На поверхности

Он, она и алгоритмы…

Звонок заиграл их любимую мелодию, и она судорожно вздохнула.

— Как же это сделать? — думала она, ожидая, пока он откроет дверь. — Как же это всё-таки тяжело. И ему тяжело будет… Может решить проще и не говорить совсем? Нет, так нельзя, он имеет право знать.

Он открыл и она тут же почувствовала его объятия, всё такие же пьянящие, как и в самый первый раз. Он поцеловал её в шею, и она едва не расплакалась, но сдержалась.

— Я ждал тебя, — его губы нежно улыбались. — Я так скучаю без тебя.

— Послушай, милый. Мне нужно сказать тебе кое-что очень-очень важное. Подожди…

Она попыталась освободиться из объятий.

Тогда он разжал руки и сделал два шага назад, продолжая улыбаться, а она уже входила в комнату и ощущала, как привыкла ко всему этому. К синей вазочке на маленьком столике, к мягкому свету, к запаху фиалок, к нему и его обьятиям, поцелуям, ласкам. Здесь всё было так, как она любила. Каждая мельчайшая деталь здесь была для неё. Она подошла к маленькому изящному диванчику и присела, робко, на самый краешек, нервно сжав кулачки.

— А что если он любит меня по-настоящему? — спросила она себя, и ей стало не по себе. — Что если?

— Милый, присядь, пожалуйста, — тихо проговорила она.

— Я тебя не понимаю, — начиная волноваться, сказал он. — Ты какая-то странная сегодня. Что-то случилось?

— Нет, ничего, — она подошла к окну и посмотрела на ночной город. Всё тот же ночной город, который она видела уже много раз.

Он присел рядом с нею, взяв её напряжённые кулачки в свои ладони.

— Нет, я же вижу, что-то случилось. Скажи мне.

— Со мною ничего не случилось, — сказала она, стараясь не смотреть в его глаза, боясь всё забыть, или перенести всё на потом, или не суметь сказать вообще и просто уйти, убежать, сделать так, как, наверное, делают все.

— Не обманывай меня, — он пытался поймать её взгляд, а она прятала его. — Я же люблю тебя. У нас не должно быть друг от друга секретов.

— Ты правда любишь меня?

— Конечно, глупышка.

Она незаметно усмехнулась. Он называл её глупышкой, и это было действительно как-то глупо, как-то несуразно до сумасшедствия.

— Я должна тебе сказать что-то очень важное… — она заговорила быстро, чтобы успеть сказать всё, и может быть даже уйти до того, как он всё поймёт. Хотя, нет. Так вряд ли получится. — Только ты слушай и не перебивай. Послушай, — она на секунду запнулась, — послушай, ты… ты… ты не настоящий. Слышишь?

— Я тебя не понимаю, — в его глазах промелькнул страх, — Господи, да что с тобой такое?

— Да ничего такого, — она почувствовала в своём голосе недовольство и ей стало немного стыдно. — Я тебе говорю, послушай меня. Я тебе сейчас говорю очень важные вещи. Это не шутка. Совсем не шутка. Ты не настоящий. Ты просто программа, алгоритм. Но у меня теперь есть настоящий. И я должна уйти от тебя. Навсегда уйти.

— Господи, что ты несёшь? — спросил он, и снова попытался её обнять. Она резко отстранилась.

— Я не за этим пришла, ты слышишь? Я тебе говорю абсолютно серьёзные вещи.

Его лицо стало задумчивым.

— Это смешно. Откуда ты набралась всей этой ерунды?

Он резко поднялся, и сделав шаг назад, удивлённо посмотрел на неё.

— Нет, это и вправду смешно, — повторил он. — Этого просто не может быть. Не должно быть.

— Послушай, милый, я понимаю, как тебе не легко…

Он громко рассмеялся. Он смеялся долго, а она ждала, когда он придёт в себя.

— Да, блин, — сказал он, наконец укротив смех, — значит, ты настоящая, а я нет? Ты мне только объясни, откуда это взялось в твоей головке?

— Я понимаю, как тебе…

— Так, замолчи, — грубо перебил он, — мне уже это всё надоело, — он зло махнул рукой. — Чёрт побери, значит ты настоящая… Хм. Тебя как зовут, помнишь?

— Причём здесь это? — она непонимающе посмотрела ему в глаза.

— Просто скажи как тебя зовут, — требовательно повторил он.

— Ты же знаешь, что меня зовут Фиалка.

— Ну, и это ты думаешь нормально?

— А почему это должно быть ненормально?

— Да потому что не бывает таких имён у настоящих, — он замолчал, внимательно глядя на её реакцию.

— Я понимаю, — сказала она тихо, — это у тебя такая защитная реакция. Но подумай сам, почему ты всегда находишься в этой комнате? И почему в этой комнате всё мне нравится? Как будто здесь всё сделано именно для меня.

— Потому что я так сделал, — почти прокричал он. — Именно для тебя сделал. Чтобы ты всегда была счастливой, во всём, в каждой мелочи.

Он принялся ходить по комнате, и с его лица уже не сходила ухмылка.

— Послушай, — заговорила она, следя за ним взглядом, — это раньше таких имён не было. Ещё триста лет назад. Когда мужчины существовали. А потом… в смысле сейчас, сейчас мы снова воссоздаём мужские особи. Вот уже тридцать лет. И я накопила на настоящего… Прости, — она всхлипнула, — Прости, милый…

Он застыл на месте, глядя на её сморщенное личико, и в нём в эти секунды боролись два ощущения. Смешно-жалко, жалко-смешно. Он запутался, зло махнул рукой, чувствуя, как внутри него всё закипает, и вдруг улыбнулся.

— Это книга, — улыбка снова превратилась в ухмылку. — Я ведь не только программист, но и писатель. Я тебе просто не говорил этого, извини. И я сейчас как раз пишу… блин, видимо в твою программу как-то попал этот текст, — его лицо стало задумчивым, — про будущее, в котором вымерли мужчины… хм… забавно. И ты восприняла его, как свою память… — он снова хмыкнул.

— Милый, — она посмотрела на него с отчаянием, — да, ты ещё и писатель. Я знаю. Когда мне создавали матрицу твоих параметров, я попросила, чтобы ты был программистом и писателем. Мне показалось, что так ты получишься интересней…

— Охренеть! — он снова рассмеялся, коротко, словно давясь смехом. — Фиалка, блин, ты что, не понимаешь, я создал тебя, как саморазвивающуюся программу. Ты даже теперь, всё что я тебе говорю, прописываешь, как свою память. Охренеть, — повторил он почти беззвучно. — Вот только всё, что ты помнишь — эти данные вводил я. И это моя книга про мир женщин, которые заводят себе виртуальных мужчин…

— Ты меня не слышишь! — перебила она его криком, — Это я попросила, чтобы ты писал книгу про настоящий мир. Я думала, тебе так будет легче понять меня. Ты же ничего не слышишь! Ну послушай же, милый…