Накануне

Глава 2. Резанское княжество.

Едва пропели первые петухи, с протяжным скрипом, отворилась низкая дверь полуземлянки. На залитый солнечными лучами огороженный плетнем крестьянский двор, натужно кашляя, выполз обросший давно нечёсаными космами жестких и прямых волос бородатый мужик, в котором едва узнавалась былая стать. Невзгоды, свалившиеся на Степана, некогда верой и правдой служившего Резанскому князю, сломили княжьего мужа, в одночасье превратившегося в калеку. В одной из стычек с половцами злосчастная стрела степного воина пронзила ногу ниже колена, изломав кость. Рана нагноилась, и Степан лишился ноги, а князь выдал калеке целую гривну и выставил за ворота. Товарищи по оружию снабдили калеку добротным костылем и помогли с наймом подводы. Степан вынужден был вместе с семьей перебраться к брату Дмитру, жившему на окраине княжества.

Подобрав у стены, оставленный с вечера костыль, Степан заковылял к лавке. Следом за отцом из крестьянского жилища выпорхнула дочка - Рада. Востроглазая и бойкая на язычок девчонка отличалась излишней худобой и несносным характером. Ей шел семнадцатый год, давно пора отдавать девку замуж. Да кто возьмет худую, да еще без приданого?

Калека, кряхтя от невеселых дум, долго усаживался на лавку, принимая удобное положение. Затем открыл крышку сундучка, принесенного дочкой, доставая инструмент - острые ножи и заготовку будущего изделия. Лишившись ноги, он промышлял изготовлением деревянных ложек и стаканов. Не бог весть какой прибыток, но хоть какая-то помощь семье. Степан тяжело вздохнул, вспомнив жену. Анна умерла на следующий год, как они переехали к брату Степана. Ранней весной захворала, и моментально сгорела от жара. Едва успели священника привезти к умирающей. Степан после смерти жены совсем сник, а тут как на грех старший сын брата пошел на охоту и сгинул в схватке с неведомым зверем. Даже тела не нашли. А лето выдалось дождливым, хлеб уродился не богато. Зимой единственная лошадь пала. Дмитрова женка Добрана, сварливая и злобная баба, винила во всех бедах Степана с дочкой. Мол, пока их не было, дома была полная чаша, а теперь, едва сводят концы с концами.

Степан тяготился жизнью приживальщика у родичей. Выдать бы дочку замуж, да и уйти в церковный дом, где ему и место. Добрана каждый день твердит об этом. И даже мужа присмотрела для Рады. Спирка справный мужик, хозяйственный. А то, что лет ему много, да вдовец, то не беда. Зато живет богато. Степану не хотелось отдавать дочь Спирке. Люди сказывали, что прежнею свою жинку тот замордовал до смерти. Скуп, у такого зимой даже снега не выпросишь. А как поставили его княжьим тиуном, так добрым людям совсем жизни не стало. Всем известно, что Спирка злой человек, Бога не боящийся, только то и делает, что князю товар добывает, а людей не щадит. Как за такого злыдня отдать дочку?

Так за думами, он почти закончил вырезать ложку. За пару таких ложек в городце дадут резану, а Спирка забирал товар за бесценок, да еще требовал кланяться ему за доброту его. А в городце на резану можно лишь покушать и то хватит только на постное второе блюдо. Степан вздохнул тяжело, отложив в сторону готовое изделие и нож.

Рада вернулась с огорода, весело помахала отцу рукой, пробегая мимо. Девушка трудилась весь день, помогая Добране.

Степан сложил нож и ложку в свой сундучок. Дочка принесла зачехленный лук и тул со стрелами. После полудня, они ходили на охоту, бить уток на болоте, по пути проверяя силки на зайцев. Девушка недурственно стреляла. Правда по силам ей охотничий лук, но более от нее не требовалось. Подхватив костыль, Степан стал догонять дочку, успевшую выбежать за ворота.

До болота путь не близкий, а калеке его осилить времени много надо. К вечеру они добрались на место. В силки попались два глупых зайца. Рада связала им лапы и запихала в суму, которую повесила на шею. Когда до болота оставалось идти совсем немного, Степан замер, подав упреждающий знак дочери. В лесу определенно кто-то был, и этот кто-то шел совсем не таясь. Степан потянулся за мешком, натянул тетиву на лук, приготовив стрелы. Рада бесшумно ступая шустро спряталась за отцом, осторожно выглядывая из кустов - вечное женское любопытство давало о себе знать.

Степан внимательно наблюдал за появившимися чужаками. Молодой человек нес на себе девушку. Парень устал, но упрямо шел вперед. Пот крупными каплями стекал по лицу парня. Он остановился. Осторожно опустил девушку на землю. Ладонью обтер пот с лица и устало сел рядом с ней. Девушка что-то сказала. Парень ответил ей длинной тирадой.

Рада с любопытством наблюдала за ними, не понимая ни слова из их разговора. Парень и девушка несмотря на усталость спорили. Парень даже вскочил на ноги и размахивал руками. На поясе у него болталась сабля в деревянных ножнах. Рада, выросшая среди княжьего двора, отметила, что оружие для парня не привычно. В случае опасности он не успеет обнажить его. Настоящий воин так саблю не прицепит к поясу.

Отец продолжал наблюдать за ними. Рада, осторожно ступая, подошла к отцу, жестом показав, что девушка ранена. Степан, молча, кивнул и решительно направился к ним. Его внезапное появление вызвало переполох. Парень вначале обрадовался, но радость быстро сменилась тревогой. Он вытащил из-за пояса странный предмет и направил его на Степана. Отец остановился. Поприветствовал незнакомцев. Те переглянулись, но не ответили. Парень продолжал держать предмет на вытянутой руке. Отец терпеливо повторил приветствие:

-- Сторове добре.

-- Что он говорит? -- спросил Сашка девушку, продолжая держать странного мужика на мушке.

-- Я не уверенна... -- ответила та, внимательно вслушиваясь в слова, -- кажется, это древнеславянский.

-- Когда кажется - креститься надо, -- пробурчал Сашка.

Незнакомец вновь повторил свои слова, широко улыбнувшись при этом.

-- И вам не хворать, -- ответил Сашка, догадываясь, что это были слова приветствия.

Незнакомец замолчал. Он продолжал улыбаться, но его настороженный взгляд не давал Сашке покоя.

-- Мы туристы. Руссо туристо. Заблудились. И нам нужна помощь, -- сказал Сашка.

-- Какие туристы? Ты что несешь? -- фыркнула Людмила.

Сашка, видя, что его не понимают, повторил по-английски. Безрезультатно. Мужик продолжал улыбаться.

-- Дебил он что ли? -- сам себя спросил Сашка. -- Лыбится...

-- Помогите нам, -- попросила Людмила, жестом показывая на сломанную ногу.

Мужчина кивнул, шагнул к девушке. Сашке пришлось посторониться, пропуская его. Мужик опустился на одно колено, осматривая ногу. Потом стал осторожно ощупывать, покачивая головой.

-- Вдвоем мы тебя быстро донесем, -- обрадовался Сашка, когда мужик, окончив осмотр пострадавшей, принялся срубать молодую березку.

Отложив пистоль в сторону, он принялся помогать мужику и не заметил, как из кустов появилась молодая девушка. Она ступала совершенно бесшумно, но Людмила обернулась, почувствовав ее взгляд. Девушка присела рядом с раненной, и стала наглаживать ногу, тихо шепча заговор. Обезболивающее давно перестало действовать, и рана доставляла страдания. Странное дело, но боль быстро притуплялась, и Людмила почувствовала облегчение.

Сашка, заметив девушку, стал крутить головой, но мужик действовал решительно. Стянув с себя рубаху, нарезал из нее полос, отправив куда-то деваху. Та вскоре вернулась с охапкой травы. И буквально через несколько минут носилки были готовы. Вдвоем они переложили раненную на носилки, и мужик коротко скомандовал.

-- Не дьщиси, -- предупредил Степан парня и, видя, что тот не понял его, повторил. -- Не тщатися.

Сашка помотал головой, не понимая. Тогда он жестами показал, что парень должен поменяться местами с Радой. Девушка сама задавала темп ходьбы. Нести носилки по такому лесу сущее наказание. Лес дремучий: деревья в два-три обхвата. Не пройти не проехать. А тут еще с раненной... Намучались.

Сашка с Людмилой гадали, кем она приходится мужику. Девушка немного походила на него, и они пришли к выводу, что это его дочь или племянница.

-- Кто они, батюшка? -- спросила Рада.

-- Не угры точно, -- ответил Степан. -- И не ляхи.

-- Говорят как-то странно, -- заметила дочка.

-- И одеты срамно, -- согласился Степан.

-- Волосы расплетены...

-- Холопка, одним словом, -- согласился Степан.

Они обсуждали незнакомцев до самой рели. Парень точно не орачь и не воин. Мозолей ведь на руках нет, и саблю привесил к поясу неумело, как будто первый раз ее в руках держал. Однако серебро у странной парочки водилось. Парень сунул Степану незнаемый дирхем, даром, что золотой.

-- Буди пощипал кого, -- предположил Степан.

По лесу шли долго, а выйдя на поле идти стало веселей. Людмила изредка постанывала. Сашка не решался при незнакомцах колоть обезболивающее. Нога у девушки опухла.

За несколько часов ходьбы им так никто и не повстречался. В маленьком селении, состоящем из нескольких полуземлянок тоже народу было нелишко. Три старухи, да с десяток маленьких детей ползали на улице. Дети играли в странную игру. Соединив большой и указательный пальцы, пускали через них слюну, шумно выражая свою радость, если у них получалось.

Людмилу оставили во дворе. Степан натащил травы, устроив ложе прямо на земле. Сашка проголодался, но просить хозяина накормить их не решался, а Степан не предлагал. Ограничился жестом в направлении корчаги с отбитой горловиной, стоявшей у плетня. В глиняном сосуде оказалась дождевая вода. Сашка напился. Вдруг он увидел людей, в простых рубахах до колена. Они возвращались с поля и выглядели усталыми. На плечах они несли самодельные грабли, немного необычные на вид. Они зашли на двор, бросив на Сашку с Людмилой безразличный взгляд. Женщина сразу принялась разводить огонь. Молодой парень принес начищенный до блеска котел, установил его на треногу.

Сашка оглядывался в поиске кружки или какой-нибудь плошки, чтобы напоить Людмилу, но ничего подобного рядом с корчагой не наблюдалось. Тогда он попросил дать ему кружку, жестами показывая, что ему надо.

Мужики не обратили внимания на его просьбу, о чем-то беседуя. Говорили они не спешно, изредка бросая взгляды то на Сашку, то на Людмилу.

-- Похолопим? -- предложил Степан брату.

-- Откуда они? -- cпросил тот.

-- Не все ли равно? -- усмехнулся Степан. -- Добрана твоя давно мечтала обзавестись обельными.

-- А ну как беглые? -- засомневался Дмитр.

-- Не похоже, -- мотнул головой Степан.

-- Тогда решено, -- согласился брат, почесав бороду.

Он окрикнул сына, моментально представшего перед отцом, и отдал распоряжения насчет незнакомцев. Местята кивнул, и степенно пошел выполнять волю отца. Он принес из дома деревянную плошку, бросив ее Сашке, поймавшему ее на лету. Сашка зачерпнул воды, собираясь напоить Людмилу. И когда он направлялся с ней, Местята неожиданно ударил. Резко. Мощно. Сашка согнулся от боли. Плошка выпала из рук. Людмила закричала. На помощь Местяте пришли остальные братья. Сашку стали избивать. Он пробовал сопротивляться. Даже вырубил одного из братьев, он правда, быстро очухался, и пока братья обменивались ударами с Сашкой, отполз к плетню. Вырвал жердь и зашел Сашке со спины. В результате Сашка был сбит с ног. Братья накинулись на него, заломив руки. Быстро опутали руки и ноги. Сашка матерился от обиды и бессилия.

Людмила, видя, как расправляются с ее парнем, вытащила нож, данный ей Сашкой. Дмитр выбил его ударом ноги, прикрикнув на девушку. Сашку куда-то поволокли по двору, но не далеко, рядом с домом оказалась вырыта яма, куда Сашку и сбросили. Люк закрыли. Людмила заплакала, глядя как мужики роются в сумке, снятой с Сашки. Они нашли в ней несколько монет и два маленьких слитка: один серебряный, другой золотой. Очень обрадовались. Сабля тоже вызвала интерес, но только у одноногого Степана. Дмитр остался равнодушен к оружию.

В кромешной тьме бег времени совсем не ощущается. День сейчас или ночь - не поймешь. Сашка обследовал яму, оказавшейся обыкновенным зернохранилищем полусферической формы. Стенки ямы некогда обмазаны были глиной, но теперь не мешало бы вновь их обмазать, от времени глина растрескалась и местами осыпалась. Сашка вначале много думал и гадал, что его ждет и как там его подруга, но потом плюнул на это дело, стараясь совсем не думать.

Когда живот скрутило от голода, приоткрылся лаз. Сашка зажмурился от слепящего солнца. Человек бросил в яму кусок черного хлеба и кувшин. Сашка еле поймал его, стараясь не расплескать воду. Створка вновь опустилась, погружая парня в темноту. Хлеб на вкус был противен. Такого качества хлеба Сашка никогда не пробовал. Но голод не тетка. Он спорол все без остатка и даже пожалел, что хлеба было мало. Время опять остановилось.

-- Где Рада? -- гремя горшками, спросила Добрана Степана.

-- Скоро вернется, -- лаконично ответил он ей.

-- Ты за ним послал? -- шепотом, стараясь, чтобы женка не услышала, спросил Дмитр.

-- Да, -- кратко ответил Степан.

-- Куны как делить станем? -- хитро щурясь, задал вопрос Дмитр.

-- По-братски, -- усмехнулся Степан.

-- Лошака куплю, -- мечтательно произнес Дмитр.

-- Лошака он купит! -- набросилась на мужа Добрана.

-- И куплю! -- муж возвысил голос на жену, для большей убедительности стукнув кулаком по столу.

-- На тебе гривна зарыценна, да две гривне намо, -- зло выкрикнула жена.

-- Пустое мелешь, -- попробовал возразить Дмитр, сутулясь под испепеляющим взглядом Добраны.

С утра брат раздобыл цепи, пленников сковали и заперли в сарае. Семейство разошлось по своим делам, а Степан вновь сел на свою лавку и принялся за работу. Ему не понравилось ворчание Добраны по поводу отсутствия Рады. Женщина громко возмущалась, что ей самой пришлось справляться с делами.

Пока они шли, она всю дорогу пилила мужа, уговаривая побыстрее выдать замуж Раду и избавиться от Степана.

-- Все куны нам достанутся! -- бормотала она.

Рада вернулась засветло. Девушка привела с собой древнего старика - настолько старого, что он сам не помнил, сколько ему лет. Он нисколько не изменился со дня их последней встречи, когда отец впервые посадил трехлетнего Степана на коня. Этот день хорошо запомнился Степану, и он в последнее время часто видел сны из детства. В них отец вновь был молод и полон сил. Степан видел его сильные мозолистые руки, держащие в руках оружие. А потом образ отца сменялся матерью. Она гладила первенца по голове и пела колыбельную песню.

Старик потребовал расковать девушку. Рада сбегала за кузнецом, а пока ожидали его прихода, старый Любомир с любопытством рассматривал пленницу, осматривая сломанную ногу.

-- Кому пришло в голову сковать ее... -- укорил он Степана.

-- Так некому блюде их, -- пожал плечами Степан. -- Из меня сторож сам, видишь какой.

-- Вижу. Я все вижу, -- кивнул головой старик. -- А вот что видишь ты?

-- Ну как... -- растерялся Степан.

-- Опять ходил на болото? -- строго спросил Любомир и укорил. -- Забыл наказы отца?

-- Я христианин... -- попробовал оправдаться Степан.

-- Оно и видно, -- брезгливо скривился старик.

Любомир сел рядом со Степаном, достал из котомки ступку, пучки трав и стал ритмичными движениями сильных рук измельчать травы. Старик молчал, весь уйдя в себя. Когда дело было сделано, встал, пружинистыми шагами отмерял расстояние, ведомое только ему, низко поклонился, забормотав заговор. Потом вернулся, приготовил отвар. Рада напоила им девушку, а старик стал терпеливо ждать, когда зелье подействует. Он еще несколько раз прикладывал плошку губам девушки, знаками показывая, что она должна выпить. От зелья Людмиле стало хорошо и весело, ей казалось, что тело потеряло вес и хотелось вспорхнуть и летать, летать...

-- Вот и все, -- удовлетворенно произнес старик, когда девушка заснула.

Сашку, которого расковали вместе с Людмилой, стерег местный кузнец - широкоплечий, коренастый мужик с иссиня черной курчавой бородой и перебитым носом на некрасивом мясистом лице. Тяжелая длань кузнеца лежала на плече Сашки.

Старик вновь сломал кость, сызнова сложив ее, теперь уже правильно. Открытую рану он присыпал толстым слоем зеленого вещества, обмотав ногу чистой тряпицей.

-- Срастется. Будет как новая, -- удовлетворенно произнес он.

-- Хромать не станет? -- обеспокоилась Рада.

-- Молитесь своему распятому богу, -- буркнул Любомир.

Рада быстро собрала на стол остатки вчерашнего ужина, пригласив Любомира отведать, чем бог послал. Старик отказываться не стал.

-- Похолопить решили? -- спросил он, кивнув в сторону Сашки, которого кузнец бросил связанного на землю.

Степан согласно кивнул.

-- А не страшно? -- старик искоса посмотрел на Степана.

-- Чужаки, -- кратко ответил Степан.

-- Чужаки говоришь... -- Любомир пристально из-под густых кустистых бровей взглянул на Степана. -- То верно.

Степан не смог выдержать взгляда, отвел глаза в сторону, обратив внимание, что лицо у дочери стало испуганным.

-- Чужие они не только нам, но и миру... -- сказал Любомир свое веское слово.

-- Господи прости, -- кузнец испуганно перекрестился.

-- Значит так, -- старик пружинисто поднялся и, стал он выше ростом, и даже, кажется, раздался в плечах. -- Никто не должен знать сей правды!

-- Буду нем как рыба... -- моментально пообещал кузнец.

-- Будешь, -- Любомир властно простер руки в направлении испуганного кузнеца и громогласно повторил. -- Будешь!

Крепко сжатые в кулак пальцы старика резко разжались, высвобождая неведомую силу. Кузнец пошатнулся и замычал. Пал ниц, безмолвно моля о прощении. Рада, громко ойкнув от испуга, обессилено опустилась на землю. Старик протянул к ней руки и произнес:

-- Отныне ты сможешь говорить только с чужаком...

Девушка потеряла сознание. Отец крепко сжал кулаки, но протестовать не посмел. Сашка словно оцепенел, руки и ноги налились ватой, он даже голову не мог повернуть, а отяжелевший язык намертво прилип к небу.

-- Чужаки останутся с тобой, -- повелел старик, повернувшись к Степану.

В его хлестких словах, твердом взгляде и горделивой осанке было столько власти, что Степан только лишь кивнул, соглашаясь.

-- Отпустишь этого, -- кивок в сторону Сашки, -- на пару дней. Покажешь, в какой стороне болото. За ним не ходи. Если вернется, обучишь оружному бою. Не калечь, и спуску не давай.

Степан только лишь кивал, искоса посмотрев на бесчувственную дочь.

Старик подошел к Сашке, возложив руку на голову. В голове сразу защипало, Сашка остро почувствовал неприятные ощущения - словно тысячи жучков проникли под череп. Они расползались повсюду, вызывая чувство щекотки. Это было невыносимо. Настоящая пытка. И когда внутренний крик парня достиг наивысшей точки - враз отпустило.

-- Ты можешь еще вернуться, -- прозвучал голос в Сашкиной голове.

Это было столь неожиданно, что он завертел головой, ища того, кто это сказал. И только потом понял, что странное оцепенение прошло. Странно, но никого кроме деда рядом с собой Сашка не увидел.

-- Поторопись, завтра врата закроются, -- вновь сказал голос.

Сашка вновь завертел головой. Он готов был поклясться, что плотно сжатые губы деда не размыкались.

-- Кто ты? -- наконец, догадался спросить парень. -- Где ты?

-- Вот он я, -- ответил ему голос. -- Стою прямо перед тобой.

Сашка недоверчиво посмотрел на деда, стоящего как истукан с закрытыми глазами.

-- Чертовщина какая-то, -- подумал парень.

В ответ раздался звонкий смех молодого, сильного и здорового человека, а никак не старика.

-- Где мы? Куда мы попали? -- мысли парня начали путаться, но он сообразил задать важные вопросы.

Старик, если это все-таки был он, вопросы проигнорировал.

-- Мы можем вернуться домой? -- спросил Сашка.

-- Только ты, -- ответил голос. -- Женщина останется с нами.

-- Ну, уж нет! -- возмутился Сашка.

-- У тебя есть выбор, -- ответили ему. -- Можешь остаться.

-- Мы вообще куда попали? И какой сейчас год?

-- Шесть тысяч семьсот сорок второй год ноне, -- сообщил голос.

Сашка присвистнул. Вот дела... думал, в прошлое попал... Оказалась в будущее. Война, что ли ядерная была? То-то они выглядят странно. А старик..., точно, мутант.

Додумать Сашка не успел. Его резко потянуло на сон, и когда он проснулся, старика уже не было. Кузнец тоже исчез. На плетне мирно сидели вездесущие воробьи. Людмила пыталась разговаривать с Радой, вернее, девушки приступили к важнейшему занятию - изучению местного наречия.

-- Людмила! -- позвал Сашка девушку.

Рада сразу замолчала, обернувшись к нему.

-- Надо бежать отсюда, -- хмуро сказал он, подходя к девушкам.

-- С моей ногой далеко не убежишь, -- весело ответила Людмила.

-- Они тут все чокнутые, -- сообщил Сашка. -- Мутанты!

-- Нормальные люди, -- беззаботно ответила она ему.

-- Ты что совсем с ума спятила? -- он закричал на нее. -- Говорю тебе - мутанты они! Старик гипнозом владеет и в голову ко мне залез! Тут, наверное, ядерная война была, и все они деградировали. Год, сейчас, знаешь какой? Шесть тысяч семьсот сорок второй!

-- Не кричи на меня, -- спокойно отреагировала Людмила. -- Старик и со мной беседовал. Я в курсе всего.

-- Вот-вот, -- с жаром воскликнул Сашка.

-- А про год ты ошибаешься. Это от сотворения мира, а от рождества христова будет тысяча двести тридцать четвертый год.

-- Ну, нифига себе, -- Сашка ошалело смотрел на Людмилу. -- Это же... это же...

-- Ничего не это же, -- язвительно заметила Людмила.

-- Ну как же! Александр Невский, псы-рыцари! Я книгу недавно читал...

-- Забудь, что ты читал, -- перебила Людмила. -- На заборе тоже пишут...

-- Ну как же?

-- Ты по морде получил? -- строго спросила она.

-- Получил, -- утвердительно кивнул Сашка, тяжело вздохнув и потерев скулу.

-- Вот и делай выводы - верить ли книжкам...

-- Так я про другое говорю, -- напомнил Сашка резким тоном.

-- Старик сказал, что ты еще можешь вернуться...

-- Без тебя я никуда не пойду, -- заявил он девушке.

Людмила молчала. Сашка потоптался на месте и спросил:

-- И что нам делать?

-- Мне дорога заказана, -- тяжело вздохнув, сказала Людмила. -- Я пролила кровь на землю. А ты еще можешь вернуться.

-- Оставить тебя с этими шизиками? -- воскликнул Сашка. -- Я лучше... я лучше...

Он заметался, наконец, увидел нож на столе и, схватив его, чиркнул лезвием по ладони.

-- Вот! Смотри! -- торжествующе крикнул он, демонстрируя порез, из которого сочилась кровь и крупными каплями спадала на землю.

-- Ну и дурак же ты, -- притворно рассердилась Людмила, которой было приятно видеть, как сильно ее любит парень.