Наследник огня и пепла. Том V

Глава 20 Неожиданные обстоятельства

Тот, кто придумал план атаки на нас, все придумал правильно. Даже я бы не смог придумать лучше. Начать можно с выбора места и времени для атаки — оно было подобрано идеально. Конечно, можно бы было подумать, что атаковать наш лагерь ночью, в стиле спецназа из моего мира — еще умнее. Но для этого нужно, что был этот самый спецназ. Ночью слишком темно, управления восками никакого — по сути, даже чтобы просто собрать отряд и довести его до вражеского лагеря, нужны долгие и упорные тренировки. Я бы, пожалуй, уже смог провернуть такое со своими «чуханами». Но когда дело дойдет до боя — я смог бы командовать только теми, кто находится в пределах полусотни метров. Да и то, благодаря свистулькам сержантов. А учитывая ограниченный набор команд… Предсказать исход такой вылазки, даже с учетом отвратительно поставленной тут дозорной службы, я не могу. С таким же успехом можно было кинуть монетку. Легат, кстати, тоже не был идиотом. Он тщательно выбирал место под лагерь, прочесывая как расческой все близлежащие складки местности, вплоть до того, что посланные им разъезды заглядывали в дома и амбары.

Не без пользы для себя, надо думать.

То есть, спрятать крупный отряд и внезапно напасть на войско рыцарей сама по себе задача сложная, и я даже уже думал, что и невозможная. Местные армии о приближении противника всегда знали загодя. Если, конечно, они были хоть немного организованы. То, как я влетел с разбегу в авангард войск Гонората в своей первой битве — скорее исключение. Но и тогда наши войска успели построится. Я даже начал привыкать к правилам местных войн — крупная стычка, это всегда довольно медитативная подготовка с построением отрядов, выбором местности и прочими особенностями. И это полная противоположность быстрым, отчаянным схваткам мелких отрядов. Обычно, тот кто на коне, почти всегда бьет пешего. А если на коне обе стороны, победа будет с огромной вероятностью за тем, кто увидел врага первым и атаковал. Надо думать, все как в средневековье моего мира.

Владение магией лишь отчасти влияло на это, превращая часть всадников в своеобразных конных лучников. Однако манна быстро кончалась, а по-настоящему разрушительные умения были редкостью.

Но вот подгадать момент так, чтобы армия растянулась на марше, и оказалась всего в километре от непроверенного её разведчиками укрытия — тут нужен был тонкий, психологический расчет. Разосланные Старым Волком разъезды доезжали до моста и возвращались назад — ехать вдоль Башенной речки им и в голову не приходило. Там очевидно не было ничего интересного, а вот доложить легату о том, что мы дошли до моста, и мост цел — было нужно. Никто не стал ехать по полю целый километр, чтобы заглянуть под тень персиковых деревьев, урожай с которых уже давно снят. Это глупо.

Сам наш отряд добрался до моста сильно после обеда. Старый Волк даже планировал привал на ночь сразу после того, как мы переправимся через Башенную речку. Люди устали, их разморило от жары, они расслабились.

Честно говоря, если бы кто мне показал такой расклад прямо перед атакой, я бы поставил на «синих». Логично предположить, что теперь они, в относительном порядке, выскакивают из лесопосадки, двигаются на растянувшихся по дороге всадников, разворачиваясь в боевой порядок. Их замечают, но даже если кто-то из наших сумеет быстро организоваться, то наверняка он будет не полностью одоспешен. Часть людей обязательно поскачет прочь, намереваясь избежать удара. Даже не из особого страха, а из элементарной осторожности — так же как здоровенный мужик может отскочить в сторону, если что-то вроде мелкой собачки неожиданно вывалится ему под ноги. Да ещё и начнет лаять.

Пока растянувшиеся по дороге люди будут в замешательстве, «синие» неторопливо преодолеют большую часть поля, за это время развернутся в линию, ускорятся и ударят. Какая-то часть таэнцев и караэнцев сможет организоваться, сплотившись вокруг лидеров, но основная масса всадников просто на инстинктах попытается выйти из под удара. А потом ещё часть поддастся панике и начнется повальное бегство.

Останется сломить сопротивление оставшихся, которые будут уже в меньшинстве и постараться выловить или убить тех кто выглядит богаче других.

Я прямо видел этот план, он мне нравился, и если бы его придумал я, то я бы им гордился. И этот блестящий план сломался, как только столкнулся с реальностью.

Для начала, незадолго до того, как мы въехали в западню, прошел дождик. Влажная земля не превратилась в грязь — но стала липкой и вязкой. Особенно рядом с холмом, потому как с него вода стекает. Лошадь с всадником и железом довольно тяжелая конструкция, они скользили, глубоко погружаясь копытами. «Синие» слишком долго выбирались на относительно ровное поле. И с трудом набирали скорость.

Кроме этого, опыт или чуйка Старого Волка подарила нам лишние несколько минут на подготовку — я успел проскакать метров триста вдоль дороги еще до того, как «синие» вылезли на свет.

И, наконец, сам контингент, попавший в засаду. Большая часть таэнцев реагировала ожидаемо — растерянно металась, ища шлемы и копья, а то и тихонько отводя лошадей назад. Но двадцать Ревнителей — те самые, в красных накидках, которые были в свите легата и Койраноса в Караэне — среагировали быстро. Увидев их в первый раз я заподозрил что их «одевали» всем таэнским отрядом — слишком хорошо одоспешены. Позже я убедился, что это не так. Это был аналог орденских рыцарей моего мира. Даже сейчас, многие из них ехали по жаре не только в кольчугах и наручах, как я, но и в кирасах, и даже наплечниках и латных воротах. Возможно, от солнца им помогали накидки. Надо себе тоже такую завести. С «принтом» Итвис.

В любом случае Ревнители оказались готовы к бою не столько доспехами, сколько морально. Они немедленно развернулись, некоторые сменили коней на боевых, быстро распределились по фронту, приняли от оруженосцев шлемы и копья. Я едва успел добраться до своих караэнцев, как над дорогой разнеслись мерзкие, какие-то скрежещущие, звуки их боевых рожков. И Ревнители пустили своих лошадей вперед, навстречу врагу. Не сомневаясь, что это враг и буквально крича от радости. Увлекая за собой и остальных таэнцев.

Мне оставалось только постараться не отставать. Я застал намечающуюся панику среди караэнцев — некоторые метались и кричали «Копья, где копья!» и звали по именам пажей и оруженосцев. Явно ища предлог чтобы уклониться от боя. Привстав на стремена я велел раздать запасные копья которые были у пажей моей свиты, потом, будто овчарка горцев, проехался вокруг караэнцев наскоро сбивая их в строй. Ну, как в строй. В отару. Разве что за ноги не кусал. И погнал вперед, в атаку.

Ладно, погнать их я не смог, пришлось ехать впереди. К этому моменту я уже сорвал голос от крика, поэтому мне никак не удавалось крикнуть «За мной». К счастью, Сперат вытащил украшенный серебром могучий рог и по полю раздался басовитый, мощный гудок. Хороший такой звук, пронзительный. Все аж притихли вокруг. И Сперат, уже своим, хорошо поставленным басом, нараспев прогудел, не сильно уступая в глубине звука боевому рогу:

— Караэн! Итвис!

Над кричалкой надо поработать. Я двинул Коровиэля вперед. Коровка и двинулся вперед, почти сразу перейдя в ленивый галоп, но явно экономя силы. Я ему доверился — он поймет когда надо разогнаться. Поскольку смотреть назад, проверяя скачут ли за мной остальные, было как-то стыдно, оставалось смотреть вперед. И я сумел в деталях рассмотреть полный крах блестящего плана.

Вышло так, что это на не успевших как следует построится, замешкавшихся и не успевших набрать скорость «синих» ударили таэнцы. На острие атаки шли Ревнители. Воздух между сближающимися волнами всадников наполнили огненные и ледяные снаряды, какие-то темные и синие росчерки и искры, пронзаемые редкими арбалетными болтами. Закричали люди и лошади, охваченные огнем, кто-то упал сбитый с коня, кто-то резко отвернул в сторону, не доехав до врага несколько десятков метров. Другие бросили свои копья с расстояния метров в десять и тоже отвернули. Таких было большинство с обеих сторон. И так весьма условные подобия строя развалились, всадники закружились вокруг друг друга, как конфетти в водовороте. Только еще и обмениваясь ударами магии и достав топоры и клевцы. Только не Ревнители — те из них, кто еще был в седле, буквально врубились в «синих».

Мое внимание привлек один из Ревнителей. Сначала тем, что он не взял маленький, толстый, рыцарский щит в руку — тот так и болтался у него на плече. Вместо этого он выставил пустую руку, даже без латной перчатки, впереди себя. Раскрытой ладонью навстречу врагу. Меня это озадачило — как будто жест «остановитесь». В следующую секунду на него спикировала сотканная из рваных всполохов огня птица и расплескалась по невидимой стене, тут же выжигая до черноты полукругом траву. Как не удивительно, но конь под Ревнителем лишь слегка шарахнулся в сторону, и тут же вернулся на прежний курс, хотя его всадник и не держался за поводья.

Взмах голой рукой и похожие на серебряный дождик в свете солнца мелкие льдинки сносит в сторону, сметая с седла пажа с запасным копьем, скачущего позади хозяина. До меня доходит — у Ревнителя магия воздуха. Он использует её как антимагический щит, отводя от себя магические удары. Но вот уже он рядом с врагами — опускает копьё, «отмахивается» от какой-то белой дряни и удивительно точно вонзает копье в бок одного из синих. Копье ломается, в воздухе целое облако острых щепок, из которого не сбавляющий скорость Ревнитель выныривает уже со щитом в одной руке и клевцом в другой. Его конь таранит грудью представившегося боком всадника на удручающе мелкой лошадке. Оба падают. Конь и всадник, который попались на пути «красного». Ревнитель глубоко склоняется с коня, и точным ударом вгоняет клевец в шею барахтающегося под копытами его коня бедолаги.

Коровка подо мной начинает набирать скорость. Я позволяю себе глянуть по сторонам. И вижу как слева и справа скачут караэнцы. Многие даже обгоняют меня. Я стараюсь запомнить кто это, но на скаку разобрать очень трудно. У меня уже есть некоторый опыт, я узнаю доспехи на паре человек и проговариваю их имена про себя. Почему-то, именно в этот момент я вдруг понимаю, как шумно вокруг. Люди кричат свои девизы, едва слышные за грохотом копыт. Все это изредка перекрывает лязг железа. Я снова смотрю вперед и едва успеваю опустить копье — до врага уже меньше полусотни метров.

Я выбираю всадника в красивом, вычурном шлеме, с забралом в виде гоблинской морды с огромным носом. На нем и его коне ткань в желтую и синие клетки. Задрапирован, как бабушкин диван. На шлеме, щите и лошади целые пучки синих лент, словно украшения. Он уже потерял свое копье — но запасное держит наготове оруженосец. Или это паж — еще один из свиты держит большой пехотный щит, прикрывая хозяина. Желто-синий взводит арбалет. Огромный. Не такой большой, как тяжелый крепостной, но гораздо больше тех, что обычно используют всадники. И взводит без ворота, только крюком, уперев ногу в «стремя» арбалета. Видимо, этот тип владеет нечеловеческой силой. Магия земли, как у Эйрика, скорее всего. Вряд ли во всей Долине есть еще хоть один рыцарь с таким Лечением как у меня. Если он еще и стреляет как Сперат, его надо срочно выбивать, а то он много горя принесет.

Но выбираю я его не за красоту доспехов, яркость одежды или подозрения в снайперской точности. Просто он стоит, а не двигается. В последний момент я понимаю почему — рядом с ним двое пеших слуг в шлемах-таблетках, раскрашенных в те же цвета что и он, споро потрошат лежащий на земле труп в красной накидке. Потрошат не в буквальном смысле, а снимают доспехи. Мне на секунду даже завидно стало — я отсюда видел, что там железа минимум на пятьсот дукатов.

Клетчатого бьёт по шлему щитовик и указывают на меня. Он отбрасывает арбалет, тянется к копью у пажа, но передумывает и дает шпоры своему коню, резко набирая скорость, чтобы уйти в сторону. Без моего вмешательства Коровка поворачивает, словно держа его в прицеле автонаведения. За секунду до того, как я втыкаю в клетчатого свое копье, перед ним появляется оруженосец. Он скрючился за своим щитом, оставив не прикрытым только ногу и часть шлема. Хороший шлем, островерхий, с массивным забралом из железных прутьев. Хороший ход — даже не пытаясь ударить меня, он готов принять удар на щит. Рискует сравнительно мало — даже пробив щит, мое копье вряд ли его убьет. Скорее всего он вылетит из седла — но дальше будут варианты. Зато гарантированно спасет своего рыцаря.

Выбора нет, я направляю острие в него. Этому оруженосцу не повезло — Магн слишком хорош в таких делах. Направляемое его навыками острие моего копья проходит на какие-то миллиметры мимо щита и бьет прямо под срез шлема. Я в последний момент успеваю отвести взгляд, только слышу похожий на выстрел треск ломающегося копья и влажный хруст. Выпускаю из руки обломок копья, протягиваю руку вправо-назад. В ладонь что-то утыкается, я сжимаю пальцы и обнаруживаю в руке топор.

Это чей-то очередной подарок — какое-то особенное дерево, он очень тяжелый, переделанный из двуручного. Тем мне и глянулся. Я даже велел Вокуле записать имя того, кто мне его подарил. С пометкой «проницательный подлец». Вот только поупражняться с этим топором я толком ещё не успел. А это же важно, привыкнуть к инструменту. Похоже, мой оруженосец всучил мне первое, что смог выудить из жадносумки на скаку.

Хочу злобно зыркнуть на Сперата, но не успеваю — Коровка грудью сбивает с дороги лошадку оруженосца и сталкивается грудь в грудь с лошадью клетчатого. Тот уже держит в руке здоровенную секиру с очень широким лезвием. Как половинка от сковороды. И такая же толстая. Наши лошади встают на дыбы, пытаются ударить друг друга подковами. Коровка явно лучше боксирует, ему удается нанести подряд два удара в грудь коня клетчатого. К несчастью, под клетчатой попоной сталь — я слышу глухое звяк-звяк. Лошади падают навстречу друг другу и буквально обнимаются. Не как друзья, а как боксеры вошедшие в клинч. И тут же начинают кусать друг друга за шеи. Бить, сидя на спине лошади, которая стоит на задних ногах, очень не удобно. Но клетчатый отлично справляется — я отражаю все удары его секиры, даже те, что он направил в мою ноги. Мой щит из толстого, особенным образом обработанного дерева, окованный железным листом, буквально расползается по швам. От моего щита летят искры и куски «обшивки» — клетчатый ублюдок работает секирой с такой скоростью, что её лезвие размывается в воздухе, как лопасть вентилятора. Я, наконец, поймал удачный момент и цепляю клювом своего топора его щит, резко дергаю вниз и тут же бью в него шипом на верху обуха, стараясь вонзить его если не в глазницу, так в забрало. В последний момент этот гад успевает отвернутся и шип скользит по его шлему, высекая искры и оставляя глубокую царапину, походя срывая синие ленты.

В этот момент наши лошади теряют равновесие. Ни одна не падает, но в водовороте битвы нас тут же раскидывает в разные стороны. Коровка резко прыгает вперед, пытается напоследок лягнуть «клетчатого» — но я уже не вижу этого — обернуться некогда, я принимаю на щит стеклянную сосульку. Это было последней каплей — щит словно размок и буквально висит на соплях. Отчасти это даже хорошо — магический снаряд летел с хорошей скоростью, частью его энергия поглощена превращением моего щита в обломки. Удар отдается жуткой болью в руке, но я удержался в седле. Стряхиваю остатки щита с руки, перехватываю топор двумя руками. И тут же бью им в длинном выпаде, успев развернуть его лезвием. И проминаю шлем всадника оказавшегося рядом. Он падает. Возможно, просто оглушен. Я не расстроен этим. Честно говоря, я не уверен, что на нем были синие ленты. Может, это был свой. Коровка мчится дальше, стараясь подставить мне встречных или сам буквально прыгая на них, чтобы сбить грудью.

Иронично, что размахивая топором в жутком темпе, умудрившись даже сбить летящую в меня огненную бабочку, впрочем довольно слабо полыхнувшую — я поймал себя на том, что думаю об акулах. Вернее о селедке. Видел ролик с косяком селедки, который синхронно двигался, расступаясь перед акулой. И голос диктора пояснял, что это такой способ запутать хищника. И вот прямо сейчас я чувствовал себя в положении этой акулы — меня явно избегали. Коровка нес меня в самую гущу врагов, а они синхронно шарахались в сторону. И я не успевал сосредоточиться на ком-то. Выбрать цель для атаки, определиться с врагом. И терял драгоценные мгновения, оказываясь в неудобной для хорошего удара позиции.

Неожиданно, Коровка будто вывалился из боя. И ускорился, вынося меня в сторону. Я тяжело дышал, Коровка тяжело дышал. Я почувствовал дискомфорт в ноге, опустил руку к бедру. Нащупал арбалетный болт в своей ноге и выдрал его, тут же пустив волну лечения. Потом коснулся залитой кровью от глубоких прокусов шеи Коровиэля. Похоже, кроме этого и пары гематом, мой конь не пострадал. Слегка подлечив свое средство роскошное передвижения, я оглянулся вокруг. Ни одного пажа, рядом только Ланс и, неожиданно, оба брата-огневика. Еще несколько караэнских всадников.

— Где Сперат⁈ — ору я на Ланса, одновременно пытаясь запомнить тех, кто рядом.

Ланс осматривается вокруг, привстает на стременах, кричит, повторяя мой вопрос. Рыцарь в древнем шлеме-ведре с забралом в виде прутьев, указывает обломком копья в сторону. Видимо, так и не выпустил после удара, затупил в горячке боя. Я смотрю в ту сторону, не особо веря, что этот тип показывает правильно. Но он оказывается прав. Я вижу Сперата. Он пеший. Когда я нахожу его взглядом, он отбивается сразу от двух всадников. По виду — вооруженные слуги. У одного короткое копье, у второго шипастый шар на цепи. Сперат местами черный и дымится, как будто он камень в бане и на него водой плеснули. Я ору и направляю Коровку к Сперату. Конь недовольно фыркает — он ждет, что мне дадут копье. Но идет. В этот момент что-то отвлекает копьеносца и он скачет прочь. Сперат тут же этим пользуется. Он кидается на второго, подныривает под мелькнувший над ним шипастый шар и, как американский футболист, бьет плечом лошадь. Это сравнительно мелкая лошадка, не такой диплодок, как Коровиэль или та тварь под клетчатым. Лошадка в ужасе ржет и падает. Сперат взгромождается сверху, хватает растерянного всадника за поля открытого шлема, и проворачивает его голову лицом назад. Тут же быстро осматривается вокруг. Не переставая дымиться и поглядывать по сторонам, некоторое время топчется рядом с брыкающейся лошадью, которая порывается встать но ей не дает труп в седле. Находит свой выроненный при ударе об лошадь топор, хватается за седло лежащей лошади, и буквально ставит ей на ноги. Выкидывает из седла болтающийся в нём труп, и залазит вместо него сам.

Все происходит очень быстро. В разы быстрее, чем об этом рассказывать. Я уже совсем рядом, буквально в паре десятков метров. Сперат видит меня, радостно кричит и бьет пятками лошадь, заставляя её скакать мне на встречу. Она ему явно маловата, смотрится как пони. И ей как-то не хороша, вся морда в пене, взгляд пустой, ноги трясутся. Она едва ли скачет, скорее семенит. Я тоже кричу, но не от радости. Из мешанины рыцарской схватки за спиной Сперата вываливается всадник. Тот самый, второй, с копьем. Он держит копье в согнутой и отведенной назад руке, явно намереваясь метнуть его прямо в спину Сперата. Мой оруженосец смотрит на меня. У него закрытый шлем, но я уверен он добродушно улыбается, видя как я размахиваю молотом. И совершенно точно не слышит, как я сипло кричу, преодолевая дикую боль в горле:

— Посмотри назад, дурак!