась Стояна.

— Не надо, — отстранилась сестра. — Я уж сама. Привыкла.

Младшая покорно отступила, прижав руки к высокой полной груди. У Лесаны сжалось сердце. Какая она была красивая! Стройная, юная, со сметанно-белым телом, округлыми бедрами и мягким животом. А волосы — тяжелой волной до самых колен… Старшая Юрдоновна опустила голову в ушат с водой, стараясь заглушить внезапно проснувшуюся в сердце тоску.

А Стояна, неуверенно натирала мыльным корнем лыковое мочало и старалась не глядеть на сестру — смущалась. Была та поджарая, словно переярок и жилы так крепко перевивали все тело, что можно было глазами отыскать каждую. Коснуться же и вовсе страшно — на ощупь казалась Лесана жесткой, словно деревяшка. А от того, как двигались при малейшем движении на ее теле мышцы, похожие на ремни, и вовсе становилось не по себе.

Вроде была она девкой: с грудью и бедрами, да только… Ничего от девки кроме первородства не имела будто. От такой, пожалуй, стрела, как от камня отскочит, и нож соскользнет, не поранив. Подумала так Стешка и тут же усовестилась, краем глаза глядя на рубцы старых ран.

А еще размышляла меньшая о том, что вот сейчас намоются они и сестрица вновь облачится в порты и рубаху мужскую. Как за ворота с ней показаться? Срам-то какой… И снова стыд затопил душу.