На соседней планете

IX

Настала уже ночь, когда Ардеа с Амарой вернулись в сад, и невольный крик восторга вырвался у князя.

Помещенные на высотах электрические солнца заливали долину морем света; кроме того, каждый дом был точно иллюминирован, и зажженные внутри огни, благодаря прозрачности стен, переливали всевозможными цветами. Вид был чудный и совершенно волшебный.

Только теперь, подходя к дому, Ардеа заметил, что колонны, поддерживавшие портик, изображали кариатид, и что украшавшие их головы венки состояли из электрических лампочек, дававших очень яркий свет.

Вскоре был подан ужин, а потом занялись музыкой: пели и играли на каком-то стеклянном инструменте, могучие звуки которого сильно действовали на нервы князя, несмотря на свою мягкость и приятность.

По окончании домашнего концерта Рахатоон объявил, что их гостю надо бы отдохнуть, а один из сыновей хозяина дома провел князя в назначенную для него комнату.

Комната помещалась в одной из башен и была обставлена с необыкновенным комфортом. Мягкое ложе манило на отдых, и Ардеа, страшно утомленный за день, моментально заснул.

Пережитые впечатления были, однако, так сильны, что даже сон не мог их заглушить, но они как-то странно мешались с былыми, земными его воспоминаниями.

Ардеа видел во сне, что он снова на Земле вместе с Амарой. Из любви к нему она последовала в Россию и сделалась его женой. Жили они в большом родовом доме князя на Адмиралтейской набережной. Все восхищались его обаятельной женой и завидовали его счастью.

Ардеа всецело перенесся на Землю и всем своим петербургским знакомым рассказывал, что он делал и наблюдал на Марсе.

Далее он увидал себя в доме своей кузины, принцессе Лизе (княгини Лизы), — кокетливой, изящной и молодой светской женщины. Услышав, что она разговаривает с графом Рамонским, он остановился за портьерой.

Насмешливый голосок Лизе щебетал:

— Vous savez, се pauvre Andre est devenu fou pendant son dernиer voyage aux иndes! (Вы знаете? Бедный Андрей сошел с ума во время своей последней поездки в Индию). — Вообразите, он самым серьезным образом рассказывает, qu’иl a faиt une excursиon (что он совершил поездку) на планету Марс, et que sa femme vиent de la Lune (и что жена его — с Луны)!

— Helas, chere prиncesse! Je me genaиs de vous le dиre. (Увы, дорогая княгиня! Я только стеснялся говорить), но что князь Андрей потерял рассудок, — это печальная истина. Он как-то говорил мне, что жена его может летать, подобно птице, и происходить от какой-то богини… Ха! Ха! ха!

Неприятный, глумливый смех еще звучал в ушах князя, когда тот проснулся, и в сердце его шевельнулось презрение к пошлому светскому болтуну, который, не сознавая даже своего умственного убожества, смеялся над тем, чего не знал и не понимал..

Ардеа растерянно обвел вокруг взглядом и успокоился.

Нет, он не сошел с ума, как любезно утверждают его земные друзья.

Вскочив с кровати, он отдернул занавес и открыл окно. Холодный живительный ночной воздух пахнул ему в лицо, и он восторженно улыбнулся перед волшебной, расстилавшейся у его ног картиной.

Окруженная, точно бриллиантовым поясом, снеговыми вершинами гор, долина залита была ярким, но мягким светом и со своими садами, фонтанами и причудливыми зданиями казалась действительно картиной волшебной сказки.

— Нет, я не сумасшедший и действительно нахожусь на Марсе, а глупый смех Земли только напрасно смутил меня.

Закрыв окно, Ардеа лег снова в постель и с невыразимым наслаждением укрылся легким и теплым пуховым одеялом, какого не найти на Земле.

Утром его разбудил один из сыновей Рахатоона и объявил, что все семейство собирается к первому завтраку. Ардеа быстро вскочил с кровати и так поспешно оделся, что опоздал всего на несколько минут.

На этот раз проводником ему служил один из сыновей хозяина дома, так как Амара, в качестве жрицы, была по утрам занята службой в храме.

Начали они с осмотра города. На широких, усыпанных тонким золотистым песком улицах не видно было ни одного экипажа.

— Почему все ваши дома построены из хрусталя? Разве он так же прочен, как камень, дерево и другие материалы, употребляющиеся обыкновенно при постройке? Потом в них должно быть холодно, — заметил Ардеа.

— О! В отношении прочности нечего и желать лучшего, — ответил юноша. — Подумайте только, что на такую высоту, на какой живем мы, почти невозможно доставлять такие громоздкие материалы, как дерево; а для добычи камня наши вершины, изрезанные разными трещинами и гротами, нельзя трогать из опасения обвалов. Но предусмотрительная и милосердная природа дала нам здесь все необходимое.

Этот хрусталь не искусственный, а природный. Подземные источники дают нам его в таком изобилии, что избыток мы можем даже продавать. Это вещество быстро твердеет и употребляется для выделки самых разнообразных предметов. Не желаете ли вы осмотреть подземную мастерскую, где выделываются такие вещи?

Ардеа с радостью, разумеется, принял предложение, и они направились к громадному сараю, где несколько человек разливали в металлические и земляные формы из небольших бочонков, симметрично расставленных по стенам сарая.

Все вещи, которые выделывались здесь, были небольших размеров, как-то: посуда, вазы, статуэтки, мебель и прочее. По временам кто-нибудь из рабочих подходил к большому четырехугольному отверстию, проделанному в полу, и разгружал платформу, подававшую бочонки снизу.

— Теперь пойдем осмотреть производство больших плит, из которых складывают стены, а потом спустимся в шахты и осмотрим источники.

В соседнем сарае, гораздо больших размеров, чем первый, лежали на земле громадные металлические рамы, в которых уже были намечены отверстия для будущих дверей и окон. Таким же точно образом отливались колонны, кариатиды, водоемы и прочее.

— Для полного отвердения этой массы необходимы сутки, — объяснил князю его юный проводник. — Стены и колонны скрепляются между собой тем же веществом, и в общем получается дом, как бы вырубленный из одного целого куска. Такое здание необыкновенно прочно и отлично предохраняет от холода, так как в нем не может быть никаких щелей, за исключением дверей и окон, которые тщательно проконопачиваются при наступлении зимы, которая здесь очень сурова. Дома хорошо отапливаются, и в них очень тепло. А в гротах происходит очень любопытное явление: в них зимой настолько же тепло, насколько свежо летом, за исключением гротов подземных, где всегда стоит удушливая жара.

Подземные гроты представляли обширный лабиринт зал и галерей, освещенных электрическим светом. Там струилось множество источников кристаллической массы, переливавшей всеми цветами радуги. Вещество это собирали в небольшие бочонки, закупоривали их и подкатывали к подъемным машинам, которые доставляли их на поверхность.

Воздух в галереях был жаркий, влажный и тяжелый. Ардеа подумал, что вещество это при выходе своем из скалы должно было быть горячим, так как оно дымилось и слышалось легкое кипение, а рабочие тщательно избегали прикасаться к расплавленной массе.

Осмотр кристаллических источников занял все утро.

К великой радости князя Амара предложила ему после завтрака прогуляться. Воздушная и грациозная, как сильфида, словно снежинка, в своем белом одеянии, Амара скорее скользила, чем шла.

— Вы еще не видели наших плантаций дерева Сама. Их то я и покажу вам сегодня, — сказала она.

Продолжая разговаривать, они прошлись по городу и через воздушный мост, перекинутый над пропастью, вышли на дорогу, огибавшую горы, и очутились на другой долине. Перед ними во все стороны тянулись сады, исключительно засаженные большими деревьями с гладкими, темно-красными стволами. Обремененные плодами ветви склонялись почти до земли.

Большие и зубчатые, зеленые листья были испещрены пурпурными и синими жилками; плоды же были разных цветов и величин. Самые маленькие имели зеленый цвет, средней величины — серовато-розовый, а самые большие были белы, как снег.

В сарае около стены на длинных столах были разложены собранные уже плоды. Амара достала из ящика острый нож и два кубка, а потом выбрала два плода: один зеленый, другой серый, длиной около полуметра.

Когда она надрезала первый, то из него брызнул пурпурный, с легким фиолетовым оттенком сок, которым Амара наполнила оба кубка.

— Попробуйте, — сказала она, подавая князю один из кубков.

— Во здравие прекраснейшей из селениток, — восторженно сказал Ардеа, осушая кубок, сам не подозревая, какое страстное восхищение блеснуло в его глазах.

Амара покраснела и засмеялась.

— За благополучие нашего любезного гостя! — ответила она, отпивая несколько глотков.

Желая, по-видимому, замять этот разговор, Амара поспешила взрезать второй плод. Мягкая кора его заключала внутри синевато-розовое тесто, которое резалось, как хлеб.

Ардеа пришел в восхищение от необыкновенно приятного вкуса, пожалев в душе, что на Земле нет ничего подобного. Амара заметила, что напиток из плодов Сама сохраняют целые годы, и что чем он старее, тем делается крепче и хмельнее.

Видя, что она оставляет сарай и сад открытыми, Ардеа удивился, как они не боятся воровства.

Но та улыбнулась и отрицательно покачала головой.

— У нас нет воров. Людей, живущих в равнинах, мы не допускаем к себе, а из наших, каждый имеет все необходимое и никогда не возьмет ничего лишнего. Впрочем, мой отец имеет больше других, так как у него, как у главы народа, чаще бывают собрание.

Они прошли целый ряд садов, поднялись по тропинке, извивавшейся вокруг высоких скал, и вышли на небольшую площадку. Ардеа вздрогнул, и у него вырвался сдавленный крик удивление.

На площадке кружилось, вытянув руки, несколько молодых девушек и юношей; потом они поднялись на воздух и полетели вдоль скал, а другие легко и грациозно, как бабочки, спускались вниз.

— Разве вы не знали, что мы, так сказать, сродни "птичьей породе"? — смеясь, сказала Амара. — Наш скелет по своему строению похож на скелет птиц, а наши легкие приспособлены к разреженному воздуху высших слоев. Разумеется, мы не можем летать, в полном смысле этого слова; но, делая руками правильные взмахи, мы можем витать в воздухе и подниматься на довольно значительную высоту. У нас есть настоящие артисты в этом деле, которые показывают удивительные вещи. А эти, что поднялись сейчас, полетели к гнездам белых птиц собирать пух. Видите? Вон они сидят на выступах скалы и набивают свои мешки.

— Я знал от Сагастоса, что вы имеете способность подниматься на воздух. Но, видя в первый раз, как человеческое существо, подобно бабочке, витает между небом и землей, я не мог сдержать крик удивления, — сказал Ардеа, не сводя глаз с воздушных работников, которых, по-видимому, очень забавлял удивленно-растерянный вид чужеземца.

— А как интересно летать! — вскричала Амара.

С этими словами она, как пух, легко поднялась на воздух и взлетела на большую высоту. Сорвав затем один из росших в расщелине скалы цветов, Амара спустилась обратно и подала цветок князю.

— Сохраните его на память о селенитах и их маленьком таланте, поразившем и забавлявшем вас, — сказала она, садясь рядом на стоявшую в углублении скалы скамейку.

Ардеа с восхищением следил за плавными, красивыми движениями молодой девушки, и сердце его усиленно забилось. Никогда еще Амара не казалась ему столь прекрасной, как в эту минуту, когда вытянув руки и с развевающимися по воздуху белыми одеждами она спускалась к нему, подобно лебедю с распущенными крыльями.

"Как было-б хорошо, — невольно подумал он, — остаться навсегда здесь, среди этого сказочного народа, и назвать своей эту очаровательную девушку, которая все больше и больше овладевала его сердцем. Но, увы! Для него, жителя Земли, — это неосуществимая мечта.

Ардеа провел рукой по лбу, и тяжелый вздох вырвался у него из груди.

— О чем задумались вы? Что так печалит вас? — участливо спросила не перестававшая наблюдать за ним Амара.

— Я думал о том, что вы самый удивительный в свете народ, и что мне будет очень жаль расстаться с вами, — ответил Ардеа, силясь улыбнуться.

Он прижал к губам полученный цветок и спрятал его на груди.

— До самой смерти бережно буду я хранить этот цветок, хотя мне не нужно никаких вещественных напоминаний. Я и так никогда вас не забуду! Вы добры и прекрасны, — так прекрасны, что никакое воображение человеческое не в состоянии создать ничего более совершенного.

— Какой вы льстец! — сказала, покраснев, Амара. — Меня здесь не балуют такими комплиментами. Но скажите мне, к какому народу вы принадлежите? В вас есть что-то такое странное. Мне уже давно хочется предложить вам этот вопрос.

Ардеа повторил то, что говорил раньше Нирдане, а именно, что он — сын мага и не знает своих родителей.

Амара задумчиво смотрела на него.

— Итак, вас действительно окружает тайна! Впрочем, иначе и быть не могло. Вы слишком отличаетесь от всех людей, которых я видела; а между тем, я знаю все народы, населяющие нашу планету. Скажу больше, вы похожи на того человека неведомой расы, который был супругом дочери Имамона и, как говорят, был невольной причиной ее смерти.

— Как же вы можете знать, что я похож на него? Или легенда дала подробное описание его наружности? — спросил смеясь, Ардеа.

— Нет, я сама, лично видела его, так как тело его превосходно сохранилось.

— Как? У вас хранится тело этого человека? И его можно видеть? В таком случае, ради всего святого, покажите мне его! — вскричал пораженный князь.

— Хорошо! Завтра вечером во время праздника я покажу его вам.

— Пойдемте лучше сегодня, — умолял Ардеа.

— Сегодня я не могу. У меня есть работа в храме, и кроме того, я должна прочитать некоторые приготовительные молитвы к великой церемонии на послезавтра.

— Какая же это будет церемония? — спросил Ардеа.

— Будет праздноваться годовой праздник богини. Торжество откроется большим собранием у моего отца, завтра вечером. Будут танцевать, заниматься музыкой и вообще веселиться как можно. Весь следующий день должен быть проведен в посте и молитве; а вечером будут освящены в храме все браки, что делается только один раз в год. Тогда же к богине приносятся все дети, родившиеся в течение последних трех месяцев; над ними совершают священное омовение и провозглашают имена, которые им положены. Отправлять священнослужение будет отец, как глава народа, и я, как верховная жрица, а потому закон требует, чтобы я соблюла известный ритуал. Но если у вас не хватит терпения до завтра, то я попрошу кого-нибудь из братьев сводить вас туда.

— Нет, нет! — запротестовал Ардеа. — У них тоже будет много дела перед праздником. Мы сходим туда, как вы предлагали раньше.

— Хорошо! А теперь вернемся домой. Мы едва поспеем к ужину.

Все следующее утро Ардеа провел один. Рахатоон и его сыновья извинились, что принуждены его покинуть в виду наступающего вечером праздника и предстоящей на завтра церемонии.

Князь просил не беспокоиться о нем, объявив, что намерен совершить прогулку и занести в дневник свои впечатления, а при случае набросать несколько этюдов. И действительно, Ардеа сделал несколько набросков лучших видов, какие попались ему на глаза в эти дни. Потом, вернувшись домой, он сел к окну и задумался.

Все его мысли были полны Амарой, красота которой положительно очаровала его. С мучительным беспокойством должен он был сознаться, что чувство его к этой обаятельной девушке очень опасно. К чему могла привести его любовь? Смутит только его покой и лишит ясности мышления, необходимого ему для всестороннего изучения интересной планеты.

Ардеа решил подавить зарождавшееся предательское чувство. Однако, несмотря на столь мудрое решение, он дрожал от нетерпения поскорей увидеть Амару, и часы, проведенные в ее отсутствие тянулись бесконечно.

Наконец, солнце село. Чтобы как-нибудь убить время, Ардеа принялся облачаться в свой парадный костюм, надел на шею звезду посвященных и стал ожидать, когда за ним придут.

Спустилась ночь, и Ардеа видел из своего окна, как вся долина осветилась огнями. В эту минуту на лестнице послышались легкие шаги, и в комнату вошел юноша, пригласивший князя спуститься вниз.

Весь дом Рахатоона был залит светом, и к нему со всех сторон спешили гости. Глава дома сидел в большой зале на возвышении и предложил князю занять место рядом с собой, чтобы тот мог лучше все видеть.

Для такого торжества все селенитки сбросили свои длинные туники и надели короткие, доходившие до щиколоток, юбки. На всех были покрывала из ткани Сама и масса драгоценностей.

Никогда еще Ардеа не был так поражен красотой населения, как в эту минуту. Трудно было сказать, которая из женщин красивее, и никакой земной балет не был в состоянии соперничать в легкости и грации с танцами селениток, ноги которых едва касались пола. Но Ардеа видел одну только Амару, которую скоро разыскал в толпе. Молодая девушка руководила танцем, который, на этот раз исполнялся одними лишь жрицами собравшимися со всех окрестных долин.

Она была в голубом газовом платье, покрытом голубою же тканью Сама. Белое покрывало поддерживалось на ее распущенных волосах гирляндою чудных, как хрусталь блестевших цветов, ветки которых украшали также ее юбку и длинные рукава, развевавшиеся, подобно крыльям, когда она скользила по полу или кружилась во главе своих товарок.

Раз она подошла к князю и, засматривая ему в глаза своим блестящим взглядом, лукаво предложила ему потанцевать с ней.

— Я бы очень этого желал, но куда мне, грузному жителю равнин, поспевать за такой легкой бабочкой, как вы? Ваши танцы прелестны, но они совершенно незнакомы мне, — со вздохом ответил Ардеа.

Когда танцы на время прервались, а гости разбрелись по залам и садам, Амара воспользовалась этим и подошла к князю.

— Идемте! — сказала она. — Я покажу вам мой любимый грот, носящий название "Лунный луч". Говорят, что именно в нем та женщина с Луны открылась в любви Рахатоону. Есть еще два других грота: в одном растут редкие цветы, а другой называется "Последний вздох Амары". Но, по моему мнению, самый красивый из них — "Лунный Луч". Оттуда, — тихо прибавила она, — я проведу вас к гробнице дочери Имамона.

Они прошли по саду сквозь толпу гуляющих и, через расщелину в скале, вошли в галерею, которая привела их в грот, где росли какие-то совершенно особенные кусты и цветы; но Амара не дала своему спутнику хорошо рассмотреть их. Она, видимо, торопилась и повела князя в обширный и высокий грот из синих, как сапфир, сталактитов. В конце этого грота протекал широкий канал, который исчезал в темном туннеле. К воде вело несколько ступеней, у подножия которых стояла длинная и узкая лодка.

Амара вошла в лодку, посадила князя напротив и пустила в ход двигательный механизм. Лодка быстро двинулась по гладким, спокойным водам, и скоро вошла в узкий и извилистый туннель. Фонарь на носу освещал путь, и молодая девушка необыкновенно ловко правила лодкой.

Ардеа не сводил глаз с очаровательного личика Амары, в эту минуту серьезного и сосредоточенного. Сердце его сильно билось; все мудрые решения были позабыты, и он едва сдерживал готовое сорваться с языка любовное признание.

Вдруг в конце туннеля мелькнул бледный свет. Амара задумчиво взглянула на своего спутника, но, встретив его страстный взгляд, покраснела и опустила голову.

В эту минуту лодка вынырнула из туннеля и вошла в большое озеро, окруженное, как стеной, высокими зубчатыми скалами. Посредине озера, в виде гранитной глыбы, виднелся островок, темный силуэт которого резко вырисовывался на усеянном звездами небе.

— Вот усыпальница дочери Имамона и ее супруга, — сказала Амара, нарушая молчание и указывая на остров, к которому они быстро приближались. — Говорят, он не мог пережить своего горя и сошел в могилу вслед за своей обожаемой супругой.

— Да, лучше смерть, чем разлука, — сказал Ардеа, наклоняясь к своей спутнице и заглядывая ей в глаза.

— Их любовь была их несчастьем, — тихо продолжала Амара. — Легенда гласит, что он явился с другого светила и должен был вернуться обратно, так как тело его состояло из иных веществ, чем у нас. Сознание неизбежной разлуки убило Амару, но Ардеа ни за что не хотел покинуть место упокоения возлюбленной жены, и Имамон даровал ему смерть.

В эту минуту лодка причалила.

Амара выпрыгнула на утесистый берег и направилась к высеченному в скале портику, служившему входом в небольшую комнату, где несколько каменных столов завалены были цветами и сосудами с маслом.

Взяв с собой цветок, Амара с князем вошли по каменной лестнице в высокий и обширный грот, освещенный электрической лампой. Свет лампы причудливо играл на зеленых, как изумруд, сталактитах, покрывавших стены и свод. Посредине грота стоял жертвенник, на котором горело ароматное масло, а рядом, на маленьком треножнике, лежали смолистые ветви. В глубине грота, на возвышении, стоял гигантский хрустальный шар, назначения которого Ардеа сразу не мог понять. Амара зажгла на треножнике ветви и сделала знак князю следовать за собой. Поднявшись на возвышение Ардеа с удивлением увидел, что внутри шара стояло ложе, на котором покоились два человеческих тела в длинных, белых одеждах. Слегка бронзоватое лицо женщины было очень красиво. Черные волосы ее украшала гирлянда цветов, таких свежих, будто они только что сорваны. Мужчина, действительно, оказался похожим на князя.

Амара сложила цветы у подножия саркофага, преклонила колена и стала молиться.

В эту минуту произошло довольно странное явление. На груди трупов вспыхнули зеленоватые огоньки, осветившие их неподвижные лица; но затем огни так же быстро угасли, оставив по себе спираль черноватого дыма. Бледная, как полотно, Амара вскочила на ноги и отступила назад.

— Что это значит? — в испуге спросил князь.

Видя, какое впечатление произвел на молодую девушку этот случай, он решил, что странное явление должно было быть предзнаменованием чего-то дурного.

— Несчастье!.. Какое-нибудь страшное несчастье угрожает мне! — пробормотала расстроенная Амара и чуть не бегом выбежала из грота.

Они молча вернулись на берег и сели в лодку, которую Амара пустила полным ходом. Она казалась такой мрачной и озабоченной, что Ардеа не осмелился заговорить с ней. Да и сам он тоже был страшно взволнован и мучился страхом за судьбу любимой девушки, которой грозила какая-то беда.