Наследник

Глава 5 Кадет

Глава 5. Кадет

После демонстрации силы, Матвею выдали красноармейскую книжку, приставили сопровождающего и отправили в воинскую часть, расположенную за городской чертой. Сопровождал новобранца хмурый, пока ещё не разжалованный, старший лейтенант Гусев. Его безмятежная служба в военкомате нежданно окончилась, он самолично выписал себе направление в строевую часть, подписал у начальника и заверил гербовой печатью. Выходные дни ему ещё можно было походить со своими парами «кубарей» на петлицах, а в понедельник состоится заседание дисциплинарной комиссии, где его за утерю бдительности и передачу в чужие руки личного оружия понизят в звании. Во всяком случае, суровый майор НКВД обещал, что всё обойдётся именно такими мягкими мерами.

В штабе воинской части настороженно встретили проштрафившегося лейтенанта. Командиру стрелкового батальона, майору Богданову, не хотелось менять надёжного строевого лейтенанта на «бумажного» командира взвода по протекции. Однако полковой «особист» не рекомендовал комбату перечить настоятельной телефонной просьбе из органов НКВД. Всё внимание командования было приковано к лейтенанту Гусеву, а на конвоируемого им рослого новобранца поначалу махнули рукой, поручив его заботам опытного старшины.

Матвею наголо остригли машинкой голову, сводили в баню, выдали со склада новенькое обмундирование и поставили на продовольственное довольствие. И так как он прибыл не в составе отряда новобранцев, то временно выпал из коллектива.

— Ну что, боец, подкрепился? — зашёл в пустующую столовую старшина, которому поручили обустроить новобранца.

— Так точно, товарищ старшина! — встав по стойке смирно, отрапортовал бравый воин.

Пожилой старшина удивлённо покрутил пальцами кончики усов, осмотрел со всех сторон чудо преображения гражданского субъекта в вышколенного солдата и не нашёл даже к чему придраться.

— Красноармеец, а ты часом не из военного училища отчислен? Больно вид у тебя ладный, будто служебную лямку уже несколько лет тянул. Форма на тебе сидит, как влитая, каждая складочка гимнастёрки по уму сложена, а в начищенные сапоги можно глядеться, аки в зеркало. Да и выправка у тебя явно не рядового бойца. Так в старорежимные времена царские гвардейцы на парадах тянулись.

— Окончил парагвайское кадетское училище, товарищ старшина.

— Эк, паря, издаля тебя к нам в Сибирь занесло, — сдвинув на лоб пилотку, озадаченно почесал затылок старшина. — И к какому же делу такого молодца пристроить? Твои сотоварищи по взводу сейчас в автопарке щебёнку для покрытия грунтовой стоянки таскают. А я бы такого гренадера прямо сейчас на караул в штаб поставил, но оружие новобранцам пока не было команды выдавать. Вот завтра на стрельбище покажут умение владения винтовкой, тогда и решит командир, кому можно давать в руки заряженное оружие. Сейчас такое время настало, что увольнительные отменены, даже и в воскресенье боевые стрельбы проводим.

— Стрелять я умею хорошо, товарищ старшина, хотя и щебёнку могу таскать не хуже других, — усмехнулся Матвей. — Однако хотелось бы не хозработами заниматься и не в карауле под ружьём простаивать, а истинную пользу Красной армии приносить.

— Какую такую, истинную? — нахмурился старшина.

— Например, неисправную технику починить, — решил проявить полезную инициативу Матвей. — Уж сильно я всякую машинерию уважаю.

— А в итальянских автомобилях ты, иностранец, тоже толк знаешь? — прищурив глаз, с надеждой спросил старшина.

— Какой марки машина?

— А бес его знает, — пожал плечами старшина. — На том, некогда роскошном, кабриолете, должно быть, ещё генерал Колчак по Омску разъезжал. Теперь ни старых специалистов в городе не сыскать, ни деталей иноземных не раздобыть. А сам автомобильчик ещё крепенький, сидения кожаные, колёса литые, каучуковые — командиру жалко этакий раритет выбрасывать, имеет думку раздобыть для ремонта мастера.

— Покажите машинку, товарищ старшина, погляжу, что можно сделать.

— Ну, пошли, парагвайский кадет, — качнув головой, усмехнулся старшина и повёл мастера в автопарк, понимая, что по–дурному использовать иностранного специалиста — не дело. А парень вёл себя весьма уверенно, будто ему впрямь всё по плечу.

Когда прошли мимо потеющих на площадке «чернорабочих» и завернули в крытый гараж, иноземный мастер внимательно осмотрел автораритет: откинув крышку капота, ощупал детали двигателя, поданным старшиной гаечным ключом постучал по металлу, словно настройщик пианино по инструменту.

— Разобрать, удалить ржавчину, смазать, кое–что подработать напильником, заменить ремённую передачу, и завтра поедет, — сделал неожиданно оптимистичное заявление мастер. — Однако для надёжной эксплуатации надо бы некоторые детали заменить. Если у вас в части есть мастерская, могу сам выточить на токарном и фрезерном станках.

— Станков таких нет, — замотал головой старшина. — А ты что — умеешь и на станках работать?

— Я всяко умею, — вздёрнув подбородок, заносчиво заявил Матвей. — Если завтра командир в город выпустит, договорюсь с заводчанами о помощи Красной армии.

У Матвея был богатый опыт организации работ в заводских мастерских Асунсьона, да и самолично частенько участвовал в изготовлении особо сложных деталей. Ему помогало колдовское зрение, просвечивающее любое изделие насквозь, и гравитационные силы, воздействующие на структуру материала. Вообще–то, юный чародей мог заставить двигаться автомобильное шасси даже с не работающим мотором, лишь бы авто, для видимости, тарахтело клапанами и цилиндрами, но такой явной профанации показывать не желал. Автораритет ещё было вполне возможно реанимировать и своим ходом довести до города, а там уж подлатать получше.

Матвей разделся до пояса, чтобы не марать новенькую форму и попросил принести всевозможный инструмент, машинное масло и какие–нибудь кожаные ремни, даже старые поясные пойдут в дело.

Старшина не сразу среагировал на просьбу мастера, залюбовавшись рельефными мышцами на могучем торсе атлета.

— Ну, паря, и здоров же ты, — покачивая головой, восхитился старшина. — С тебя бы скульптуры для установки в парке отдыха лепить. Я таких полуголых мускулистых греков в Ленинграде видывал, когда после финской компании там, в больничке, долечивался.

— Да у меня ещё и умища в черепке немерено, — ладонью погладив широкий лоб, рассмеялся Матвей.

— Неужто за вечер всё сладишь? — недоверчиво глянул на давно холодный агрегат старшина.

— Видно, придётся и чуток ночи прихватить, — бросив взгляд на запылённый автохлам, решил слегка набить себе цену кудесник, а затем глянул на потолок. — В гараже электролампы рабочие?

— Светом обеспечим, ещё и переноску притащим, не сомневайся, только работай. А для отдыха я тебе в караулке кровать застелю и горячий чай с сухарями обеспечу.

Когда поутру старшина пришёл принимать работу, то был поражён искусством мастера: Матвей не только отремонтировал старый кабриолет, но и натёр авто до блеска, чудесным способом убрав всю ржавчину и облупившуюся краску.

— Сияет, аки начищенный медный самовар! — не мог налюбоваться на оживший раритет старшина. — Теперь только краску хорошую добыть, и командиру можно на «железном коне» перед строем на параде раскатывать.

— Без замены слабых деталей, долго автомобильчик не прослужит, — покачал головой мастер.

— В понедельник съездим в город, краску раздобудем и на завод заглянем. Айда сейчас в столовую, а после завтрака подкатим новенькую тачанку к штабу, пусть комбат оценит работу.

Взводы новобранцев пешим строем и с песней отправились на стрельбище, а Матвей в качестве шофёра погнал автомобиль к крыльцу штаба. Довольный старшина бегом кинулся доложить командиру о чудесном воскрешении давно издохшего автораритета. Из здания вышла на крыльцо приёмная комиссия: майор Богданов и капитан НКВД из особого отдела полка Мухин.

— До полигона хоть доедем на ожившем «керогазе»? — прислушиваясь к работе чихающего мотора, с подозрением глянул на ободранные бока старой «железной клячи» комбат.

— Так точно, товарищ майор, — в струнку вытянулся возле дверей автомобиля рослый шофёр с идеальной воинской выправкой.

— А сообщали, что парагвайский доброволец умеет только морды классно бить, — обернувшись к особисту, усмехнулся комбат.

— Выяснить все скрытые таланты новобранца — наша задача, — буравя подозрительного иностранца острым взором, сурово изрёк капитан НКВД. — Сейчас проверим на стрельбище, как обучают южноамериканских кадетов обращению с винтовкой.

— Ну что, заморский боец, Матвей Ермолаев, хорошо умеешь из русской «Мосинки» стрелять? — спускаясь по ступенькам с крыльца, с дружеской улыбкой осведомился у новобранца комбат.

— А я, товарищи командиры, обучен из всего стрелять, — улыбнулся в ответ Матвей. — Разве что, из пушки пока палить не пробовал. Да и то, дайте только срок, — обучусь.

— От скромности ты, казак, не умрёшь, — рассмеялся комбат.

Уже у дверей автомобиля к особисту подбежал запыхавшийся боец из узла связи и вручил запечатанный конверт. Капитан торопливо вскрыл пакет и, прочитав расшифровку радиограммы, ещё больше посуровел. Отпустив посыльного, ледяным тоном обратился к комбату:

— Товарищ майор, прошу сократить время стрелковой подготовки новобранцев, с тем, чтобы в полдень построить батальон на парадном плацу. Ожидается важное правительственное сообщение по радио.

— Когда началось? — сразу всё поняв, согнал улыбку с губ комбат.

— В четыре часа по московскому времени, — сквозь сжатые зубы, тихо процедил особист и зло покосился на молодцеватого добровольца: — Парагвайцы верно угадали, жаль только поздно предупредили, союзнички.

— Значит, теперь можно доверять… — не договорив до конца, тоже искоса глянул на Матвея комбат.

— Используй специалиста по полной, — махнув ладонью, закончил какой–то давешний разговор особист. — Только приставь к нему лейтёху военкоматовского, мне самому теперь не досуг за парагвайским контриком приглядывать.

Капитан быстрым шагом отправился в штаб полка, а комбат взмахом руки подозвал к машине стоявшего в сторонке старшину.

— Елизаров, поедешь со мной на стрельбище, возьмёшь под команду третий взвод, — приказал подбежавшему старшине комбат. — Чую, что толку от Гусева в подготовке бойцов не будет никакого, а тебе в финскую компанию уже доводилось взводом покомандовать.

— Так ведь на мне всё батальонное хозяйство, — послушно забираясь на заднее сиденье кабриолета, безрадостно напомнил старшина.

— А вот с хозяйственными вопросами бумажный комвзвода поможет уже тебе, — усевшись на переднее сидение, отмёл робкие возражения новоявленного замкомвзвода комбат. — Ещё я вам в помощь толкового сержанта дам — справитесь хором.

— Мне бы ещё и башковитого кадета в помощники определить бы, — уже трясясь на дорожных ухабах, продолжал клянчить опытный старшина.

— Под рукой в твоём взводе будет, — обнадёжил капитан и с подозрением воззрился на парагвайского шпиона. — Елизаров, а ты нашему кадету разве дорогу к стрельбищу показывал?

— Нетрудно догадаться, товарищ майор, — повернув голову, улыбнулся иностранец. — Дорог немного, а на этой с утра сотни солдатских сапог пыль поднимали: отпечатков подошв полно, да и свежая пыль толстым слоем лежит на придорожной траве справа.

— Я так понимаю, что пыль, лежащая слева, тебя бы не устроила? — с прищуром разглядывал следопыта комбат.

— С утра дует устойчивый ветерок с юга, — глянул в зеркало заднего вида на шлейф пыли позади автомобиля шофёр.

Конечно, Матвею не требовалось разгадывать следы на дороге, он колдовским взором мог контролировать пространство до горизонта, а крупные гравитационные аномалии от скопления металла даже дальше. Живые объекты чародей тоже умел обнаруживать на большом расстоянии, но только, если они были в движении. Однако выказывать на людях свои возможности не хотелось бы, потому и следовало прибегать к правдоподобным объяснениям.

— Настоящий индеец, — похвалил парагвайца комбат. — Сколько лет военной подготовкой занимаешься?

— Казаки сизмальства к войне готовятся, — ответил Матвей.

— В кадетском училище командные должности занимал?

— Несколько лет командовал учебным взводом.

— Ну, на взвод я тебя не поставлю, а вот отделение под руку, пожалуй, дам, — разглядывая уверенного в себе казака, решил комбат. — Мастерством рукопашного боя ты НКВДшников уже удивил, поглядим теперь, как метко стреляют парагвайские шпионы. Если впечатлишь, то из рядового красноармейца сразу в ефрейторы произведу.

— Вообще–то, товарищ майор, стрелковым отделением в РККА положено командовать сержанту, — показал знание воинского устава парагваец.

— Кадет, ты сначала результат покажи — подготовь отделение, чтобы не хуже других было, — поставил задачу командир и сразу усложнил: — Я тебе самых негожих отберу, которые и в рукопашке слабаки, и в стрельбе мазилы.

— Я слышал, что в наш батальон мобилизованы исключительно одни молодые спортсмены, — проявил осведомлённость Матвей. — Все парни проходили подготовительные военные курсы, их даже на один день в неделю освобождали от учёбы или работы.

— Не всем, видно, впрок учёба пошла, — отмахнувшись, недовольно поморщился комбат. — Да и было–то тех занятий не больше семи. Поздно готовить молодёжь кинулись. Кто сам раньше курсы ОСОАВИАХИМа проходил, те ещё успели вершков нахвататься, только не у каждого такая возможность имелась, да и желание было не у всех.

— Товарищ майор, сколько у нас времени на подготовку до отправки на фронт?

— Железнодорожные составы с дальневосточными воинскими частями ещё неделю до мест новой дислокации будут добираться, — прикинул в уме дальний путь комбат. — Столько же времени уйдёт на обратный путь, а то и дольше, в условиях военного времени и с учётом загрузки отправляемого в тыл ценного имущества и эвакуируемого персонала. Так что на полтора десятка дней, кадет, можешь смело рассчитывать. Однако первые обнадёживающие результаты я от тебя буду ждать через первый десяток дней, чтобы, если дело завалишь, осталось время огрехи подготовки исправить.

— Чем сможете вооружить моё отделение? Сколько автоматов дадите? Ещё по штатному вооружения пулемёт положен, — сразу стал задирать планку Матвей.

— Автоматов нет, — отрезал комбат. — Хорошего пулемётчика за неделю из профанов не подготовишь, да и не на каждое отделение у нас пулемёты имеются. Так что могу дать лишь парагвайское противотанковое ружьё. Надеюсь, кадетов в училище учили стрельбе из этой убойной штуки?

— В программу обучения ещё и механический гранатомёт входил, — похвастал казак. — Кстати, можно похожую ручную модель легко смастерить в заводских условиях.

— Вооружайся, чем можешь, — дал отмашку комбат. — На войне все средства хороши.

— Тогда, товарищ майор, обещайте, что не дадите завистникам разоружать моё стрелковое отделение.

— А будет, чему завидовать? — насторожился командир.

— Я слышал, в городе имеется парагвайский магазин, где можно приобрести специфическую технику и оборудование.

— Дорого продают, да и техника там не военного назначения: для геологов и охотников, — сокрушённо вздохнув, покачал головой комбат и скосил глаз на богатенького иностранца. — А ты что же, казак, не все деньги в НКВД сдал? Сказывали, на твои пожертвования можно танк купить.

— Народный сбор весь передал, — усмехнулся меценат. — Но у меня ещё личные накопления остались. Я в Китае неплохо за год заработал на золотых приисках.

— Ну, коли не жалко для Красной армии отдать, то за руки держать не стану — закупай технику у парагвайских дельцов.

— Это ничего, что вооружение и оснащение совсем не по уставу РККА будут? — вопросительно глянул в глаза комбату Матвей.

— А в парагвайской армии такие образцы применяются? — задал встречный вопрос комбат.

— В специальных подразделениях, — кивнул Матвей, — индейцы–пограничники и казаки–пластуны используют особое вооружение и маскировочную форму.

— Ну, если всех бойцов своего отделения переобуешь в яловые сапоги, — бросил взгляд на неуставную форму красноармейца командир, — и твои бойцы не станут бродить в маскхалатах по расположению воинской части, то закупай у союзников всё лучшее.

— Товарищ майор, разрешите тренировать стрелковое отделение в полевых условиях.

— А чем тебе наше стрельбище и штатная полоса препятствий не устраивает? — ревностно нахмурился комбат.

— На них мы тоже будем тренироваться, но основные занятия и дислокация отделения будут в лесу. Там шалаши соорудим, землянку и окопы выроем. Прошу только выдать нам на руки недельный запас провизии, станем сами учиться готовить пищу на костре, ведь на фронте придётся не в обустроенных казармах проживать, и кухни под боком может не оказаться.

— Суровый командир, — с уважением глянул на казака майор. — Однако, кадет, похоже, что ты военное дело знаешь. Действительно, не к параду готовимся — на войне враг спуску не даст. Надо бы нам для всех бойцов тоже выходы в лес на пару суток устроить, чтобы прочувствовали походные условия. Что ещё можешь дельного предложить?

— Не слышу в расположении части работы тракторных двигателей, — удивил кадет.

— А зачем тут тракторам тарахтеть? — не понял претензии комбат.

— Ну, я так понимаю, танков поблизости тоже нет, — усмехнулся Матвей и кивнул в сторону свежеотрытой линии учебных окопов вдоль дороги. — Потому для обкатки пехоты сойдут и тракторы, а то уж больно хлипкие окопчики роют новобранцы. Пусть полежат на дне таких осыпающихся укрытий под грохочущими траками гусениц — прочувствуют фронтовую ситуацию. И гранаты надо учиться бросать не по фанерным мишеням, а по движущимся целям. Лучше пусть новобранцы намочат штаны на полигоне, чем потом на фронте кровью форму зальют. Опять же, за прошлый день я не слышал пулемётных очередей, взрывов толовых шашек и не видел дымов над полигоном.

— Эдак только парагвайцы муштруют ударную армию в астраханских степях, — уже был наслышан о суровых методах подготовки союзников комбат. — А у нас патронов даже для учебной стрельбы не хватает, и толовыми шашками шуметь нам скупой начфин полка не позволит.

— Ну дымы костров организовать–то можно, — смело возразил парагвайский доброволец. — Для создания нервной обстановки завести механическую сирену воздушной тревоги. Совместить учебную стрельбу по мишеням с рытьём окопов под обстрелом противника. Вон, вижу в конце дороги девственно чистый простор стрельбища, а поле должно уже было бы всё изрыто окопами и стрелковыми ячейками.

— Эдак неопытные новобранцы своих же подстрелят, — ужаснулся от рисковой затеи комбат.

— Стрелки будут мишени старательнее выцеливать, а пехота резвее окапываться, — небрежно отмахнулся кадет. — Ну, разве ещё, пехотинцам малую фору по времени дать, чтобы успели чуть в землю скрыться. Зато увидите, как свист пуль над головой стимулирует бойцов быстрее работать сапёрной лопаткой. Кстати, необходимо проводить и ночные тренировки.

— Тут хотя бы от дневных занятий толк какой бы вышел, — грустно вздохнул комбат. — Нет у меня опытных командиров, которые бы ещё и ночью умели бой вести. Да и за пару недель из вчерашнего школяра военного профессионала не вылепишь.

— На войне все учатся быстро, — дерзко возразил кадет. — Надо максимально приблизить условия учебной подготовки к боевым, тогда и эффект будет. Товарищ майор, прошу вас выдать моему отделению полный боекомплект, включая ручные гранаты.

— Ага, и самых неподготовленных новобранцев, — злорадно усмехнувшись, напомнил комбат. — Первые десять дней можешь действовать свободно, а там, в зависимости от результатов, поглядим, как дальше строить обучение.

— Эдак, товарищ майор, наш батальон всю войну пропустит в тылу, — с заднего сидения подал голос старшина–оптимист.

— Нет, Елизаров, война будет долгой и страшной, — возразил бывалый командир, задумчиво глядя на обгоняемые автомобилем колонны пехотных взводов.

— Так, может, прослышат супостаты про нашего бравого парагвайского кадета и затаятся в страхе, — похлопав Матвея по плечу, рассмеялся старшина, ещё не ведая, что пугать врага поздно — война уже началась.

Автомобиль, поднимая клубы пыли, подвёз компанию к самому первому рубежу стрельбы.

— Вот мы сейчас и поглядим, на мастерство заморского бойца, — выбираясь из авто, комбат взмахом руки подозвал к себе инструктора по стрельбе. — Товарищ лейтенант, вооружите красноармейца Ермолаева винтовкой и укажите мишень.

— Для новобранцев у нас установлены ростовые мишени на удалении ста метров, — махнул на ряд ближних мишеней инструктор. — Крайняя левая будет его.

— Да эта какая–то игра в поддавки, — не по уставу выразил своё недовольство обиженный казак. — Товарищ майор, ближние цели я из револьвера расстрелять могу.

— Проверим, — усмехнулся комбат, расстёгивая кобуру. — Только сперва, красноармеец Ермолаев, выполните первое упражнение из штатной мосинской трёхлинейки.

Лейтенант подвёл бойца к рубежу стрельбы и вручил уже заряженную винтовку.

— Товарищ майор, дозвольте первый пристрелочный, а остальные из разных положений? — обернулся к вставшему у треноги со смотровой оптикой комбату Матвей.

— Разрешаю, — кивнул комбат.

Матвей оценил направление бокового ветра и не спеша произвёл первый выстрел из положения стоя.

Комбат прильнул к окуляру трубы, отметив, что мишень поражена точно в центр груди. Показав большой палец, комбат решил понаблюдать за дальнейшими действиями умелого стрелка.

Матвей, выяснив качество настройки прицела, не стал тянуть с демонстрацией навыков стрельбы. Второй выстрел он произвёл из той же позиции. Затем, неуловимо быстрым движением передёрнув затвор винтовки, дослал следующий патрон в ствол и, присев на колено, выстрелил. Третий выстрел произвёл из положения лёжа. Четвёртый и пятый — перекатившись по земле вправо и влево.

— Красноармеец Ермолаев стрельбу закончил! — встав по стойке смирно, доложил боец.

Комбат, а за ним и инструктор, через оптику осмотрели результаты стрельбы.

— Ну, лейтенант, как оцените стрельбу новобранца? — спросил мнение мастера комбат.

— Если судить по набранным очкам, то отстрелялся лишь на «хорошо», — улыбнулся инструктор. — Но вот скорость стрельбы из разных положений и подозрительные места поражения мишени наводят на мысль, что снайпер потешается над нами.

— Да, подозрительные места, — согласился комбат. — Два точно по глазам, ещё по одному в нос и шею — очень странные попадания для перекатывающегося по земле «хорошиста». А из моего ТТ тоже так можешь, акробат?

— Покувыркаться могу, но из короткого ствола разброс большой выйдет, — скромно потупился южноамериканский ковбой. — Да и мне из револьвера палить привычней было бы.

— Разрешаю выполнить один пристрелочный, — подмигнул комбат. — Бери на прицел следующую мишень.

Матвей вернул винтовку инструктору и взял командирский ТТ. В пистолете имелось на один патрон больше, чем в револьвере системы Наган, и скорость его пули в полтора раза выше, что положительно сказывалось на точности стрельбы. Однако когда парагваец с первого выстрела попал в голову мишени, наблюдатели удивлённо переглянулись: при стандартной подготовке в стрельбе из пистолета, на расстояние в сто метров вообще не практиковались.

Дальше шпион удивил ещё больше, когда начал быстро палить из разных положений: стоя, с колена, лёжа, кувыркаясь, на бегу и даже в падении. Кадет произвёл четыре выстрела с хватом пистолета в правой руке, а другие четыре с хватом в левой, показывая мастерство владения обеими руками.

— Восемь попаданий, хотя и с большим разбросом по телу мишени, — отстранившись от окуляра трубы, сдвинул фуражку на затылок инструктор по стрельбе. — И где же таких мастаков готовят?

— Видно, наш кадет из парагвайской школы шпионов, — подтвердил подозрения полкового особиста комбат. — Признавайся, снайпер–акробат, сколько патронов извёл на тренировках?

— Боевых не более трёх сотен, — возвращая пистолет, скромно потупился фокусник. — У нас в училище принято тренироваться с пневматическими стволами. Кстати, я тут в городе достал стандартную «воздушку». Разрешите использовать для обучения отстающих бойцов.

— Кстати, об отстающих, — повернулся к старшине комбат. — Инструктор по стрельбе сейчас даст тебе журнал с результатами занятий, выпишешь фамилии самых худших. Затем лично осмотришь выбракованный состав и выберешь бесперспективных в рукопашной подготовке. Гляди, чтобы ни одного борца или боксёра в штрафное отделение не попало. Наш кадет ещё и в боевых искусствах дока, пусть подтянет слабаков. Кандидатов для включения в особое стрелковое отделение приведёшь ко мне на утверждение. А ты, красноармеец… — майор глянул на чистое малиновое поле петлиц на воротнике бойца и за выказанные успехи повысил ему звание, — ефрейтор Ермолаев, разыщи старшего лейтенанта Гусева и вместе с ним тоже подходи ко мне.

Когда новоиспечённый ефрейтор удалился, инструктор по стрельбе попросил у майора его табельный пистолет. Недоуменно повертев в руках, пожал плечами.

— Вроде бы обычная модель.

— Лейтенант, ты тоже поразился невиданной точности стрельбы, — глядя в след чемпиону, поддержал восторг инструктора комбат.

— Товарищ майор, а вы заметили, что пистолет в руках парагвайца даже не дёргался после выстрелов, будто в тисках железного штатива зажат.

— Эт вы, товарищи командиры, его голый торс не видели, — усмехнулся старшина. — Ох, и здоровый парень — вылитый греческий Аполлон.

— Тогда уж Марс — бог войны, — нашёл более подходящее сравнение комбат. — Этот кадет за полминуты атакующее стрелковое отделение способен выкосить, а с двумя стволами в руках и целый взвод в открытом поле положит.

— И какого чёрта такого спеца в простую пехоту занесло? — сдвинув на глаза пилотку, почесал затылок старшина. — Ведь кадет ещё и в технике разбирается, и следопыт хороший. Такого убивца следовало бы к полевым разведчикам приписать.

— Парагвайские казаки хоть нам и союзники, а всё же чужаки, — отрицательно замотал головой комбат. — Нет к ним пока доверия у командования.

— Не хотелось бы мне таких казаков иметь врагами, — поёжился старшина.

— Ну, не все парагвайцы такие грозные, — потрепал старшину по плечу комбат. — Хотя, судя по уровню подготовки интернациональной ударной Южной армии, что дислоцируется под Астраханью, натаскивать бойцов казаки умеют. Теперь вот и нам выдался случай проверить досужие слухи: посмотрим, как парагваец справится с заданием. Ты, Елизаров, самых слабаков–новобранцев для него отбери, пусть класс мастерства покажет.

— Да, пожалуй, особо слабых в наличии–то и нет, — пожал плечами старшина. — Сплошь одни спортсмены–разрядники, которые с мая месяца по дню на еженедельных подготовительных курсах занимались.

— Елизаров, неужто не отыщешь каких–нибудь шахматистов–очкариков или субтильных легкоатлетов, — недовольно нахмурил брови комбат.

— Ну, товарищ майор, с десяток очкариков и худосочных пареньков насобирать можно, — улыбнулся старшина и обратился к инструктору по стрельбе: — Товарищ лейтенант, помогите по вашему журналу отобрать всех мазил и неумех, а я их уж дальше отсортирую по физическим кондициям.

По истечению часа, в результате эволюционного отбора, из батальона новобранцев удалось выбраковать десяток подходящих кандидатов. Комбат лично утвердил состав экспериментального отделения и передал под командование ефрейтора Ермолаева.

— Принимай, кадет, под свою руку отборных бойцов, — с усмешкой глядя на парагвайца, указал на неровную шеренгу «худых» пехотинцев с винтовками за плечами комбат.

Матвей, встав по стойке «смирно», лихо козырнул.

— Товарищ майор, разрешите после знакомства с личным составом убыть в город, для организации заказа на пошив маскировочного обмундирования и приобретения спецоборудования.

— Только во второй половине дня и под присмотром товарища старшего лейтенанта, — кивнул на рядом топтавшегося Гусева комбат. — А боевой подготовкой со взводом займётся замкомандира, старшина Елизаров.

— Для более эффективного обучения новобранцев, прошу выделить моё отделение из состава взвода и разрешить тренироваться по особой методике, — совсем обнаглел новоявленный ефрейтор без знаков отличия на петлицах.

— Действуй, кадет, — махнув рукой, удивил строй растерянных новобранцев столь странным обращением майор. — Возникнут организационные трудности, обращайся к старлею. А вы, товарищ Гусев, решайте проблемы, но не вмешивайтесь в процесс боевой подготовки. Ваша задача лишь наблюдать, всё фиксировать в блокнот и ежедневно докладывать мне.

Матвей отвёл вверенное ему отделение в сторону и медленно прошёлся вдоль шеренги, внимательно всматриваясь в лица молодых бойцов. Гусев присел в сторонке, нервно теребя открытый блокнот и покусывая тупой кончик карандаша.

Школяров для кадета подобрали всех сухощавых, вида совсем не бойцовского. Однако, как не удивительно, в очках попался только один.

— Каким спортом увлекаетесь? — обратился к субтильному очкарику командир отделения.

— Красноармеец Берестянников! — представился боец и тут же попытался оправдаться за своё попадание в штрафную команду. — Увлекаюсь шахматами и спортивным ориентированием на местности. Все нормативы физподготовки выполнил, а к вам отправили, очевидно, за неудовлетворительную стрельбу. Но я умею стрелять, мне только надо бы, при стрельбе на дальнюю дистанцию, другие очки надевать, товарищ… — близорукий боец смущённо запнулся, не зная, как обращаться к командиру с чистым полем на петлицах.

— Вне боевой обстановки, обращайтесь по уставу: товарищ ефрейтор, — внёс ясность командир, а затем, отступив на пару шагов, обратился ко всему отделению, удивив: — А в бою приказываю называть — Кадетом. И прошу каждого из вас тоже придумать себе позывной, ибо в условиях скоротечной схватки устраивать сложные и путаные переклички некогда.

— Извините, товарищ ефрейтор, но уж сильно такое обращение смахивает на… воровские клички, — недовольно поморщился интеллигентный шахматист. — Может, проще окликать по именам.

— Имена могут повторяться, — отрицательно покачал головой командир. — А позывной характеризует конкретного бойца, что особенно удобно при осуществлении радиообмена.

— Так мы же в пехотной части служим, — пожал плечами красноармеец.

— А знаете, почему меня комбат называет кадетом? — обвёл взглядом шеренгу новобранцев Матвей. — Я окончил парагвайское кадетское училище, и теперь мне поручено обучить стрелковое отделение по методике подготовки казаков–пластунов. Оснащение и вооружение у нас тоже будет по спецнорме: переносная рация для каждой боевой тройки и ещё одна для командира отделения, в каждой тройке — винтовка с оптическим прицелом и лёгкий ручной механический гранатомёт. Ещё, на случай ведения оборонительных боёв, отделению выдано противотанковое ружьё. А насчёт прозвищ, не переживайте, вы же все, наверняка, читали приключенческие романы про американских индейцев — вот и представьте себя краснокожими воинами. Новое имя должно как–то характеризовать личное качество воина, для вас, считаю, наиболее подходящим будет сделать выбор исходя из вида спорта, которым занимались «на гражданке».

— Тогда я буду — Шахматист, — первым выбрал себе позывной красноармеец в очках.

— Лучше, чуть покороче: Шах, — поправил Матвей.

— А я легкоатлет, потому кличьте меня Бегуном, — сделал шаг вперёд из шеренги другой боец.

— И я легкоатлет, тоже бегом занимался, но на марафонской дистанции, — подал голос рядом стоявший худой парнишка. — Как быть?

— Будешь — Марафонцем, — махнув ладонью, присвоил бойцу позывной Матвей. — Чуть длинновато, но не критично.

— Гребля на байдарках, — выйдя на шаг, отрапортовал высокий широкоплечий парень. — Потому зовите — Веслом.

Следом поочерёдно вышли из строя четверо ребят с понятными мотивами для выбора новых имён.

— Гимнаст.

— Пловец.

— Прыгун.

— Лучник.

— Лучник, почему в стрельбе не блещешь? Ведь глазомер у тебя должен быть отменным, и руки, вижу, сильные, — удивился попаданию крепкого парня в отстающие Матвей.

— Так в мае только первый раз винтовку в руки взял, — виновато потупился невысокий крепыш с чуть раскосыми глазами. — Патронов для стрельбы мало выдавали, не привык ещё к новому оружию.

— А из арбалета стрелять пробовал? — задал неожиданный вопрос Матвей.

— Нет, но, думаю, что с его баллистикой мне разобраться будет нетрудно. А разве в Красной армии на вооружение приняты арбалеты?

— Парагвайский механический гранатомёт может и стрелы метать, — поведал Кадет и обернулся к ещё «безымянным» бойцам. — А вы, ребята, что призадумались?

— Я в волейбол играл, — растерянно пожал плечами розовощёкий паренёк.

— Ну, значит, будешь — Мячиком, — улыбнулся Матвей.

— А я в футбол играл, — заявил правофланговый, рослый, но чрезвычайно худой боец. — Только на воротах стоял.

— Вратарь, — махнул ладонью Матвей и подвёл итог: — Теперь у каждого свой позывной, привыкайте общаться с использованием новых имён. А сейчас, поручаю Шаху записать размеры обуви и одежды всех бойцов отделения.

— Так у меня с собой нет ни бумаги, ни карандаша, — развёл руками шахматист.

— Привезу тебе из города блокнот, а пока попроси у товарища старшего лейтенанта, — кивнул в сторону соглядатая Матвей.

Гусев прекратил запись и возмущённо воззрился на наглого ефрейтора, но голоса подать не решился и, нехотя вырвав из блокнота пару листиков, переломил карандаш, отдав половинку Шаху в руку.

— Так, ребятки, пока Шах будет по очереди вас опрашивать, — Матвей достал из–за голенища воровскую финку и подал нож бойцу, заточить обломок карандаша. — Присядем кружком на травку и поговорим о смерти.

— Какой смерти? — сглотнув, робко высказал общее недоумение розовощёкий Мячик.

— Очень–очень близкой, — усмехнулся заморский пророк и зловещим шёпотом продолжил нагнетать страху. — С этого дня костлявая старуха будет размахивать у вас над головой острой косой каждый божий день, да и дьявольской ночью покоя не ждите. Теперь, если хотите выжить, вам придётся научиться быть невидимками, ползать ниже травы, красться тише воды. Вы заметили, какая нервозная обстановка царит вокруг: железнодорожная станция забита воинскими эшелонами, командиры излишне суетятся, а новобранцев призвали на несколько месяцев раньше срока.

— Так, слух идёт, что белоказаки из Китая полезли на дальневосточные рубежи, — попытался дать объяснение Лучник.

— Ага, а чего же тогда эшелоны с войсками табуном прут на запад? — отвлёкшись от заточки карандаша ножом, уловил несуразицу Шах. — Нет, братцы, прав Кадет, неспроста ускоренную подготовку начали: спешит командование с формированием новых пехотных батальонов.

— Вот именно, шибко спешит, — Мне комбат дал всего лишь десять дней, чтобы подтянуть отстающих бойцов до среднего уровня подготовки. — Но мы с вами не к соревнованиям готовимся, а учимся выживать на войне.

— Кадет, так, где же воевать–то будем? — озадаченно почесал затылок Гимнаст. — Японцы–то в восточной стороне крутятся, а с финнами мы уже замирились, да и с немцами у нас пакт о ненападении заключён

— Где — вот насущный для нас вопрос, — уходя от оглашения секретной пока информации, поднял указательный палец Матвей. — Думаю, нам надо готовиться выживать в лесистой местности, под её фон и закажем маскировочную окраску обмундирования. Однако сколь ни была бы хороша форма и совершенно вооружение, без умелого его использования это всего лишь груда тряпья и металла.

Разговор шёл по душам, и бойцы не соблюдали субординацию, да и не успели ещё новобранцы привыкнуть за несколько дней к строгой воинской дисциплине. Парагвайский кадет совсем был не похож на крикливых командиров, что стремились нагнать жути на молодых, не обученных рекрутов. И форма на нём простого красноармейца, и обращается просто, по–свойски, словно старший брат. Но оспаривать его главенство никто бы не решился, уж больно уверенно командир себя вёл, не чувствовалось в опытном бойце излишней бравады.

— Итак, товарищи спортсмены, считайте, что сигнальный выстрел уже прозвучал и бег наперегонки со смертью начат. По результатам забегов, победителям будут выдавать блестящие медали, но главное — добраться до финиша живым, ибо правил в этом соревновании нет. Однако, как и в любом состязании, качественная подготовка сильно повышает шансы на победу, поэтому тренироваться будем напряжённо, днём и ночью. Хорошо, что вы все молоды, здоровы и имеете отличную общую физподготовку, но для воина важно укрепить несколько другие группы мышц, нежели для спортсмена.

— Да уж, борцов и боксёров среди нас нет, — грустно вздохнув, посетовал Мячик.

— Не горюйте, они не намного сильнее вас в воинском искусстве, — усмехнулся казак. — До рукопашного боя им надо ещё дожить. Все новобранцы одинаковые профаны в военном деле. Начнём обучение с азов группового перемещения по местности: умения…

Матвей умышленно сделал долгую паузу, позволив новобранцам продолжить мысль.

— Ползать по-пластунски, — поторопился предположить Прыгун. — Нас товарищ сержант позавчера заставлял пузом равнять полосу препятствий.

— Ага, но сперва парадный плац строем и с песней вытаптывать, — под дружный хохот вспомнил самое первое воинское упражнение Гимнаст.

— Нет, первая задача — безопасно располагаться на месте временной стоянки, — удивил парагвайский казак. — Важно контролировать окружающую, всегда потенциально опасную, обстановку. Вот скажите–ка, какие опасности окружают нас в настоящий момент?

— Шальная пуля может прилететь со стороны стрельбища, — оглянулся на рубеж стрельбы долговязый Вратарь и пояснил: — Вдруг, какой недотёпа пальнёт сдуру не туда.

— Ещё, какой–нибудь командир может, проходя мимо, дать разгон за то, что его не заметили и воинскую честь не поспешили отдать, — поёжившись, назвал самую распространённую угрозу для новобранцев щуплый Марафонец.

— И кто же у нас в отделении следит за внезапным «налётом», — обвёл бойцов насмешливым взглядом Матвей. — А ведь в боевых условиях, нам мог угрожать внезапный авианалёт или нападение врага. Но сегодня я не назначил дозорных специально, чтобы не сеять в рядах отряда панику, ибо, при организации привала, командир должен сперва установить ясные для всех бойцов ориентиры.

— Так у вас, товарищ командир, компаса на руке нет, — отвлёкшись от записи в блокнот размеров обмундирования очередного бойца, ехидно заметил Шах. — А в поле стороны света точно не определишь.

— Днём можно довольно точно определить стороны света по часам и положению солнца, — возразил Матвей. — Эту науку освоим чуть позже. Но для контроля обстановки такой точности не требуется. Гораздо важнее установить единые и заметные всем ориентиры. Объявляю: считать севером середину кромки леса за стрельбищем, там виднеется особо высокая сосна; югом, Матвей указал направление рукой, отдельно стоящее строение складского помещения; востоком — дорогу в сторону воинской части, а западом — продолжение дороги в сторону леса. Приказываю Вратарю и Веслу нести дозор. Первый берёт под контроль северное и восточное направление, второй — южное и западное. Наблюдение ведёте из расположения отряда, не вставая с места, но обернувшись в контролируемую сторону.

Самые рослые красноармейцы развернулись лицом к назначенным секторам, а Кадет продолжил поучать:

— Даже, когда вы будете в составе боевых троек, на привале один должен всегда нести дозор. Следующим, обязательным для выживания умением, является навык передвижения по театру боевых действий. Сложность здесь заключается не только в том, что придётся ползать, ходить, бегать в полном обмундировании и с оружием, но ещё и выполнять это под сильным психологическим давлением. Вот, к примеру, представьте, что вам предстоит пройти по длинному широкому деревянному брусу. Если он лежит на земле — лёгкая задача, а вот стоит брус перекинуть через глубокий ров — уже совсем непростая. Хотя, казалось бы, ширина опоры для ног не изменилась, но походка сразу станет неуверенной.

— Да уж, мандраж в коленях появится, — представив опасный переход, поёжился Прыгун. — Оступишься, и ноги переломаешь или шею свернёшь.

— А война — это не забег с препятствиями, — натянув на лицо маску бывалого воина, окинул молодых спортсменов мудрым взглядом, по сути, их же ровесник, только с кадетской подготовкой. — На фронте под ногами будет не яма с водой, а пропасть усеянная скелетами. И чтобы не пополнить груды не захороненных трупов, надо уметь преодолевать опасные препятствия, проходя по спасительным мосткам. Благодарите судьбу, что у вас ещё есть малая толика времени, чтобы подготовить своё тело и душу к смертельной схватке. Дорожите каждым часом учёбы, возможно, именно он убережёт вам жизнь на поле боя. Пока есть такая возможность, набирайтесь опыта, тренируйте мышцы, закаляйте волю.

— А разве есть упражнения для преодоления страха? — робко спросил у парагвайского мудреца Марафонец.

— Человечество давно воюет, придумало некоторые способы, — усмехнувшись, обнадёжил Матвей и, глянув на писаря, поднялся с травы: — Если Шах уже всех опросил, то не будем терять время, продолжим изучать воинскую азбуку. Отделение, в одну шеренгу стройся!

Новобранцы, суетливо поправляя ремни винтовок на плечах, выстроились по росту. Оружие в неумелых руках смотрелось чужеродным предметом.

— Оружие должно стать продолжением рук бойца, — заложив ладони за спину, важно прошёлся вдоль строя строгий командир. Затем вернулся к середине шеренги и, вытащив у Шаха из–за ремня ранее переданный ему нож, вернул финку к себе за голенище сапога, и, глядя на торчавший из кармана гимнастёрки край бумажки, протянул открытую ладонь. — Шах, давай сюда свою писанину, а заодно и уступи на время винтовку.

Красноармеец выполнил команду. Матвей, взяв винтовку, отошёл от шеренги на несколько шагов и обернулся к замершему строю.

— Товарищи красноармейцы, со стороны леса по полю наступает вражеская пехота, — слегка повернувшись, театрально указал рукой за спину командир. — Нашему отделению поручено поддержать защитников передового рубежа обороны, изобразив подход подкрепления из тылового района. Дым и пыль от разрывов снарядов застит поле, не позволяя издали оценить количество подходящих бойцов. Высокой плотностью огня мы должны ввести противника в заблуждение, заставив приостановить атаку на окопы батальона, тем самым позволить нашим товарищам с наименьшими потерями покинуть передовой рубеж, отойдя ко второй линии обороны. Задача ясна?

— Так точно, товарищ ефрейтор! — вытянувшись по стойке смирно, дружно гаркнули бравые новобранцы.

— Ответ неверный, — горестно вздохнув, махнул рукой командир. — Мы же договорились, что в бою обращаемся, только используя короткие позывные. Кроме того, я сильно сомневаюсь, что вы умеете ходить в атаку, а затем правильно отступать. Даже в случае нашей условной, демонстративной атаки подразделение должно знать, кто будет руководить после гибели командира. Или вы, хлопчики, голосование устроите на поле боя, кого в атаманы выбрать?

— Кадет, а мы думали ты бессмертный, — рассмешил понурившийся строй бойцов Шах.

— Сам назвался, — указал пальцем на шутника Матвей. — Назначаешься замкомандира отделения. — Второй вопрос: как будем наступать?

— Развёрнутой шеренгой, примкнув штыки, — подал голос правофланговый боец.

— Вратарь, зачем тебе штыком размахивать, — недовольно скривился Матвей, — если задача поставлена обеспечить максимальную плотность стрельбы. Штык будет сильно мешать при маневрировании, или ты намереваешься в полный рост переть на врага. Так ты мишень не маленькая, такого дылду одно удовольствие выцеливать. Кстати, какова прицельная дальность стрельбы из винтовки Мосина?

— Две тысячи двести метров, — виновато шмыгнув носом, выказал знание технических характеристик оружия Вратарь.

— Ну, на такой дистанции даже снайперы не работают, — отмахнулся Матвей. — Однако ответ верный, в конструкцию оружия заложена излишняя убойная мощь, предполагающая групповую стрельбу по дальним целям. А на какой дистанции, в нашем случае, располагаются цепи атакующего противника?

— Ближние мишени установлены, примерно, в двухстах пятидесяти метрах, — показал отличный глазомер футбольный вратарь. — А дальние, соответственно, в шестьсот пятидесяти.

— А твой рост на четверть фигуры выше стандартной мишени, — прищурив глаз, оценил Матвей. — Как думаешь, удобная ты цель для солдат первой вражеской цепи?

— Пожалуй, я и для последней цепи видная мишень, — опять виновато шмыгнул носом переросток.

— Потому, чтобы не подстрелили, мы с тобой должны ловчить и изворачиваться, — подмигнул боевому товарищу тоже очень рослый командир. — По–хорошему, при нормальной атаке надо бы двигаться ползком и стремительными перебежками, но, исходя из поставленной задачи и короткой дистанции, придётся лишь низко пригибаться и двигаться зигзагами, чтобы сбить врагу прицел. Основная задача упражнения: научиться быстро передёргивать затвор винтовки и стрелять. В качестве целей выбираем первую цепь мишеней, как образ наиболее опасных врагов, атаку которых нам необходимо остановить. И так как в стандартном арсенале пехотинца имеется лишь двенадцать обойм, то тратим пятьдесят патронов во время имитации атаки и десять патронов у нас остаётся на прикрытие отхода. Отступать нужно резвее, петляя, как зайцы, и отстреливаясь, уже только через каждые десять метров дистанции. Конечно, в реальном бою расстояние между точками стрельбы будет значительно большим, но сейчас мы ограничены рамками полигона, и отрабатываем лишь скорость перезарядки оружия при беглом огне в движении. Однако и мишени старайтесь ловить в прицел, нарабатывайте навык. А сейчас внимательно наблюдайте со стороны, как это должно выглядеть.

Матвей резко развернулся и сумасшедшим зайцем заметался по полю, через каждые два метра дистанции передёргивая затвор винтовки и прицеливаясь в мишени на стрельбище. При движении, высокая фигура Кадета сложилась почти вдвое, и ещё он часто припадал на колено, а то и вовсе падал на землю. В дёрганых перемещениях не прослеживалось ни какой закономерности: путь его был извилист и непредсказуем, бесформенная фигура прыгала по полю, словно резиновый мячик, который пинала толпа невидимых глазу футболистов. Однако кое–какая гармония в неудержимой атаке Кадета, всё же, прослеживалась: будто запущенный метроном клацал резко передёргиваемый затвор винтовки и еле слышно размеренно вторил холостой спуск бойка. Звук удалялся с каждым шагом, почти совсем стихнув вдали, но в ста метрах от замерших зрителей метроном изменил скорость и тональность, в десять ударов приблизившись к заворожённым слушателям. Кадет бежал обратно, словно прыгающий олень, за которым гналась стая волков. Он на ходу передёргивал затвор и, оборачиваясь в крайней точки ломаной траектории движения, условно стрелял в преследующего врага.

Подбежав к обалдевшим от зрелища новобранцам, Кадет, даже не запыхавшись, спокойным тоном пояснил:

— Конечно, были бы обоймы, пришлось бы тратить чуть больше времени на перезарядку, а так приходится отрабатывать лишь имитацию стрельбы.

— Да за вами, товарищ Кадет, даже чемпион Союза по бегу вряд ли угонится, — восхищённо покачал головой Бегун.

— Ну, и дыхалка же у вас, — поддержал восторг товарища Пловец.

— Прошу называть меня на ты, — недовольно поморщился Матвей. — Я, ребята, вам ровесник и боевой товарищ, а опыт и навыки — дело наживное. Постараетесь, так и вы скоро лучшими в батальоне станете, заставите комбата уважать отбракованных «плохишей».

— Пацаны из соседнего взвода нас уже «парагвайцами» прозвали, — довёл до товарищей насмешку сослуживцев Мячик и обиженно глянул на бойцов, как раз сейчас занимающих рубеж стрельбы. Многие из них обернулись, не понимая, что за их спиной пытался изобразить сумасшедший иностранец.

Матвей вернул оружие красноармейцу и дал последние указания отделению:

— Наступаем развёрнутой шеренгой. Дистанция между бойцами — пять метров. Рубеж окончания атаки — грунтовая дорога. Условный расход патронов: пятьдесят на атаку и десять на отступление. Считайте, что я выбыл по ранению, командование берёт на себя Шах. Вопросы есть? — Матвей обвёл взглядом замерший строй и отметил неуверенность на лицах бойцов. — Вижу сомнение во взоре Марафонца. Что беспокоит?

— Да как–то неловко плясать вприсядку на глазах у злопыхателей, — робко выразил общее настроение Марафонец, опасаясь насмешек со стороны сослуживцев, расположившихся вдоль рубежа стрельбы и пялившихся на отряд придурков под командованием бешеного парагвайца.

Матвей подошёл вплотную к стеснительному бойцу и заглянул в глаза.

— Ты спрашивал: есть ли способ борьбы с робостью и страхом, — напомнил Матвей. — Воспользуйся опытом предков. Что издревле делали русские воины, бросаясь в атаку?

— Кричали: «Ура», — чтобы напугать врага, — пожал плечами красноармеец.

— Ну, таким мяуканьем тебе врага не напугать, и самому не приободриться, — усмехнулся командир и потребовал: — А ну–ка, скорчи страшную рожу и взреви яростным тигром.

Скривить страшную физиономию молодому бойцу не удалось, но заорал в лицо командира он протяжно и дико.

Дав воину чуть проораться, Матвей властным взмахом руки прервал вопль.

— А теперь боевое настроение поднялось?

— Так точно! — отдал воинскую честь раскрасневшийся боец.

— Предки знали, что делали, — похлопав парня по плечу, обратился ко всем Матвей. — Крик пробуждает ярость, заставляет нервную систему перейти в боевой режим, кровь насыщается адреналином, повышается тонус мышц, обостряются все чувства. Марафонец, скажи: исчезла ли твоя робость?

— Да я всех зубами рвать готов!

— Вот теперь можно и в бой идти, — отошёл в сторону Матвей. — Шах, командуй в атаку.

— За мной, в атаку! Ур–а–а! — забыв разомкнуть пошире строй, бросился вперёд замкомотделения.

— Ура–а–а!!! — рассыпаясь по сторонам, кинулись вдогонку красноармейцы.

Чуть разбежавшись, новобранцы вспомнили наставления Кадета и стали закладывать крутые виражи по полю.

Красноармейцы на рубеже стрельбы прекратили упражнения и, обернувшись, удивлённо уставились на наступающее с тыла дикое воинство.

«Парагвайцы» вопили от души и странно кривлялись, скачками двигаясь, то вперёд, то в сторону. Торопливо передёргивая затворы, они целились в обескураженных сослуживцев и изображали стрельбу. На зверских лицах сверкали оскаленные зубы, бойцы орали во всю глотку, глаза навыкате — так и казалось, что перебегут дорогу и бросятся врукопашную.

Новобранцы на стрельбище инстинктивно попятились, сбиваясь в группки для защиты от кривляющихся и орущих сумасшедших. Однако, достигнув дороги, буйные придурки внезапно замолкли и бегом бросились назад, через каждый десяток шагов оглядываясь и вскидывая к плечу винтовки.

Командир взвода и инструктор по стрельбе были явно не в восторге от прерванных занятий, как и поспешивший к месту учинённых безобразий комбат. Заметив приближающегося майора, к нему навстречу поспешил с докладом Гусев.

Выслушав торопливый речитатив наблюдателя, комбат коротко выразил своё мнение о методах обучения Кадета и красноречиво широко махнул рукой, явно указывая буйному отделению, куда он их посылал, чтобы не мешали занятиям остальных новобранцев.

Парагваец не стал дожидаться, когда старлей донесёт пожелания комбата до шумных, сумасбродных подчинённых и отдал логичную команду:

— Отделение, за мной, бегом марш!

Ещё не отдышавшиеся от совершённого учебно–боевого рейда, бойцы, шатаясь, поспешили за командиром отделения. Где–то позади раздавалось призывное «кряканье» размахивающего руками Гусева. Толстенький старлей не мог угнаться за, хоть уже и сбившими дыхание, но молодыми спортсменами.

Кадет заставил бойцов совершить полутора километровый забег до дальнего края стрельбища, обогнув его по широкой дуге и выйдя к кромке леса.

— Привал, — наконец–то объявил измученным, задыхающимся бойцам командир и сделал нелестный для спортсменов вывод. — Бегать с оружием вы не умеете. Ничего, будем учиться.

Оправдываться никто не стал, да сейчас и не смог бы — уставшие парни повалились на траву и, словно выброшенные на берег рыбы, беззвучно хватали ртами воздух.

— Товарищи красноармейцы, наше отделение успешно выполнило поставленную боевую задачу, — прохаживаясь перед вповалку лежащими бедолагами, издевался мучитель. — Однако боеприпасы у нас закончились, а по пятам отряд преследует противник. Нам поставлена комбатом задача идти… — сделав красноречивую паузу, Матвей усмехнулся и махнул рукой, указывая направление, — в расположение воинской части. Однако справа от нас в самом разгаре стрелковый бой, а слева расположен охраняемый противником лесной массив.

Матвей, действительно, видел колдовским взглядом караульных в лесной чаще, охраняющих во время учебных стрельб периметр полигона от заблудившихся грибников. Ещё он заметил, что вдоль полуметрового земляного бруствера, отделяющего стрельбище от соснового леса, тянется широкая ложбинка, очевидно, вырытая бульдозерами, нагребавшими защитный бруствер. Поле заросло высокой травой и казалось ровным, но вдоль земляной насыпи пролегала неглубокая плоская выемка, на полметра ниже уровня стрельбища. Дожди размыли её края, стерев чёткий перепад высот, а густая некошеная трава и вовсе скрывала разницу от взора.

Командир вытянутой рукой указал отделению направление движения:

— Поэтому единственным, относительно безопасным, маршрутом является путь вдоль земляной насыпи. Со стороны леса продвижение нашего отряда будет скрывать полутораметровый бруствер, а со стороны поля укроет высокая трава.

— Безопасный? — поднявшись на локтях, глянул вдоль земляной насыпи Шах и с ужасом заметил, как несколько пуль выбили фонтанчики пыли.

— Относительно, — пожав плечами, невинно улыбнулся изверг. — Если не высовывать голову из травы, то по нам прицельно бить никто не будет, ведь нижний срез мишени на стрельбище закреплён на высоте около тридцати сантиметров, дабы хорошо был виден при стрельбе из положения лёжа.

— А если пуля ниже пойдёт? — поёжившись, представил нерадостную перспективу коренастый боец.

— Ты, Лучник, зад не отклячивай, тогда и штаны латать не придётся, — продолжал издеваться сумасшедший парагваец. — С расстояния в километр, даже снайпер не попадёт в ползущего по траве бойца. А пули, которые не легли на поле перед мишенями, обычно уходят выше ростовой фигуры. Заметьте, сколь много отметин на крайних стволах сосен — будто дятлы исковыряли.

Многочисленные светлые выщерблены на сосновой коре не придали уверенности новобранцам. Постепенно восстанавливая дыхание после быстрого бега, парни поднимались с земли и робко взирали на избитые пулями стволы сосен, забором уходящие вдоль стрельбища на сотни метров.

— Я уже говорил, что по уложенной на землю доске каждый пройдёт, — решил воодушевить оробевших спортсменов Кадет, — а вот теперь обстоятельства подняли нам планку чуть повыше. На войне по вам будут бить из пулемёта, прицельно. Или вы думали, что злой сержант вас заставлял ползать по-пластунски, чтобы поизмываться над новобранцами. Нет, он вас учил выживать в смертельном сражении. Кто с пролитым потом на полигоне не усвоит солдатскую науку, тот будет расплачиваться в бою собственной кровью. Пока не война, вы ползёте безопасной тропой, где вам грозит лишь натереть локти и колени, да, возможно ещё, царапина на не в меру оттопыренной заднице. А вот в бою, как правило, у воина нет роскоши выбирать лёгкую дорогу.

— В воинской–то части учебная полоса в пыль растёрта, а сейчас мы по траве так зеленью извазюкаем гимнастёрку и шаровары, не отстираешь потом, — пожалел новенькую форму Пловец. — Потом на парадном плацу, за неопрятный вид, влетит от взводного.

— А знаете, почему бывалые солдаты старались не менять выцветшие, потёртые гимнастёрки на новенькие? — поделился опытом, полученным в кадетском училище от ветеранов прошлой Великой войны, Матвей. — Инстинктивно, враг берёт на мушку в первую очередь более яркую цель.

— Тогда я готов натирать травой гимнастёрку до дыр, — рассмеялся Пловец. — Всё же на один шанс будет больше выжить в бою.

— Веди за собой, Кадет, — вызвался первым следовать за лихим командиром Марафонец, страстно желавший одолеть свой страх.

Матвей оглянулся на вдалеке ковыляющего к отряду толстенького старлея.

— Противник не решится преследовать нас под стрелковым огнём, поэтому двигаемся ползком вдоль насыпи, не спеша, — Матвей достал из–за голенища сапога нож. — Возможно, поле заминировано, необходимо, втыкая лезвие ножа под углом, прощупывать почву и осторожно раздвигать траву, опасаясь проволочных растяжек.

— А нам ножи не выдали, — не подумав, растерянно брякнул Марафонец.

— Каску надень, — шутливо постучал костяшками пальцев по лбу ротозея Шах.

— Да, можно воспользоваться штыком, — виновато улыбнувшись, исправился боец.

— Первым двинусь я, — опустился в траву возле начала пограничного бруствера Матвей и показал, как прощупывать землю по ходу движения, а затем оглянулся: — Потом будем сменяться, чтобы не терять темп от усталости передового бойца. Следуем строго по следу сапёра. Голову не поднимать, грудью чувствовать землю, оттопыренную задницу под шальные пули не подставлять — делать всё по науке, которую вам сержант преподал. Отделение, за мной, по одному, марш.

Приминая траву у самого края насыпи, Кадет не спеша двинулся по опасному маршруту. Бойцы, глубоко вздохнув, ложились на живот, зажимали край ремня винтовки в кулак и ползли вслед за бесшабашным парагвайцем. Молодёжь приняла условия опасной игры, каждый понимал, что на фронте будет намного страшнее, надо закаляться в учебном бою.

Первые десятки метров головы новобранцев непроизвольно поворачивались в сторону видневшихся из–за бруствера стволов сосен, с выщербленными отметинами. Однако когда пули засвистели над головой, выбивая фонтанчики пыли из насыпи, стало не до любования лесным ландшафтом. Лица пластунов уже чуть ли не тёрлись щеками о примятые стебли травы, и тыловая часть фигуры вжималась в землю, словно стремилась боронить почву, вспаханную руками и ногами впереди ползущих.

Кадет дал каждому из пехотинцев попробовать себя в роли сапёра, но затем, для ускорения ползучего марш-броска, уже бессменно занял место в голове колонны и повысил темп движения. До правого края стрельбища все подопечные парагвайца добрались в плачевном виде: одежда растрёпанная, гимнастёрки с мокрыми от пота пятнами, дыхание тяжёлое, руки дрожат.

— Ну вот, из боя мы вышли без потерь и ранений, — поднявшись на ноги, отряхнул с формы травинки Кадет, который даже не вспотел, изображая трудный ползучий поход. Ибо, как бы чародей не силился натужно пыхтеть, потеть от плёвой для него нагрузки не получалось.

— Как же так, Кадет, мы на жаре свои фляжки уже до капли сцедили, ты же даже глотка воды не выпил, — оправляя взмокшую от пота гимнастёрку, с завистью глянул на сухую форму командира Шах. — И выглядишь, будто лёгкую утреннюю прогулку совершил.

— Потому и не вспотел, что воду не хлебал, — усмехнулся Матвей. — Да, честно говоря, и привычно для меня в жарком климате воевать. У нас в Сухом Гран–Чако летом можно яичницу жарить на раскалённых солнцем камнях. А тут в Сибири даже летом, как в Парагвае зимой. Ладно, хватит прохлаждаться, от преследования отряд оторвался, но поставленную комбатом задачу ещё не выполнил. Ускоренным пешим маршем направляемся в сторону воинской части. Дабы себя не обнаруживать, скрытно двигаемся по лесу вдоль дороги. Привал устроим на полпути, там и водички попьём из ручья. Отделение, оправиться, подтянуть ремни… Колонной по одному, дистанция один метр, я ведущий, Шах замыкающий, шагом марш.

Отряд гуськом скрылся в лесной чаще, так и не позволив неуклюжему толстенькому старлею, заложившему широкую дугу вокруг полигона, нагнать подопечных. Конечно, если бы по пути не задержка Гусева комбатом, которому приставленный к парагвайцу соглядатай наябедничал о безрассудном поведении Кадета, то, возможно, преследователь и успел бы заметить, куда скрылись ползуны–новобранцы.

Гусев раздосадовано потоптался в конце примятой полосы травы, утёр платочком пот с лица и, прихрамывая, устало поплёлся докладывать комбату. По мнению Гусева, майор удивительно лояльно относился к выходкам Кадета. Тыловику было невдомёк, что боевой командир отлично понимал все манёвры и уловки Кадета. Ведь ясно же, что в ложбинке, вдоль охранного бруствера стрельбища, ползущим новобранцам шальные пули не угрожали, зато чрезвычайно бодрили дух и заставляли прилежно упражняться в пехотном мастерстве. Комбат даже решил тем же маршрутом, под ружейным огнём, партиями прогнать все взводы новобранцев, но только не сегодня. Личный состав батальона необходимо было обязательно до полудня вернуть в расположение части.

Кадет, совершив с отделением марш-бросок, вывел бойцов на край леса возле воинской части и задумал очередную шалость. Со стороны леса охранение было откровенно слабеньким, всего лишь две вышки по углам периметра части. Ночью вдоль забора из колючей проволоки барражировали часовые, но днём они расслабленно вели наблюдение из–под козырьков вышек.

— Товарищи красноармейцы, нам предстоит скрытно проникнуть на охраняемый объект, — собрав бойцов в кружок под кронами соснового леса, поставил дерзкую задачу командир. — Маршрут захода таков: стремительным броском преодолеваем широкую противопожарную полосу и скрываемся в водоотводной канавке, что тянется вдоль забора. Её дно заросло травой и с вышек не просматривается часовыми. Далее проползаем по водостоку под колючей проволокой и по канавке движемся к штабелям старой тары, под их прикрытием выходим к ангарам гаража.

— Но когда будем пересекать перепаханную полосу, нас наверняка заметит часовой с ближней вышки, — заметил опасный момент Шах.

— Значит, надо дождаться, когда часовой отвлечётся на какие–либо события внутри расположения полка, — дёрнул плечом Матвей. — Ведь скучно же человеку столбом стоять и только на лес пялиться.

— А как мы пролезем под забором? — засомневался габаритный Вратарь. — Там же канаву тоже перекрывает колючая проволока.

— Сколько лет, по вашему, этому ограждению из колючей проволоки? — усмехнулся Кадет.

— Ну уж, судя по ржавчине, точно больше десяти лет, — предположил боец.

— Вода и время не щадят железо, — развёл руками Кадет. — А я сильно сомневаюсь, что завхоз удосужился заменить проволоку, заграждающую сточную канаву.

— В водосточной канаве проволока в труху превратилась, — улыбнувшись, кивнул Вратарь. — Наверняка, руками ломать можно.

— Зато пули у часовых нержавые, — поёжился Марафонец. — А ну, как пальнут с вышки?

— Не научишься сейчас ползать мимо своих сонных часовых, оплошаешь, когда потребуется красться во вражеский стан, — сурово сдвинув брови, предрёк Кадет, хотя сам–то отлично знал устав караульной службы и понимал, что часовой должен вначале окликнуть нарушителя, а потом ещё и произвести предупредительный выстрел в воздух. В мирное время риск для «самовольщиков» был минимальным.

— Так ведь можно и через КПП спокойно зайти? — резонно возразил осторожный Марафонец.

— Спокойнее, вообще, не напрягаться и становиться в очередь для покойников, которые первыми полягут под косой смерти, — указал альтернативу жестокий Кадет.

— Нет, товарищи, как наставлял вождь пролетариата: «Надо учиться военному делу настоящим образом!» — вспомнил ленинский лозунг, известный с времён гражданской войны, комсорг Шах. — Веди нас в бой, товарищ Кадет.

Все красноармейцы одобрительно закивали.

— Да и я не против рисковать, — смущённо оправдывался Марафонец. — Просто, надо было оценить все возможные варианты действий.

Матвей успокаивающе похлопал бойца по плечу и обратился ко всему отделению:

— Бойцы, подползаем к самой кромке леса и таимся в засаде, пока я шёпотом не дам команду. Тогда уж не мешкая, пригибаясь к земле, перебегаем открытую полосу и скрываемся в канаве. Старайтесь топать потише и задирать ноги повыше, чтобы не поднимать пыль, пересекая перекопанную полосу.

Ждать в засаде пришлось не долго: повар возле столовой принялся, размахивая половником, материть нерадивых новобранцев в наряде по кухне, и часовой на вышке с удовольствием отвлёкся на шумное представление. Правда, истомившийся в карауле боец и до этого больше уделял внимания событиям внутри охраняемой территории, но теперь–то его взор был прикован надёжно.

Отделение любителей–диверсантов стремительно переметнулось от кромки леса в водосточную канаву, тихо проползло по заросшему травой сухому дну к жёлобу под забором. Кадет ловко переломал руками и ножом вконец проржавевшую колючую проволоку, перегораживающую водосток. Затем отделение ползком за командиром прокралось внутрь воинской части, а, уже отряхнувшись, как ни в чём не бывало, строем вышло из–за гаражного ангара и направилось к казарме.

В полдень отделение «парагвайцев», присоединившись к своему батальону, заняло самое дальнее место на парадном плацу. Простирнуть гимнастёрки у бойцов времени не было, поэтому на зелёной ткани, пропитанной солёным потом, отчётливо проступали белые разводы. Зато сапоги у красноармейцев были начищены до блеска и физиономии умыты, в отличие от только что притопавших со стрельбища запылённых сослуживцев.

Ровно в назначенное время, по громкоговорителям, закреплённым на столбах по периметру плаца, прозвучало правительственное сообщение о подлом, без объявления войны, нападении фашистской Германии на СССР.

Высший командный состав знал об этом с утра и готовился, но вот для среднего и младшего комсостава сообщение было ударом, не говоря уж о шокированных рядовых красноармейцах. Правда, всю последнюю неделю в стране шла какая–то суета, но никто не мог предположить о столь скором начале войны. Парадный строй дрогнул, бойцы растерянно глядели на своих непосредственных командиров, которые, ссутулившись, с пасмурными лицами продолжали вслушиваться в слова, звучавшие из репродуктора.

На центральной трибуне невозмутимо замерли командиры высшего звена, стараясь своим спокойствием вселить уверенность в подчинённых. Ближайшие планы ими уже были свёрстаны, разработаны чрезвычайные мероприятия. Полковой особист, приложив окуляры бинокля к глазам, внимательно отслеживал реакцию военнослужащих на сообщение. Повернув голову к самому краю плаца, капитан НКВД надолго остановил взгляд на особом отделении.

«Парагвайцы», как их метко уже прозвали в полку, дрогнули лишь в первый момент, но затем, глянув на вытянувшегося в струнку командира, выровняли образцовый строй и замерли, словно оловянные солдатики. Никто не поворачивал головы к соседу и не шушукался, лики, отлитые в металле, глядели прямо. Никакой растерянности, никакой суеты. Особист видел лишь внешнюю форму, не в силах проникнуть в души бойцов. Однако их облик явно отличался от остальной массы рядовых не только начищенными сапогами и каменными ликами. В напряжённо сжатых губах и нахмуренных бровях проступала решимость и уверенность в собственных силах, словно эти молодые парни мнили уже себя бывалыми воинами.

— Майор, ты говорил, что набрал в отделение Кадета самый отстающий молодняк, — слегка толкнув локтем комбата, обратил его внимание на край построения особист. — Но эти «плохиши» смотрятся сейчас лучше всех.

— С утра ещё были худшими, — прищурив глаз, глянул на идеальное построение отделения комбат. — Однако побегав в атаку и поползав под свистящими над головой пулями, у парней изменилось отношение к воинскому делу. Похоже, пацаны раньше других почуяли холодок бродящей за спиной смерти.

— Кадет так серьёзно взялся за ребят? — вгляделся через окуляры бинокля в каменный лик заморского бойца особист. — Как думаешь, парагваец, действительно, умеет воевать?

— Из того, что нам уже известно: дерётся и стреляет он, как сам дьявол, — задумчиво рассматривая высокую атлетическую фигуру на краю плаца, кивнул комбат. — Да и личный состав он умеет воодушевить на подвиг.

— Какой подвиг? — оторвавшись от бинокля, удивился особист.

— Пацаны сегодня реально под свистящими над головой пулями ползали, не зная, что находятся в «мёртвой зоне» для стрелков, — удивил комбат. — И старлей, Гусев, потерял из виду отделение на стрельбище, а как оно оказалось в расположении полка, не знает никто.

— «Парагвайцы» не проходили через КПП? — догадался особист.

— Для этих ребятишек война началась чуть раньше, — заметил комбат. — Интересно посмотреть, каких вояк из них Кадет через десять дней вылепит?

— Так как же эти «диверсанты» зашли в охраняемую зону? — нахмурив брови, озаботился прорехой в защите территории особист. — Ох, не ко времени мне эти лишние заботы. Майор, сделай так, чтобы парагваец больше не бузил в части. Пусть на фронте геройствует.

— Кадет просит разрешения натаскивать новобранцев за пределами расположения полка, а также дополнительно обмундировать и вооружить их за свои средства.

— На ваше усмотрение, майор, — махнув ладонью, спихнул ответственность на комбата ловкий особист. — Вам с парагвайским чёртом вместе в бой идти.

— На войне и демон–союзник сойдёт за ангела, — усмехнулся комбат.