На золотом крыльце — 2

Глава 7 Подарок от кхазадов

Я так и не успел купить смартфон. А всё потому, что в колледже все уже знали, что я не против подработать, и потому библиотекарша — Анжелика Николаевна — предложила мне помочь ей с ремонтом книг. Вообще-то я теперь не особенно нуждался в деньгах, но, как говорила баба Вася, не стоило складывать все яйца в одну корзину. Да и книги я любил, так что хорошие отношения с библиотекарем мне были очень даже кстати. Я поработал всего три дня, в основном подклеивал книги: многие из них были волшебными, и потому чинить их заклинаниями было бы чревато. Почему три дня? Потому что потом начиналась военно-хтоническая практика.

Имелась еще одна причина согласиться: я не собирался афишировать свои коммерческие отношения с кхазадами, пусть даже и оформленные официально. Раскрывать вторую инициацию? Ну, нет, только если меня совсем прижмут к стенке! Двойная магспецификация — это штука редкая, я понимал, что это значит. В первую очередь мне могли грозить новые серьезные перемены в жизни, а этого очень не хотелось. Только-только ведь все начало налаживаться!

Новые друзья и знакомые, приключения, деньги, репутация… Чего не хватало? Девушки? Скрип антресолей в голове живо напоминал, что этот вопрос пока стоит отложить.

Можно было сосредоточиться на насущном: например, на подработке в библиотеке. Оплата труда на сей раз оказалась повременная, а не сдельная, и поэтому я особенно не торопился: когда в руки попадала интересная книженция, мог залипнуть в ней на час-полтора! И вот, насколько мне была скучна академическая магия в ее нынешнем исполнении, напоминающем то ли тригонометрию, то ли программирование, настолько интересно оказалось изучать и пытаться применять старинные способы чародейства!

«Поднимите очи горе, почуйте нутряной жар чрева вашего и мыслию протяните его до самых перстов по жилам, дабы оныя персты якобы кремнем и огнивом представились. А после того, не открывая рта, явственно скажите чародейское слово „игни“, одновременно ударяя перстами друг о друга»

Я так, щелкая этими самыми перстами, едва не спалил себе брови и ресницы, пытаясь при помощи этой техники высечь искру для розжига костра… Нет, бумажный кораблик сгорел дотла, но и моя туповатая физиономия тоже подкоптилась. Наверное, «нутряного жара» слишком дофига оказалось. Но зато теперь я точно знал: я могу!

А еще мне попалась известная сказочная история про выжать воду из камня с конкретным рецептом, и я тоже теперь мог провернуть такой фокус, главное, чтобы она там была внутри, хоть сколько-нибудь. Лучше всего, конечно, получалось с комком грязи или влажной глины, и вода была чистая и пригодная для питья: я к Боткиной в медблок бегал, просил сделать анализ, но она просто тронула пальцем стакан с выцеженной из глины водой и спросила, каким фильтром я пользовался, мол, она бы такой купила на кухню.

Ну, и еще кое-что из старинного и интересного почитал, запомнил, положил, скажем так, на полочку… Потом вытащу, проверю.

Все-таки минимальную норму я делал: тридцать поправленных книг в день и еще десять сверху: для круглой сотни. Даже засиделся в последний день специально, чтоб гордо сказать: вот, сто книг поремонтировал!‥ Ну, и почитал кое-что, не без этого.

Заработал я гроши — девяносто восемь денег. Да, да, по сравнению с гонораром от Гутцайта — мелочь, но и в мозги я ни к кому не лазил! Только на книжные полки со стремянкой: Анжелика Николаевна была рада свалить на кого-то эту работу. Она вообще-то хорошая женщина, просто говорит всегда то, что думает, и довольно-таки напрямую:

— Очень хорошо, что тебя взяли, — сказала она как-то, печатая что-то на компьютере. — Ты поработаешь, а я хоть чаю спокойно попью.

И не обманула, что характерно. Но стоит признать — в библиотеке у нее был порядок. Кроме ремонта я ведь и потаскал кое-что, и расставлял по местам, и пыль протирал, и всякое другое прочее. Так что мог сравнить: даже по сравнению с идеальным архивом в голове Ингриды Клаусовны книгохранилище Пеллинского Экспериментального колледжа пребывало в хорошем состоянии. А что книжки истрепанные имелись, так ведь студенты пользовались! Ничего удивительного!

— Ты, Титов, обращайся, если что, — заявила Анжелика Николаевна, когда я уже получил расчет и собирался уходить в общагу. — Литература там если какая-то нужна или еще что-нибудь. А я потом тебе это припомню и постараюсь припахать. Договорились?

Даже интересно: она это непроизвольно или специально? Если это осознанный выбор и такая манера жить — можно ей только поаплодировать.

Некоторое время я сильно мандражировал по поводу военно-хтонической практики. Ну, а как иначе? Военная! Хтоническая! Это значит, с одной стороны — вся армейская дичь, с формой, офицерами, приказами, автоматиками и пистолетиками. А с другой стороны — дичь хтоническая. То есть: игнорирование законов природы, агрессивная среда, которая убьет тебя дня за три, ну, или за сутки — у кого какая индивидуальная переносимость. А еще — монстры, конечно. И поскольку мы волшебники, то есть, по факту наличия дара — военнообязанные, нам с ними придется сражаться! Как задумывался — аж сердце громче стучать начинало.

Но я знал, что с этим делать. Полез к себе в Библиотеку как-то перед сном — и запихал целую стопку блокнотов с мандражированием на самую нижнюю полку, в дальний угол. Вроде как и все получилось, но во время расстановки я обратил внимание на странную фишку: когда томик стукался о заднюю стенку шкафа, раздавался такой звук, будто там, за этой самой стенкой, что-то есть! Некая пустота!

Никогда до этого я не задумывался об этом. Не прислушивался! Что это могло значить? Ведь моя Библиотека — это мой разум, моя память! Определенно, я должен был обследовать ее границы более тщательно, поэкспериментировать с другими шкафами и полками — вдруг и за ними что-то есть? Однако, нельзя знать наверняка, что случится, если я решу, например, попытаться пробить стену. Может быть, нечто ужасное? Может быть, я с ума сойду? А может — узнаю что-то новое? Или обрету новые способности?

Не попробуешь — не узнаешь, но я не хотел пробовать. Теперь я не мандражировал от ожидания практики. Теперь я с интересом ждал ее.

— Вставай, мин херц, нас ждут великие дела! — старый кхазад ухватил меня за ступню и тянул, как будто всерьез вознамерился стащить с кровати.

— Аронович! Вашу кхазадку! — я пытался понять, что происходит, но спросонья это было очень трудно. — Отпустите ногу! Куда вы меня тащите? Что за дичь?

— О-о-о-о, проснулся! Хуеморген, добрый молодец! Тебя сегодня на военно-хтоническую практику забирают. Вон, уже студенты с вакаций съезжаются, дым коромыслом, конвертопланы за вами через три часа прилетят, — пояснил Людвиг Аронович, отпустив мою ногу и стоя теперь посреди комнаты. — А ты дрыхнешь.

— А чего бы мне не дрыхнуть в шесть утра? — возмутился я, садясь на кровати. — Нищему собраться — только подпоясаться, как баба Вася говорила! У меня вон, рюкзак давно наготове! Признавайтесь, герр Лейхенберг, какого тойфеля вы меня так рано разбудили?

— Давай, шнель-шнель, иди мойся, одевайся и шагом марш за мной!

Я понял, что старый кхазад от меня не отцепится, и двинул в ванную. Наскоро умыв лицо и почистив зубы, я влез в серые брюки и клетчатую рубашку и потопал следом за Ароновичем, который явно направлялся к своей каморке.

Действительно, на личных машинах, автобусами и пешком прибывали студенты. Пока еще не бурной рекой, но — один за другим они входили в ворота, где дежурил Борис Борисович, который отмечал их в планшете.

— Привет, Миха! — кричали Выходцева и Святцева.

— Титов, мое уважение! — отсалютовал мне кулаком Денис Розен.

— Здорово! — махали руками незнакомые ребята.

— Самый сильный — бело-синий! — проорали пацаны из команды по русской стенке, и я понял, откуда у меня такая внезапная популярность.

Мы ведь побили ревельских кадетов, хо-хо! Уверен, они там в сети тысячу раз все это обсудили и фото, и видео разослали… А у меня смартфона нет, вот ведь зараза… С другой стороны — может, оно и к лучшему? Надо она мне, эта виртуальная активность? У меня и реальной-то теперь столько, что поделиться с парой человек могу!

А кхазад и не думал останавливаться: он двигался к своей каморке с решительностью бульдозера. И мне нужно было его догонять, так что руки я пожимал и отвечал на приветствия очень впопыхах. Чего он там удумал, этот гном?

Войдя в каморку, я некоторое время привыкал почти к полной темноте. Дверь за мной захлопнулась как будто сама собой, так что единственными источниками света остались только три свечи в литом бронзовом подсвечнике. Так себе иллюминация.

— Дай сюда руку, — сказал Людвиг Аронович.

— Куда?

— Мне!

— Так я не вижу, где…

— Химмельхеррготт! — рыкнул гном, ухватил откуда-то из мрака меня за левую ладонь, развернул ее — и ткнул чем-то в палец!

— Э! — возмутился я, выдернул у него конечность, одновременно с этим щелкая пальцами и создавая секундную, но при этом довольно яркую огненную вспышку. Не зря же практиковался и брови себе сжигал?

Дальнейшее произошло в один миг: я увидел Людвига Ароновича с каким-то странным тесаком в руках, а он этот тесак от неожиданности выронил прямо себе на ногу заорал:

— Шайзе!!!

Свечи совсем потухли, и мы снова очутились в полной темноте.

— Титов! Думмкопфише швайнехунд! Маленький засранец! — орал гном. — Я тебе подарок приготовил, а ты что? Арсшлехт!

— Вы меня в палец чем-то тыкали! Какого фига, Аронович? Что я должен был думать? — возмутился я. — Это как вообще понимать? Вдруг вы как тот волосяной маньяк, который Тодор Свинский? Зачем вам моя кровь?

— Доннерветтер… — простонал он. — Хорошо, что не острием пришлось, а рукоятью… Ползи сюда, мин херц…

Мне не нужно было ползти, это ведь он на полу корчился, ухватившись за мизинчик левой ноги, а не я. У меня и глаза уже привыкли, так что я нашел выключатель и врубил свет. А потом подошел и протянул гному руку:

— Вставайте уже и говорите пожалуйста через рот, что тут такое случилось.

Я бесился на него, он бесился на меня, это понятно. Но разрывать наши взаимовыгодные отношения стало бы глупостью — и он это понимал, и я это понимал. А раз так, то и орать друг на друга бессмысленно, это тоже мы оба понимали. Мы с Людвигом Ароновичем вдвоем — вообще ребята понятливые. Поэтому кхазад, посопев малость, руку мою принял, и, опершись на нее, встал.

— Знаешь, мин херц… — он поднял с пола клинок. — Я ведь, помимо того, что столяр, еще кое-что умею, м?

— Знаю. Шахматы там делаете, пулемет собираете-разбираете и прочее, — уж я-то осознавал, насколько широкого профиля это бородатый специалист!

Оружие, которое кхазад держал в руках, выглядело странно. Длиной сантиметров пятьдесят, с тяжелым, изогнутым, как у абордажной сабли, клинком и со странной рукоятью. То есть рукоять эта была обычной. Удобной даже на вид! Просто ее вытянутый хвостовик причудливо изгибался, превращаясь в защиту для кисти руки. Я таких клинков еще не видал.

— Ага, — кивнул Людвиг Аронович. — Я еще реставрацией артефактов балуюсь. А Сигурд Эрикович — он…

— … что-то там с рунами, — кивнул я.

— Яволь, — согласился гном. — И мы вдвоем решили сделать тебе подарок…

— А вот тут остановимся, — поднял ладони я. — Я не хочу принимать от вас ТАКИХ подарков. Реставрация артефактов, руны… Это точно меня к чему-то обяжет, а я не собираюсь быть никому обязанным. Сделал работу, получил деньги — вот это мне нравится. Помочь товарищу за просто так — это тоже хорошо, но…

— За-а-аткнись уже наконец и послушай меня! — взорвался Лейхенберг. — Мин херц, ты иногда делаешься таким идиотским, что лучше бы пошел и кинулся головой в навоз! Это ПОДАРОК! И он тебя ни к чему не обяжет, потому как ты меня практически от смерти спас, а Гутцайту его любимую кузину к жизни вернул, пусть и фигурально. Клянусь темными водами Келед-Зарама…

— … всё, всё, Аронович, я понял, понял! Стыдно, беру свои слова обратно. Вы с Гутцайтом решили одарить меня от чистого сердца, и я ничего вам за это не буду должен…

— Да, да, ушлый мальчишка! — было видно, что в глубине души он одобряет такое мое поведение. Кхазады вообще одобряли деловой подход. — Так вот, мы решили подарить тебе дюссак. Вот этот вот.

Он пару раз махнул жутковатым клинком, и на нем едва видимым призрачным огнем загорелись руны. А у меня загорелись глаза, потому что помимо того, чтобы посидеть за штурвалом Огромного Боевого Человекоподобного Робота, каждый пацан мечтает заполучить в собственные руки Волшебный Меч! Да, эта фиговина в руках гнома не напоминала героическое легендарное оружие вроде Щербеца польских королей, Экскалибура, Кладенца или Андрила… Скорее, оно походило на свинорез мясника, но ведь мне дарил его МАСТЕР-ГНОМ, даже два мастера-гнома, и на нем сияли РУНЫ! Звучит как часть какой-то офигительной истории, однозначно!

— Это один из тренировочных клинков великого фехтовальщика Иоахима Мейера! — заявил Людвиг Аронович, полностью и окончательно покоряя мое сердце. — Между прочим — природного кхазада!

— Что — правда шестнадцатый век? — я во все глаза смотрел на оружие. — Типа, тот Мейер, который автор «Фехтбуха»? Офиге-е-е-еть!

Этот самый фехтбух — фехтовальная книга, а точнее одна из ее копий — имелась в библиотеке деда Кости, и там про дюссаки куча всего было написано. Так что теперь я мог только надеяться, что найду просмотренный невесть когда старинный том в своей башке, и это мне поможет освоиться с новой крутой игрушкой.

— Даже не сомневайся. Но и губу не раскатывай. Это не клинок лично Мейера, а один из тех, которыми тренировались его ученики. Таких дюссаков в мире несколько десятков, и ничего прям магического-магического в нем нет. Но штука надежная, уж поверь. Никогда не сломается, никогда не выпадет из руки, разрубит все, что в принципе можно разрубить… Ну, не валун с конскую голову, нет, но ствол молодой березки толщиной с руку — вполне, если секанешь как следует. Заточили на совесть, он никогда не затупится. И не заржавеет. И не потеряется, если ты его сам тупо специально куда-нибудь не запихаешь. В общем, насколько я представляю себе первую военно-хтоническую практику — он тебе пригодится. Когда там будут раздавать штатное холодное оружие, ты просто скажи, что у тебя свое. Никто не удивится. Многие аристократы тащат с собой собственные железки, это не возбраняется. А руны… Руны кроме тебя вряд ли кто увидит.

— Так, — я почесал затылок в растерянности. — Это все прекрасно, конечно, и нечеловеческое спасибо вам и Гутцайту за такой роскошный подгон, но есть два вопроса…

— Давай, — он уже собирался протянуть оружие мне, но снова насупился.

— Вопрос первый: какого фига вы взяли у меня кровь? Вопрос второй: мне, что ли, в пакетик дюссак положить, или куда? Есть какой-то чехол или типа того?

— Шайзе… Какой ушлый тип! Есть, есть ножны… — гном полез под верстак, извлек оттуда…

Ну, прямо скажу — не ножны. Брезентовый чехол. Это будь Аронович эльфом — там были бы ножны: красивые, с финтифлюшками. А он был гномом, и он дарил дюссак, а не ножны! Ножны я у него потом закажу и, похоже, за деньги. По крайней мере, он вполне мог так думать. Так что чехол из толстого брезента оказался функционален, но ни разу не претенциозен. А мне и нормально! Главное, на пояс или на бедро можно подцепить.

— А что касается крови? — уточнил я, вложив клинок в ножны и перехватив его в левую руку.

— Уф-уф, — пропыхтел Аронович. — Ну… Это чтобы оружие поменяло хозяина. Теперь ты сам не поранишься, и всё такое. И если другой кто-то его в руку возьмет — это будет просто железка. Нормальная, хорошая, но без…

— … всей этой распрекрасной дичи, я понял, — удовлетворенно кивнул я. — Еще раз спасибо, Аронович, но если завтра или через неделю, или через год ты снова попробуешь взять у меня кровь, постричь мне ногти, сделать анализ мочи или позаимствовать прядь волос — предупреждай заранее, или мне придется тебя убить.

— А…

— Шучу.

— О! Мин херц, а я уж…

— Если анализ мочи — то можно!

— Ой, ну ты и засранец, мин херц! Убивать — меня? Это я такую змею на груди пригрел? Это я его всему научил, в люди вывел и в нелюди тоже вывел? Ай-ой, этот мерзавец после такого царского подарка так портит мне сердце, а? — воздел руки к потолку гном. — Иди отсюда, подлец, и чтобы до августа я тебя не видел, а потом у нас много работы, слышишь, унданкбарер шунке? Такой молодой и такой невероятно скверный негодяй, просто ужас!

— Слышу-слышу, — сказал я. — Деньги мои на хранение возьмете?

— А? — тут же сделал стойку Лейхенберг. — Документ составлять будем? А в дело пускать можно? Есть одно местечко неподалеку, там делают ключи и еще кое-чего по мелочи, и если вложиться в оборудование, то можно…

И тут я понял, что он вообще на меня не обижается. И хорошо, и ладно.

— Конечно, пусть деньги работают, — кивнул я. — Вы в этих делах куда опытнее меня. И бумагу, конечно, составим.

В общем, попрощались мы вполне довольные друг другом.