Наследник огня и пепла. Том V. Кровь и дороги

Глава 3 Последний рубеж

Мне казалось, что я рубился вечность. И убил сотни врагов. Вот только я уже понимал, что это моё субъективное ощущение. Если бы за мной ходила независимая комиссия то насчитала бы максимум десяток поверженных противников. А если и все движения по времени записывала, то думаю, вся моя великая битва вполне сошла бы за десятиминутную кардиотренировку. С той лишь разницей, что на кардиотренировке тебя убить не могут. Отсюда и специфический субъективный опыт.

Забавно, но вид моих врагов играл мне на руку. Вот рубить живых людей было бы куда тяжелее. А так, как только я слегка привык к виду подвижных скелетов, то они стали восприниматься почти как спортивные снаряды. Возможно, для обычного человека это и не бросалось в глаза, но я видел — они хуже живых. Было в них что-то автоматическое. С одной стороны, они довольно ловко били копьями. Но били почти всегда в три места — горло, пах, ноги. Невзирая на мою броню, которая давала хорошую защиту и для этих уязвимых мест. Люди на их месте уже бы попытались сменить тактику. Что-то придумать. Лупить по шлему, подмять толпой и прижать к земле. Хотя бы тупо не лезть на меня а накапливаться вокруг. А так мне оставалось только беречь ноги и яйца, следить за спиной и рубить не останавливаясь.

Скелеты были явно физически слабее людей и точно не были быстрее. Но у них было две сильные стороны. Первое, конечно же, абсолютное презрение к смерти. Что понятно и ожидаемо, им ведь не привыкать. А вот вторая была куда хуже. Я не заметил, чтобы они уставали.

Я очень вынослив. На своих магических допингах я на голову выше любого обычного местного крестьянина в прямом и переносном смысле. Ладно, может целый день тяпкой сопать я не смогу. А вот результативно мечом махать я умею явно на уровне местной высшей профессиональной лиги. Но даже я устал. У меня есть мышцы, они работают, вырабатывают что-то там такое, от которого внутри больно, я слабею, хочется сесть, покурить, поставить рубку на паузу, как в игре. И скелеты действуют прямо как безразличные компьютерные болванчики из игры, прут без затей. Вот только тут нет пауз. И это изматывает.

На меч как будто кто-то гантелю незаметно прицепил. Я ворочал им уже с трудом. Мои боевые доспехи весят килограмм двадцать-тридцать, но именно их, как ни странно, я не чувствую. В принципе, это минимум в два раза меньше, чем я таскал на военных сборах в своем мире. А там я был в куда худшей форме. К тому же, доспехи прилегают к телу, распределяя вес. Очень удобный, надежный экзоскелет. Мне очень нравились мои доспехи. Тем более, что я все чаще стал пропускать удары.

К счастью неизвестный мне пастух мертвецов, похоже, был занят. Или не придавал значения моей одинокой фигурке. Поэтому скелеты просто лезли в мою повозку, по паре-тройке за раз. Я понял, что пора включать режим турбо когда не смог справиться с одной партией, пока залезала вторая. Пустил по телу волну бодрящего «электричества», тело налилось пружинящей бодростью и даже взгляд как будто прояснился. Я вихрем прошелся по повозке. Пользуясь своей скоростью и силой схватил одного левой рукой за череп, погрузив пальцы в глазницы, и оторвал его от тела. Вообще-то, план был дернуть его на себя и, развернувшись, метнуть в остальных, как снаряд. Поэтому я выбрал скелета в даже на вид тяжеленной кожаной броне из множества кожаных плиток, обшитых синей бахромой с кисточками. Когда-то это была довольно дорогая штука. После того, как мой избранный для запуска вдаль меня подвел, издевательски хрустнув лопнувшими шейными позвонками, я некоторое время рубился мечом в правой руке и бил черепом в левой.

Как ни странно, но доспехи на скелетах мне реально мешали. Никак не получается нанести один хороший, точный удар. Скелеты были без щитов, и на угрозу реагировали, пытаясь уклониться или парировать мой меч своим оружием. Владели оружием они вполне сносно, меня спасала скорость и доспехи.

Пропустив несколько тычков копьями, самый запоминающийся в кольчужную юбку закрывающую пах, и пару раз приняв на кирасу и наплечники удары тесаком и боевым топориком, я развалил всех. Ладно, я смухлевал. Одного я пнул в район таза и он просто улетел «за борт». Последнего я уже просто схватил и выкинул, не обращая внимание на его попытку просунуть мне ржавый кинжал под шлем.

Я обернулся, как раз чтобы увидеть, что в повозку влезает новая партия. Я упер меч острием в доски и облокотился на него. Не столько, чтобы отдохнуть, а чтобы экономить силы. Пусть это они сделают лишние пару шагов. Я уже понял, что это игра в долгую, надо экономить силы, как нищий мелкие монетки.

Внезапно меня что-то сильно ударило в наплечник с той стороны, где должен был быть наш тыл. Я вскинул меч и повернулся. Матль со злой рожей тыкает в меня копьем. К счастью, пяткой а не острием. Рядом мой стражник с ростовым щитом. Кричат, руками машут. Приходится сделать над собой усилие, чтобы сосредоточится на их словах.

— Коровья лепешка! Чтоб тебя раздавило и повозюкало! — орал Матль.

— Сеньор! Сеньор! Сеньор Магн! — орал стражник.

Похоже, мое недоумение отразилось даже на забрале шлема.

— Отходим! — крикнули они мне одновременно. И снова замахали руками. Теперь уже я понял, что это призыв к отступлению. Я глянул по сторонам. Некоторые из повозок уже горели. Да и возле моей стоял «чухан» с факелом. Явно давно, весь пж вспотел от нетерпения. Едва поняв, что до меня докричались, «чухан» тут же сунул факел в здоровенную вязанку хвороста у колеса телеги и припустил по дороге в сторону Караэна. Пламя почти тут же стало разгораться, жадно облизывая открытую бочку с маслом, которая, как я знал, спрятана где-то внутри хвороста. Я перемахнул через борт повозки.

Мы отступали. С бортов телег спрыгивали последние защитники. В основном это были рыцари. Рядом появился Ланс. Помахал передо мной рукой в кольчужной рукавице, убедился, что я его узнал и только этого ухватил меня за наплечник и поволок прочь. За нами увязался стражник, не забывая держать свой тяжеленный щит так, чтобы в меня не прилетело из темноты что-то неожиданное. Надо будет узнать его имя.

Я оглядывался по сторонам. Вдоль дороги все еще стояли мои «чуханы» и гвоздили лезущих из болота скелетов. Довольно успешно — мертвецам грязь и тина мешали как бы не больше, чем живым. ловкости и подвижности им не хватало. А обилие доспехов в этой ситуации иградо скорее против них — пока они медленно брели к дороге, по шею в воде, медленно вытягивая себя из трясины, бить их было одно удовольствие. По крайней мере Матлю приходилось чуть ли не пинками заставлять людей уходить.

Мы уходили одними из последних, поэтому в какой-то момент оглянувшись, я заметил Сперата. шагах в пятидесяти от ряда повозок. Он стоял на коленях, а на руках у него было тело Гвены. Шлем и подшлемник были сняты, белые волосы трепало на вечернем ветру. Кольчуга Сперата из толстых рифленых колец ловила блики от огня и по ней пробегали красно-оранжевые всполохи, как по стальной чешуе. Я вырвался из хватки Ланса и бросился к ним.

Сперат склонился над телом. Сгорбился и опустил голову так низко, что я видел его шею. Запустив руку под край шлема я прижал свою ладонь, прикрытую только кожей боевой перчатки, к его коже.

— Она была слишком смелой, — сказал появившийся рядом Ланс — Чтобы быть живой. Только посмотрите, даже мёртвая, красива. Редко кому так везет.

Удар стилетом попал Гвене прямо в правый глаз. Кровь у неё не шла, а из-за полуприкрытых век и самой раны почти не было видно.

Сперат был без сознания. Удар вампира пришелся ему в район сердца. Хороший удар, правильный. И нечеловечески сильный. Даже на гномьей кольчуге лопнуло пара колец. А вот поддоспешник был тонковат. Не погасил всю энергию удара. У Сперата было сломано одно ребро, что-то с легким и дышал он с трудом. Я, не жалея, пустил целебную волну. Сперат вздрогнул, выпрямился и поднял голову. Посмотрел на нас. Встал на ноги, не выпуская тело Гвены из рук.

И пошел прочь.

— Сперат, — сказал я, догоняя его. — Давай я помогу!

И потянулся к телу Гвены. Она в доспехах, тяжелая. А он ранен. Но мой оруженосец грубо и сильно оттолкнул меня плечом, чуть не скинув с дороги.

— Я сам! — крикнул он. Это был даже не крик, а настоящее медвежье рычание, странным образом складывающееся в слова. Сперат пошел дальше, не обращая внимание больше ни на что. Мы с Лансом, переглянулись, а потом, не сговариваясь, обернулись, подняв оружие. Бедолага стражник тяжело вздохнул и пристроился сбоку, не пытаясь сбежать.

Мертвецы нас не преследовали. Даже те, что лезли из болота, просто выходили на дорогу, заливая каменные плиты зловонной жижей, и оставались стоять, пялясь в нашу сторону. А тех, что нас штурмовали с фронта, видно не было. Похоже, отхлынули назад. Ждали, пока прогорит и эта преграда.

— Похоже гнаться за нами не будут, — сказал Ланс. — Тебе всегда везет, Змей. Чего не скажешь о тех, кто рядом с тобой.

Наконец-то он заговорил о брате. И так не вовремя. Я слишком устал сейчас. Но я честно постарался ответить правильно.

— Твой брат был достоин лучшего господина, — сказал я. И замолчал. А я ведь целую речь заготовил. И сейчас лихорадочно собирал её заново по закуткам памяти.

— Это было так очевидно, что даже ты понял? — под шлемом не было видно, но наверняка Ланс удивленно приподнял брови. Он опустил мне руку на наплечник, но дергать не стал. — Пойдем, пока они не кинулись в погоню.

Я уже знал, что это самый опасный момент, когда войско бежит. Именно в этот момент проигравшие несут самые большие потери.

— Не кинутся, — сказал я, внимательно всматриваясь в темноту за языками огня. — Он плохо ими управляет, когда не видит своих кукол. Не станет рисковать.

Я говорил о некроманте. Меня поняли. Ланс некоторое время молча стоял рядом.

— Похоже вы правы, сеньор, — сказал он уже с ритуальной формулой уважения в словах и оттенком уважения в голосе. Не уверен, насколько последнее было искренним.

Сзади раздалось конское ржание. Я обернулся, едва успев отскочить в сторону — на меня белой громадой из сумрака вылетел Коровка. И уткнулся мне в грудь лобастой головой в стальном оголовье. Я обнял его, повинуясь нахлынувшей волне тепла.

Через минуту вслед за моим конем появились конюхи верхом.

— Простите сеньор, вырвался, порвал путы и сбежал, — тут же начал оправдываться главный. Он с явной злобой покосился на Коровку. Учитывая, что тот однажды чуть не отгры бедолаге руку, злоба конюха была оправдана. Я вскочил на коня. Ланс беспардонно схватил конюха за ногу, явно намереваясь стянуть его с седла и забрать лошадь.

— Ваш боевой конь тоже тут, рядом! — успел крикнуть слуга. — Я сейчас их приведу. Как и остальным! Все ли сеньоры рыцари уцелели?

— Нет, — ответил я и двинул Коровку вперед. — Ланс, собери тех кто был с нами на первой линии и приведи ко мне. Особенно если они ранены. Ты, — я опять забыл имя слуги. Поэтому просто ткнул в конюха латной перчаткой. — Приведи лошадь Гвены и Сперата. Быстро.

Лошадь оказалась очень кстати. Без неё я бы много не успел. А так я сдал Сперата лекарям, вывел своих «чуханов» за линию горожан, и отправил их в город. Мы потеряли сорок человек. Именно потеряли — в бою на второй линии из наших никто не был убит или серьезно ранен. А вот на обратном пути в сумерках оказалось трудно удержать людей вместе. Все же мы продержались до вечера. Неудивительно, что тут не воюют ночью. И без того трудная задача командование сборищем не очень то готовых к повиновению людей, превращается в такой дикий хардмод, что я бы бросил все и сбежал.

Меня останавливало две вещи. Первое, это то, что у меня уже построено войско. Пешее ополчение Караэна уже было построено. Они стояли группами, делясь по гильдиям. В этот раз, для разнообразия, пришли даже бурлаки. Горожане уверенно перекрыли дорогу, на Холм синего камня помимо них должны будут удерживать долгобороды и лучники Виллы. Если что, на Холме этой ночью будет, возможно, самое безопасное место в Долине.

Второе, что позволяло мне сохранять присутствие духа, это Коровка. Какое облегчение, когда твоя задница в седле. Облегчение не для ног, но для сердца — если ты можешь в любой момент увезти свою задницу в безопасное место, это помогает душевному спокойствию лучше чем сеанс у психотерапевта.

Покончив с мелкими задачами и обрастя свитой, я немедленно отправился проведать войска. Кроме Ланса, ко мне присоединились те же два брата-огневика и отвинец-воздушник, вместе с их коннцми пажами и оруженосцами всего десяток всадников. Дальний родственник погиб в бою — как я и думал, вампиров было несколько. Ничего, с остальными справились и без меня, хотя и не без потерь. Езжу как какой-то барон-голодранец из Железной Империи. С другой стороны, сам установил высокие стандарты. Первыми я добрался до ткачей. Они даже не заметили моего прибытия — почти все собрались вокруг трех взъерошенных «чуханов». Те пили пиво, заедали снедью и рассказывали о битве.Ткачи, которые были ближе к ним, пересказывали задним рядам, те передавали дальше. Еще на подходе я узнал знакомые недовольные нотки, за которой так легко прятать страх. А когда начал разбирать слова, то пришел в ярость.

— Трое остались из всего отряда, остальные все полегли…

— Костяные гиганты, размером как дом, только огня боятся, так не прорубить…

— Каждый скелет в полный доспех обут-одет, в руках щит и копье, на боку меч…

— Вампиров видимо-невидимо, летают как летучие мыши, даже солнца не видно…

— Магн бился славно, да подняли его на копья. Сами видели… А что поделать, без магии то против нежити…

— Ну понятно уже, что. В город надо отходить, пока их огонь на дороге держит!

Я направил Коровку прямо сквозь толпу. Добрался до центра, и следующие пять минут меня не красят. Даже удивительно, что я никого не убил. «Чуханы» отделались парой оплеух каждый. Кажется, не обошлось без выбитых зубов. Но потеря сознания была точно. Как водится у «ткачей», в бой их вели наемные профессионалы. Те стояли в стороне и избежали моего гнева. А вот ополченцев, из тех кто рядом с «чуханами» стоял, я и за грудки пару штук потряс, об одного кувшин разбил. А потом понял, что перегибаю палку. Ругаться тоже надо в меру. Крикливый начальник, будь это хоть уважаемый человек, вроде прораба на стройке, хоть клоун вроде секретаря международной организации, не вызывает ничего, кроме снисходительного презрения Угрозы должны быть вески и исполняться немедленно. Голос повышают только те, кто не может заставить себе подчиняться. Все эти вбитые в Магна правила поведения себя на людях наконец смогли преодолеть мою крестьянскую злость и я взял себя в руки. Даже немного засмущался. Напоследок только сказал лично каждому капо ткачей, чтобы стояли и строй держали. Сел обратно на Коровку и двинулся дальше.

— Я сегодня узнал вас с неожиданной стороны, сеньор Магн, — ехидно начал Ланс. — Вы, оказывается, настоящий оратор.

— Я бы даже сказал, поэт! — присоединился к травле другой рыцарь. Судя по выговору, отвинец. — Я, как назло, забыл перо и пергамент, эти слова надо было увековечить для потомков! Кто-то помнит, как там было⁈

— Бошки поотрываю и в зад засуну! — хором ответили близнецы и также дружно захохотали.

— Мне больше понравилось про «на копье моего коня сдохнешь», и что-то про «натяну дырку на голову»… — Ланс запнулся. — Действительно, следовало записать.

Я молча скрипел зубами, хотя меня снова захлестнула злость. Я ощущал её физически, как будто кипяток по венам побежал. Но молчал, только слегка пришпорил Коровку, чтобы этим гадам было труднее на скаку общаться. Мне предстоит с этими людьми ещё долгий путь. Если повезет. А говорить гадости в мужской компании, это всегда признак симпатии. К тому же, жгучая злость мешала думать и отвлекала от то и дело встающей у меня перед глазами картинки безжизненно мотающейся на тонкой шейке головы мертвой Гвены с лицом Эглантайн. Я в этом мире год и все больше узнаю, хоть одновременно с этим все больше того, чего я не понимаю.

И я уже знаю — такие ночи как эта, которые начинаются смертями, редко кончаются хорошо.