Наследник огня и пепла. Том V

Глава 13 Тяжелый труд

Я не удивлюсь если в моем родном мире до сих пор еще есть что-то вроде Ангкор Вата или развалин Древнего Египта, но про них не знают, потому что они в болоте. У меня мало опыта для серьезного сравнения, однако я почти уверен — даже джунгли и пустыня могут оказаться оказаться предпочтительнее для нескольких недель в них пребывания, чем болота.

«Это было ошибкой», — сказал я себе через четыре недели.

— Больше мы не можем тут оставаться, — сказал я на военном совете тем же вечером.

— Мы исполнили все приказы Совета Караэна! — Сказал я на утреннем построении перед полутора сотнями измученных людей и полусотней долгобородов. — Мы возвращаемся домой!

И это сделало их заметно счастливее.

Дикие Земли в этом болоте меня, честно говоря, слегка разочаровали. После всех рассказов о коварных плотоядных деревьях, о траве, которая режет людей на куски как ножами, о покрытых костяной броней медведях и добавляя к этому то, что я увидел в Кровавом Волоке — я ожидал нечто вроде локации с кучей монстров. Как в онлайн игре. Реальность оказалась прозаичнее и, одновременно, хуже.

После мучительного путешествия мы смогли преодолеть около шестидесяти километров по полуразрушенному тракту. В отличии от центральной дороги это ответвление было чуть ниже и поэтому местами затоплено. Вода, вернее тина, доходила до середины бедра. Через такие участки трудно было прогнать даже людей, не говоря уж о конях. Когда из тумана окружающих болот стали появляться зловещие руины, большинство испытало скорее облегчение — добрались хоть до чего-то.

Но самое тяжелое началось после. Бруно развил бурную деятельность и под его внезапным напором усталые люди начали разбирать древние дома, строить из них насыпи и исследовать всё вокруг.

Местная измененная живность была представлена в основном флуоресцентными цветами гигантских размеров, похожими на лотосы и полупрозрачными бабочками. С нами было несколько отрядов из Братства Охотников, выполнявших функции разведчиков — и, как выяснилось, дегустаторов. Потому что они быстро выяснили, что мясистая корневая луковица которой крепились цветы ко дну — съедобна. Цветы и крылья измененных бабочек оптом скупал Каар для своих алхимических надобностей, поэтому очень быстро вокруг всё было опустошенно и нетронутое волшебное болото, где-то даже красивое, превратилось в обычное. В вонючую грязь.

За все время представителей измененной фауны нам встретились дважды. Если не считать безобидных бабочек. Один раз что-то очень длинное, похоже на сороконожку с пастью крокодила. Впрочем, это существо заметили издалека среди руин. Его встретили крики, несколько арбалетных болтов и пару магических зарядом. После чего существо скрылось и больше его не видели. Вернее, о том, что его видели мне докладывали каждый день, иногда не один раз — но ни разу эти сообщения не подтвердились. А вот твари, больше всего напоминавшие гигантские пиявки, в первое время доставляли нам проблемы. Пара быков и не меньше десяти человек пострадали от их челюстей.

Но это только в первую неделю. Да и то, только потому, что эти твари подбирались под водой. Впрочем, после первого шока, стало ясно — вооруженные мужчины это не еда для монстров. Чтобы охотиться на нас, надо быть чем-то особенным. Псевдопиявки особенными не были. Очень скоро выяснилось, что их мясо вполне сносное на вкус — и они окончательно превратились в добычу.

Удивительное дело, но Краас не нашел в гигантских иявках ничего особо волшебного. Однако их шкура оказалась легкой в обработке, поэтому пользовалась спросом. Их обдирали, потрошили, мясо говтовили а шкуры продавали маркитантам в обозе. Тем самым, что пришли еще с лучниками Вилы. А те перепродавали в город. Вообще, тносительная близость к Караэну — вот то, что вообще спасло мою экспедицию. Конный мог выехать из нашего лагеря в руинах утром и добраться до Военных Ворот до конца сиесты. Протащить повозку было куда сложнее и это могло занять три дня.

Казалось бы, раз никто не отрывает жопы моим людям, то почему я готов бросить всю затею? Проблема в том, что кое что жопы им таки разрывало. И увы, это было не то, во что можно воткнуть копье.

Мои войска медленно одолевал боевой понос. И задницы просто таки трещали от напора тугих струй. Несмотря на все мои усилия, уже через неделю каждый в третий в моем отряде имел проблемы с желудком. Повального поноса избежали только долгобороды. Я прилагал поистине титанические усилия для введения гигиены в войске — под видом религиозных обрядов, разумеется. И почти всегда упирался в объективные проблемы ограниченности местных ресурсов. Нужно было много кипяченой воды для мытья рук перед едой и просто для питья — но не было в чем её кипятить. Солдатский котелок — непозволительная роскошь для местных реалий. Это дорого, почти как шлем, а шлем это уже слишком дорого. Остро не хватало и топлива для костров. И так почти во всем. Хоть я и знал в общих чертах, как нужно, я не знал как именно сделать так, чтобы стало как нужно.

Люди Дйева довольно быстро наигрались в отважных рыцарей и их количество стало убывать. Впрочем, нельзя сказать что они прямо уж дезертировали. Так, стали просто уезжать домой на отдых. Сейчас постоянно присутствовало от силы человек сорок из двух сотен. И я был этому даже рад — псевдопиявок на всех не хватало, а кормить всадников вместе с лошадьми по традиции надлежало мне. А лошадь жрёт, как… Как лошадь. Очень скоро выяснилось, что на полтысячи человек каждый день надо не меньше трех сотен телег с едой. Потому что длинное плечо подвоза — четыре пятых телег была в дороге. И даже сотня лошадей добавляло к этому еще примерно сотню телег. Хорошо хоть воду скотина пила из болота без заметных для себя последствий, при соблюдении некоторых условий — их отводили в сторону от засранного лагеря, находили относительно чистые места, вырезали тину… Ладно, с этим тоже были большие проблемы и много возни.

Телеги забивали дорогу, устраивая фирменные пробки, как в час пик в больших городах. Очень скоро мы перешли на носильщиков. Носильщики выходили из Караэна утром, ночевали на площадке Древнего Тракта, и к вечеру второго дня были в нашем лагере у руин. Приносил каждый немного, но зато самих носильщиков к моему удивлению было много — сотни людей готовы были работать за пару ченти в день и еду. Были и совсем молодые, и много женщин. Носильщики и пастухи, гнавшие коз и овец целыми десятками, сняли уже было наметившуюся через неделю угрозу голода.

В какой-то момент Сперат обратил мое внимание на то, что долгобороды в отличии от большинства не дрищут большую часть времени. Я отправился к Хогспору и мне удалось уговорить этого угрюмого здоровяка поделиться мудростью. Не со мной — у меня, как раз, все было относительно неплохо. Готовили мне слуги, еда была горячей, из шатра я выходил в перчатках, воду пил только пополам с вином — меня, в общем, пронесло. Пару раз всего. Долгобородов я уговорил поделиться опытом со своими солдатами. К тому времени некоторые уже так ослабели, что двадцать самых изможденных я велел погрузить на попутные телеги и отправить в Караэн.

Если подумать, то долгобороды привычные к жизни под землей в стесненных пространствах просто должны были выработать правила которые и позволили им не вымирать от кишечных инфекций. Вот только сами они плохо понимали, где начинались их традиции появившиеся от образа жизни, а какие правила помогают в быту не заболеть от антисанитарии.

Борьба с боевым поносом шла с попеременным успехом, но бытовая неустроенность продолжала подрывать дух моей армии. Да и резня лучников в самом начале тоже не лучшим образом сказалась на психологическом состоянии моих отрядов.

Если бы кто меня спросил, прямо сейчас, что было самым трудным в этом мире — я бы ответил «вот это». Несколько недель стояния в болоте были самыми изматывающими, самыми утомительными, больше всего остального испытывающими на прочность. А ведь я успел поучаствовать в паре крупных битв и пережил смерть близких людей.

Поэтому, когда я озвучил во время подобия военного совета свое решение вывести войска, все присутствующие вздохнули с облегчением. Хотя я откровенно побаивался реакции. Ведь, если не считать ужасного зловония и истечения жидким дерьмом, практически все участвовавшие в этой вылазке остались её крайне довольными. Экспедиция оказалась удивительно успешной. Не для меня. Я с этого всего получил только лавку и пару сильно объединенных агрессивной болотной средой скульптур.

Насчет лавки — строго говоря это была кушетка. Её нашел Бруно и велел приволок ко входу к моему шатру. А потом с радостно презентовал её мне, адвинув длинную велиричивую речь. Я с недоумением посмотрел на кусок грязи отдаленно напоминающей диван и спросил что это. Тут надо добавить еще пару штрихов — бруно был в одной рубахе, без штанов. Бледные ноги все в относительно мелких пиявках. Не больше половины детской ладони. Поскольку бруно сам часто лез в грязь на «раскопки», то с одной стороны он был полуголый чтобы не портить драгоценную одежду. А с другой — его в любой момент могло скрутить приступом и заставить опорожнить кишечник до того, как Бруно бы успел снять штаны. Такое случалось сплошь и рядом. Запах, стоящий над лагерем, я бы не рискнул пытаться описать. Скажу только, что говном пахнет по настоящему сильно, нельзя пытаться заткнуть нос и пытаться дышать через рот. Потому что когда запах достаточно густой, то его чувствуют и вкусовые рецепторы языка. И тогда будет полное ощущение, что ты это ешь. Поэтому я глубоко вдохнул через нос и сдержанно поблагодарил Бруно.

Отказываться от подарков было нельзя. Я же Итвис. Такой поступок мог обидеть дарителя или заставить его что-то надумать себе, или даже дать знак другим, что даритель в немилости. Поэтому в Магна вбили с раннего детства — любой подарок это обязательство. Так же как в моем мире детей с раннего детства приучают, что игрушки в магазине им не принадлежат, пока за них не заплачено.

Позже, когда подарок бруно слегка обсох на солнце и от него откололи большую часть грязи, я обнаружил что это и в самом деле кушетка. Бронзовый остов. Очень похожий в деталях на те, которые стояли в малой гостиной. Только позеленевший от времени и без обтянутых дорогой тканью деталей. Я отправил её в город на одной из пустых телег. Находясь тут, я постоянно обменивался письмами с Вокулой, стараясь держать себя в курсе дел в Караэне. В очередном письме я между делом поинтересовался,сколько такая кушетка может стоить. Вокула, в свойственной ему манере человека для которого нет однозначной истины, ответил «Если бы я продавал её как кусок бронзы, то рассчитывал бы не меньше, чем на три дуката, но постарался бы выручить десять. Если же продавать эту вещь как саму себя, то стоит она будет столько, сколько за неё готовы будут заплатить. Но я был бы недоволен, продав её меньше, чем за десять дукатов».

Как ни странно, но именно это расплывчатая формулировка позволила мне прояснить происходящее на раскопках. Хотя я по привычке называю работы, которые организовал Бруно, «раскопками», на деле это было больше похоже на добычу полезных ископаемых. Команда «старателей», из мои солдат, иногда долгобородов и часто нанятых в городе рабочих, выбирали один из домов. Руин, точнее. Обычно это были только стены, крыши обвалились сотни лет назад. К выбраным руинам прокладывалась дорога из подручных материалов. Потом стены, окна и просто проломы закладывались камнями и щели замазывались илом, чтобы во внутреннее пространство попадало как можно меньше воды. И после этого внутренний объем руин осушался. Воду банально вычерпывали. В ход шли неудобные деревянные ведра, чуть более удобные деревянные лопаты, и вовсе не предназначенные для этого шлемы, плоские камни и всё остальное, что могло хоть немного помочь. Сначала вычерпывали воду, потом жидкую грязь, потом дело доходило до обломков и так — пока не показывался пол. Работа была изматывающе трудной. Но заставлять её делать мне не пришлось. Потому что под обломками скрывались вещи.

Однажды, ещё в своем мире, я видел старый фильм в котором из самолета, летящего над пустыней в Африке выкинули обычную стеклянную бутылку. И она оказалась в руках племени бушменов. И это буквально изменило жизнь этого племени, поскольку бутылка оказалась невероятно полезной для самых разных вещей, к тому же люди находили ей всё новые применения.

Прямо на моих глазах происходило что-то очень похожее. Люди нашли не разграбленный город древней высокоразвитой цивилизации и почти каждый дом мог одарить их ценными вещами.

Некоторые я узнавал. Помятые временем бронзовые сковороды и кастрюли, части мебели, изящные треножники и курительницы, украшения для интерьера. Другие предметы заставляли теряться в догадках. Но найти им применение было можно. А если даже нет — все еще оставался тот факт, что сам по себе металл был тут очень дорог.

Помня о том, что в фильме африканцы чуть не поубивали друг друга из-за бутылки, я немедленно ввел правила дележа добычи. В этом мне помогли смутные воспоминания о том, как это делать правильно из статьи про пиратов.

Для начала, я разделил людей. Велел работать строго бригадами по двадцать человек и пять долгобородов или охотников Братсва. Последние были нужны для охраны, лезть в грязь бородачи чаще всего решительно отказывались. Видимо боялись за сохранность растительности на лице. Мне было плевать, если в каких то бригадах было чуть больше, или чуть меньше людей — я назначал бригадира и дальнейшее становилось его проблемой. Только после этого я принялся за добычу. Я велел делить всю ежедневную добычу на пятьдесят частей. Как правило, это не удавалось сделать равномерно — всегда был один или несколько крупных предметов. Но это работало мне на руку.

Из этих пятидесяти частей я забирал себе всего десять — но обладал преимуществом первого выбора. Поскольку я всё это затеял, всех кормлю и вообще Итвис. После меня пять долей забирал Бруно — потому как он нашел это место и без него я бы ничего не затеял. Мне это было нужно для того, чтобы Бруно выбирал интересные для него, но бесполезные для остальных предметы — например, книги. Это могло мне пригодиться в перспективе. Еще пять долей забирали пятеро охранников. Поскольку это были реально полезные охотники Братства и проявившие удивившую меня верность долгобороды. Их надо было поощрить. Еще пять долей забирал себе бригадир — это было мудро в том плане, что бригадир как бы становился по одну сторону со мной. А все остальные работяги делили между собой оставшуюся половину. Но как это обосновать я не придумал. Это меня беспокоило. Я озвучил правила дележа добычи на ставшем уже привычным не только для моих солдат, но и для всех остальных, утреннем смотре. И стал ждать вопросов, проговаривая свои доводы в уме. Вместо вопросов раздался восторженный рев. Делить пополам? Неслыханная щедрость.

Недовольны остались только всадники. Но тут они сами виноваты. Эти ребята были воинами и готовы были рискнуть жизнью. Лишь бы не работать. Даже самый последний паж-конюх, гордо таскал ржавый кинжал и если я ему вдруг бы приказал, то он сначала бы посмотрел на своего хозяина, ожидая одобрения. И все равно, даже для такого пажа, вполне возможно из крестьян, возиться в грязи значило упасть на ступеньку ниже в этом сословном обществе. Впрочем, предприимчивые аристократы быстренько наняли людей из города для работы, а сами заняли места охранников и бригадиров. К концу третей недели бригад стало уже около больше двадцати и мне пришлось делегировать полномочия. Я назначил отвинца из своей свиты отбирать мою долю. Этот выходец из города прирожденных торговцев прямо таки чуял что в находках самое ценное. Именно эта его черта наконец заставила меня запомнить его имя, означающее первый весенний месяц. По-русски он бы звался Май, на местном звучало похоже — Майо.

Я не был столь наивен, чтобы думать, что меня не обкрадывают. Наверняка большую часть мелких находок утаивали и сами копатели, и их бригадиры. Просто я постарался максимализировать собвенную выгоду и сделать заинтересованными выгодополучателями как можно большее число сторон. Поэтому вовровать совсем уж нагло было трудно. Сначала бы пришлось договариваться с охранниками и бригадирами. Потом скрываться от других бригад. Со временем, конечно же, тут организуется своя мафия и мне будет проще договориться о своей доле уже с ней. Я был даже не против.

По большому счету это рытье развалин меня интересовало мало — я и в самом деле рассчитывал провести раскопки, а не помародерить на древнем могильнике. Увы, мои устремления были слишком далеки от мироощущения местных, так что я даже и не пытался их кому-то объяснить. Даже Бруно был настроен не изучать «Древнюю культуру», а удачно пошарить по сундуками мертвецов и, в идеале, найти что-то магическое и до сих пор работающее.

То, что руины вокруг — могильник, похоже понимал только я. Агрессивная среда болот сожрала кости и даже дерево. Видимо, тут не сразу образовалось болото. Я организовал небольшую экспедицию вглубь города, с помощью нескольких доставленных из города лодок. По другому было нельзя — дорога превращалась в улицу, заваленную обломками и залитую тиной. Очень быстро глубина доходила до груди. Проплыв дальше по улице, мы увидели, что степень разрушения лишь нарастает. А миновав всего пару кварталов, мы наткнулись на центр города. Фонтан с гораздо лучше сохранившейся колоннадой вокруг и рухнувшая стела в центре. От которой в Караэне остался лишь квадратный пенек.

Мне было трудно сориентироваться — лезть на подточенные веками стены руин вокруг я не хотел. Но по собственным ощущениям, разрушения сильно напоминали ударную волну от взрыва. Причем, эпицентр взрыва пришелся на дальнюю от нас сторону города. Там почти не было руин, видимых над поверхностью болота. Повезло, что древний взрыв почти не задел окраины, к которым мы вышли.

Бруно, которого мы разумеется взяли с собой, первый понял, что мы оказались на центральной площадь. Он же разглядел в руинах вокруг сходство с Фонтаном Караэна. Когда я ему тихо напомнил о цели нашего путешествия, он искренне растерялся.

Нам надо было найти нечто вроде ретранслятора сотовой связи, но я уже убедился — Древняя Империя, если и была магократической культурой, внешне мало отличалась от развитых бронзовый цивилизаций моего мира. И ожидать тут найти некое маготехническое устройство внешне похожее на техническое устройство моего мира, стремится к нулю. Это резко делало задачу сложнее. Как найти то, о чем ты ничего не знаешь? Похоже, мне предстоит подумать как раздобыть чуть больше информации и скормить её Бруно.

Вокруг были многообещающие развалины крупных строений — в Караэне на этих местах стоят дома богатых купеческих семейств. Возможно, одно из них общественная библиотека. Но эту догадку я оставил при себе — честно говоря, пока способы ведения раскопок меня не устраивали. Может быть позже я вернусь с более подготовленной командой — если тут и в самом деле есть книги, то они хрупки и требуют правильного обращения.

Просто, чтобы не возвращаться совсем ни с чем, я приказал исследовать упавшую стеллу. Сложенная из прямоугольных массивных блоков, которые в Караэне наверняка еще сотни лет назад пошли на замковые стены, она частью упала на колоннаду вокруг фонтана и руины одного из зданий. Мы подплыли к обломкам стелы, виднеющимся над тиной. Сопровождающим меня воинам пришлось повозиться, соскабливая наросший за века налет из органики и грязи. К моему искреннему сожалению, в Древней Империи не было традиции покрывать такие вещи барельефами. Только фаски по углам блока.

— Надо бы найти верх, — сказал я Бруно. — Может там есть скульптура или…

— Скульптура? — изумился он. Я даже на секунду испугался, что опять ввернул термин из своего мира. Но нет, я сказал слово, которым часто называют изображения бога или почитаемого предка.

— Да. Или что-то еще, — подтвердил я.

— Зачем ставить скульптуру на такую высоту? — раскрыл причину своего удивления Бруно. — И под открытым небом?

Я не стал отвечать, демонстративно отвернувшись. Некоторые из воинов выпрыгнули в жижу и побрели в руины. И ничего не нашли. Верхняя часть стелы рухнула на дом, по-видимому, еще до того как он обрушился. И сейчас её покрывали обломки и с полметра осадочных отложений.

Хотя мы вернулись из той экспедиции с пустыми руками, она помогла мне сформировать представление о постигшим древний город несчастье. Судя по всему, его уничтожили чем-то вроде бомбы. Не настолько мощной, как атомная — следы разрушений говорили только об ударной волне. Я не заметил оплавленных камней или теней на стенах от жесткого излучения. Вот только эта бомба явно имела схожее с атомной бомбой последствия — что-то, что заставило людей бежать а оставшихся тут животных мутировать. Нечто вроде магической радиации. Интересно, а не опасно ли тут находится? Скорее всего нет, радиационно-магический фон явно уже сильно спал. Иначе бы в Братстве Охотников уже через одного были мутанты. С другой стороны, надо бы уточнить у Дедушки Мо, как у них дела с детьми.

В общем, именно эта экспедиция тоже подтолкнула меня к решению оставить всё на других и возвращаться в Караэн.

Что бы ни стало концом Древней Империи, это явно было очень похоже на единовременный удар оружием массового поражения. Причем, били по самым уязвимым местам. Я подозревал, что в горах к северу Карэна, там где сейчас был Кровавый Волок, были водохранилища. Собственно, это подтверждали и путешественники, видевшие остатки дамб. Кто-то их разрушил, уничтожив сеть ирригационных каналов. Долина Караэна расположена выше, к тому же там не ровный рельеф. А вот огромное болото между Отвином и Караэном наверняка было когда-то настоящей житницей Империи, сплошь покрытая полями. И этот удобный, ровный рельеф стал приговорам сотням, если не тысячам квадратных километров — разлившаяся вода со временем превратила их в сплошное болото.

Насколько я теперь мог судить, в Древней Империи города были центрами вообще всего — в удачные дни болотный туман рассеивался и ровная поверхность тины была видна на километры. Нигде не нарушаемая торчащими из под неё руинами. Немногочисленная элита жила в небольших, даже не окруженных стенами, городах. В шикарных каменных домах, похожих на дворцы. А те кто работал на полях — в хижинах и лачугах, не переживших века. Это и оказалось слабым местом — уничтожив города и убив большую часть городских жителей, кто-то фактически обнулил Империю.

Оставался вопрос — кто? И почему Таэн, не просто город а столица, не пострадал? И как я могу использовать это знание для улучшения собственного положения?

Когда я вернулся в Караэн, меня встречали восторженные толпы. Я уже и отвык от такого — даже после битвы с нежитью люди так не радовались моей роже. Видимо, я недооценил тот экономический эффект, который принесло открытие чего-то вроде серебряного рудника рядом с городом.

Я прибыл незадолго перед ужином. Успел обняться с Адель, помыться и переодеться, как в мою комнату буквально ворвался Вокула. Не могу сказать, что он выглядел взволнованым. Он был слегка обеспокоен. Но для почти всегда хладнокровного Вокулы и это было признаком больших неприятностей.

— Говори, — кивнул я, не став держать его согнутым в поклоне слишком уж долго.

— Отряд палатинов Таэна. Крупный. Без пехоты. Уже в дне пути верхом от наших стен, — сухо доложил Вокула. — Ни обоза, ни пеших слуг, только всадники.

Я замер. Ожидать от Культа Императора ничего хорошего не следовало. И я бы даже не удивился, если бы они отправили к нам армию. Но тяжелая конница? На что они рассчитывают? Решили, что могут как Король сесть под стены и опустошать контадо вымогая выкуп? Но даже у Короля были слуги и какой-никакой обоз… Может, донесение не верно?

— Откуда сведения? — спросил я.

— Четыре разных источника, — из-за спины Вокулы выступил Фанго. — Двое курьеров от наших друзей из благородных семейств, один младший сын семьи с северных отрогов встретивший их по дороге. Ему я верю больше всех, он говорит что посчитал сколько палатинов, но не скажет, пока вы не возьмете его в оруженосцы. И сеньора Эглантайн, алхимик из Университета.

— А она как узнала? — удивился я.

— Она тоже не говорит, — ответил Фанго. — Я отправил навстречу Рудо и пару человек на хороших конях. Пусть посмотрят своими глазами.

— Хорошо, — кивнул я. — Что вы предлагаете?

— Сменить охрану на воротах и усилить её, приготовить запасы для пира и людей для битвы. А чтобы определить что из этого использовать, поговорить с Культом, — снова вступил в разговор Вокула. — И я бы отправил сеньора Фредерика вместе с его отрядом из города. Если это будет осада, то его латники нам не сильно помогут. Если это бунт и палатины едут его поддержать, то сеньор Фредерик умело укажет оступившимся на их ошибку. Если сеньор Фредерик учавствует в заговоре, то он наиболее опасен.

— Да, пожалуй, — и я в очередной раз кивнул. Как ни странно, но после первого удивления я даже сильно не переживал по поводу таких тревожных известий. Мои мысли быстро возвращались к Адель и нескольким диковинкам, которые я ей принес. Одному из бригадиров удалось поймать за руку работягу, который пытался прикарманить целый гарнитур из драгоценных камней. Он выглядел немного пожёванным, но это поправимо. — Выполняйте. Стоять! А ещё найдите мне красивую коробочку, с бархатной подушкой. Последнее распоряжение срочно.