Накануне

Глава 19. Разбойники.

Торки, как всегда оказались правы, и предчувствие не обмануло Шемяку. Нападение произошло неожиданно. Вреде бы не было никого, и вдруг, словно из-под земли выскочили оружные вои с суровыми лицами, с сулицами и мечами в руках. Но прежде, из кустов, прилетели стрелы и раздался разбойничий свист.

Торки среагировали мгновенно, прикрывшись щитами, но на мгновение потеряли обзор. И тут как назло, рядом с ними появились разбойники, тыча копьями в бедра, под самую кромку щитов. Торки не случайно считались хорошими воинами, как только щиты отразили стрелы, они развернули коней, и стальные жала прошли мимо.

Чурнай изогнувшись, махнул саблей по древку копья, отсекая большой палец разбойнику. Итларь молниеносно натянул тетиву и пустил стрелу в рожу своему разбойнику. Карасик просто направил коня на бандита и сшиб его на землю, стоптав копытами. Расправившись с нападавшими, торки сразу же начали стрелять по кустам, засыпав их стрелами. Там несколько раз вскрикнули, и все стихло.

Ратмир увернулся от стрелы, но его атаковали сразу двое. Развернув коня, ему удалось увеличить дистанцию и выиграть время, чтобы вскинуть самострел. Но конь дернулся и железный болт лишь слегка зацепил плечо бородатого разбойника, а другой, с выбившимися из-под остроконечного шелома грязными космами, рванулся вперед, нанося удар боевым топориком. Ратмир опустил щит, прикрывая ногу. Топор накрепко засел в деревяшке, слегка зацепив бедро. Ратмир ничего лучшего не придумал, как ударить самострелом по голове бандита, тот успел подставить под удар левую руку. Пришпорив коня, черниговец вырвался вперед, вырывая топор из руки бандита. Конь встал на дыбы, ударив копытом в грудь бородатого. Ратмир не удержался в седле и упал.

Разбойник бросился к нему с ножом в руке, но не успел ударить. Ефимий, каким-то чудом расправившийся со своим противником, метнулся, одергивая голову бандита одной рукой, а другой вонзая нож в горло. Лекарь немного не рассчитал удар, клинок остановили плетеные кольца кольчужного воротника. Разбойник перехватил руку. Ефимий, пыхтя, давил на рукоять ножа всей силой, разрывая кольца и, наконец, погрузил клинок в живую плоть. Одновременно с ним, Ратмир подобрал брошенное копье и ткнул им в грудь разбойника, вонзая в плоть между звеньями кольчуги. Разбойник резко дернулся, его близко посаженные поросячьи глазки потускнели и, он стал медленно оседать на землю.

Стрелка ударила по шелому Алеши по касательной, но все равно, в голове у парня зашумело, перед глазами завертелось - закружилось. Прикусив губу, он справился с головокружением и сумел, бросив поводья, перехватить наконечник копья, нацеленный в живот, отведя его в сторону и вверх. Другой рукой он вцепился в запястье разбойника и резко дернул. Перед взором Алеши промелькнуло изумленное лицо бандита, лишившегося опоры под ногами. Богатырь крепко держал разбойника за запястье, раскручивая над головой, как пращу и, наконец метнул. Подобно снаряду, пущенному из катапульты, тело разбойника врезалось сразу в двух бандитов, набегавших на Алешу. Конь стоптал двоих, а третий, сумевший встать на ноги, был пойман за руку и снова запущен в небо и после падения уже не поднимался.

Меч нацеленный в живот, проскочил мимо, разорвав запылившийся плащ. Шемяка неестественно выгнувшийся, не успевал выхватить саблю, потому просто ударил ребром щита в лицо нападавшего, круша зубы. Разбойник откинул голову назад, усы окрасились кровью. Шемяка ударил еще. Наносник шелома принял на себя, основную часть удара, но только отстранил неизбежное. Мотнув головой, пытаясь восстановить зрение, бандит не заметил, как Сашка выхватил из-за пояса кинжал и перегнувшись через коня, вонзил острие в глазницу. Ударил и забыл. На него набегал очередной противник, целя копьем прямо в бок. Шемяка выпрямился, резко дернул за поводья, жеребец вздыбился. Копье вонзилось в лошадиное брюхо, но удар копытом, переломал все ребра бандиту.

Ловко спрыгнув с коня, Шемяка обнажил саблю, но быстро оглядевшись, понял, что все закончилось. Все бандиты оказались повержены.

-- А лихо мы их, -- сказал Шемяка, не придумав ничего лучшего.

-- Ефимий, подь сюды, -- раздался крик Алеши.

-- Любима убили! -- заорал Василь истошным голосом. -- Прими, господи, его грешную душу.

Сашка пошел на крик, и увидел Костяжку с окровавленными руками и гримасой боли на лице, с виноватой улыбкой сидящего на траве. Рядом валялась свинцовая булава на деревянной рукояти, а ее хозяин, степняк в засаленном халате, лежал на земле с перерезанным горлом. Чуть в стороне, лицом в низ, лежал Свен с широко открытыми глазами. Струйка крови обильно стекала по виску и с кончика носа крупными каплями падала на траву. Его измятый шелом валялся неподалеку.

-- Вот черт! -- с досадой произнес Сашка.

-- Все, кончается, -- тихо произнес Ратмир, но Шемяка услышал и повернулся.

Любим лежал на боку, с ножом в спине и пытался, что-то сказать окровавленными губами. Его лицо - сплошная кровавая маска, а шея и грудь обильно залиты кровью. Рядом лежит типичный половец с разорванным горлом. Видно, Любим, оставшись без оружия, повалил противника и зубами загрыз ненавистного врага, но был заколот издыхающим противником.

Алеша с Ратмиром крестились. Ефимий, на ходу обтирая окровавленную ладонь об штанину, подошел к умирающему и склонился над ним, щупая вену на шее.

-- Чистое полотно и воды, -- быстро сказал он после осмотра. -- И плащ расстелите. Его уложить надо.

-- Так кончается он, -- возразил Ратмир.

-- Все в руках божьих, -- прошептал лекарь и обратился к служке. -- Василь, принеси мой мешок.

Служка убежал и вдалеке раздался его голос:

-- А где конь-то? Где конь? Убежал, паскуда!

-- Иди коня поищи, -- сказал Шемяка, пнув лежащего на земле Вешняка, прикрывшего голову руками.

Парень не реагировал. Тогда Сашка перевернул тело на спину и тяжело вздохнул. Парень был мертв. В груди торчал обломок стрелы.

-- Черт возьми! -- воскликнул он. -- Больше убитых нет?

-- Я не знаю, -- отозвался Алеша.

-- А торки где? -- спохватился Ратмир. -- Местятка? Костяжко?

-- Тута я, -- отозвался Костяжко. -- А Местятка вона, коней собирает.

Шемяка отошел в сторону и увидел возвращающегося Местятку, ведущего на поводу коней. К нему уже спешил Василь. А торки махали руками стоя у кустов, откуда в отряд стреляли лучники.

-- Были бы они все воинами - легли бы мы тут... -- сказал Чурнай, сбрасывая на землю трофеи: три лука с шестью тулами из бересты, пояса, сапоги, ножи и черные мохнатые шапки.

-- В смысле? -- удивился Сашка. -- Они же все доспешные!

-- И что с того? -- проворчал торк. -- Бронь напялил и сразу воином стал?

-- Не понял, -- помотал головой Шемяка.

-- Воев всего четверо было, -- сообщил торк с усмешкой. -- Они на нас напали, а на вашу долю разбойнички достались. Половцы не в счет.

-- Половцы? -- удивился Шемяка.

-- Они самые, -- вновь усмехнулся Чурнай. -- Вон в кустах лежат.

-- Ну дела, -- только и мог сказать Шемяка.

Расторопные торки, оказывается, уже успели проверить разбойников, добив тяжело раненных. Двоих бандитов, оглушенных, ну явно работа Алеши, сильно помятых, повязали и аккуратно усадили на землю, заткнув рты кляпом. Встреча с поповичем для них закончилась не так печально, как для товарищей, но болезненно. У одного сломана рука, а у второго вывих плечевого сустава и сломано запястье. Ну и лица - сильно помятые от жесткого приземления. Все-таки человек не птица - летать не может.

Всего насчитали пятнадцать трупов разбойников, их раздетые тела бросили в сторонке. Хоронить их никто не собирался.

Пока Осип искал место повыше, чтобы разбить лагерь, пока развели огонь, торки решили побеседовать с пленными. Чурнай увел парней к кустам, где остался лежать раненный в живот половец. Но они быстро вернулись, очень недовольные.

-- Как ты мог не связать ему руки! -- ворчал Чурнай на Карасика. -- Учишь вас, учишь...

-- Так кто знал, что он так сделает... -- оправдывался молодой торк.

-- Что случилось? -- спросил Сашка.

-- Поганый издох, -- пробурчал Чурнай.

-- Обломленное древко вонзил себе в очи, -- с виноватым видом, произнес Карасик.

-- Давай, вон того тащи, -- велел ему Чурнай, снимая с пояса небольшой мешочек. -- Сейчас он нам все расскажет...

Шемяка не был сторонником пыток, но мешать торкам не стал. Слишком много вопросов и подозрений у него было. В корчме, кто-то лазил в мешки, нарушив маячки, оставленные в них Шемякой. Значит, видел золото... Видел, но не взял... И тут нападение... Словно их ждали. Подозрение падало на хозяина корчмы, но стоило это проверить.

Чурнай деловито посмотрел на брошенного на землю разбойника, зло смотревшего на торка. Бандит извивался, мыча. Торк сел на колени перед ним и резко повернул сломанную кисть. Хорошо так повернул, в пол оборота. У разбойника от боли вздулись вены на висках, широко раскрылись глаза, показавшиеся Шемяке горящими угольями.

-- Меч тебе в руках все равно не держать, -- равнодушно сказал Чурнай, опять проворачивая кисть. -- Расскажешь все - умрешь быстро. Обещаю.

Разбойник дернулся, подогнув связанные ноги, попытался ударить коленями торка.

-- Ну не хочешь по-хорошему, -- вздохнул торк и резко дернул, оторвав кисть напрочь.

Шемяка отвернулся, а когда Итларь прижег головешкой обрубок, не выдержал, вывернул наизнанку желудок.

-- Ты, что, господин? -- забеспокоился Чурнай.

-- Ничего, -- ответил Шемяка между спазмами. -- Продолжай.

-- А он ничего, хорошо держится, -- с довольным видом произнес торк, глядя на разбойника, все еще находящегося в сознании. -- Я тебе кляп выну, ты только не кричи, -- сказал он ему.

Бандит слабо кивнул головой, и когда кляп вытащили, сцепил зубы и не произнес ни слова.

-- Молодец, -- похвалил Чурнай. -- Но лучше все расскажи.

Бандит мотнул головой.

-- Ну как знаешь... -- пожал плечами торк, продолжив пытку.

Через полчаса сильный и смелый разбойник походил на кусок, сотрясающегося мяса, но продолжал молчать. Чурнай чиркнул ножом по горлу, и сказал Итларю:

-- Тащи следующего.

Сашка заставил себя остаться, несмотря на то, что очень хотелось уйти, не смотреть на мучения.

Второй пленник оказался не таким крепким, буквально через несколько минут, лишившись ушей, он стал рассказывать. Сашка изредка задавал уточняющие вопросы, да Чурнай время от времени хватался за нож, чтобы подстегнуть откровенность пленника.

Главарь банды - Кудеяр. Кто он и откуда - никто не знал. Ликом походил на выходцев с полночных стран - очень черен и ловок безмерно, а уж саблей и мечом владел, как никто другой. Его все боялись, как огня, и даже сам князь ему не смел перечить.

-- А вот тут поподробнее, -- заинтересовался Шемяка.

Ивор однажды сопровождал Кудеяра вместо Клукса.

-- Клукс - это кто? -- прервал пленника Шемяка.

-- Вот он, -- Ивор нервно кивнул на лежащий в сторонке труп.

Он не утерпел, подкрался, подслушав разговор вожака с князем. Кудеяр требовал большей доли в добыче.

-- Значит, наместник, даром, что князь, обыкновенный главарь организованной преступной группы, поставивший дело на широкую ногу, -- подумал Сашка.

Враг на пороге дома, а великие князья котору устроили, младшие князья грабежом не брезгуют, а бояре своевольничают, ища свою выгоду в междуусобице.

-- А где сейчас Кудеяр? -- задал вопрос Чурнай.

-- Так на дело пошел, купец спозаранку из града выехал... -- честно признался разбойник.

Шемяка посмотрел на торка.

-- Даже не думай, -- быстро ответил Чурнай. -- В темноте кони ноги переломают...

-- Я знаю, как его перенять, -- быстро сказал Ивор, с надеждой глядя на Шемяку.

Ночью на болоте жутковато. В плотном тумане стоял острый запах сырости, прелой травы и гниющих водорослей. Зудящий гнус висел над болотом. В лунном свете едва различимы ориентиры, по которым Ивор выбирал направление. Шаг в сторону - и человека ждала верная смерть, страшная, лютая. Пять человек, погрузившись по пояс в болотную жижу, опираясь на шесты медленно брели по болоту, с огромным трудом вытягивая искусанные пиявками уставшие ноги из затягивающей болотины.

-- Вот он остров, -- остановившись, чтобы отогнать гнус, тяжело дыша, произнес Ивор, указывая на едва различимые очертания острова, заросшего лозой и редкими соснами.

-- Что встал? -- зло просипел Чурнай.

-- Тут зыбко! Засосет! -- выкрикнул Итларь.

-- Молчи! -- зашипел на него обернувшийся Карасик.

Побрели дальше. Вдруг Ивор провалился по грудь, следом за ним в воду ушел Чурнай. Ивор рванулся вперед и чуть в сторону, бросив шест, несколькими быстрыми гребками оторвавшись от Чурная, который проваливался все глубже.

-- Помоги! -- захлебываясь болотной жижей прохрипел Чурнай.

Итларь же смотрел не на уходящего в трясину торка, а на пленника. Ивор заползал на твердое место и поднявшись, обернулся, сделав не приличный жест. Он злорадно рассмеялся и быстро побежал к берегу. Итларь недолго думая, метнул копье, используемое вместо слеги. Несмотря на усталость и неудобное положение для броска, он оказался точен. Ивор упал с копьем в спине, и трясина моментально затянула, еще трепыхающееся тело.

-- Помоги, -- захлебываясь, пробулькал Чурнай, дернулся и ушел под воду с головой.

Карасик дернулся вперед, оттолкнув Итларя, который сделал шаг в сторону и провалился по самое горло.

-- Ты чего? -- завопил он.

Карасик не слушал брата, он сунул в воду шест, уже без всякой надежды. Отчаявшись, он шевелил им в трясине и чуть не упал, когда за шест резко дернули. Он стал тянуть, крикнув:

-- Помоги!

Шемяка лихорадочно вязал петлю на шест. Узел никак не хотел затягиваться. Справившись, он протянул свой шест Итларю, а сам схватился за конец слеги Карасика. Мокрые руки скользили по деревяшке, Шемяка заметно нервничал, стараясь удержаться на ногах. Итларь тянул за шест, пытаясь выбраться.

-- Не дергайся, -- сквозь зубы, зашипел на него Шемяка. -- Просто держись.

Вместе с Карасиком они выдернули Чурная из трясины. Торк выплевывая зловонную жижу, закашлялся.

Итларя вытягивали вместе. Шемяка боялся, что шум будет услышан на острове и тогда им не миновать смерти.

Осторожно обойдя торков, Шемяка рискнул идти дальше. Он бросился в болотину, не ища опоры на дне, сделав несколько сильных гребков. Рука ударилась о помост под водой. Взобравшись на него, он отдышался, дожидаясь торков. Хитрые разбойники предусмотрели все. Незваные гости зайдя в тупик или утопли бы, или были бы расстреляны из луков. На берегу лежала перевернутая вверх дном небольшая кожаная лодка, под которой нашелся маток веревки. Именно так разбойники переправляли добычу через опасный участок.

Выбравшись на сухое место, они сели передохнуть. Торки восстановив дыхание, принялись проверять мешки, в которых хранили луки и стрелы. Странно, но вода пощадила оружие. Вооружившись, они стали пробираться в глубь острова. Миновав прибрежные кусты, они остановились. Светало. Ветерок, дувший с северо-восточного направления сдувал гнус и ласково трепал взъерошенные коротко стриженные волосы. В лучах восходящего солнца предстала древняя крепостица: деревянный частокол на некогда высоком, а теперь оплывшем и заросшем ольхою и вербою земляном валу. Сразу за стенами острога росла сосна, на вершине которой установили смотровую площадку. Судя по ветхости - крепости не менее пары сотен лет. На заостренных кольях нанизаны черепа животных и людей. Человеческих черепов было несравнимо больше - они были повсюду: висели на ветках, валялись на земле, полностью или частично покрытые мхом. Встанешь на кочку, а она, крякнув, расколется, являя миру пустые глазницы или крепкие огромные зубы нижней челюсти.

-- Жуткое место, -- пробормотал Шемяка, поежившись.

Торки предложили обойти острок- поискать вход. И он скоро обнаружился, так как крепость имела вид окружности и была не велика. В земляном валу имелся проем, с установленными недавно новыми воротами. Они оставались открытыми, словно приглашая войти...

Внутри крепости стояли вполне добротно срубленные дома. Один большой и длинный, второй поменьше, но в два этажа. В грязной луже вольготно развалилась свинья, жалобно блеяла коза, на длинной веревке привязанная к новенькой коновязи.

Они разделились. Чурнай с Карасиком подождали, когда Шемяка с Итларем поднимутся по лестнице и выбили дверь ногой, крича:

-- А ну выходи, кто есть! Иначе сожжем!

В доме тишина взорвалась женским визгом и детским плачем.

Шемяка отворил не запертую дверь, входя внутрь. Итларь остался стоять на крыльце. Сашка обошел все комнаты, обнаружив в них спящих на лавках молодых женщин. Он бесцеремонно разбудил их, скинув на пол. Женщинам не понравилось грубое обращение и, они полезли царапаться, а одна даже попыталась пырнуть Шемяку ножом. Сашка нож отобрал, врезам кулаком в глаз. Но женщины не хотели успокаиваться. С противным визгом они продолжали нападать, пытаясь повалить Шемяку. Пришлось бить по-настоящему, и немного попинать, когда они распластались на полу.

Шемяка посмотрел на хронометр. Время восемь утра. Надо торопиться. Пинками вытолкав женщин на крыльцо, он отпустил Итларя помочь родственникам. Те уже выгнали людей из дома и Сашка удивился, что там были одни бабы с малыми детьми.

Вдруг, из-за клети метнулась в сторону ворот девчушка лет пятнадцати. Итларь заметил боковым зрением движение и метнул стрелу, вонзившуюся в спину дурной девице. Она взмахнула руками, ярко красное пятно проступило на сероватой ткани, и упала, сотрясаясь в конвульсиях.

-- Зачем? -- воскликнул Шемяка.

Итларь виновато улыбнулся.

Чурнай быстро провел допрос. Вся женская орава, после смерти девушки притихла, и испуганно смотрела на незваных гостей, облепленных болотной тиной и потому имевших ужасающий вид.

Чурнай вызнал, что все обитатели острога обыкновенные рабыни, захваченные разбойниками у купцов. Славянок среди них почти не было, в основном булгарки, и иные малые народности.

А вот с женщинами Шемяки все оказалось наоборот. Они не рабыни, а свободные женщины. Жены Кудеяра и его помощника. Одна из них как две капли походила на Хаританию - дочку корчмаря. Только чуть постарше выглядела и дородней.

Времени терять не стали, женщин загнали обратно в дом и крепко связали, заткнув рты кляпом. Жен разбойников Сашка взял с собой. Они удобно расположились в горнице и пока Итларь наблюдал за воротами, он допрашивал женщин. Его предположение подтвердилось - Артанья была старшей дочерью корчмаря!

-- Хороша девка, как мытая репка! -- не удержался от восклицания Итларь, облизываясь.

-- Ты лучше за двором смотри, -- рыкнул на него Шемяка.

-- Кажись, едут, -- прошептал Итларь через несколько минут.

Шемяка подошел к окну, осторожно выглянул. Действительно, в воротах появился нагруженный коробьями верблюд, за ним мелькнула голова в мохнатой шапке.

-- Нефига себе, -- пробормотал Сашка, глядя как во двор плавно вплыли три верблюда, а за ними вереницей потянулись навьюченные лошади.

Разбойники замерли, не понимая почему их не встречают. Руки потянулись к оружию, и в этот момент Артания каким-то чудом сбросила веревку, стягивающую руки и с воплем - "Любый, пасись!" - бросилась на Шемяку, поднявшего арбалет для стрельбы.

Скулу неожиданно обожгло, Сашка нажал на скобу и, естественно, промахнулся, попав вместо разбойника в лошадь. Итларь развернулся, вогнав стрелу в бок женщине, вновь замахнувшейся на Сашку. Та всхлипнула и упала, завалившись на бок. Из руки выпал нож, неизвестно как появившийся у женщины.

-- Стреляй давай! -- закричал Сашка, хватая второй самострел.

Стрелы летели в разбойников, пытавшихся укрыться за животными. Один со стрелой в животе истошно вопил, пока взбесившаяся лошадь не обрушила на его голову копыто. Другой пытался ускользнуть, бросившись назад к воротам. Чья-то стрела сбила его, и он упрямо полз, оставляя за собой кровавый след. Сашка целил в разбойника, потерявшего в суматохе шапку. Сам удивился, что попал. У него было четыре заряженных арбалета и это было первое попадание. Один болт ушел мимо, а два других вместо людей, попали в лошадей. Раненная лошадь рванулась, открывая прятавшегося за ней разбойника, и Итларь вогнал стрелку ему точно в горло.

-- Кажись все, -- почему-то шепотом сказал Итларь.

Сашка трясущимися руками пытался натянуть тетиву самострела и не обратил на слова внимания. Вложив болт в ложбинку, он выглянул в окно, ища цель.

-- Все уже, -- в полный голос повторил Итларь.

Во дворе объявился Карасик, с копьем в руках. Он осторожно обошел место побоища, тыча острием в распростертые тела.

-- Все покойники! -- громко крикнул он после осмотра.

-- Надо было хоть одного оставить, -- запоздало сообразил Шемяка, глядя на невозмутимо жующих верблюдов.

Ему хотелось посмотреть на знаменитого разбойника, но среди трупов его не оказалось. Он исчез, словно его и не было никогда. И спросить куда он подевался не у кого. Все мертвы.

Расстраиваться по этому поводу долго не пришлось, торки заглянули в корзины и мешки и шумно радовались добыче. Ограбленный купец вез на продажу четыре меча, пять кольчуг, и три кожаных куртки с нашитыми поверх пластинами. Огромное количество стеклянных бус и браслетов и пять десятков ножей

-- На полгривны потянет, -- заметил Чурнай, перебирая ножи.

Торки освободили нескольких женщин, поручив им приготовить еды. Свинья и бараны, пасшиеся за крепостью, пошли под нож. Там же на пастбище обнаружился табунок лошадей и несколько верблюдов, невозмутимо наблюдавших за торками, когда они осматривали лошадей.

Разбойничьи закорма отворили свои двери, приведя торков в неописуемый восторг. Чего там только не было. От литых светильников с открытым носиком и очень маленьким поддоном, подставок для восковых свечей, орнаментированных ступок до больших котлов и сосудов с ручками в виде изогнутой кошки. Среди посуды встречались парадные чаши из меди, полусферические котелки, глубокие сосуды для воды. Чурнай выбрал себе плеть с навершием в виде хищной птицы. Добра было столько, что торки не успевали паковать его в мешки и корзины.

Арсенал Кудеяра поражал разнообразием и количеством брони и оружия. Кольчуги щедро смазаны жиром и ждали своего часа. Шемяка насчитал не полных пять десятков добрых броней. Это не считая тех, что лежали в мешках ограбленного купца и тех, что носили сами разбойники. Булавы, мечи, сабли, длинные и узкие ножи, которые предпочитали черниговские ковуи, рогатины, копья, луки и стрелы, самострелы - этим можно было вооружить целую сотню воинов.

-- И как мы это все вывезем? -- печалился Шемяка, глядя, как гора мешков, корзин растет с невероятной быстротой.

-- Пацан говорит гать знает, -- сообщил Итларь, укладывая мешок.

-- Какой пацан? -- удивился Сашка.

-- Я тоже думал девка, полез пощупать, а он парнем оказался, -- засмеялся торк.

С восточной стороны острова, на твердую землю была проложена гать, скрытая водой. По ней разбойники проводили лошадей с награбленным товаром, а потом перегоняли обратно на большую землю, продавая половцам. Им же сбывали невольников. Похоже, разбой и скупка награбленного был доходным занятием местного населения, начиная от наместника, заканчивая половцами.

Торки печалились, что лошадей мало, чтобы забрать все и нашли выход, навьючив мешки на невольниц.

-- Все едино пропадут, или похолопит кто... -- пояснил Чурнай свое решение. -- По дороге продадим их.

Уже уходя из острога, торки обратили внимание, что куча навоза, сваленная у полу обвалившихся клетей, шевельнулась. Чурнай подал знак Карасику, обнажив саблю. Молодой торк, вооружился копьем и осторожно ступая подошел к куче, замерев в ожидании. Вдруг он воткнул копье в дерьмо, и сразу раздался крик. Из дерьма пыталось подняться нечто, напоминающее человека. Чурнай резко секнул и измаранная дерьмом голова отлетела в сторону, а тело упало обратно, фонтанируя кровью.

-- Эк, где он спрятался! -- воскликнул Итларь, подбирая голову.

В ближайшей луже, он омыл лицо и показал голову невольницам.

-- Кто? -- рявкнул он грозно.

Невольницы испуганно отпрянули, съёжившись, стараясь спрятаться друг за дружку.

-- Ну! -- рыкнул Шемяка, грозно сведя брови.

Парень, принятый Итларем за девку, что в прочем, не мудрено было сделать, так как Милко обладал стройным станом, длинными до пояса волосами и миловидным личиком, сказал:

-- Кудеяр это.

Вот так, бесславно, в куче дерьма, закончилась разбойничья карьера выходца с востока - неуловимого, наводящего ужас на купцов, Кудеяра. Шемяка, можно сказать, доброе дело сделал - освободил мир от бандита. Вот только свято место пусто не бывает - кто-то из местных обязательно займет его место. И Кудеяр возродиться, как птица Феникс из пепла.

Пока шли по гати, Итларь довел Милку до белого каления, говоря:

-- Вот придем в булгары и продадим тебя в гарем. Ты - как красна девица. Много серебра за тебя дадут!

Парень злился, но молчал, краснея.

Шемяке это надоело и, он велел торку отстать от парня.

-- Господин, видно, тебя для себя приберег, -- пробурчал торк тихо, что бы хозяин не услышал.

Милко вспыхнул и отвернулся. Видно, печальный опыт у него имелся. Кудеяр изредка вызывал его к себе и оставлял на ночь.

-- Я в монастырь уйду, -- твердо сказал Милко.

-- Кто тебя там ждет? -- зло рассмеялся Итларь. -- Ты - раб.

-- Все мы рабы божьи, -- смиренно ответил парень. -- Ты вот тоже раб.

-- Ты меня с собой не путай, -- взъярился Итларь, хлестнув плеткой по спине Милко.

Парень вынес удар с христианским смиреньем, беззвучно шепча слова молитвы.

-- Я - воин! -- гордо заявил Итларь. -- Сын воина и внук воина! Все мои предки были воинами!

Шемяка обернулся на шум и сразу все понял.

-- Ты посмел ослушаться меня? -- грозно прикрикнул он.

-- Нет, господин, -- возразил торк. -- Просто он...

Он не договорил. Налетевший Чурнай огрел плетью ослушника и бил пока не устала рука.

-- Он не виноват, -- попытался заступиться за торка Милко.

-- Молчи, раб! -- рыкнул Чурнай, хлестнув плетью.

Ткань рубахи с треском разошлась, обнажая кровавую борозду на спине невольника.

-- Чурнай, хватит! -- окрикнул торка Шемяка.

Выбравшись на твердую землю, Сашка гадал, в какую сторону идти, но торки быстро с ориентировались, выбрав верное направление.

Их встречали с радостными криками. Алеша радовался, как ребенок, приподняв Чурная и кружась с ним, пока торк не взмолился:

-- Отпусти, зараза! Уронишь ведь.

Молодые торки бросились в рассыпную, когда увидели, что Алеша направляется к ним с распростертыми объятиями.

-- Живые! -- с детской улыбкой на устах, кричал счастливый Алеша, подбрасывая высоко в небо свою громадную палицу, и что характерно, ловко ловя ее на лету.

Радость от встречи испортили Ефимий с Василем.

-- Любим помер, -- крестясь сообщили они не нерадостную весть.

-- Прими, господь, его грешную душу, -- сказал Шемяка, сдергивая шапку с головы.

-- Ы-ы-ы, -- кто-то рядом замычал, пытаясь подняться.

-- Свен? -- широко распахнув глаза, испуганно воскликнул Сашка.

Торки схватились за рукояти сабель, настороженно глядя на англичанина, в их глазах мелькнул страх, но они продолжали стоять, готовые набросится на восставшего из мертвых.

-- Ты же умер! -- крикнул Шемяка, судорожно вцепившись в рукоять сабли. -- Я сам видел! Тебе раскроили череп!

-- Ы-ы-ы, -- мычал Свен.

-- Да живой он, живой, -- поспешил успокоить Ефимий.

-- Колдоство! -- заорал Итларь.

-- Слыхал я волхвы мертвецов из земли поднимали, -- пробормотал Карасик.

-- Не мертвецов, -- поправил торка Милко. -- В Ростове дело было. Давно уже. Из чрева женок изымали хлеба и рыбу и много женок убили.

-- Ты откуда знаешь? -- чуть повернув голову, тихо спросил Итларь.

-- Так с Ростова я, -- впервые признался Милко откуда он родом.

-- Волхвы не все плохие, -- подал голос Местятка.

Шемяку пронзил обжигающий холод, едва речь зашла о волховании. На память пришел пронзающий душу взгляд Любомира. Тело, словно, оцепенело, а Сашка падал в глубокую бездну под крик волхва:

-- Помни! Зачем ты здесь, помни!

-- Господин!

Сашка очнулся от окрика Ефимия, с большим интересом наблюдавшим за ним.

-- Волховство не существует, -- с апломбом заявил Василь, словно озвучивал официальную позицию Церкви. -- Богу попущьшу, беси действуют; попущает Бог, иже кто их боится, а иже кто веру тверду держить к Богу, с того чародеици не могуть.

Наверное, так и было, раз никто не стал с ним спорить.

-- А может Ефимия в воду бросить? -- предложил Ратмир с серьезным видом. -- Ежили не выплывет - неповинен есть, а выплывет - волхов есть.

-- Ты что такое говоришь? -- набросился на него Василь. -- Это дьявольское искушение и есть - в воду бросать!

-- Это еще почему? -- изумился Ратмир. -- При дедах бросали же...

-- Молчи, язычник! -- завопил Василь.

-- Крещен я, -- обиделся Ратмир, демонстрируя каменный крестик на шее.

-- Бесовское это искушение! -- вопил Василь. -- В воду бросать... А знаешь ли ты, что бес может легко поддержать обвиняемого и тот не утопнет!

-- Чего? -- не понял Ратмир.

-- А то! Может пострадать невиновный! -- в запальчивости выкрикнул Василь.

Шемяка не выдержал, рассмеялся.

-- Кончайте этот теологический спор, -- наконец сказал он.

Ефимий усмехнулся.

-- Говорите, как это случилось.

-- Я отчитывал Свена, -- начал рассказ Василь. -- Хоть он и не нашей веры...

-- Ы-ы-ы, -- замычал англичанин.

-- Помолчи, -- осадил его Василь. -- Я тебя окрещу в Беловеже, сразу как приедем.

-- Ы-ы-ы, -- вновь замычал англичанин.

--Это дело решеное, -- твердо произнес Василь и продолжил рассказ.

Когда мертвец открыл глаза, Василь не сильно испугался. Такое бывает, когда человек умирает не своей смертью, и мертвецы, оставшиеся лежать на поле брани, бывало резко садились и из домовины поднимались. Всякое бывало... А глаза открылись... ничего страшного в этом нет. Василь протянул руку, чтобы прикрыть мертвецу очи и, вдруг, он промычал:

-- Ы-ы-ы-ы.

Тут Василя проняло. С криком:

-- Изыди нечистый! -- он побежал, подобрав рясу, но споткнулся и упал.

Ефимий от истошного крика очнулся от дремоты. Проснулся Местятка и Ратмир. Только Алеша продолжал спать крепким сном младенца, если бы не его богатырский храп.

-- Что там? -- спросил Местятка.

-- Мертвец воскрес! -- завопил Василь.

-- Иди посмотри, -- подтолкнув проснувшегося Осипа, велел Местятка.

-- А что сразу Осип? -- стуча зубами ответил перепуганный парень. -- Чуть что сразу Осип...

-- Иди сказал, -- рыкнул Местятка. -- Ну!

-- Не пойду, -- пятясь задом наотрез отказался Осип. -- Ни за что не пойду!

Лекарь молча поднялся и вытащив горящую ветку из костра, решительно направился к трупам, положенным в сторонке. Он посветил себе, вглядываясь в лицо англичанина.

-- Ы-ы-ы-ы, -- промычал тот, хлопая ресницами.

-- Кажись, живой, -- пробормотал Ефимий, оттягивая веко англичанина. -- Ну точно, живой, -- обрадовался он.

Осмелевшие Местятка и Ратмир подошли поближе, но все же держались настороже.

-- Да живой он, живой. Не бойтесь, -- сказал Ефимий им. -- Ошеломили его просто знатно.

-- А мычит чего? -- все еще сомневаясь спросил Местятка.

-- Челюсть сломана похоже, -- ответил лекарь.

-- Весело у вас, -- сказал Шемяка выслушав рассказ. -- Однако нам пора ехать.

Беловежской степью караван добрался до Беловежи - городка на небольшом возвышении среди болот. Деревянная крепость округлой формы стояла на высоких валах и дополнительно защищалась глубокими рвами. Непосредственно у подножья города проходила дорога на юг, огибая его с запада. С юго-западной стороны к крепости примыкал посад дворов на сорок, с трех сторон надежно защищенный болотами. В посаде проживали в основном семейные дружинники и мастеровой люд, обеспечивающий жителей необходимыми в хозяйстве изделиями. На противоположном берегу реки расположилось еще одно поселение, довольно большое, дворов на семьдесят - там жили земледельцы.

Добравшись до корчмы, Шемяка не мешкая направился к Борису - боловежскому наместнику, поджарому мужчине неопределенного возраста с косым шрамом через все лицо - налоги уплатить, на вопросы ответить, новости узнать.

-- Значит, спокойно добрались, -- удовлетворенно заметил наместник, пощипывая гладко выбритый подбородок.

-- Спокойно, -- еще раз повторил Шемяка, улыбаясь. -- Во Всеволоже нас пугали Кудеяром, но бог миловал.

-- Совсем обнаглел он, -- со вздохом сказал Борис. -- Купцы давно уже князю жалуются. Грозят, что в Чернигов больше не приедут.

Сашка сидел, молча слушая.

-- Да куда они денутся, -- махнул рукой наместник. -- Расскажи лучше, что нового в Чернигове.

Шемяка рассказал.

-- Ишь ты, -- в задумчивости теребя подбородок, произнес Борис, когда Шемяка замолчал.

Шемяка хотел уже уходить, когда Борис спросил его:

-- Мальцов, часом, не купишь?

-- Каких мальцов? -- спросил Сашка.

-- Крепких, здоровых, -- пояснил наместник. -- Немного тощеваты, но пару-тройку дней покормить хорошо и в норму придут.

Дети содержались в загоне, как скот, на заднем дворе. Тощие, с голодными глазами, они сидели на голой земле, украдкой бросая взгляды на подошедших людей.

-- Три девчонки и два мальца. Это все, что остались, -- сказал наместник. -- Бери, не дорого прошу.

-- Хорошо, -- согласился Шемяка, не долго раздумывая. -- Беру.

Детей отвели в корчму, вымыли, накормили и одели. По-русски они не говорили - половцы. Видно из диких, так как корчмарь сообщил, что они из полона приведенного наместником из недавнего набега.

-- Так вроде с половцами мир, -- удивился Шемяка.

-- Так мир и есть, -- подтвердил корчмарь.

-- А как же набег? -- спросил Шемяка.

-- Так это так, баловство одно, -- усмехнулся корчмарь. -- Они к нам приходят, мы к ним...

Вот такая она пограничная жизнь. Вроде бы мир, но живешь в постоянном напряжении. Села никто не жег, людей не убивал. Набегут, скот уведут, людишек похватают. Так и жили.

От товаров Шемяка избавился. Нашел людей, согласных перегнать караван в Чернигов. Невольниц и купленных детей решил также переправить к Людмиле. Для верности попросил беловежского наместника дать охрану до Всеволожа, а там Трувор даст людей до Ковчина.

С Милкой вот не знал, что делать. Ефимий с Василем пообщались с парнем и выдали заключение:

-- Не из простых он, -- сказал лекарь. -- Грамоте обучен, Святое писание знает..

-- Боярский сын он, -- предположил Василь. -- Или даже княжич...

Час от часу не легче.

Милку решили взять с собой, но разузнать про парня все же следовало. Шемяка написал письмо Людмиле с просьбой узнать не пропадал ли в Ростове молодой открок. Хотя, он быть родом и из Суздаля или даже из самого Владимира.

Свена тоже пришлось оставить. Рана на голове нагноилась и англичанин слег с сильным жаром. Ефимий оставил лекарство, Шемяка нанял сиделку и заплатил корчмарю за комнату.

-- Ты серебра оставь ему, -- посоветовал Василь. -- Поправится - на дорогу ему пригодится, а помрет, так будет на что похоронить по-христиански.