Наследник огня и пепла. Том V

Глава 7 Это же все знают…

Фредерик, на правах аристократа сидел в моей беседке, а на правах моего близкого союзника делал это с некоторой наглостью, вольготно развалившись на подушках. На весьма не маленьком расстоянии от него, через столик и Лаванду, сидела Адель. Они о чем-то беседовали вполголоса. Пока я шел к ним по тропинке, выложенной синими камешками, ко мне пристроился Фанго.

— Чтобы вы могли поговорить спокойно, я оставил Бруно Джакобиана в малой гостиной, подложив ему книгу по истории вашей семьи, — быстро заговорил Фанго, склонив голову. — Полагаю, это займет Бруно на долго, можно принять его последним. А Рудо я оставил у ворот, под присмотром стражи.

Я молча кивнул. Фанго вполне разумно предположил, что разговор будет приватный с каждым из трех. Поэтому будет впускать их по одному. И, уже по собственной инициативе, разделил их. Разумная инициатива в подчиненных — половина успеха всего дела. Это я могу утверждать с опорой на научные доказательства. Я ещё в школе делал доклад про исследования американской компании по управлению и оптимизации бизнеса. Делал не один, а в группе. Честно говоря, я был скорее в нагрузку к отличнику. Поэтому из доклада не помнил почти ничего кроме того, что успех проекта зависит от команды примерно на пятьдесят процентов. Такая себе статистика. Как монетку кинуть. Типо или получится, или не получится. Но картинка меняется, если знать, что оставшиеся пятьдесят процентов, приходящиеся на руководство, на тридцать процентов состоят из возможности этого руководства изыскать средства для проекта. И только последние двадцать процентов приходится на то, что по идее должно делать руководство — целеполагание и всё в таком духе.

Я помню, как мы в классе в рамках урока отстаивали свой проект. И получалось плохо.

Допустим мы взяли условную девушку, с опытом налаживания бизнеса конкретно взятого бутика модной одежды. Даем ей зарплату побольше и говорим — а теперь создай нам фирму по строительству трансатмосферного лифта. И эта энергичная девка пожимает плечами — за наши деньги любой каприз. И начинает разбираться в вопросе. У неё, естественно, ничего не получается. Она привлекает инженеров-теоретиков, возможно даже понадобится лаборатории с персоналом. Мы, как руководство, изыскиваем на это деньги. Может у нас безлимит, может мы обладаем нужными связями и выбиваем грант в Люксембурге, который к тому времени инвестировал в космос уже около ста миллиардов. То есть бросать в неё деньги, по сути, основная наша обязанность.

На самом деле, конечно, не только. Мы должны обеспечить необходимые условия для работы в более полном смысле. Люди должны болеть за дело, а это возможно только если они чувствуют заботу о себе. Что принадлежат к некому сообществу. Что о них заботятся. Для этого компании стараются сделать офис комфортным и одновременно пафосным. Добавить туда уюта печеньками и релакс-комнатами. Пробудить в сотрудниках патриотизм к компании с помощью совместных мероприятий вне работы. И для всего этого тоже можно нанять специального человека — и тогда, получается, эта обязанность тоже станет частью пятидесяти процентов работы команды?

По сути, кроме обеспечения хороших условий для работы и беспрерывного потока бабла, единственным по-настоящему важной обязанностью руководства оставалось взаимодействие с внешним миром. Если условная девочка вдруг находит необходимую технологию, но на стороне. Некие нанотрубки, которые изобретены в другой структуре, то задача получить эту технологию опять ложится на плечи руководства. Поглотить другую фирму, купить патент, переманить ученых — вот что должен сделать руководитель для успеха своей компании.

И если все получится, то руководитель со своей хотелкой трансатмосферного лифта будет гениальным визионером. Потому что люди склонны персонализировать успех. А если деньги кончатся раньше и все рухнет — то виноваты будут девочка, ученые, инженеры, которые не смогли. Даже они сами так будут считать. И это правда. Люди так устроены. Мы виним в успехах руководителя, а в неудачах себя. Это было из доклада другой группы.

Магн с его разговорами со слугами, с вниманием к быту своего коня и прочими вещами, будто интуитивно следовал рекомендациям из этого исследования. А вот отец Магна, утратив эмпатию и начав воспринимать своих «сотрудников», то есть людей работающих на Итвис, и отстранившись от них, прозевал переворот, стоивший ему жизни. Ему и моей сестре. Лояльность сотрудников компании в этом мире была, пожалуй, даже важнее всего остального.

Поэтому я делал странное. Останавливался и разговаривал со слугами, горожанами, стражниками. Я по прежнему не запоминал их имена. Мозг их выкидывал, как ненужную информацию. Зато я примерно представлял условия их жизни. Я ввел что-то вроде выходного один раз в неделю, с общим застольем для слуг. Я даже озаботился чтобы часть людей освободили от работ и они могли сделать запасы хвороста на зиму, чтобы хватило не только для нас, но и слугам. Все эти мелкие дела я делал с осторожностью и без фанатизма, боясь где-то нарушить неочевидные законы и взаимосвязи сословного общества. Впрочем, после учреждения фактически двухпалатного парламента в Караэене, меня это не должно было особо беспокоить.

За размышлениями я и не заметил, как подошёл к беседке.

— Вы вовремя, мой сеньор, — сказала Адель с иронией в голосе. — Ещё немного и сеньор Фредерик сделал бы мне совершенно неприличное предложение.

— Я просто восхитился вашей красотой! — не на секунду не смутился под моим взглядом наемник. — Сеньор Магн, скажите же вашей жене, что у нас, в Регентстве, принято восхищаться женской красотой! Даже если она принадлежит другому! И я готов рискнуть жизнью, чтобы сказать ещё раз, сеньора — вы прекрасны, как богиня! Вы упоительны!

Понятно, что в Фредерике нашла моя тётя Роза. Наедине с женщинами этот подлец легко начинает сыпать комплиментами. Многие из женщин страдают от их недостатка и легко привязываются к таким людям. Я был уверен, что Адель совсем не из таких, но увидев её смущенную мордочку, засомневался. Чувствуя, что во мне начинает подниматься ревность, я молча сел рядом с Адель.

— Увы, но пришел ваш муж, которому я принадлежу. И нам предстоит обсудить наши глупые мужские дела, — сказал Фредерик и приподнялся на подушках. Ожидая, что Адель подхватится и убежит делать свои умные женские дела. В этом была некоторая ирония — при всей своей заметности и видимой свободы в действиях и словах, женщины Регентства были жестко ограничены в отношении действительно важных вещей. Моя тётя Роза и атаманша пивоваров Анья, были теми самыми исключениями, подтверждающими правила. Благородные дамы Королевства Фрей, говорящие тихими голосами и никогда не смотрящие мужчинам в глаза, при этом обычно участвовали если не в принятии решений, то в их обсуждениях. Думаю, это связано с укладом жизни. В Королевстве было принято, чтобы аристократ в определенный момент отправлялся в Поиск. Именно с большой буквы. Либо во исполнение обета, либо на войну, либо ещё под каким-то предлогом — по сути, на поиск возможности совершения подвига. Эта была неформальная обязанность для подтверждения статуса. И этот Поиск мог длиться достаточно долго. Вон, Белый Рыцарь путешествует по Регентству уже лет пять.

А их дамы оставались на хозяйстве, вынужденно получая права своих мужей. Вели хозяйство, заключали сделки и даже воевали от их имени.

— Сеньор Фредерик намекает на своё обязательство перед Горной Ведьмой. Фредерику надлежит принести ей черное сердце высшего вампира до конца этого года. Он дал такое обещание, чтобы спасти мне жизнь, — сказал я, повернувшись к Адель. Сняв, тем самым, вопрос с её присутствием. Теперь она уже посвящена в детали дела и может остаться. Я повернулся к Фредерику. — Полагаю, вы добыли сердце вампира в Битве у Ворот?

Фредерик кивнул. И со смехом добавил:

— Никогда не думал, что скажу это, но драться с мертвецами Золотой Империи на удивление выгодная штука. Посмотрите, — Фредерик достал из кошеля на поясе фиолетовый камень размером с перепелиное яйцо. Зажал его двумя пальцами и подставил под лучи солнца. Камень осветился изнутри и красиво полыхнул яркими бликами. — Это сапфир. Не знаю, как он к нему попал, но сначала он был у одного из пажей. Мышь, возможно вы его помните, сеньор Магн. Мышь использовал его как кресало. Потом этот камень купил у него Нычка за сольдо. И продал маркитантке за дукат. К счастью, старик почуял неладное, когда та отдала золотой не торгуясь. И спросил у меня, сколько может стоить красивый камень. Я тут же пошёл к маркитантке. Она, конечно, пыталась сбежать. Догнал её у самого Ченти. И выкупил камень обратно.

Фредерик замолчал, задумчиво рассматривая камень.

— И сколько может стоить такой камень? — явно заинтересовалась Адель.

— Дукатов сто, не меньше, — тихо сказал Ланс. Он, вместе со Сператом стоял недалеко. И мне не понравилось, с какой алчностью он смотрел на сапфир в руках Фредерика.

— Это если если у тебя есть сто дукатов! — хохотнул Фредерик. — Но если у тебя есть тысяча, то можно отдать за него и тысячу. У этого камня нет цены, потому как за него можно назначить любую цену.

— Та маркитантка, — тихо сказала Адель. — Что с ней стало?

— У неё всё хорошо. Она купила на этот камень свою жизнь, — Фредерик снова не переставал улыбаться, разглядывая сапфир. — Это хорошая сделка, если кто спросит меня. Не каждому везет заключить такую.

— Подарите его сеньоре Розе? — невинно спросила Адель. Я слишком хорошо знал этот тон. Так она говорила, когда хотела у меня что-то попросить.

— Может быть, — кивнул Фредерик. — На свадьбу.

— А вы планируете сделать ей предложение? — тут же спросила Адель. Даже на секунду забылась и заглянула наемнику в глаза.

Фредерик же внимательно посмотрел на меня. И спрятал сапфир в свой пояс.

— Я думаю об этом, — наконец сказал он. — Но к вашим глазам, прекрасная сеньора Адель, он подошел бы куда лучше.

Я задумался. Намек был кристально прозрачен. Фредерик просил меня о том, чтобы я договорился о его браке с моей тетей Розой. Нельзя сказать, что мы с Вокулой не обсуждали такой вариант. Но это бы значило, что в клане Итвис появится сильная фигура. Альтернатива мне. Поэтому Вокула был против. Что хуже для Фредерика, тётя Роза была против. Её вполне устраивала её жизнь. И она вовсе не горела желанием отдать власть, богатство и внимание от многих мужчин, за сомнительное семейное счастье. Тем более, что все её три дочери уже были пристроены. Фредерик ждал ответа. А я не мог ответить отказом человеку, за которым стоял один из самых серьезных моих силовых ресурсов. Да, были еще долгобороды, горцы, «чушпаны» — но несколько десятков конных латников никто из них не заменит. Да и нельзя не учитывать, что Фредерик опытный и удачливый командир. Пожалуй, он нужен мне больше, чем я ему. А я сейчас как никогда влиятелен и силен. Самое время попросить у меня услугу. Фредерик выбрал момент для этого с мастерством настоящего стратега.

От необходимости давать ответ немедленно меня спасло появление слуг с подогретым вином и засахарившимися персиками. Одна из фрейлин Адель протянула через ограждение беседки, в руки Лаванде крохотного, смешного песика. Суровая баба в доспехах взяла собачонку за шкирку, заставив животинку испуганно взвизгнуть. Лаванда вздрогнула и посмотрела на песика строго, как старый завуч на расшумевшегося третьеклассника. Песик заткнулся. Лаванда с ним в руках со стороны смотрелись довольно забавно. Хотя песика было немного жалко. Но уже вследущей момент фрейлина-телохранитель передала животинку моей жене. Тот с явным облегчением выдохнул и принялся благодарно вылизывать Адель руки.

— Вы знаете, пару месяцев назад я объезжала наши владения в контадо, — вдруг сказала Адель. — И, среди прочих, познакомилась с семьей Мерт. Эта очень уважаемая семья, у них два поместья на севере и замок совсем рядом с Рекой, у Тельтау, эльфийского леса. У них всего два сына и младшая дочь. Я заметила, что в Регентстве часто в семьях мало детей… Впрочем, я не об этом. Их дочь по настоящему прекрасна. Кстати, она приходится дальней родней и мне, и семье Итвис! — дальше последовало вдумчивое выяснения родства. Выходило, что Мерт действительно смогли породниться с боковыми ветвями наших семейств несколько поколений назад. Если бы не Магн, эти выяснения родства с десятками терминов для обозначения различных родственников, вызвали бы у меня прострацию, как рассуждения о высшей математике. наконец, Адель закончила свою мысль. — Так вот, я хочу устраивать ежегодный бал для аристократов Долины. Думаю, сразу после сбора урожая. И тогда эта девушка будет представлена обществу. И станет, полагаю, самой желанной невестой. Ей уже пятнадцать. К тому же, в её крови достаточно от крови Королевства, чтобы проявилась сильная способность к исцелению. Думаю, в этом она лишь немногим уступает мне.

Адель мне улыбнулась. Жена сильно преувеличивает достоинства потенциальной невесты. Я понимающе кивнул.

— Может вам рассмотреть этот вариант, сеньор Фредерик? — перехватил я инициативу. — Если уж вы решили остепениться, то нет ничего лучше чем жена с магией лечения. Так вы будете уверены, что она родит вам много здоровых детей.

— К тому же, все знают что сила магии наследуется по материнской стороне, — продолжила Адель. А потом резко замолчала, испуганно посмотрев на меня. А вот то, какой формой магией будет обладать ребенок, зависит от отца. А я, почему-то, не пуляю огнем как мой отец. И Гонорат.

Сперат перехватил у слуги кувшин с вином и стал разливать его нам по кубкам. Закончив, остался в беседке, встав за моим плечом с кувшином в руках. Беспалевно занял место поближе к охраняемой тушке. Потихоньку возвращается к привычным обязанностям. Это хорошо. Я макнул палец в вино и протянул его собачке на руках Адель. Та с некоторым подозрением обнюхала угощение. Потом лизнула. Некоторое время задумчиво прислушивалась к себе. И потом принялась вылизывать мне пальцы с явным удовольствием. Я обновил, снова окунув палец в вино — уж очень песик выглядел при этом мило.

— Двойняшки, — вдруг сказал Фредерик. — Варра, мой родной город, ближе остальных к Королевству. Обычно мы с вами, прекрасная сеньора Адель, воюем. Но в перерывах женимся. Если рождаются двойняшки, то у них будет одинаковый дар к магии. Это все знают.

Я ошарашено откинулся на подушку. Так просто? Всю жизнь Магна травили, буквально в глаза называя его ублюдком прижитым его матерью со стороны. А самая большая загадка его жизни раскрывалась так просто? Ну да, Магн с сестрой явно однояйцевые близнецы, идентичны во всем, кроме пола. Как я сам сразу не понял?

Целую жизнь Магн провел, чувствуя себя уродом. Да и я настрадался. Только сейчас я понял, как это давило на меня. У меня как будто внутри, от души, отвалилась черная пиявка размером с трактор. Я испытал такое облегчение, какое можно было отдаленно сравнить только с тем моментом, когда я в своем мире ожидал результата операции у матери на мозге, и врач через несколько часов вышел и сказал, что все прошло хорошо.

И ведь все эти проблемы легко могли быть разрешены, если бы эти люди вокруг были чуть менее надменными, чванливыми, лицемерными тупицами, и просто чуть больше, и чуть откровеннее говорили между собой. Я протянул руку, схватил кубок и глотнул вина. И еще, почти осушив кубок. Сперат немедленно подлил мне снова. Но этой паузы мне хватило, чтобы взять себя в руки. Таким как я нельзя показывать своих чувств. Это делает уязвимым.