Нарушая традиции

7.11.Сделка и тонкости человеческих отношений

Неожиданно боль прошла, спину перестало жечь и даже кровь, вытекающая из израненных рук остановилась.

Грег пытался приподняться и скинуть тяжёлые балки, пригвоздившие его к полу, когда его взгляд уткнулся в чёрные старомодные женские туфли, выглядывающие из-под чьей-то длинной юбки. Откуда? Кто это?

Одна из этих туфелек носком подцепила нижнюю балку и легко откинула в сторону обе.

— Пойдём со мной!

Грег поднялся и увидел хрупкую женщину, одетую во всё чёрное. Он было рванулся к придавленному Никсе, но был остановлен, ухватившей его за плечо незнакомкой.

— Твоё время пришло! Сейчас ты уже ни чем не сможешь ему помочь!

Грег возмущённо сверкнул глазами:

— А как же он? Его время тоже пришло? А как же дети за этой дверью? Их время тоже пришло?! Они ведь ещё живы! Я ведь слышал их крики!

— Не то, чтобы пришло… Они пограничные. Могут остаться, а могут уйти на перерождение. Это новые души. С ними всегда всё непросто впервые. Поэтому пусть подождут. Может найдётся ещё кто-нибудь, готовый рискнуть и спасти их. Рано или поздно…

— Но это бесчеловечно! Если их не вытащить сейчас, то они сильно пострадают! У них нет времени ждать!

Госпожа усмехнулась:

— А я и не человек. И это просто моя работа. И твой друг уже точно калека…

Грег взвыл от бессилия. Будь это обычная женщина, он просто переставил бы её, как фигурку, в сторону, чтоб не мешала. Но спорить с самой Смертью… Это сейчас здесь, вокруг него безвременье, а сколько минут прошло там, где огонь пожирает пядь за пядью всё на своём пути каждую секунду.

— Но если ты послужишь мне…

Грег молча протянул руку, чтобы скрепить сделку…

Госпожа Последнего Покоя крепко сжала ладонь и притянула юношу ближе к себе. Совершенно неожиданно она оказалась одного роста с ним, а потому легко дотянулась до его правого уха и прошептала:

— Только не забывай обо всех своих силах. Используй их все!

Предплечье обожгло чуть пониже локтя. Лёгкий толчок. Всё пришло в движение в мгновение ока.

***

В полдень того же дня Грега арестовали по обвинению в поджоге. Следователь и слушать не хотел о том, что юноше никакого смысла устраивать пожар не было. Раз первым оказался на месте преступления, значит виновен.

Когда Грега в очередной раз повели на допрос, он мельком услышал обрывок разговора.

— … я скупил все земли вокруг этого чёртового приюта! Уже давно должен был быть построен мой чудесный особняк, а на месте этой выгребной ямы со всеми ублюдками должны были разместиться конюшни с моими прекрасными скакунами! А теперь? Сколько мне ещё ждать?! Эти дураки из попечительского совета отказались переносить приют! Хорошо, я посодействовал, чтобы их переубедить. И ничего! Тогда я приказал спалить эту богадельню дотла, чтобы и следов не осталось, а ваши люди снова не справились! За что я плачу вам деньги?

— Мы не виноваты, что они все выжили! Это досадная случайность!

Грег узнал голос. Это был господин Стоунер — один из богатейших людей города. Он действительно несколько раз делал различные предложения по поводу переноса или расформирования приюта, но попечительский совет раз за разом ему отказывал. Значит тогда он решил пойти другим путём.

"Выгребная яма", "ублюдки", "богадельня", "досадная случайность"…

Грег сжал кулаки от гнева так, что кандалы на нём чуть не лопнули. Никто, ведь никто из них не виноват в том, что попал в приют!

Едва Стоунер вместе с бургомистром вышли из кабинета, он набросился на них, пытаясь призвать к ответу. Разбушевавшегося юношу смогли угомонить, лишь несколько раз ударив дубинками по голове. Пока он несколько дней валялся в бессознательном состоянии, пришло обвинение в нападении на бургомистра. Господин Стоунер же нигде не был упомянут. По свидетельствам его окружения он вообще отсутствовал в городе всё то время, пока случился пожар и велось следствие.

Никакие увещевания о том, что "мальчик сильно расстроен происшествием", и заступничество директрисы приюта вместе с воспитателями не помогли. В конечном итоге следователь вывернул всё дело так, будто бы Грег умышленно, исключительно из ненависти к своему происхожению устроил несколько очагов возгорания, а затем специально заблокировал двери, чтобы потешить свои садистские наклонности, наблюдая, как гибнут внутри люди, и лишь в последний момент испугавшись, попытался выставить себя спасителем, дабы избежать наказания.

От психиатрической лечебницы его, уже практически заочно признанного буйнопомешанным, спасло тогда заявление Хелены, дочери мясника, на свидание с которой он накануне сбежал из приюта. Девушка не побоялась гнева отца и пришла сама. Более того, она настояла на даче показаний на артефакте Истины. Получалось, что по времени Грег никак не смог бы устроить пожар. Следователю ничего не оставалось, как, скрипя зубами, отпустить юношу. Дело закрыли с пометкой "халатное обращение с огнём", повесив всю вину на задохнувшуюся во время пожара пожилую няньку Марию, Грега отпустили. Имя господина Стоунера ни разу в связи с этим делом не упоминалось. Приютских временно, пока не отстроится новое здание, разместил в одном из своих домов председатель попечительского совета.

***

Наблюдая за происходящим, Госпожа обалдела от степени человеческой наглости и самоуверенности в собственной безнаказанности. Жаль, вмешиваться было нельзя. Нарушившим Закон Богам и Покровителям грозила серьёзная кара. Но ведь явиться дважды во сне к юной деве и посетовать на то, что молчание порой убивает быстрее кинжала, воткнутого в сердце — это же не вмешательство?! Так, лишь законный приз. Всего-то понадобилось выиграть пару партий в шахматы у Покровителя Сновидений.

***

Спустя полгода вспыхнул особняк господина Стоунера.

Тогда впервые Грег попробовал взломать серьёзную магическую защиту. Каждую ночь, после того, как его выпустили из тюремного лазарета, он прокрадывался к особняку, наблюдал за его обитателями и изучал установленные плетения, выискивая слабые места. Когда ему, наконец-то, удалось нащупать брешь, Грег рассмеялся. Удача была на его стороне. Кто бы мог подумать, что дорогая многослойная охранная система не особо реагировала на мелких грызунов вроде мышей и крыс. Но встала дилемма: действовать ли одному, не вмешивая друзей в свои планы по наказанию Стоунера или всё-таки рассказать о своей задумке, тем более, что тот же Трэвор умел подчинять мелких животных, включая грызунов, вследствие чего припасы приюта никогда не страдали от мелких хвостатых вредителей. Однако по возвращении, его ждал сюрприз: в комнате его ждали Габриэль, Нэнси, Трэвор и даже Никса, которого временно уложили на кровать, так как сидеть самостоятельно он ещё не мог. Первой заговорила Габи, капитально отчитав его за то, что посчитал их за идиотов, которые не должны были заметить его ночных отлучек, которые явно не носили романтический характер. Остальные своим укоризненным молчанием выразили с ней полную солидарность. Грег попытался было оправдаться, но, в конце концов, просто попросил прощения и до самого рассвета они впятером обсуждали дальнейший план действий.

Когда все были готовы, выбрав самую безлунную ночь, Грег, Габриель, Трэвор и Нэнси затаились неподалёку от стоунеровского особняка. Никсу по понятной причине оставили в приюте. Пока Грег возился с защитой, Нэнси наслала на обитателей особняка лёгкую тревожность, постепенно перерестающую в паническое желание оказаться как можно подальше отсюда. В отличие от Стоунера, ребята не хотели, чтобы кто-то пострадал. Следующим подключился Трэвор, внушивший трём десяткам грызунов желание пронести внутрь мешочки с горючей смесью, которую для активации, достаточно было сбросить с небольшой высоты. Габриэль же "стояла на стрёме", контролируя ситуацию вокруг, а когда у Нэнси к концу исполнения своей роли от напряжения открылась рана на руке, оказала ей помощь и уничтожила все следы пребывания, которые могли бы их выдать.

Не успел догореть особняк Стоунера, как по городу разнеслись слухи, что неподалёку видели пятерых подростков. Но воспитатели и дети, все как один, утверждали, что всё ложь и никто из воспитанников не только не покидал пределов приюта, но и мыслей не держал от поджоге особняка. Действительно, при чём тут господин Стоунер? А четвёрка пострадавших при пожаре старших ещё и активно помогала дежурным воспитателям: кто сказку малышам читал, кто в медблоке за больными следил, кто драку в средней группе разнимал, кто Никсе помогал купаться. Других подростков в приюте не осталось: одни уехали учиться в соседний город, другие отправились на заработки, чтобы хоть как-то помочь в восстановлении сгоревшего здания. Обвинитель настолько не был в курсе происходящего в приюте, что совершенно упустил из виду тот факт, кто чисто физически Никса не смог бы добраться до особняка. Дознаватели почесали в затылках и ушли ни с чем, сделав пометку в деле о поджоге стоунеровского особняка, что была обнаружена попытка оклеветать сирот. Вскоре господин Стоунер покинул город.

На самом деле никто в приюте не знал о том, что сделали Грег с друзьями. Но стоило дознавателям озвучить причину своего визита, как воспитатели моментально поняли, о ком идёт речь и встали на защиту "пятёрки", а присутствующие в этот момент дети, которых вместе со всеми в пять утра согнали в общий зал для допроса, единодушно подтвердили алиби. Потому что они все — одна семья, а семью надо защищать.

***

Никса так навсегда и остался в инвалидном кресле. Вначале денег на лечение не было, слишком многим детям пришлось оказывать помощь после пожара, а потом уже оказалось поздно, несмотря на то, что Грег большую часть заработанных денег отправлял и в приют, и лично Никсе.

"Вот и стал я почётным "Сказочником" приюта!" — шутил про себя парнишка, в чьи обязанности теперь входило вечернее чтение книг малышам, которые с нескрываемым трепетом ждали, когда в коридоре раздастся едва слышный скрип колёс инвалидной коляски.

Отучившись на "бытовика", Габриэль устроилась на работу в приют. В свободное от своих обязанностей время она старалась проводить рядом с Никсой, помогая в каких-то мелочах. Грег верил, что, если у них не сложатся отношения, то они, по крайней мере, и дальше будут поддерживать друг друга. Хотя он очень сомневался, что Габи так просто откажется от его друга. Недаром она на каждое свидание, на которое её приглашал очередной поклонник, надевала платье, максимально открытое сзади от шеи и практически до талии, демонстрируя изрубцованную ожогами спину, после чего ухажёры растворялись в тумане быстрее, чем сахар в кружке горячего чая.

"Трёхпалая" Нэн и "Кривой" Трэвор поженились через некоторое время после выпуска из приюта. Трэвору пришлось проявить настойчивость, чтобы доказать, что всё, что с ними произошло — не повод ставить крест на личной жизни. Убедил. Минимум три раза, как пошутил Грег, глядя на счастливых друзей и на троицу шилопопых карапузов разбегающихся в разные стороны, как тараканы, когда он в очередной раз на каникулах их навещал.

— Ты знаешь, оказывается отсутствие двух пальцев на руке совершенно не мешает любить мужа и детей. — помахала изуродованной кистью полностью лишённой безымянного пальца и мизинца Нэнси. — До сих пор непривычно делать некоторые вещи, но потихоньку нахожу решения.

— А ты как, дружище?

Трэвор усмехнулся и состроил испуганное лицо, покосившись на жену слепым глазом:

— У нас всё идеально! А ты попробуй что-нибудь сделать не так, когда твоя жена за малейшую оплошность может наслать жуткую жуть, приправленную паническим ужасом! Так что всё отлично! Да, дорогая?

Нэнси заливисто расхохоталась и ткнула мужа здоровым кулачком:

— Тоже мне, подкаблучник нашёлся! Не слушай его, Грег! Это он специально на жалость давит!

— Кто? Я?! Подкаблучник? — возмутился Трэвор, яростно вращая уцелевшим глазом. -

Да никогда! Правда, любимая?