Наследник Темного Клана 4 (СИ)

Глава 45

Ох, как же я люблю такие «тёплые» приветствия!

Я за ночь очистил три Чёрных дома, потерял двоих союзников, был несколько раз ранен, чувствую себя как выжатый лимон. И в итоге меня встречают толпой в несколько десятков человек с направленными на меня боевыми артефактами. Никакого, блин, представления о благодарности!

— Господа, а может быть попытаемся договориться⁈ — крикнул я, не спеша поднимать руки. — Господин Шарапов, вы же не пристрелите меня без повода…

— Без повода⁈ О, Оскуритов, у меня их, этих твоих поводов, больше, чем достаточно! — рявкнул в ответ руководитель Императорской гвардии. — И если ты немедленно не поднимешь свои сосиски в воздух, то, клянусь, я лично тебя изрешечу!

Шарапова я не боялся. Но не потому, что не понимал его силы. Нет, мне было прекрасно известно, на что он способен. Мало того, что он был опытным и влиятельным политиком со связями на самом верху буквально в каждой сфере политики и экономики. Помимо этого он оставался сильнейшим Одарённым и отытнейшим воином. Я лично имел возможность убедиться в его умениях и отдавал себе отчёт, что он может со мной сделать.

Не боялся же я его потому, что знал, — Шарапов не посмеет мне ничего сделать. Князь Оскуритов, даже когда мой Род обвиняли во всех смертных грехах, оставался одним из самых знатных аристократов в Империи. Убить меня, особенно без значимого основания, — значило повернуть против себя мечи всех Благородных страны. Буквально крикнуть им в лицо, что их голубая кровь больше ничего не значит, и близкие к Императору люди, и в особенности граф Шарапов, могут делать всё, что взбредёт им в головы.

Подобная ситуация была ужасом для Императора и ночным кошмаром для гвардии. Я твёрдо знал, что Шарапов этого не допустит и стоял под прицелом артефактов, спокойно улыбаясь и даже не думая выполнять приказ гвардейца.

Вспышка сверкнула особенно ярко, и я почувствовал, как левую ногу пронзает боль.

Тут же осмотрел ранение. Ничего серьёзного — обычный травматический артефакт. Такие используют жандармы, если необходимо вразумить особо отпетого нарушителя, но наносить серьёзные повреждения не требуется.

Удар и в самом деле получился несильным — с моей регенерацией не останется даже следа.

Но Альфреду было достаточно и этого.

Камердинер прорычал что-то неразборчивое и бросился на главу гвардии, на ходу раскручивая свою знаменитую металлическую удавку.

— Ты, поганый цепной пёс, не смеешь и пальцем тронуть моего господина!!!

Ему навстречу выскочили двое гвардейцев в полной боевой выкладке. Дохнуло силой, но сделать с прущим вперёд камердинером они ничего не сумели. Их отбросило в сторону так легко, как будто они были лёгкими тряпичными куклами, а не бойцами в сотню килограммов.

В глазах стояли кровавые блики, но я видел, как Альфред взмахивает удавкой, накидывая её Шарапову на шею…

Всё произошло с нереалистичной быстротой. Шарапов легко качнулся в сторону, вскинул руку, а в следующее мгновение мой камердинер уже лежал на асфальте, шумно вдыхая воздух и безуспешно пытаясь наполнить разом опустевшие лёгкие.

— Ты… обещал… — прохрипел он.

— Обещал, что окажу содействие в том, что касается спасения князя Оскуритова, — парировал Шарапов с лёгкой полуулыбкой. — Но вот что касается остального, то это ты, мой дорогой, нафантазировал…

Я переводил взгляд с камердинера на начальника гвардии и обратно. Кажется, теперь всё стало понятно.

Альфред с позднего вечера не отвечал на мои сообщения, чего не случалось ни разу за всё время нашего с ним знакомства. А затем он объявился в Чёрном доме в самый подходящий момент, вооружённый до зубов и отказывающийся признаваться, где был. При выходе же из дома нас тут же приняли гвардейцы, а между моим камердинером и Шараповым явно была какая-то связь, о которой мне ничего не было известно.

Вывод напрашивался сам собой. Шарапов начал готовить атаку на меня ещё вчера! Но только не успел арестовать меня до того, как я отправился в Чёрный дом. И поэтому довольствовался Альфредом. Возможно, арестовал его прямо в имении Оскуритовых и поместил в камеру, проводя допрос за допросом. А когда стало понятно, что я попал в беду, то позволил ему мне помочь. Ну а после этого, как водится, разыграл комбинацию в свою пользу.

Осознание произошедшего и вид осевшего на асфальт Альфреда и нависшего над ним Шарапова окончательно вывели меня из себя.

— Я — Светлейший князь Оскуритов! Я стою выше вас всех и приказываю…

— Ничего ты, князь, не приказываешь. — Шарапов оборвал меня на полуслове. Говорил он спокойно, как будто Альфред только что не пытался его задушить. — Разрешение на твой арест дал лично Император. А значит, выполняя приказ, я могу делать всё, что захочу. И все аристократические игры для меня — пустой звук. Самое разумное, что ты можешь сейчас сделать — это подчиниться. Если, конечно, не хочешь обзавестись новой раной или, скажем, увидеть, как выглядит твой камердинер без головы. Лично я бы с удовольствием полюбовался этим зрелищем. Но, увы, выбор за тобой…

Начальник гвардии говорил спокойно, уверенно и без злобы. Абсолютно ровный деловой тон. Если отбросить тот факт, что за его спиной возвышаются вооружённые бойцы, а сам он выстрелил мне в ногу из травматического артефакта, то можно подумать, что мы не застыли друг против друга посреди улицы, а, попивая чаёк с плюшками, сидим в кабинете около уютно потрескивающего камина.

Я попытался сосредоточиться. От усталости клонило в сон, раны мешали думать, но сейчас понять, что происходит, было важнее всего.

Итак, Шарапов организовал на меня облаву. Причём не по собственной воле, а с разрешения Императора.

Интересный поворот! С чего это вдруг Василию меня арестовывать? В последний раз в поле его зрения я попадал, когда он, в благодарность за уничтожение Ворона, направил в мой номер Барсика. Больше он со мной не связывался. И каких-то действий, способных его заинтересовать, я тоже не предпринимал.

Сплошные, блин, загадки…

Что хуже всего, выбора у меня не было. Если с Шараповым я ещё мог попробовать спорить, то вот с приказом Императора шутки были плохи. Как бы я ни относился к Василию, с его мнением приходилось считаться.

Значит, нужно покориться. А дальше… А дальше будь что будет!

Я поместил Людоеда в ножны и медленно поднял руки вверх.

В то же мгновение ко мне подбежали двое гвардейцев и сцепили мои руки за спиной. Щёлкнули подавляющие магию наручники. Фу, как грубо…

Я взглянул на Альфреда. Его руки тоже были скованы, но голова оставалась высоко поднятой, а взгляд гордым и непокорённым. Глядя на него, я тоже выпрямился. В самом деле, это ещё не конец!

— Альфред, мы обязательно выберемся!

— Нисколько не сомневаюсь, господин! — с непробиваемым достоинством отозвался камердинер.

— Разумное решение, Марк, — произнёс Шарапов, вставая рядом со мной и тихо, так, чтобы его мог слышать только я, добавил: — На наручники не обижайся. Приказ Императора, сам понимаешь! Василий распорядился, чтобы их на тебя надели. Будь он проклят, но не подчиниться я не могу, проклятая Клятва не позволит!

Шепнув это, он махнул рукой, и процессия двинулась. К его чести нужно сказать, что он не стал вести нас через весь город. Было раннее утро, и первые жители уже спешили по своим делам. Вид закованного в кандалы Марка Оскуритова мог вызвать нездоровый интерес и привести к возвращению моей тёмной репутации, от которой я, кажется, сумел избавиться совсем недавно.

Шарапов же распорядился, чтобы нас с Альфредом пихнули в разные машины с эмблемами Императорской гвардии на боках, и мы помчались по улицам.

Пока мы ехали, надо мной колдовал штатный медик.

— Тут и когти, и укусы, и синяки с ожогами… Кто же вас так, господин Оскуритов? — причитал он, пока его пальцы летали над моим обнажённым телом, оказывая первую помощь.

— О, господин целитель, если хотите и дальше спокойно спать по ночам, то знать это вам совсем не нужно. Уж можете мне поверить…

От моих слов повеяло смертью и гниением. И доктор, и опытные бойцы вздрогнули, словно на мгновение ощутили то, через что мне пришлось пройти.

Невозмутимость сохранил только восседавший напротив меня Шарапов. Его губы тронула ироничная улыбка. Казалось, что он единственный из всех по-настоящему понимает, что происходило со мной в Чёрных домах…

Но, несмотря на это, он не проронил ни слова. Я тоже сохранял молчание. Конечно, вопросов было много, но было очевидно, что отвечать на них начальник Императорской гвардии не станет. А унижаться и выпрашивать ответы — поведение, недостойное Светлейшего князя…

Поездка заняла больше времени, чем я ожидал. Ещё больше я удивился, когда двери машины распахнулись, и мы вышли на улицу. Почему-то я ожидал, что нас доставят в Главное управление жандармерии или штаб гвардии. Но мы стояли у подножия Дворца, резиденции самого Императора.

Ого! Кажется, ситуация куда серьёзнее, чем я думал…