Наследник

Глава 8 Отряд особого назначения

Глава 8. Отряд особого назначения

На фронт батальон новобранцев из Омска добрался лишь через месяц после начала войны. И то прибыл не на передовую линию, а во второй эшелон обороны. Немецкие войска уже проломили рубеж укреплений на старой границе СССР, с тяжёлыми боями выбили советские войска из Минска и рвались в сторону Смоленска. Сражения разворачивались уже в западной части Могилёвской области. От Минска в восточном направлении фашисты могли двигаться по двум магистральным автомобильным дорогам. На участке фронта, куда был переброшен батальон молодых сибиряков–спортсменов, эти автомагистрали связывала дорожная перемычка, между населёнными пунктами Дмитровичи и Бобр. Примерно посередине её, возле села Великий Вязок, через речку Паньковка переброшен автомобильный мост. Вот для обороны этого стратегического объекта и отправили третью роту из батальона сибирских новобранцев.

Надо сказать, обстановка на фронте складывалась чрезвычайно сложная, в отступающих частях испытывалась острая нехватка личного состава, особенно не хватало командиров младшего и среднего звена. Так что прибывших сибирских новобранцев сразу раздёргали для комплектования потрёпанных в боях подразделений. Оно было и правильно: перемешать не обстрелянный молодняк с уже понюхавшими пороха воинами. Правда, за месяц отступления от границы бойцы и командиры тоже ещё не стали бывалыми ветеранами, но от растерянных новобранцев отличались кардинально. Среди прибывшего пополнения особенно ценились кадровые офицеры с хоть каким–либо боевым опытом, поэтому капитана, участника Финской военной компании, с командира третьей роты сразу повысили до комбата. Его место занял бравый старший лейтенант Гусев, который оказался самым старшим по званию среди командиров взводов, да и чаще других крутился на глазах штабного начальства. Майор Богданов знал, что третью роту отправляют на относительно безопасный участок, потому и не мешал стремительному карьерному росту бывшего военкомовца. Тем более что взвод Гусева числился самым боеспособным, и к тому же назначение верного любимчика на ответственную должность охотно поддержал особист. Комбат полагал, что управление третьим взводом лучше поручить боевитому парагвайскому сержанту. Майор приказал новоиспечённому ротному почаще советоваться со своими взводными и, согласовывая все действия, строго придерживаться приказов из штаба. Кстати, последнее можно было бы прожжённому бюрократу и не указывать — итак лишнего шага без указки из центра ступить боялся.

— Товарищи командиры, немедленно приступаем к сооружению оборонительных фортификаций с обеих сторон моста на речке Паньковка, — вечером, по прибытии на место, собрал в штабной палатке военный совет великий стратег, комроты Гусев, и, склонившись над разложенной на походном столике карте, важно указал перстом дислокацию подразделений. — Первый взвод окапывается с северной стороны моста, второй — с южной, третий перегораживает просёлочную дорогу, идущую с западного лесного массива, от деревни Выдрица. Отделение охраны моста занимается минированием опор.

— Давно бы уж пора рвануть этот мост к чёртовой матери, — выразил своё особое мнение к стратегическому объекту сержант, командующий комендантским отделением. — Всё равно немец по всему фронту ломит вперёд, и наши уже не станут перебрасывать подкрепление с фланга на фланг.

— Не сержантам указывать штабам дивизий, как вести передислокацию подразделений, — строго глянув на местного старожила, осадил его комроты из новобранцев. — Действовать будем строго по утверждённому плану обороны.

— Товарищ старший лейтенант, разрешите уточнить: имеется ли план возводимых фортификаций или приказано определиться на местности самим? — подал голос Матвей, назначенный командовать третьим взводом.

— Сами будем выстраивать оборону, товарищ Ермолаев, — смутился отсутствием чётких указаний из штаба Гусев. — В случае прорыва немцев на одном из флангов, мы должны отойти на противоположную сторону реки, уничтожить мост и сколь возможно долго сдерживать продвижение противника к другому флангу линии обороны фронта.

— А когда и с другого фланга немец подопрёт? — насмехаясь над необстрелянным лейтенантиком, язвительно спросил уже успевший чуток побегать от наступающих немцев старослужащий сержант. — Ведь на восток отсюда дорожки нет, сплошные леса да болота.

— Прекратить пререкания! — раскраснелся загнанный в тупик молодой старлей. — Значит, будем сражаться в окружении.

— Согласно приказу главнокомандующего от 23 июня 1941 года: попавшим в окружение воинским подразделениям надлежит перейти к ведению боевых действий на временно оккупированной территории методами партизанской войны, — подсказал командир первого взвода, лейтенант Петренко.

— Товарищ комроты, а из штаба полка передали какие–нибудь сведения о расположении ближайшей партизанской базы? — обратил взор к известному любимчику особиста командир второго взвода, младший лейтенант Волынский.

— Сообщат, в нужное время, — важно надул щёки старлей.

— Негоже своими проблемами начальство грузить, — вновь подал голос парагвайский доброволец, — когда можем и сами прекрасно справиться.

— Поясните, товарищ сержант, — насторожился Гусев.

— Так как наша оборонительная стратегия состоит не в сохранении моста, а в его своевременном уничтожении, то неминуемо встанет вопрос об отводе подразделения и эффективном продолжении боевых действий во вражеском тылу.

— Только после невозможности обороны рубежа по берегу реки, — подняв палец, указал на точное исполнение полученного приказа старлей.

— Да, до разгрома второго фланга на магистральном шоссе, и прорыва противника уже нам в тыл, — кивнул Матвей, — мы должны пытаться сдерживать натиск врага. Исходя из этого, предлагаю предпринять ряд заблаговременных мероприятий. Во–первых, организовать продовольственные и вещевые запасы для будущего партизанского лагеря.

— Откуда запасы брать? — опешил старлей. — И кто будет организовывать? Нам бы успеть окопы вырыть и блиндажи соорудить.

— Совсем рядом село Великий Вязок, — напомнил Матвей. — И так как советское руководство рассчитывало, что противник будет остановлен на рубеже старой госграницы, то вывоз продуктов и имущества из близлежащих хозяйств не проводился. Думаю, партработники и колхозные активисты с большой охотой исполнят распоряжение по вывозу ценного груза из складов и амбаров, чтобы схоронить их в укромном месте. Заодно и сами с семьями временно в лесу спрячутся, от греха подальше.

— Так, а сейчас им что мешает? — не понял Гусев.

— Так, наверняка, из Минска приказа не отдали, — проявив неожиданно хорошее знание законов советской бюрократии, развёл руками парагваец. — А самовольное расхищение народного имущества и распространение паники — дело подсудное.

— Верно. Никто не думал, что враг так быстро и далеко прорвётся, — поддержал участник некоторых секретных мероприятий, командир охраны моста. — Мы с НКВДшниками перед самой войной партизанские схроны устраивали в западных областях Белоруссии. А из здешних колхозов ничего не вывозили, ни в лес, ни тем более в тыл, по забитым войсками и беженцами дорогам.

— И кто теперь колхозникам прикажет продзапасы спасать? — заподозрив неладное, поёжился Гусев.

— Самый главный военачальник данного района боевых действий, — Матвей нагло уставился прямо в глаза робкого военного бюрократа. — Ведь вы, товарищ старший лейтенант, уполномочены, не только взорвать мост, но можете приказать сжечь любое имущество, чтобы не досталось в лапы врагу.

Гусев важно приосанился, осознавая великую власть, вручённую командованием в его крепкие руки.

— Ладно, и куда предлагаешь перетаскивать спасаемое от разграбления имущество и провиант?

— У нас осталась только одна верная дорога — в леса и болота на запад, — вздохнув, пожал плечами Матвей. — Заблаговременно отступать нам никто не разрешит, ибо рота должна прикрывать один из флангов до самого его прорыва атакой противника со стороны Минска.

— Да, с какой бы стороны немцы не прорвали линию фронта — мы вынуждены стоять до конца и, если все не погибнем, попасть в окружение, — понурив голову, признал безвыходной ситуацию командир заградительной роты. — Кроме организации партизанского лагеря в западном лесном массиве, есть ещё какие предложения?

— Думаю, что стрелковые ячейки в окопах по обеим сторонам моста нужно ориентировать в направлении реки, — высказал неожиданную мысль парагваец.

— А если враг ударит с берега моему взводу в тыл? — возмутился странному построению фортификаций лейтенант Петренко.

— Противник, превосходящий нас численностью и огневой мощью, легко сбросит прижатый к воде отряд в реку, — указал на очевидный исход лобовой атаки Матвей. — А вот форсировать водную преграду под кинжальным огнём у врага так легко не получится. Тут одна рота может долго сдерживать полноценный батальон, и даже танки с бронемашинами врагу не помогут.

— Да, главное вовремя перебежать на другую сторону реки и взорвать за собой мост, — поддержал оригинальную тактику обороны младший лейтенант Волынский.

— Лучше бы покинутые окопы заминировать взрывчаткой, а деревянный мост просто сжечь, — подкинул следующую хитрую идею коварный парагваец.

— Есть риск не успеть уничтожить мост, — засомневался лейтенант Петренко.

— Для раннего обнаружения врага надо устроить дальние посты на обеих дорогах, — продолжал умничать парагваец. — Как только появится колонна вражеской техники, дозорные разожгут дымные костры, а в ночное время подадут сигнал ракетами. А ещё, следует отправить конные или моторизированные дозоры к флангам наших войск, поближе к автомагистралям. И, как только противник там прорвёт оборону, гонцы должны мчаться назад к мосту. Зажигать сразу его не станем, но сами уйдём на другой берег и приготовимся к обороне.

— А почему не сжечь сразу? — засуетился комроты.

— Возможно, какие–то из наших подразделений ещё сумеют отступить, — пожал плечами Матвей. — Кстати, чтобы сэкономить взрывчатку, надо взять в ближайшем колхозе бочки с горючим. Там же можно реквизировать для оснащения дозорных легковой автотранспорт или резвых коней. Стесняться нечего, ибо всё потом немцам достанется. Часть бочек с горючкой заложим под полотно моста, другие захороним вместе с динамитными шашками в оставляемых окопах. Запалы к взрывчатке у нас имеются, а проводами для прокладки линий подрыва можно разжиться, ободрав телефонные опоры — всё равно связи–то с городом у колхозов давно нет.

— А на каком берегу лучше зажигательные мины в окопы закладывать? — почесав затылок, озадачился Гусев.

— Разложим поровну на обоих берегах, да ещё приготовим запасные ямки для тех фугасов, которые перетащим в последний момент со своего обороняемого рубежа, — предложил Матвей. — Для того и посылаем дальние дозоры к автомагистралям, чтобы получить время на обустройство минной ловушки.

— Ну и хитёр ты, дьявол парагвайский, — одобрительно похлопал Матвея по спине лейтенант Петренко.

— А как нам прикрывать западную дорогу, со стороны леса? — понимая, что первоначальный план обороны рушится, нахмурился комроты.

— Лесную дорогу я смогу закрыть одним своим отделением, — отмахнулся Матвей. — А остальных бойцов третьего взвода распределим по рубежам у реки.

— Одним отделением? — с сомнением глянул на хвастливого молодца Гусев.

— Всё равно нам не удержать атаку немцев со стороны леса, — усмехнулся Матвей. — Немцы с флангов обойдут взвод и отрежут от берега реки.

— А твоё отделение не обойдут? — скривил губы комроты.

— На выходе из леса противник уже будет наступать развёрнутыми порядками, а на узкой лесной дороге ему придётся идти колонной. Там мы супостата и придержим. Достаточно поджечь головную машину и толовыми шашками парочку толстых сосновых стволов подорвать, чтобы дорогу перекрыть. Мы по колонне будем бить из засады, по–партизански. Умеючи, можно одним противотанковым ружьём всю бронетехнику на марше спалить.

— Да ты, герой, я гляжу, в одиночку собрался всех врагов побить, — фыркнув, подивился храбрости парагвайского добровольца Гусев. — Взводом, поди, легче будет противника одолеть.

— Необстрелянные бойцы — только помеха, — замотал головой Матвей. — Они ночной бой вести не обучены, а мои стрелковые тройки уже хорошо слажены, в каждой имеется рация, прибор ночного видения и боевой пёс. Мы с ребятами полмесяца по лесам бегали, партизанской тактике ведения боя обучались, да и кое–какой практический опыт ещё в Омске приобрели.

— Ага, слушок прошёл, что револьверами и кавалерийскими карабинами вы не на городском базаре разжились, — хохотнув, подмигнул Матвею лейтенант Петренко. — Знакомый милиционер рассказывал, что в окрестностях Омска обнаружили не захороненные трупы членов опасной банды. Кто–то разоружил разбойников и уложил рядком на травке во дворе заброшенного поместья.

— Претензий от местных правоохранительных органов не поступало, — скромно пожал плечами Матвей и поспешил замять тему: — Отделение я уведу в ночь. Засаду устроим в отдалении, так что по нашим маломощным рациям связь с ротой организовать не удастся. Услышите звуки взрывов — не реагируйте сразу. Как только врага разобьём — пришлю своего марафонца с весточкой.

— А если немец вас всех порвёт? Кто нас известит? — осторожничал Гусев.

— Ладно, сразу после успешного проведения операции, просигналим тремя красными ракетами, — согласился заранее уведомить командира Матвей. — Когда смолкнет стрельба в лесу, наблюдайте за победным салютом в западной стороне.

Гусев переглянулся с командирами взводов, уверенность парагвайца в своих силах обескураживала соратников, однако все его предложения казались дельными. Учитывая наличие прицелов ночного видения, снайперских винтовок и гранатомётов, шансы потрепать немцев в ночном бою у отряда партизан были весьма велики. Комроты решился действовать по совету парагвайца, но для подстраховки отправил в штаб полка посыльного с письменным запросом согласовать скорректированный план обороны моста и, при угрозе окружения, отход остатков роты в западный лесной массив, для создания там партизанского отряда.

А вот сам Матвей нисколько не сомневался в победе. Молодой казак жаждал поскорее схватиться с врагом, как желали того и горячие парни из отряда специального назначения. Под удивлёнными взорами, оставшихся на позиции сослуживцев, отделение «парагвайцев», облачившись в мохнатые маскировочные костюмы, по грунтовой дороге двинулось вдогонку скрывающемуся в чаще леса закатному солнцу. Размеренно жужжал электромоторчик загруженной походным скарбом велотележки, шуршали резиновые шины по дорожным колеям, следом солдатские сапоги взбивали пыль. То, забегая далеко вперёд отряда, то, останавливаясь, поджидая пешеходов с тяжёлыми ранцами за спиной, вертелись шустрые мохнатые лайки. Возглавляли процессию сержант и замкомотделения.

— Дозорного бы выслать вперёд, — памятуя наставления, скосил глаз на беспечно шагающего командира Шах.

— Собаки раньше почуют засаду чужаков, предупредят, — отмахнулся Матвей, который колдовским взором сканировал всю местность на километры вокруг. — Все бойцы перегружены запасом боеприпасов и провианта, резвости и внимания на длительном марше не проявят.

— Кадет, а чего мы попёрлись в лес на ночь глядя? Могли бы в лагере переночевать, а ранним утречком за пару часов отмахать десяток километров пути.

— Впотьмах немец по незнакомому лесу шастать не станет, струхнёт, — пояснил смысл столь спешного марш-броска Матвей. — Нас же врасплох не застать, у нас прицелы ночного видения и чуткие сторожевые псы.

— Может, Кадет, зря мы от моста ушли? Ведь главные бои развернутся на его подступах, а мы попусту в засаде просидим.

— Ты, Шах, под ноги внимательней посмотри — путь–то наезженный, — топнул сапогом по пыльной дорожной колее Матвей. — Знает немец об обходном пути и то ведает, что крепкий заслон на лесной дорожке не поставишь — легко с фланга пехотой обойти. Так что, пока основные силы будут прорываться вдоль параллельных автомагистралей, малый отряд фашистов сможет быстренько прошмыгнуть по лесной дорожке в тылы красной армии.

— А чего же тогда фрицы ещё не прорвались сюда?

— Надо сперва отступающие от Минска части с дороги согнать, — предположил очевидную причину Матвей. — Наши–то, видно, тоже упираются в обороне, как могут. Только вот в лесном массиве им немца надолго не задержать. На сплошную линию окопов сил у наших нет, да и укреплённого рубежа не создали. Тут надо бы партизанскими засадами врага изматывать, но кадровые части к ведению таких действий не готовы: не оснащены минами и походным снаряжением, а главное — не обучены сражаться без общего командования и в отрыве от тыловых частей.

— Ну а мы разве сдюжим столь малыми силами? — Шах с сомнением оглянулся на бодро шагающую группку молодых бойцов и дребезжащую перегруженную веломототарантайку.

— Задача отделения — сковать противника боем, чтобы вражины сразу не разбежались, — похлопал товарища по плечу парагвайский казак. — Дайте мне время перестрелять врагов.

— А вдруг они на тебя всем скопом попрут?

— Лесного призрака фрицы даже не заметят, — ободряюще улыбнулся самонадеянный вождь.

Через пару часов похода Матвей остановил отряд возле изрядно заросшей травой дорожной колеи, отходящей в сторону от основного пути. Свернув на ответвление, Матвей завёл отделение подальше в чащу леса и приказал разбить временный лагерь. На развилке остался дозор с рацией, хотя Матвей устроил караульный пост только для соблюдения устава, ибо сам больше полагался на колдовское сканирование местности — он мог учуять перемещение даже малой массы металла за десяток километров.

Чтобы не проворонить супостата, чародею пришлось коротать ночь урывками сна. Матвей был уверен, что немец не отважится шастать ночью по лесу вблизи позиций противника, но, всё же, перед первым серьёзным боем сильно волновался. Потому ещё затемно устроил побудку бойцам, приказал подкрепиться консервами, чтобы не разводить костра, который мог предательски выдать засаду запахом дыма.

Привязав собак к стволам сосен, сторожить гружёную скарбом велоповозку и походные солдатские ранцы, Матвей отвёл отряд к дорожной развилке. Уже начало светать, отступающая ночь сбросила маскировочную сеть с лесной чащи.

— Вот здесь и устроим засаду на супостата, — окинул взглядом удобную позицию командир. — Тут перед ответвлением дорога слегка изгибается, и не позволяет разглядеть, что делается по ходу движения. Траву мы сапогами и узкими шинами колёс вчера изрядно примяли, так что опытный взгляд передового дозора сразу заметит свежий след. Остановится. Мы их по–тихому уберём и спрячем за придорожными кустами.

— Надо бы дерево подпилить, дабы дорогу перекрыть, — потряс в руках прихваченную из лагеря электропилу гранатомётчик.

— Нет, первую машину я сам остановлю, — замотал головой Матвей. — А ты, Гимнаст, двигай метров на двести к хвосту колонны. Там толстенный ствол сосны как раз наклонён в сторону дороги. Подпили его наполовину и привяжи толовую шашку с гранатой. Проволочку от кольца чеки гранаты протяни подальше в чащу леса, и замаскируй опалой хвоей. Да закладку взрывчатки хорошенько прикрой куском коры.

— Понятное дело, командир, — усмехнулся боец и подозрительно прищурил глаз. — А откуда ты, Кадет, знаешь, что там сосна подходяще наклонилась?

— Так шагни чуть за изгиб дороги, путь дальше прямо идёт — тоже увидишь, — ловко скрыл свои таланты всевидящий чародей. — Я ещё вчера диспозицию составил. Одна боевая тройка прижмёт хвост колонны, вторая будет чесать огненной гребёнкой бок, а третья, вместе с Шахом и Вратарём, ударит по бронированной голове. Наверняка, танки и броневики первыми пойдут.

— А почём ты знаешь, Кадет, может, немец двинет по лесной дороге колонны пехоты? — как всегда засомневался Марафонец.

— Это только ты у нас спортсмен–дальнобойщик любишь длинные забеги, — похлопал снайпера по плечу Матвей. — А изнеженные европейцы предпочитают совершать стремительные марши на колёсной технике. Немцы же тут не простой передислокацией войск занимаются, а прорывом флангов противника. Потому будут и грузовики с пехотой, и миномёты с полным боезапасом, и тяжёлая бронетехника с пушками и пулемётами.

— И вся армада на нас одних⁈ — поёжился щуплый Марафонец.

— Так в лесу, танки и броневики, что рогатые бычки в тесном загоне на скотобойне, — усмехнулся Вратарь и любовно погладил ствол длинноствольного «зверобоя».

— Первый танк мой, а остальные за тобой, — одобрил оптимизм противотанкиста Матвей. — Сначала бьёшь танки, потом бронемашины. Ребята, по двигателям автомашин постарайтесь не попадать — трофейный транспорт нам ещё самим пригодится. Гранатомётчики, первые выстрелы направляете по кузовам автомобилей, потом засыпаете гранатами разбегающуюся пехоту. Автоматы передайте командирам троек, им с одними карабинами такую толпу не остановить. Потому и снайперам приказываю особо не кочевряжиться, а бить любую цель, что в прицел попадёт. Офицеров я сам отстреляю. Связь с командирами троек буду держать по рации постоянно и указывать, куда переносить огонь или самим перемещаться.

— Только глубже в лесную чащобу и остаётся пятиться, — понурившись, обречённо вздохнул Марафонец. — Лишь в десять стволов нам прущую в атаку толпу немцев не удержать.

— Но враг же сразу не сообразит, что нападает столь малый отряд героев, — шагнул к паникёру Матвей и ободряюще потрепал за плечо. — Ведь у страха глаза велики. Тем более что партизанами будет полон лес. У нас на каждого реального бойца по десятку картинных героев припасено. Разворачивайте агитплакаты с головастиками и прячьте за стволы деревьев. Только растяжки транспарантов ставьте сбоку, чтобы сразу с дороги их было не заметить, а красочные мордочки выглядывали из–за стволов только, когда враг сделает десяток шагов вглубь леса. Ещё, в паре десятков шагов от дороги, между деревьев, растяните проволочки. Часть закрепите одним концом к кольцу, выдёргивающему чеку гранаты, а другие обманки натяните просто так, чтобы побольше жути нагнать. За каждым плакатом нагребите холмики из хвои и земли, по форме тела притаившегося стрелка. Можете прямую палку, вместо ствола винтовки, рядом примостить. Ложный рубеж создавайте метрах в тридцати от дороги, куда немец может гранату добросить. А что наши гранаты летят издалека — противник сразу не сообразит.

Вперёд из группы гранатомётчиков шагнул Лучник.

— Я могу за сотню метров точно снаряд или дротик запулить, только за деревьями не видать дороги.

— Выбирайте позицию ближе, с приемлемым сектором обстрела, и чаще перемещайтесь, — посоветовал командир. — И не важно, что из–за деревьев виден лишь узкий участок дороги, терзайте доступный кусок. Заготовьте заранее несколько удобных лёжек, окопайтесь. Широким фронтом враг через минное поле не попрёт.

— А вдруг фашист с фланга зайдёт? — не понижал уровень пессимизма неугомонный Марафонец.

— Пока фрицы очухаются от внезапной атаки, уже некому будет по флангам бегать, — рассмеялся парагвайский оптимист. — Я и сам со всеми управился бы, кабы кто чуток времени сумел придержать противника, пока буду ему головы крушить.

Марафонец наконец–то улыбнулся и орлиным взором окинул соратников:

— Ну, для вождя индейцев, чуток попридержим бледнолицых врагов. Правильно, братья краснокожие?

— Конечно, сразу всех ковбоев сами вырезать не станем, — задрав подбородок, шутливо поддержал общий задор племени комсорг Шах. — Повергать сильнейших врагов и снимать с них скальпы доверим вождю.

Молодёжь рассыпалась по кромке леса вдоль дороги и с юношеским задором приступила к реализации дерзкого плана. Будь на месте необстрелянных комсомольцев бывалые солдаты, они бы сильно засомневались в осуществимости задуманной операции, но очарованные уверенностью лихого командира бойцы горели решимостью наконец–то схватиться с врагом. Красноармейцы безоговорочно верили командиру, который уже не раз доказывал своё отличное владение разнообразными видами оружия. Они многократно видели, что, если дать Кадету достаточно времени пострелять по мишеням, то надолго их не хватает, и казаку даже оптического прицела не требовалось, чтобы попадать точно в цель. Ещё бойцы знали, что у парагвайца имеется специальный глушитель для бесшумной стрельбы из револьвера. Командир никому не показывал секретную разработку, но результаты можно было оценить по изрешечённым мишеням, хотя шума выстрелов слышно не было.

Конечно, Матвей заказал в механической мастерской изготовление специальной насадки на ствол револьвера, однако полностью бесшумной стрельбу с её помощью назвать было нельзя. Она больше служила чародею для оправдания колдовских приёмов метания пуль с помощью изменения вектора гравитации и её многократное усиление в краткий момент времени. С крупными массивными телами Матвей справлялся ещё плоховато, но вот управляемое движение малогабаритными предметами освоил уже в совершенстве. Бесконтактному владению коротким клинком казацкой «парагвайки» и метанию предметов в мишени уделялось много времени в программе обучения юного чародея. Отец был строгим учителем и мог часами гонять Матвея, чтобы тот выполнил очередное упражнение на отлично.

Пока бойцы обустраивали позиции и минировали лес вдоль дороги, Матвей нагрёб из вороха веток заготовку для костра. Снизу разложил сухостой, сверху щедро накидал зелёных сосновых лап. Для быстрого розжига приготовил спичечный коробок с привязанными к тёрке спичками и обильно присыпал его порошком, из растёртого гравитационной силой сухого трухлявого пня. Разжигать костёр чародей умел дистанционно.

В работе и ожидании прошли часы, время уже к полдню, а противник показываться на дороге совсем не спешил.

— Товарищ командир, может, обед устроим? — обратился к Матвею делегированный бойцами Шах. — С чего это мы, вообще, решили, что враг появится на дороге сегодня?

— Вчера никто не проехал, и сегодня полдня пусто, — указал на явную примету Матвей. — Тебя, Шах, это не напрягает?

— Да, кто–то дорогу наглухо перекрыл, — поразмыслив, кивнул Шах. — Наши войска от Минска отступают, а тут за всё это время ни одной машины не проехало, и даже захудалой брички с беженцами не показалось.

— Значит, скоро пожалуют новые хозяева дороги, — поднял указательный палец Матвей.

— Ну, перекусить–то на скорую руку успеем, — стал канючить посланец оголодавшей артели. — Мы без горячего, только сухарями и мясными консервами подкрепимся.

— Непосредственно перед боем бывалые воины не едят, — поведал очередной секрет парагвайский казак. — Знаешь почему?

— Если ранят в живот, то больше шансов выжить, — логично предположил Шах.

— Если бойца досыта накормить перед смертельной схваткой, то у него будет меньше шансов победить, — изрёк неожиданную аксиому Кадет. — Сытый хищник ленив и расслаблен, физические реакции организма замедлены, мозг заторможен. А вот голодный хищник резв и сметлив, он готов к серьёзной драке. Люди, конечно, не звери, но физиологические процессы проходят в организме одинаково: на полный желудок особой прыти во время соревнований не проявишь, ни физически, ни умственно.

— Для драки тоже силы нужны, — потупившись, попытался возразить спортсмен.

— За полдня жирок не растрясёшь, — рассмеявшись, похлопал страдальца по животу суровый командир. — Голодный злее драться будешь.

— И покурить ребятам нельзя, — горестно вздохнув, посетовал Шах, — чтобы засаду не выдать.

— А вот это мысль дельная, — неожиданно смилостивился Матвей. — У нас в команде ведь половина бойцов курящие, гони их всех сюда, к развилке. Устроим курительную площадку недалече.

— Зачем? — не понял хитрой затеи Шах.

Матвей хищно оскалился и потёр ладони:

— Невдалеке от главной дороги вытопчем траву и набросаем окурков, пусть немецкий патруль заметит, остановится и захочет осмотреть подозрительное место. Мне будет легче вырезать фрицев не на ходу и лучше со спины.

— Ну ладно, сейчас приведу курцов, ребята обрадуются, — побежал к притаившимся в лесу страдальцам делегат. Насчёт физиологии Шах тоже решил провести разъяснительную беседу с голодающими.

Только через час после солдатского перекура Матвей заметил вдали на дороге колонну вражеской техники. Впереди неспешно двигались разведчики–мотоциклисты. Матвей подал по рации команду «приготовиться к бою» и приказал не трогать моторазведку.

Две мотоколяски с ручными пулемётами доехали до ответвления от дороги и остановились. Мотоциклы развернулись в сторону подозрительного направления, водители заглушили моторы, пулемётчики прильнули плечом к прикладам. С задних сидений мотоциклов слезли автоматчики и, пригнувшись, крадучись, направились к заметному издалека месту недавнего перекура красноармейцев.

Достигнув круга вытоптанной травы на отходящей дороге, разведчики упали ничком. Оставшиеся на мотоциклах их товарищи напряглись, но ничего разглядеть по сторонам за деревьями не сумели. Командир патруля негромко окрикнул залёгших разведчиков, те не отозвались.

Сбоку от командира патруля раздались странные, чмокающие, звуки. Фельдфебель повернул голову посмотреть, и получил железный дротик под каску, чуть ниже виска. Трое его соратников уже склонили головы, приняв стрелы в затылок, под самый срез каски.

— Ну, с почином, — гравитационной волной стряхнув с маскировочной куртки слой старой хвои, поднялся с земли Матвей и, приблизившись к крайнему пулемётчику, аккуратно снял его скрюченный палец с заблокированного спускового крючка. — А шуметь в лесу зря не надо, у нас ещё охота на крупного зверя впереди.

Матвей сам по очереди откатил мотоциклы с колясками чуть дальше по второстепенной дороге, спрятав за кустами. Туда же приволок трупы пары разведчиков, принявших смерть первыми.

— Шах, пулей ко мне, — позвал по рации Матвей и вытащил ручной пулемёт из крепления.

— Лихо ты их, Кадет, дротиками побил! — разглядывая поверженных врагов, присвистнул Шах. — Всех под самый срез касок.

— Хвалиться потом будем, — вручая в руки зама трофейный пулемёт, оборвал восторги Матвей. — Бери швейную машинку и дуй на правый фланг, учись строчить.

Матвей взял в руки второй пулемёт и наглядно объяснил товарищу, как пользоваться агрегатом.

— Особо прицельно лупить можешь не стараться: лишь бы отбить врагу охоту сразу ринуться в обход нашего правого фланга, а с левого я сам хорошо со второго ствола шумну.

— А если колонна растянется по дороге и целиком не поместится в капкан?

— Не робей, я придержу голову гадины, чтобы хвост поджался, — ободряюще усмехнулся парагвайский змеелов. — Прихвати на плечо вот ещё трофейные автоматы, по пути раздашь погремушки, пусть рядовые оркестранты активнее участвуют в концерте.

— Кадет, может, я кого из ребят ещё и за немецкими гранатами пришлю, — сгибаясь под тяжестью оружия на обоих плечах и за спиной, прокряхтел хозяйственный зам.

— Гранат мне самому мало будет, — пожадничал казак. — Да и враг уже на подходе, так что поспешай. Напомни бойцам, чтобы не суетились — первый выстрел за мной.

После ухода Шаха, Матвей колдовским взором присмотрелся к приближающейся вражеской технике: впереди три лёгких танка, потом пара бронеавтомобилей, следом тащились грузовики с пехотой, в арьергарде старались не отстать машины, гружённые миномётами, боеприпасами и провизией, к последнему автомобилю прицепили котёл передвижной полевой кухни. Судя по количеству покачивающихся в кузовах грузовиков скелетов в железных касках, в колонне насчитывалось более двух с половиной сотен солдат. Сколько там офицеров Матвей издали разобрать не мог, кто–то из них тоже надел на череп каску и затерялся среди общей массы. Но в кабине первого грузовика, следующего за бронемашинами, одно тело сверкало голым черепом и полевым биноклем на груди — явно там обосновался важный чин. Матвей не хотел повторять ошибку, которую допустил при ликвидации лесных разбойников, когда в спешке порешил главаря банды, не успев допросить.

— Внимание всем: по кабине первого грузовика не стрелять! — передал по рации командирам троек приказ Матвей. — Офицера живьём нужно брать, не зацепите шальной пулей. Я сам о нём позабочусь. Вратарю передайте, чтобы сперва бил в моторный отсек третьего от головы автоколонны танка. Гранатомётчикам, на бронеавтомобили не отвлекаться — это тоже мои мишени. По двум последним в колонне автомобилям никому, вообще, огня не вести — там боеприпасы и провизия, истребляйте только выскочивших из кабины солдат. В остальных, тентованных брезентом, кузовах грузовиков, плотными рядами усажена пехота — автоматчикам патроны не жалеть, можете сразу и трофейные стволы разрядить. После первой минуты боя дорогу затянет пелена дыма, будет удачный момент отступить с передовых позиций вглубь леса. Как поняли? Приём.

Командиры троек подтвердили получение приказа и довели суть до остальных бойцов. Если потом кто–то захотел бы узнать, откуда Кадету стал известен состав вражеской колонны, то Матвей решил всё объяснить полученными сведениями от смертельно раненого фельдфебеля, которому дротик вошёл в череп под углом, дав ещё чуток пожить для экспресс-допроса. Товарищи знают, что парагваец владеет немецким языком, поэтому охотно поверят в басню.

Пылящая, растянувшаяся колонна, лязгая гусеницами танков и натужно урча моторами, выползла из–за далёкого поворота и по прямому участку дороги устремилась к скрытому кустами ответвлению от магистрального пути. Дистанция между машинами не позволяла партизанам атаковать из засады одновременно всю колонну техники.

У Матвея сперва появилась задумка застрелить водителя передового танка, высматривающего дорогу через приоткрытый люк, — снайпер мог бы это сделать даже и сквозь узкую смотровую щель, — но молодой чародей отказался от простой затеи, решив испытать в боевой обстановке новый сложный приём. На станции у него удачно получилось с истребителем. Матвей колдовским зрением видел танец механизмов внутри мотора и вознамерился хаосом гравитационной силы нарушить гармонию движения.

Свою позицию казак обустроил по правому краю дороги, противоположного расположению засады, у корней толстоствольной сосны, прикрытой со стороны пути противника густым, непроглядным кустарником. Для порядка, чародей облепил маскировочный комбинезон ещё и слоем опавших иголок. Ствол трофейного пулемёта направил на обочину дороги, под рукой рядком разложил четыре гранаты: пару советских «лимонок» и две немецкие «колотушки» с длинными ручками. Сердце в груди молодца стучало, как форсированный мотор, душа трепетала в предвкушении боя, но нервного мандража в теле не было.

Передовой танк, чуток не добравшись до очередного изгиба пути, громко зачихал, гадко пукнул из выхлопной трубы сизым дымом и, словно упрямый осёл копытами, упёрся в дорожную пыль траками гусениц. Следующие за головной машины натыкались на застопоривший ход танк, колонна компактно выстраивалась на коротком участке дороги. Командир танка, опрометчиво оставив люк на башне открытым, нырнул вглубь корпуса, чтобы переговорить с растерявшимся водителем. Никакие стандартные манипуляции с рычагами управления не позволяли вновь запустить мотор заартачившегося железного осла.

Получив невнятный доклад от радиста передовой машины, из распахнутого люка второго танка выбрался офицер, нервно сорвал с головы шлемофон, и направился разобраться, какая там возникла проблема с двигателем.

Командир третьего танка чётко выполнил требование инструкции: захлопнув крышку люка, скрылся в башне и повернул ствол пушки в сторону леса. Кустарник вдоль отходящей вправо поросшей травой дороги показался немцу более опасным, чем светлый сосняк слева, где на самом деле затаились партизаны.

Дождавшись, когда весь транспорт выстроился плотным рядком, Матвей бросил по высокой дуге гранату в открытый люк передового танка, а следующую зашвырнул в люк башни второго танка.

Боекомплект сдетонировал, и оглушительные взрывы сорвали башни танков. Получив сигнал для начала общей атаки, Вратарь с первого же выстрела зажёг бензиновый двигатель третьего танка.

Матвей забросил немецкие «колотушки» в открытые кузова двух бронемашин, остановившихся за танками. Этого хватило выбить всю живую силу внутри железных коробок.

Задымившийся танк успел суматошно пальнуть из пушки по кустам, прежде чем из распахнувшихся люков полезли выкуренные дымом танкисты.

Вратарь быстро перезарядил противотанковое ружьё и вторым выстрелом в упор прошил тонкий борт лёгкого танка, точно попав в укладку снарядов.

Матвей недовольно чертыхнулся, распрощавшись с дерзкой мечтой завладеть подбитым танком. Однако третий фейерверк с подбрасыванием в воздух снопа раскалённых железных искр, клубов чёрного дыма и кувыркающейся танковой башней тоже выглядел эффектно. Матвей дистанционно разжёг заготовленную кучу хвороста и, приложившись к прикладу пулемёта, приготовился пересчитывать вылезающих из мясорубки пехотинцев.

Ещё с первым взрывом, из леса ударили автоматные очереди и полетели гранаты. Снайперы на время отложили медлительные винтовки и разрядили магазины трофейных автоматов по тентованным кузовам грузовиков. Брезентовая ткань и доски левых бортов кузовов превратились в дуршлаг. Однако автомобилей во вражеской колонне было больше, чем партизан с автоматами. Конечно, под кузова других машин полетели гранаты, но одним махом смясорубить столько фарша было невозможно.

Позади арьергарда немцев поперёк дороги упала подорванная толовой шашкой высокая разлапистая сосна, перекрыв путь к отступлению. Шах с фланга поддержал друзей огнём из пулемёта, щедро пройдясь длинными очередями вдоль колонны, обойдя заботой лишь два последних в строю грузовика.

Матвей же включил в работу трофейный пулемёт не сразу, а только когда выпрыгнувшие из кузовов солдаты попытались залечь за машинами. И то он сперва гравитационной силой дёрнул дверцу кабины переднего автомобиля, вырубив ударом по голове выскакивающего офицера, а уж после начал сквозь листву лупить короткими очередями вдоль правой обочины дороги.

На прикрытые пулемётным огнём фланги немчура не рискнула сунуться, а вот по фронту попыталась атаковать. Однако, после первых подрывов на минах, узрев впереди вязь из проволочных растяжек между деревьев и множество выглядывающих из–за сосновых стволов довольных партизанских рож, сразу залегла и принялась отползать обратно за машины. К тому же, офицеры уже оказались все выбиты снайперами и удивительно метким пулемётчиком, бившим со стороны головы колонны. Оставшиеся в живых унтер–офицеры приказали солдатам занять оборону и подавить противника плотным стрелковым огнём. В лесную чащу также обильно полетели гранаты.

На фланге уже разгорелся подожжённый Матвеем костёр. Крутить фиги из дыма у Матвея отлично получалось ещё в младые годы, потому, прибавив к дыму от своего костра чёрные клубы от полыхающей подбитой техники, чародей заволок тёмной пеленой широкую полосу вдоль всего участка дороги с немцами.

Странное сизое марево, частично скрыло залёгшую за машинами и крайними к дороге стволами сосен пехоту. Попытку пострелять из пулемёта, закреплённого на борту бронемашины, мгновенно пресёк бронебойщик Вратарь. Партизаны методично забрасывали гранаты на правую обочину дороги и снайперским огнём выбивали дерзких стрелков врага. Унтера старались не высовываться, но через минуту всё равно полегли от снайперского огня. В сумраке странно зависшего дыма, мало кто обратил внимание, что пули входили им в затылок. А те соседи, что поворотили головы в тыл, сразу получали пулю в лоб. Стрелковая трескотня и разрывы гранат, надёжно маскировали звуки револьверных выстрелов, скрытых глушителем на стволе нагана.

Матвей бесшумным призраком проплывал по лесу вдоль дороги и торопливо выбивал самых опасных врагов. Чародею–душегубу не требовалось глазами видеть свои жертвы, он колдовским чутьём зрил сквозь пелену тумана. Лиц он не разбирал, но знаки воинского различия на погонах понимал, а также обращал внимание на экипировку. Кстати, штатных ротных снайперов казак устранил в первую очередь, как и фигуры увешанные биноклями и офицерскими планшетами.

Когда Матвей не успевал перезаряжать барабанчик нагана, то швырял пули прямо рукой, как батя научил. На поясном ремне висел развязанный мешочек с револьверными пулями, которые казак запасливо насобирал ещё на учебном стрельбище. Перемещался он, пластаясь над самой землёй, чтобы не словить шальную пулю от своих партизан. Со стороны его передвижения выглядели, словно по слою слежавшейся хвойной подстилки стремительно пробегал присыпанный старыми иголками огромный пустынный варан, только бесхвостый и не оставляющий за собой следов. Естественно, никакого шума парящий над земной твердью невесомый призрак тоже не производил.

Через время, какой–то недобитый немецкий умник послал дюжину резвых бойцов обойти партизан с фланга и ударить им в тыл. Матвею пришлось метнуться на край ристалища и порубить своей «парагвайкой» дерзких егерей. Колол и кромсал их тела казак, не личной рукой, а колдовской силой, управляющей острым клинком. Попадать под перекрёстный огонь Матвей не желал, отец хорошо натаскал его управляться с оружием без физического контакта с предметами, только правильным приложением векторов гравитации. А объяснять своим партизанам, как на самом деле погибли ушлые немцы, казаку не нужно — все знали об его искусном владении холодным оружием.

Когда у Матвея закончились патроны к нагану, он перешёл исключительно на метание пуль гравитационной силой. Перестрелка немцев с партизанами почти стихла. Повторных попыток выползти из полосы спасительного дыма противник больше не предпринимал, затаился. Бросать технику и снаряжение врагу не хотелось, тем более что отступать в опасную лесную чащу было страшно: там тоже могли поджидать партизаны, и, наверняка, установлены мины, ведь посланная в обход группа разведчиков канула бесследно.

В странном зависшим над дорогой сизом мареве немцам было не разглядеть, сколько осталось в живых их соратников. Партизаны потеряли цели из виду, стреляли совсем редко. Немцы тоже прекратили пустую стрельбу, лелея надежду тихонечко пролежать до сумерек и ускользнуть из ловушки, даже перекликаться боялись, чтобы не приманить гранату на голову.

То, что немецкие ряды быстро редели, знал лишь кравшийся во вражеском тылу призрак. Матвей видел колдовским взором шевеление затаившихся фигур, он даже мог по биению сердца отличать раненых врагов от мёртвых тел. Добивать поверженных казаку было не зазорно, ведь ни один вражина не выказал желания сдаться в плен. Оно и к лучшему, отступающей Красной армии пленники в тяжесть, а уж партизанскому отряду совсем одна морока с ними. Так что Матвей торопился перебить непокорного врага в честном бою, чтобы потом не искать праведные способы избавления от обузы. А когда живые враги на обочине дороги закончились, Матвей достал из кобуры маузер и начал добивать подававшие признаки жизни тела в кузовах грузовиков. Бил прямо сквозь деревянные борта. Мощные патроны позволяли прошивать насквозь даже упавшие тела, наваленные на раненых. Тех, кого не удавалось достать пулей, приходилось тупо душить гравитационным прессом. Хоть и не противоречило военной логике полное истребление поверженного врага, но за душу щипало. Оставлять тяжёлую работу впечатлительным новобранцам командир не стал, взял весь грех на себя.

Когда смолкли выстрелы маузера, по рации прозвучала команда отряду собраться возле головы разгромленной колонны. В мёртвой тишине дымная полоса извивающейся змеёй уползла в небо, открыв страшную картину заваленной трупами дороги.

— Ну ни черта себе! — увидав побоище со стороны во всей красе, присвистнул Шах. — Полчище врагов смясорубили, а на наших бойцах ни одной царапины. Просто какое–то волшебство!

— Колдовство, — слегка поморщившись, шёпотом исправил формулировку Матвей и уже в полный голос пояснил товарищам содеянное: — Вот такая она — партизанская война по–парагвайски!

Последними красочными штрихами к эпической картине уничтожения вражеской колонны стали алые росчерки по голубому небосводу трёх сигнальных ракет.