На поверхности

Конструктор

Учитель находился на берегу океана и созерцал заход солнца. Ученик неуверенно приблизился к нему.

— Учитель, — заговорил он робко, — Вы позвали меня. Значит, моё время пришло?

Учитель изменил очертания, отрываясь от любования закатом.

— Завтра, с восходом солнца, — неторопливо начал он, — Ты вселишься в мозг избранного нами. А пока, я дам тебе последний урок. Ты знаешь своё предназначение, но у тебя накопилось немало вопросов. Я вижу это. Уже слабо, но я всё-таки помню себя таким же, как ты. И я помню, что у меня тогда тоже были вопросы.

— Я знаю, ты спрашиваешь себя, зачем нам всё это? И вот, что я хочу тебе сказать. На этой планете мы находимся уже несколько десятков тысяч лет. И всё это время мы живём в симбиозе с людьми. Не со всеми, конечно, но с самыми лучшими из них. Когда мы впервые появились здесь, что мы увидели? Только несколько диких разрозненных племён.

— Мы заинтересовались ими, мы стали проникать в их мозг, и вот что обнаружили. Люди способны накапливать первичные знания, подсказанные здешней природой, но абсолютно не способны строить из них знание новое, вторичное. Эти первичные знания лежали в их головах, как детали конструктора, который они не умели собирать. И тогда мы поняли, что нашли то место во Вселенной, где мы по-настоящему нужны. По-настоящему, ты понимаешь? Ведь мы к сожалению в отличии от людей не способны хранить в себе большое количество использованной информации долгое время. Наш разум отторгает мёртвое знание. Как только мы рождаем из двух единиц информации новую третью, две первоначальные единицы начинают тускнеть и, в конце концов, полностью стираются. Они исчезают так же неумолимо, как на этой планете каждый вечер уходит за горизонт Солнце. Мы сохраняем лишь незначительное количество, достаточное для продолжения нашей деятельности. Поэтому у нас нет истории, мы всегда только настоящее и будущее, а не прошлое. Но люди, они могут хранить все детали конструктора, даже самые мельчайшие. Так устроен их мозг. Всё, что они видят изо дня в день, всё остаётся в их голове. И в этом их сила. И огромное преимущество перед нашей расой.

— И вот мы начали вселяться в мозг некоторых людей, и жить в симбиозе с ними. Нас было очень мало, но и этого хватило с лихвой. Оказалось, что достаточно на сто-двести человек одного с заселённым в него представителем нашей расы, для того, чтобы происходило постоянное развитие. Так за короткое время человечество узнало колесо, религию, письменность, математику…

— Мы лишь конструировали из их знаний, перемешивали, складывали. Люди только успевали усваивать новое, а мы уже из него конструировали следующее новое. Так, шаг за шагом, мы совершили вместе с людьми огромную работу.

— Тех редких избранников, в которых селились наши представители, люди выделяли среди прочих. Они стали называть их гениями. А сами гении, тот момент, когда наш представитель начинал строить из их мыслей новые конструкции, назвали вдохновением.

— Но учитель, — робко прервал ученик, — Получается, что люди всего лишь кладовые для созданных нами конструкций? И всё, что они считают своими изобретениями и своей историей — это наши изобретения и наша история?

— Ты забываешь, что изначально мы воспользовались их первичными знаниями, — поправил его учитель.

— Да, но без нас они бы не создали ничего!

— Ты прав. И дело обстоит даже хуже. Как ни странно, все те, в ком нет наших представителей, пытаются всеми силами помешать конструированию. Они отравляют своих гениев, жгут их, расстреливают.

— А что же тогда происходит с нами? — испуганно спросил ученик.

— Ничего страшного. Мы просто отделяемся от мёртвого человека и вселяемся в другого, такого же достойного. Или, как я, продолжаем существовать отдельно. Я тоже в своё время был представителем в очень достойном человеке. Его сожгли на костре. После этого я решил существовать отдельно.

— Так зачем же тогда всё это, учитель? Ты так и не ответил на мой вопрос.

Учитель на мгновение задумался.

— Просто всё так устроено, — произнёс он сухо. — Вселенная — это большой конструктор, и наше дело собирать его.

— Значит, ты тоже не знаешь, — грустно выдохнул ученик.

Но учитель уже не слушал его. Он снова изменил очертания и углубился в созерцание звёздного неба. Ученик бесшумно, чтобы не потревожить его, переместился на небольшое расстояние, и остановившись, задумался.

— Неужели, за столько лет конструирования не был создан ответ на главный вопрос? Зачем всё это? Зачем? Сколько же ещё лет предстоит конструировать, чтобы этот ответ получить?

Он печально посмотрел на восток. На востоке тонкой полоской заалело небо.