На ничейной реке

Глава 2, в которой происходит странный разговор

Остановившись на широком крыльце мэрии, парень внимательно огляделся. Вдоль стены здания, с обеих сторон от входа, густо роли кустарники и деревья. Вон там, слева, явно неплохая позиция, между стеной здания и кустарником, под деревьями. Если входить в мэрию и не оглядываться по сторонам, то его и не заметить. Парень спустился по ступенькам и прошёл немного вдоль здания. Заняв позицию в теньке, Павлик присел на корточки и прислонился спиной к стене здания. Оглядываясь, он увидел, что с дорожки, которая проходила параллельно зданию и вела в поселок, его можно заметить, но птицеферма, откуда должна была появиться Даша, находилась в другой стороне, и поэтому он не беспокоился.

— Посмотрю, как она войдет, и сразу уйду, — решил он.

Медленно тянулись минуты. Ветки деревьев рядом тихо шелестели под тёплым ветерком. Парень никуда не спешил и давно ничего не ждал от жизни. А если так, то какая разница, как расходовать своё время?

Тело немного затекло, и парень поднялся на ноги, разминая руки и ноги. Неожиданно, сверху послышался странный звук. Остановившись, Павлик машинально присел на корточки и посмотрел вверх. Окно, прямо над ним распахнулось, и он услышал голос Профессора:

— Погода чудная. Как глаза закрою, так представляю, как тут раньше всё было. Ты, наверное, и не помнишь, Димочка, какое тут всё зелёное и прекрасное было. То была роща, а не эти заросли, которые мы оптимистично называем деревьями.

— Ну, как же не помню. Конечно, помню. Кое-что, — это был голос Димочки.

Говорил он высокопарным тоном, как взрослый, растягивая слова, и это последнее время сильно раздражало Павлика, да и не только его одного.

Дабы не быть замеченным, Павлик застыл на месте. Он не видел говорящих, но ясно, что они стоят совсем рядом, над ним, у раскрытого окна. Наверное, решили устроить перерыв в занятиях или чем они там занимались. Еще не хватало, чтобы его тут увидели. И так его считают дурачком-куколдом, а тут вообще затравят. Он уже стал осторожно, стараясь не производить шума, сидя на корточках, пятится от окна вдоль стены, как профессор снова заговорил.

— Да, сейчас не то, что старые времена, но уже привык я к этому. Еще немного и стану считать, что всегда так было. Старею, наверное. Знал бы ты, как уходить не хочется.

Павлик резко остановился, сразу вспомнив рассказ Семёныча о чудачествах Профессора. Что это они задумали? Павлик навострил уши.

— Так может и не надо, Пётр Кириллович? Может, я один пойду? — спросил Димка.

— Да ты что! Даже не думай. Ну, как я тебя одного пущу? Да я и сам хочу. Сразу не решился, потом столько лет откладывал, оправдывался перед собой. Но сейчас твердо решил — пойду. Думаю, с тобой мы обязательно дойдем.

Услышав это, Павлик даже рот раскрыл от изумления. Сказать, что он был удивлен, это значит ничего не сказать. Он был просто ошарашен. Ну и дела! Оказывается, Димка с Профессором задумали куда-то идти! За помощью что ли?

Но зачем, спустя столько лет??? И зачем идти, когда у них тут такие «тёплые местечки»? Да это и неважно. Главное, что они уходят! А это меняет всё коренным образом! Павлик встрепенулся и сразу подумал о главном в своей жизни — о Даше. Теперь, когда Димка и Профессор уходит, а он остается с ней, и тогда уже…

Он не знал, что «тогда» и что «уже», но понимал, что с уходом этих двух людей его собственная жизнь изменится самым коренным образом. Павлик замер от восторга, представив себе открывшиеся перспективы.

Наверху опять заговорили. Он с трудом оторвался от заманчивых мыслей и снова стал слушать.

— … жалко только Дашку с собой взять нельзя, — говорил Димочка.

Павлик напрягся. Неужто он ее хочет с собой взять? Сам в болотах сгинет и ее с собой тащить хочет. Ладно, Профессор, он пожил уже, но этот-то болван Дашу куда хочет тащить? Совсем они там с Профессором из ума выжили со своей наукой…

— Ну, мы же уже говорили на эту тему. Даже нам не ясно, куда идем. Одно можно сказать — и тебе и мне придется выложиться на все сто. И какими достоинствами она бы не обладала, но в пути она будет нам только обузой. Тем более, что нам ведь придется идти под землей.

— Это да. Под землёй ей делать нечего.

Димочка помолчал немного, а потом продолжил.

— Знаете, Профессор, я, если честно сказать, не боюсь идти. Совсем. Только вот тоннели эти. Обязательно ли в них лезть?

— Понимаешь Димочка. Я не помню, говорил ли тебе, но более лучшего пути я пока не вижу. Кто знает, что нас в городе ждет? А если там люди остались? Нет, я почти уверен, что город давно вымер, но все-таки? Мало ли что. Как ни крути, даже, несмотря на эту катастрофу, Природа не терпит пустоты. Если нет людей, значит, на их место обязательно кто-то придет. Вспомни вот собак.

Павлик хорошо помнил, как лет пять назад большая стая камышовых псов вплавь преодолела Большую протоку и напала на поселок. Четверо — мужчина и три женщины, были загрызены и более десятка получили травмы, от которых потом трое умерло. Он и Димочка, тогда ещё лучшие друзья, принимали самое активное участие в отражение нападения. Павлик вспомнил эти дикие глаза, слюну на желтых клыках и ужасные морды, изуродованные страшными язвами.

Он встряхнулся, отгоняя плохие мысли и снова прислушался к разговору.

— А почему-бы на лодке, вниз, не спуститься? К нужному месту? — спрашивал Димочка.

— Не так это просто, Дима. Кирсан ведь плавал там рядом. Так он говорит, что там сплошные трясины — к берегу даже не подобраться…

Голоса отдалились. Видимо Профессор и Димочка ушли в другую комнату.

Павлик продолжал сидеть на корточках.

«Ну и дела!» — думал он.

Профессор и в самом деле чокнулся, раз идет на верную смерть! Кого он собрался искать в городе? Павлик из наглядных плакатов прекрасно знал, что должно быть после атомного взрыва — вертолеты, автомобили с добровольцами, люди в противогазах в зеленых костюмах химзащиты. И где они? Десять лет прошло, а профессор все ждет. Ну не идиот ли?

Раньше Павлик не позволял себе таких мыслей. Однако сейчас — совсем другое дело. После такой-то информации! Так значит прав Семёныч! Не зря Профессор с Кирсаном шушукались. Тот перевезет их на лодке через Большую протоку, и они отправятся в город. Столько здоровых мужиков головы там сложили, а они, старикан и молодой болван, решили, что справятся. Ну не идиоты ли?

Павлик почувствовал что-то похожее на жалость к Димочке. Раньше он его ненавидел, но сейчас врага можно было и пожалеть. Интересно только когда они уйдут? Вероятно, уже скоро. И вот тогда… Даша останется одна! Дыхание захватывало при мысли о будущем без Димочки и Профессор. Кроме Даши, наверняка восстановится его положение в обществе! Молодых парней в Поселке раз-два и обчелся! И тогда…

Увлеченный приятными мыслями, Павлик сообразил, что лучше предаться им в другом месте. Лучше всего пойти домой!

Сильно хотелось увидеть Дашу, но он себя пересилил. Если все пойдет, как надо, то возможно, скоро, он будет видеть Дашу каждый день и не просто видеть, а…

Он вспомнил недавний разговор с Семёнычем. Вряд ли народ возмутится, если узнает, что он, Павлик, проводит ночи с Дашей.

При этой мысли сердце замерло от восторга. Но, об этом ещё страшно думать!

«Неужто я, наконец-то, дождался???» — вертелась в голове восторженная мысль.

Воровато оглядевшись, Павлик тихо пошёл вдоль здания, пролез через кустарники и быстро пошел по кружной дорожке в дальнюю часть поселка, домой.

Дорога до дома прошла незаметно. Жилье Павлика находилось на северо-восточном краю Поселка. Всего в десятке метров, совсем рядом, стоял ржавый сетчатый забор, за которым был небольшой обрыв и мелкое озеро, на котором почему-то не рос камыш. Дальше виднелась унылая местность, поросшая редкими деревьями и вездесущим камышом. А еще дальше, за вторым, внешним, забором, начинались сами болота, окружавшие поселок.

Домик даже по местным меркам — неказистый и покосившийся. Голубого цвета. Все дома в поселке были голубые и зелёные. Как и другие, этот рассчитан на двух хозяев. Входы располагались по разные его стороны. На каждой стороне, при входе, довольно просторные веранды. Нижняя часть веранд из тонких дощечек, а верхняя из мелкой древней ржавой сетки, которая защищала от комаров. Двери в домах Болотной рощи не запирались. От кого? Да и было бы что брать!

Открыв сетчатую, против комаров, дверь, Павлик вошел внутрь своей веранды, де стояли две кровати с мягкой металлической панцирной сеткой. Павлик сразу же разлёгся на одной из них. Вторую, такую же кровать, занимал Гриша, который всегда вечерами заходил в гости к Павлику.

Сейчас же, парень решил пораскинуть мозгами и серьезно обдумать неожиданные и радостные известия. Кто их там знает, что на самом деле будет? На первый взгляд всё отлично, а там… Как бы ещё плакать не пришлось!

Не успев толком ни о чём подумать, парень услышал шаги, которые прошествовали мимо, направляясь к противоположной стороне домика.

— Гриша, ты? — наугад крикнул Павлик.

— О, Пашок, ты тут уже? — раздалось с улицы.

— Тут я. Заходи! — откликнулся Павлик.

Это был Гриша — сосед по домику. Вход в его комнату был с противоположной стороны дома, но вечера они проводили вместе, лежа на веранде Павлика и лениво переговариваясь.

Гриша не был «коренным» жителем Поселка. Коренными называли себе те, кто оказался здесь сразу после Беды. Гриша же появился более года назад, да так пока и оставался здесь. Лет ему было около тридцати. Профессор и мэр думали, что ему здесь нравится, и с удовольствием эксплуатировали крепкого молодого мужчину. Однако Павлик знал, что Гриша остается в Поселке во многом из-за того, что у него «любовь» с тетей Аллой, которая лет десять назад осталась без мужа, который сгинул во время последней вылазки «за помощью» на Запад, наподобие той, куда собирался сейчас Профессор. Гриша подробно рассказывал Павлику о своих свиданиях с Алкой, как он её называл, добавляя в рассказы множество анатомических подробностей, которые вполне можно было бы и пропустить. Тем более что тётя Алла годилась Грише в матери.

Сам Гриша пришёл откуда-то с северо-востока, пробираясь к Волге, и далее, на Запад. В Посёлке болтали, что где-то там, за рекой Дон, находится «цивилизация» и жизнь идёт по-старому, так, как шла она тут, пока не пришла Беда…

Вечерами Павлик не часто ходил в центр, к пустому фонтану, где собирались почти все жители поселка. Многие относились к парню очень даже бесцеремонно, что было не удивительно после его Большого Позора. Поэтому вечера он проводил в основном дома, а местные житейские новости узнавал от Гриши или на работе.

Шаги приблизились, дверь веранды распахнулась и Гриша, широкоплечий парень среднего роста, с короткими темно-русыми волосами, шагнул на веранду.

— Здорово, — кивнул он Павлику. — Ты чего так рано?

— Отпустили, а ты?

— Тоже отпустили. Мы сегодня чего-то раньше закончили.

Повесив рабочий халат на гвоздь, оставшись в штанах и короткой майке, Гриша скинул башмаки и привычно растянулся на «своей» кровати, закинув ноги на её грядушку.

— Задолбало, — начал он свой обычный ежевечерний монолог. — Хорошо тут у вас, но надоело. Нет, я не жалуюсь, но понимаешь, надоело. И Алка эта, до чёрта надоела и вообще….

— Ну и что ты думаешь? Решил уйти? — как обычно, Павлик спрашивал это лениво и уже наперед знал, что ответит приятель.

— Не так-то это просто Пашок, — сказал он, глядя в потолок. — Тут думать надо. Да, тут у вас более-менее безопасно — не то, что в степях. Я ведь тебе рассказывал, как там абреки лютуют, особенно под Палласовкой? Ну вот. Это тебе братишка такая штука…

Он замолчал, видно что-то вспоминая.

Павлик же почувствовал прилив хорошего настроения. Почва была идеально подготовлена для рассказа о сегодняшнем подслушанном разговоре. Если ранее Павлик колебался, делиться ли новостями с Гришей или нет, то теперь он твердо решил рассказать и выслушать мнение товарища.

— Слушай, Гриша, — осторожно начал он. — Вот у меня какой случай сегодня был.

— Небось, опять на Дашку тайком пялился? — Гриша оторвался от созерцания потолка, взглянул на парня и ухмыльнулся. — Лопух ты Пашок! Тебе бы чуть смелости, да уверенности и цены бы тебе не было. И этот Димочка пошел бы лесом, а ты… Вон, уже седина скоро полезет, а ты все в мальчиках ходишь. Не надоело «лысого гонять»?

— Ты знаешь, Пашок, как я к тебе отношусь, — продолжал товарищ. — И я тебе это прямо говорю, для твоей же пользы! Все знают, что Димочка твой — чмо бесполое, ну, а ты-то сам чего ебалом щёлкаешь?

Я прямо скажу, Дашка классная соска! И морда и фигура охренительные! Но она не очень умная, это я тебе прямо говорю, со всем уважением. Она тихушница, а значит, ёбнутая! Её на секс развести — плёвое дело. Я бы давно её сам трахнул, но мы же с тобой друзья, а я друзьям на голову не сру. Для меня это святое!

Павлик давно уже знал, что Гриша далеко не такой крутой герой-любовник, каким хочет казаться, однако никогда не поддевал его.

— Сколько ты ещё будешь тормозить, братан! — говорил тот. — Жизнь, сука, проходит, а ты на что её тратишь? На гляделки из-за угла?

Подобный монолог Павлик слышал от товарища почти каждый день и давно уже не злился и не смущался.

— Да погоди ты! — откликнулся он. — Слушай, что я скажу!

Поскольку Гриша всё ещё смотрел на него с ухмылкой, Павлик придал лицу серьезный вид и начал говорить:

— Меня сегодня раньше отпустили, чтобы я с Семёнычем мешок в мэрию оттащил. Принес я его туда один. И вот когда я…

Он глубоко вздохнул и уже открыл рот, чтобы продолжить, как на улице, совсем рядом, кто-то крикнул:

— Гриша, ты дома?!