Наследник огня и пепла. Том V. Кровь и дороги

Глава 19 Пасторальные пейзажи

Удивительно, как быстро привыкаешь к хорошему. Я уже свыкся, что вокруг меня всегда минимум пять пар глаз. И десять рук. Люди угадывают мои желания, ненавязчиво помогают, шустрят — я буквально живу на все готовом. Стоит протянуть руку и в неё тут же вложат требуемое. Я будто окружен десятком персональных курьеров, и весь мир вокруг — мой магазин. Меня ограничивает только выбор в нём. Но не только, это ещё и тесно спаянная вокруг меня и ориентированная на меня группа. В какой-то степени, почти продолжение меня. Вот сейчас, по поведению свиты, я сразу почуял, что что-то не так. Секунду назад мы спокойным, медленным шагом едем на конях и беседуем. Даже пешие слуги Эйрика не особо бегут, так, двигаются поодаль быстрым шагом, и при том не отстают. И вот уже Ланс слева, Сперат справа и на полкорпуса позади, пажи и оруженосец Ланса тоже на своих местах. Практически боевое построение. Я не успеваю натянуть поводья, а Коровка уже фыркает и замедляется. Успеваю только бросить быстрый взгляд в сторону Тельтау. Тот по прежнему такой, как и раньше — тихий, сонный, даже красивый. Если не знать, какая это жопа. Рядом появился шлем. Мой шлем. Его протянул мне Сперат. Спросить своего оруженосца, что происходит, я не успел. Меня отвлек крик Эйрика:

— Что этот идиот делает⁈

Сначала я посмотрел на него. А он смотрел мне за спину. Я обернулся, чтобы проследить за его взглядом, уже начиная слегка раздражаться. Сижу, как попугай башкой верчу. Никто ничего не докладывает. Надо над этим поработать. «Вспышка слева, вспышка справа».

И тут я наконец понял причину переполоха. Этот припадочный Койранос Брухо, в сопровождении нескольких всадников, скачет к дереву. Вернее, они уже подскакали и начали остервенело рубить висящие на нём «украшения».

Усердствовал в основном сам Койранос. Остальные просто топтались рядом. Не жалея клинка, молодой Брухо рубил даже ветки на не характерной для этой местности ёлки. «Эндемичной» неожиданно вспомнил я нужное слово.

К счастью, у большинства таэнцев хватило ума не присоединяться к столь порывистому племяннику Хранителя Сердца. Они остались «за границей» леса. Надо же, а Койранос-то фанатик, а я и не ожидал. С другой стороны, а как должен выглядеть фанатик? Надпись на лбу? Может Койранос и выглядит как фанатик, просто я не в теме. Это может стать проблемой — Магн живет в городе, где каждый верит в своё. Правда, атеистов тут нет, а демонопоклонники вне закона. А так, полная религиозная свобода. Иногда горожане даже меняют убеждения и божественного покровителя. Не ставя, впрочем, под сомнения реальность других. Политеизм, как он есть. Поэтому для Магна радикальная приверженность только одному богу незнакома. И я не считываю знаки местного воинствующего верующего, поскольку в моем мире они другие.

— Сеньор Магн! Постойте, пусть его… — сказал Эйрик. Как будто я собирался что-то предпринимать.

Он возмутился только в самом начале. Сейчас же стал неожиданно спокойным. Слез со своей лошадки. Честно говоря, я бы больше удивился, если бы он на ней в бой пошел. нет, видно, что это животинка для езды верхом, может только изредка её запрягают что-то потаскать. Но не боевой конь, точно. Коровка хотел её куснуть, так, в порядке приветвия и лошадь вместе с Эйриком в ужасе в сторону шарахнулась. Нет боевого настроя. И собаки вокруг её копыт так и бегают — Коровка бы уже пару штук копытами убил.

С лошади Эйрик слез не торопясь, но быстро. Та особая манера двигаться, когда это уже привычка. Принял на руку щит от подбежавшего к нему сына. Который, по видимому, выполнял функции оруженосца. Щит был большой, пехотный, самый пожёванный временем из тех, что я видел. Даже у скелетов поприличнее были. И намного. Формой щит был похож на тот, которым пользовались пехотинцы Караэна.

Эйрик отступил в сторону, пока младшенький с конюхами уводили лошадей верхом. Рядом с отцом встали трое сыновей. Тоже со щитами.

— Нам следует укрыть лошадей, — тихо сказал мне Ланс.

Похоже, долго подбирал слова, видя как я туплю. Мне же нельзя сказать «отойди», или, тем более, «спрячься». Я ж рыцарь. На любую опасность должен кидаться, едва увидев. Для рыцаря любое отступление, да даже разумная осторожность — официально признак трусости. На деле, понятно, что люди осторожничают. Особенно, когда не на виду. Однако и я не простой рыцарь, на меня постоянно все смотрят.

Местные, тем временем, построились. Все достали большие щиты, за которыми можно было скрыться целиком, и выстроились стеночкой. К ним примкнули племянники, братья жены, кто-то там еще. За спинами щитоносцев встали те, кто был без щитов. Заскрипели натягиваемые арбалетные дуги. Щитовики, похоже, в первую очередь прикрывали собак.

Собаки снова заволновались. Беспокойство людей почуяли. Однако, с поводков не рвались.

Ланс, тем временем, успел завести свою лошадь между мной и лесом. Встать на линии огня, как вдруг я понял. Что-то я долго соображаю сегодня. Ну конечно, похмелье. Или уже въевшаяся в подкорку привычка видеть себя со стороны? Не будет ли это… неприлично? Отступить от леса, из которого ещё даже не стреляли. Ведь нельзя терять лицо и все такое, это же так важно, я же предводитель, как никак. Как только я разобрался в себе, все стало много проще. Выбор между приличиями и безопасностью. Если так поставить вопрос, то выбора никакого нет, и я потянул поводья, заставляя Коровку отступить за щиты Эйрика с сыновьями.

В этот момент дико вскрикнула лошадь. Очень похоже на то, как мог бы вскрикнуть ребенок от боли. Но я уже наслушался, и сразу узнал звук. Обернулся на лошадиный крик, чтобы заметить, как Койранос спрыгивает с падающего на бок коня. В шее коня торчало белое оперение стрелы. Залаяли собаки.

Эйрик с сыновьями обменялся быстрыми замечаниями.

— Двое. Малая засадка, от того и псы не чуют…

— Двое мало, может искуны?

— Да не, двое показались, еще двое выжидают.

— Засадка вон на том буке, видишь темнеет?

— А под ракитником еще двое, к гадалке не ходи.

— Пугают. В лошадь били, ссориться не хотят.

— Да не, слышь, вопит таэнец. Хотя, может его случайно…

И в самом деле, Койранос орал. Орал грозно, хоть и немного нервно. Не просто орал, он командовал. Его подхватили с земли сразу с двух сторон спутники на лошадях и поскакали прочь. В ягодице молодого Брухо тоже торчала стрела. Бедолаге оставалось только посочувствовать — стрела вошла сбоку, видимо когда он привстал в седле. Рыцарское седло с высокой спинкой больше похоже на кресло и само по себе дает неплохую защиту. Оперение эльфийской стрелы то и дело задевало за бок коня, пока Койраноса тащили прочь. Он периодически подвывал, но в общем держался стойко.

Отдалившись на безопасное расстояние, Койраноса бережно спустили на землю и начали оказывать первую помощь, положив на живот. Отдалились, на самом деле, всего-то метров на сто. Для меня это каждый раз было немного удивительно — я никак не мог привыкнуть, насколько мал тут радиус прицельной стрельбы. Судя по тому, куда показывал Эйрик, эльфы затихарились метрах в семидесяти от пограничной ёлки. Вполне возможно выстрел, наповал убивший коня под Койраносом, был просто особенно удачным. Даже если стрелы вошли именно туда, куда их нацелили стрелки — это все еще было в людских возможностях. Пожалуй, у покойного Вилы было пяток стрелков, способных на такое. Но стоило отойти от стрелка хоть на сто метров — и все, можно ходить под обстрелом, выпятив грудь. Потому что теперь стрельба из лука велась навесом, и на стрелу начинает влиять слишком много факторов. Разброс в несколько метров, попасть в одинокую мишень можно только случайно. Зато бить залпами по скучившийся пехоте — одно удовольствие. А конница преодолевает сто-стопятьдесят метров пространства, на котором лук относительно эффективен, примерно за полминуты. Поэтому никакие лучники не держат атаку кавалерии в голом поле.

Есть, конечно, уникумы, которые ломают статистику. Тот же Сперат, правда с тяжелым, «крепостным» арбалетом, да еще с городской стены, добивался попаданий и на сотне, и даже стапятидесяти метрах. Может и среди эльфов есть мастера способные вколотить стрелу из лука в цель размером с голову и за стопятьдесят метров. Вот только их явно не так много, иначе бы засаду они ставили не так близко к границе. Оттащил раненого буквально чуток в сторону, и все, ты в безопасности. Я старался это все прочувствовать и запомнить — в боях я остро чувствовал, что Магн во время обучения не получил никаких знаний о массированном применении метательного оружия. Для него арбалеты это подлая штуковина, которой чей-то паж моет тебя ранить до того, как ты до него доберешься и убьешь. Сомнительной боевой ценности — слишком долго перезаряжать. Да и убойная сила скромная у арбалетов, которые можно перезарядить сидя в седле. От большинства выстрелов вполне поможет хороший поддоспешник под кольчугой. Синяк и глубокая царапина — урон от арбалетного болта в девяти случаях из десяти. Главное чтобы в упор не стреляли. У пехоты арбалеты полное говно, еще хуже чем у всадников. Редкие осады, где есть крепостные арбалеты, не раскрывают их потенциал — слишком дорогие машинки. Еще более редкие, чем сами осады.

Арбалеты — вдруг понял я. Надо вооружить караэнское ополчение арбалетами. Но только сносными арбалетами. И чтобы каждый умел так же сносно стрелять. Поголовно. Это скачкообразно увеличит их боевую ценность.

Хоть мы и были достаточно далеко от Тельтау, шлем Ланс мне все таки не дал снять, придержав мне руку. И сейчас я с досадой хлопнул себя по лбу. С силой. Аж звякнуло. Почему я не понял этого раньше?

Я оказался вовлечен в поток событий. Пытаясь воспроизвести удачные решения из прошлого своего мира, я пытался продавить их тут, не принимая в расчет местную специфику. И споткнулся на колесе, в случае с вагенбургом. На логистике и экономике в случае с постоянной армией. Быстро одеть в броню и вооружить всего пару сотен пехотинцев, даже такой крупный промышленный центр, как Караэн, оказался не способен. Но арбалетчику и не нужно быть в хорошей броне. Что найдет, то и нацепит. Защитить их кольями, или ставить на холмах. Может, еще части ополченцев раздать длинные пики… Точно, к этому и так пришли армии моего мира, когда стали действительно большими и в них стали набирать не только профессионалов. Разве что в моем мире был огнестрел вместо арбалетов. Но смогут ли тут наделать столько арбалетов? Полагаю, пару сотен можно будет купить на стороне. Придется организовать гильдию мастеров. Да, тут все не быстро, но лет через пять по паре сотен арбалетов в год такая гильдия точно будет выдавать. Причем, сносного качества. А больше и не надо. Все это требовалось немедленно записать и послать Вокуле с приказом принять в работу.

— Помогите же мне, сеньор Магн! — вывел меня из задумчивости голос Койраноса. Он звал меня уже явно не в первый раз. Я скептически скривился под шлемом, разглядывая его ранение. Штаны на нем разодрали, открывая доступ к ране. Стрела вошла в седалище молодого Брухо не задев кости и вроде как не так страшно. Но вот когда её вытаскивали, разворотили ему зад как следует. И сейчас полоски ткани, которыми его бинтовали, прямо на глазах намокали красным — кровь никак не останавливалась.

— Давайте уж мы попробуем, — спас меня от необходимости щупать задницу Койраноса заросший бородой мужик. Кажется, из местных. Тут мало кто знал, на что я способен. Поэтому простолюдины, зная за аристократами отсутствие способностей к лечению, сами стали подходить по одному и лечить благородного юношу в силу своих скромных сил. Не впечатляюще, конечно, но зато их было много. Я даже немного умилился этой пасторальной картине. Койранос стонал, стараясь сдерживаться, и потому стоны у него выходили немного томными. А к нему гуськом подходили суровые мужики и осторожно, практически нежно, клали на его оголенный зад почерневшие и разбитые от работы ладони. Жмурились, говорили «всё», и уступали место следующему.

Стоны Койраноса стали затихать. Рядом со мной появился Эйрик. Показал мне стрелу.

— На матерых наткнулись, не молодежь шалит, — сказал он. — Настоящая, эльфийская. А то последнее время все больше из кости да камня наконечники. А эта видите, вон какая, — Эйрик даже как будто с гордостью протянул стрелу мне.

Я взял её, поднял забрало и начал рассматривать. Белая. Примерно такая же длинная, как у лучников с Туманных Осторовов. Что логично — дальше уха лук не натянешь, значит и стрела будет длинной от уха до указательного пальца вытянутой руки стрелка. Эльфийская стрела, однако, гораздо тоньше и легче. И, как мне показалось в первый момент, целиком отлита из белого пластика. К счастью, я уже побывал в логове гоблинов, и у меня был опыт не только технологий моего мира, но и местных странностей. Присмотревшись, я увидел в стреле то, чем она и была — куском растения. Эта стрела выросла сама, её никто не вытачивал. Потом её аккуратно срезали, обработали, и выстрелили. Я слегка согнул древко. Потом сильнее. Потом свернул стрелу в кольцо и отпустил Она выпрямилась и снова стала прямой, без намека на изгиб. Очень гибкий материал. Как резина. Может, все таки, это высокотехнологичное изделие? С другой стороны, каучук тоже природный материал. Я попытался поцарапать себе наручи острием стрелы.

— Не, железо не возьмет. Не тверже кости. Когда эльфы по нам стреляют, то берут стрелы с камнями, такие. Те и то по тверже будут, — тут же сказал Эйрик.

— Интересная вещь, — кивнул я. — Как их делают, ты конечно не знаешь?

— Отчего не знаю, знаю. Поют эльфы деревьям, и те им такие стрелы выращивают. И луки. И много чего еще. Про что спеть смогут, то и вырастет.

Стонущего Койраноса наконец-то сочли достаточно отшлепанным, то есть подлеченым, чтобы можно было посадить в седло. И отвезти в лагерь. Я протянул эльфийскую стрелу обратно Эйрику.

— Нет, сеньор Магн. Себе оставьте. Если вдруг случится по эльфийскому лесу идти, достаньте её и в руке держите. Это у них вроде как знак мира. Они к вам даже навстречу могут выйти. Тогда им надо будет стрелу отдать и из леса выходить.

Я задумчиво посмотрел на Тельтау. То есть, у меня в руках своеобразное приглашение к переговорам. Прислали прямо в зад Койраносу. Как-то по-эльфийски. Я немного подумал, и решил, что прямо сейчас мне говорить с эльфами не о чем. Нет, поболтать я с ними не против, но мне не нравился, так сказать, контекст. Не чувствую я за собой сильной переговорной позиции.

В этом мире я уже вынес главный урок — сильная переговорная позиция, это когда враг либо уже разбит, его замок горит, а вокруг тебе лично преданные зверские рожи на него агрессивно смотрят. В своем мире, к моему ужасу, я ни разу в сильной переговорной позиции не был — так, мелкие преимущества. Потому и тут верчусь ловко. Но с нелюдями, помня о иногда неожиданных и часто просто странных привычках долгобородов, лучше говорить имея о них хоть какое-то представление. И с этим, кстати, мне могла помочь Адель. Её графство Адвес аж с тремя эльфийскими лесами граничит. И всего с одним пятном Диких Земель. Что, для Магна, очень удивительно. Поспокойней у них там, в Королевстве.

Я протянул стрелу Сперату.

— Прибереги, пригодится, — сказал я. Дождался, пока он кивнет. Добавил. — Спасибо.

Поощрил. Это важно, а то я начинаю воспринимать подчинение как должное. А это неправильно — надо чтобы люди чувствовали мою благодарность. Их собственная ценность повышается в их же глазах. А это рождает ответственность. Вот и вырабатываю в себе привычку к вежливости заново.

Перед отъездом я подарил Эйрику шлем с темновиденьем. Нашел, наконец, куда пристроить. И артефакт, и сам по себе штука дорогая и в хозяйстве нужная. Про побочные эффекты Эйрик был проинструктирован — у Сперата в жадносумке даже инструкция к шлему обнаружилась, еще Гвеной написанная. Сперат когда её достал, застыл, замялся. Глаза повлажнели. Я похлопал его по плечу, громко пообещав больше по дороге не задерживаться. Скоро, скоро уже в Таэн приедем.

На самом деле нам еще недели две было ехать. Правда, теперь уже по хорошо накатанному торговому пути, большей частью по одному из Древних Трактов. Поэтому ночевки предполагались вблизи специально заточенных под такое населенных пунктов, без каждодневной возни с лагерем. А значит, и без передышек в один-два дня. Удобно.

Ведомые Старым Волком и под шуточки про Койраноса и мужественные шрамы, мы двинулись дальше, вдоль Реки, которая тут резко поворачивала на юг. Это был самый запад Долины Караэна, граница которой проходила по большой реке. Настолько большой, что её так и называли. В Реку то и дело впадали каналы, превратившиеся в речки, только кое где были еще видны каменные плиты облицовки. А перекинутые через них мостки явно были рассчитаны, как максимум, на деревенские телеги с сеном. Наш крупный отряд в триста-четыреста всадников, даже без обоза, через один такой мостик протискивался по нескольку часов. Нам пришлось разделиться — Старый Волк отослал половину всадников параллельным курсом, на расстояние в десяток километров. Мы периодически видели их колонну, когда поднимались на возвышенности.

Тельтау оказался не таким уж и большим, хоть и сильно вытянутым вдоль Реки. Километров шестьдесят от феода Эйрика. Местность стала постепенно сменяться все более высокими холмами — предвестниками гор. Вдоль дороги аккуратные каменные домики, окруженные небольшими полями, зато с большими загонами для овец. Жилье по прежнему жалось к замкам или ютилось на вершинах холмов за стенами. На склонах особо не полей не разбить, поэтому заселено все было не так плотно. Зато стада овец, которые паникующие пастухи гнали прочь от нашего отряда, нам встречались часто. И каждый вечер у всех было мясо на ужин. Я ни о чем не спрашивал. На третий день путешествия нам преградила дорогу речушка покрупнее. Видимо, это была река естественного происхождения. И мост тут был посолиднее. С башней, почти не уступающей размерами «замку» Эйрика. Разве что вокруг не было городка и хозяйственных построек. Вернее, городок потихоньку назревал — рядом с мостом стояли гостевые дома.

Древнего тракта тут не было. Да и дороги, если не считать накатаную крестьянскими телегами колею. Близ Караэна это бы стало дорогой, стиснутой с обоих сторон заборами, полями и домами. Тут это было скорее направление — слева, примерно в километре, был пологий холм с замком и ярусами персиковых деревьев на склонах. Справа, на более крутом и неприступным холме, стоял городок, вытянутый по гребню. У подножия холма были поля. Тяжело, наверно, жителям каждый день в низ спускаться на работу. Интересно, замок и городок принадлежит одному хозяину? Или городок вольный? Это бы объяснило отсутствие домиков вне стен — всадники из замка житья не дают.

— Башня, — сказал легат. Мы с ним ехали впереди, чтобы не глотать пыль. Хотя пыли особо и не было — осеннее небо начало протекать короткими дождиками. Один как раз недавно смочил землю, прибив пыль.

— Да, вижу. И мост хорошо сделан, — согласился я с очевидным.

— Нет. Это Башни мост, — «пояснил» Старый Волк. И зло сплюнул. Мне потребовалось не меньше десяти секунд, чтобы сообразить, что он имеет ввиду.

Башня — один из центров силы в Долине Караэна. В свое время предприимчивое семейство оседлало древний мост и сооружение рядом, превратив это в укрепление. Потом вокруг вырос город и начал экспансию. Вот по этой самой речке — ставили мосты, укрепляли их, и взимали плату за проход. Это не сильно тревожило Караэн — Башенная речка выше потечению резко поворачивала юг, в горы, откуда и брала свое начало. Поэтому торговые пути с Отвином не пересекала. А вот для городка Фарра, как раз, всё обстояло строго наоборот. У этих двух городков, так сказать, конкуренция. А вернее, откровенная вражда, уже долгие десятки лет. Легат Борсо да Эст из семьи, правящей Фарра, вот почему он сплюнул при упоминании Башни — это у него наследственное. Легат повернулся ко мне и сказал:

— Когда мы шли в Караэн, вышли на Башенную речку выше по течению. К такому же мосту. И эти потомки свиньи и собаки запросили по два сольдо с каждого всадника в отряде! — к концу фразы он уже брызгал слюной. Немного подышал, успокоился. И продолжил. — Тогда я послал Койраноса с часть отряда вниз по течению, спросить цену. Четыре ченти! Пришлось переправляться тут. И делать крюк! Из-за этого мы опоздали на битву!

Я сочувственно покивал. Вряд ли таэнцы потеряли больше двух-трех дней. Все равно бы не успели. Но жаловался мне да Эст не для этого. Старый Волк боялся, что его отряд опять не пустят через мост, заломив цену. А уловка с молодым Борха в этот раз может и не сработать, если охрану моста предупредили о том, что они вместе. Другое дело, если через мост поведет отряд Магн Итвис — ссориться с Караэном люди из Башни не захотят. Нашим городам пока нечего делить.

— Поеду вперед и посмотрю сам на их наглые рожи, — сказал я.

Вот только Старый Волк меня не слушал. Он по стариковски щурился, глядя на рощу персиковых деревьев.

— Сухарь, — позвал он оруженосца. — Смотри туда. И все смотрите! Мнится мне, я видел блеск стали!

Все, кто был рядом, придержали коней и стали всматриваться в указанном направлении.

— Ничего не вижу,— с явным неудовольствием в голосе процедил оруженосец. Ничего в нем не наводило мысли о сухарях. Скорее он был похож на пышную, гладенькую булочку. По годам он был старше меня раза в два, и то, что он все еще был оруженосцем, выдавало в нем низкое происхождение. Но вот разговаривал он со Старым Волком так, будто они равны по положению. Или, он даже выше.

— Я вижу людей, — с удивлением сказал я. Деревья только начали терять листву и я видел разве что чуть более густые тени. Но у меня словно чутье включилось, я был уверен, в тени фруктовых деревьев кто-то есть. — Может, крестьяне подрезают деревья, или что они там делают осенью с…

— В линию! Строй! Строй! Взять копья! — диким голосом заорал Сухарь и с неожиданной ловкостью выхватил из седельной сумки сразу два шлема. Одной рукой он нахлобучил первый шлем на легата, второй на себя. Старый Волк пару секунд стоял смирно, пока на него надели шлем, и протянули копье с личным флажком. А потом поскакал вдоль растянувшегося по дороге отряда. Бросив мне короткое:

— Скачи к своим!

Призыв к оружию подхватывали другие голоса. Секунду назад расслабленные, сонные всадники вдруг споро собирались в рыцарские копья, где впереди уже в шлемах и с копьями были рыцари, а за ними их свита. И я только сейчас понял, что на мне нет кирасы. Хотя шлем я уже надел, даже не заметив как. Рядом появился Ланс, уже в шлеме и с копьем.

— Быстрее, сеньор Магн, быстрее! — и я послал Коровку назад, мимо таэнцев, высматривая знакомые лица караэнцев. У всех таэнцев был в одежде элемент красного — Ревнители и вовсе одевались в накидки глубоко красного цвета с капюшонами. Караэнцы старались чтобы у них в одежде был белый и красный. Но их можно было отличить от таэнцев и без этого — всадники из моего города бестолково метались, мешая остальным. Хорошо хоть они ехали восновном рядом, одной крупной группой. Плохо, что в конце колонны. До них было не меньше полукилометра, и я успел преодолеть не больше половины этого расстояния, когда скакавший впереди Ланс махнул рукой, указывая мне на холм с персиковыми деревьями, так обеспокоившие Старого Волка. Я повернулся в седле почти всем телом, чувствуя себя танком, и навел «амбразуры» прорезей забрала на персиковые деревья. Поднять забрало рук не хватало — одна была занята поводьями, другая копьем. Но обзора мне хватило, чтобы разглядеть как из под прикрытия персиковых деревьев выезжают уже выстроившиеся в линию всадники. И медленно набирают скорость, двигаясь прямо на наш растянутый отряд. Засада. Я опытным взглядом оценил численность и вооружение. Не меньше полусотни рыцарей, всего около двух сотен всадников. И за ними бежит пехота. На всадниках преобладают синие цвета — если синего нет в одежде, так полосы синей ткани повязаны на шлемах и предплечьях. Синий основной цвет герба всего у пары Великих Семей в Долине. Но столько всадников может выставить только одна. Инобал.

— Если найдешь Аста… — заорал я скачущему рядом Сперату.

— То он умрёт! — огрызнулся мой, обычно такой сдержанный, оруженосец.

Я не стал спорить. Хотя, наверное впервые в жизни, мне стало неприятно оттого, что кто-то хочет сделать мою работу. Однако это было не важно. Важно только то, что Аст Инобал всё еще жив. А должен быть уже давно мертв. И сегодня это, наконец, можно будет исправить.