Мы в дальней разлуке

Глава 5. Следователь Конюшкин

Свою ангелоподобную физиономию Павел Конюшкин ненавидел люто. Всё время казалось, что никто его и всерьёз-то не воспринимает. В детстве несколько раз остригал ресницы «как у коровы», придававшие его лицу преглупейший вид. Пробовал даже подпалить — кончилось плохо, добро, что хоть лицо не повредил. Постоянно дерзил отцу и матери, не позволяя себя контролировать. За симпатяшкой табуном ходили девочки — презрительно отодвигал красавиц в сторону, думая, что они смеются над его дурацкой смазливой рожей, не видя за ней его самого. Считал, что родители хотят обустроить его жизнь, а он решил всего добиться самостоятельно. Батя был генералом с потомственной военной косточкой, служил в Генштабе и, желая вдеть в сыне продолжение династии, пытался засунуть его в военный институт. Сын из чувства противоречия выбрал гражданскую стезю и потихоньку сдал документы в университет, хотя и всю жизнь мечтал о настоящей мужской профессии.

После окончания юрфака предпочел пойти «на землю» — в рядовой ОВД, отказавшись от блестящей адвокатской перспективы, которую обещал устроить папа. По разумению Павла — следователь — настоящая мужская работа. Однако поначалу и здесь его до серьёзных дел не допускали, поручали разбирать всякую мелочёвку, или разгребать завалы «висяков» для сдачи в архив. А ему отчаянно хотелось показать себя, прежде всего Денисову, которого он боготворил. Странное дело, его отец был куда как крут, но его Павел нисколечко не боялся, осмеливался перечить, отчаянно дерзил. А с суровым и немногословным Сергей Степановичем такое не прокатывало. Перечить ему не осмеливались даже обычно, гонористые по отношению к другим следакам, опера, мнившие себя великими сыщиками. Ничего подобного Конюшкин не испытывал и к начальнику следствия, пухлому и розовощёкому лощёному карьеристу. В Пресненском РОВД все были в курсе: назначенный по протекции начальник следствия мало что способен решить и сделать, а реально всем рулит его заместитель, Денисов.

Вот и сегодня утром, вызванный в кабинет начальника следствия, Конюшкин застал привычную картину: за начальственным столом важно восседал в уютном кресле начальник, Арнольд Николаевич Евстропов, «арнольдик» как за глаза его именовали подчинённые, А рядом, за столом для совещаний примостился Денисов.

— Лейтенант Конююшкин, э-э-э, — не удержался и посмотрел в штатку «Арнольдик», — Павел Артёмович, мы тут посмотрели и решили поручить тебе самостоятельное дело. Хватит тебе на «висяках» сидеть.

У Павла аж дух захватило от такой перспективы.

— Товарищ подполковник введёт тебя в курс дела. — продолжил Арнольдик.

Но его бесцеремонно перебил Денисов:

— Садись, Паша. — и он кивнул на противоположную сторону стола. — Сейчас в комнате досуга сидит девочка, девушка, — поправился он. — Лет на первый взгляд шестнадцати-восемнадцати, вряд ли больше. Её привёз ночью выехавший по вызову жильцов одной из квартир экипаж ППС. Ни жильцы, ни сама фигурантка объяснить появление в этой квартире не могут. Из квартиры ничего не исчезло, видимые следы вскрытия квартиры отсутствуют, попыток скрыться девушка не предпринимала. А теперь самое главное: она абсолютно не помнит кто она, как там оказалась и что с ней было до этого, казалась бы, ретроградная амнезия. Память её абсолютно стерильна, она не помнит самых элементарных вещей. Задача — установить личность и восстановить картину хотя бы последних нескольких дней её жизни, ну, и разобраться с загадкой её появления в квартире.

— Учти, жильцы — очень приличные и влиятельные люди, некоторым образом даже наше начальство. — встрял «Арнольдик». — Поэтому, если так можно выразиться, поделикатнее, желательно вообще приватным образом

— «Потеряшка»! — разочарованно протянул Павел и признал, он-то думал, что будет стоящее дело, нет не убийство, убийствами райотделы не занимаются, но хотя бы ножевое, уличная торговля наркотой, а ещё лучше — разбой, или на худой конец кража. А тут возись с сопливой девчонкой. И ещё он заметил гримасу отвращения на лице Денисова при словах начальника.

Уловив разочарование в тоне Павла, Денисов не стал агитировать, считая, что лучший лекарь — это работа, он просто шел к уточнению задачи:

— Держи дело. — Сергей Степанович перекинул через стол пока тонкую папку. — Опросишь патрульных, но это только завтра — они после дежурства. А пока — поторопи экспертов с заключением. Предварительно у фигурантки незадолго до этого был половой акт.

— Следы насилия? — уточнил Павел.

— Медицинский осмотр следов насилия не выявил. Но в случае с потеряшкой это ни о чём не говорит. Понимаешь, если это диссоциированная амнезия, то потеря памяти произошла в результате психической травмы, полученной от насилия, когда мозг сам ставит блок в качестве защиты от плохих воспоминаний — вот тогда и физические следы насилия налицо. А если над девочкой издевались, когда она уже не осознавала своих поступков, пользуясь её беззащитным положением? Она вполне могла согласно лечь, спокойно раздвинуть ноги не понимая своих действий. В этом случае организм не сопротивляется, мышцы расслаблены, дыхание спокойно. Тогда внешних следов насилия может и не быть! Ни синяков, ни разрывов, ни бороздок. Но преступление от этого не перестаёт быть преступлением. Понял?

Конюшкин кивнул и уточнил:

— А почему вы думаете, что у неё именно диссоциированная амнезия?

— Хороший вопрос. Ставить диагноз — дело специалистов, но по опыту скажу, что её потеря памяти носит избирательный характер. Универсальные знания в её голове сохранены, рефлексы работают нормально, функция запоминания развита хорошо, память очень цепкая. Вот почему крайне необходимо установить её личность. Пробей еще раз по базам, проверь ориентировки, посмотри сводки по Москве и области, сделай запросы в линейные отделы внутренних дел. Не забудь про мониторинг прессы — внимательнейшим образом изучи все объявления о пропаже людей. Направь оперов, озадачь участкового — пусть пошерстят по дому и окрестностям. Может, кто что видел или слышал. Пусть обнюхают всё вокруг хорошенько: мусорки, подвалы, чердаки. Советую самому, лично, переглянуть записи с видеокамер. Не доверяй эту работу никому, малейшая небрежность — и можно упустить что-то важное. Фиксируй всех входивших в подъезд. Не могла же наша потеряшка взлететь в квартиру по воздуху. Девушка в квартире оказалась абсолютно обнаженной: она могла подняться из подвала или спуститься с чердака. Где-то же её одежда должна быть.

— Как голая? А в чём же она сейчас?

— По правде сказать, одежды на ней и сейчас немного, один легкомысленный халатик. Поэтому тебе предстоит не менее сложная задача — не пялиться понапрасну, профессионал ты или кто?

— Сергей Степанович, — Павел аж обиделся, поэтому позволил себе укоризненный тон, — За кого вы меня принимаете, я же следак!

— Ладно, проехали. Кстати, Антонина Генриховна, эксперт-криминалист, да ты её знаешь, проявила сердобольность и собрала девчушке пакет. Там кое-какая одежда и всякие необходимые женские штучки на первое время. Пакет я оставил у дежурного и распорядился отдать девушке, как она проснётся. Проследи, нашим доверять, конечно, нужно, но лучше проверить.

Пока шёл инструктаж, начальник сладко дремал, все детали следственного ремесла были ему неинтересны, да он в них, если честно, разбирался слабо. Для Арнольда Николаевича его теперешняя должность была лишь очередной строкой в личном деле, и ничего больше, в мечтах он метил гораздо выше.

— Допустим, одежда нашлась, что это нам даёт?

— Одежда — это уже ниточка, от места находки и следует плясать дальше. А одежду — на экспертизу. Ну, я думаю, азам тебя учить не стоит. В этом деле одно преступление может прикрывать другое. Вызови жильцов — допроси по всей форме, под протокол.

После этих слов зашевелился в своём кресле Арнольдик:

— Может не стоит беспокоить заместителя префекта? — вкрадчиво произнёс он. — Да и супруга у него — дама не из последних.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился Денисов, — Тогда сам сходишь, поговоришь, так сказать, в неформальной обстановке. Так оно, пожалуй, будет даже лучше — заодно невзначай присмотрись к дверям и окнам на предмет проникновения в квартиру. Свежий, незамутнённый взгляд всегда полезен. Если что заметил — вызывай криминалистов. И не забудь про главное — психиатрическая экспертиза фигурантки. Нам надо знать всё о её голове. Когда, где и насколько глубока потеря памяти, есть ли шанс на восстановление.

— Вы закончили? — изрёк Арнольд, видимо ему до смерти надоели эти двое, что беседовали в его начальственном кабинете. — Вообще, стоит ли следствию заниматься розыском, есть же специальные структуры. Тем более, если девчонка несовершеннолетняя, отдадим её Варе, участковому инспектору по делам несовершеннолетних, пусть не даром ест свой хлеб.

— Вы забываете, — под холодным тоном Денисова скрывалось лютое бешенство, видимо они уже схлёстывались на эту тему, — Что у нас зарегистрировано заявление от жильцов о незаконном проникновении в квартиру. По этому факту открыто производство. Вот если Вы, Арнольд Николаевич, уговорите заместителя префекта забрать заявление — так и поступим. А пока — дело наше. Мы пришли к выводу о несовершеннолетии девушки, исходя сугубо из субъективных фактов, нужна экспертиза, а до этого связываться с участковым ПДН не стоит. К тому же это дело — хорошая практика для лейтенанта Конюшкина.

— Так-то оно так, ну да ладно. — вздохнул Арнольдик и, обратив начальственный взор в сторону Конюшкина, спросил. — Всё ясно?

Павел только кивнул, как услышал:

— Все свободны, и сразу принимайтесь за дело.

По пути в кабинет Денисов продолжал наставлять Павла, словно боясь, упустить что-то важное:

— Не забудь, девушка не ела ничего со вчерашнего дня. Я, думаю, не обеднеешь, если купишь ей что-нибудь пожевать.

— Обижаете, Сергей Степанович.

— Подай запрос на розыск, фотографии возьмёшь в моём ноуте, Да, заодно и ознакомишься с записью ночного допроса.

Они уже входили в кабинет Денисова.

— И долго её не маринуй. Как закончишь формальные процессуальные действия — определи её в спецприёмник. Я — отсыпаться после дежурства, как говориться — просьба не беспокоить. Все вопросы — завтра. Да, и чтобы наши орлы на вас не пялились кобелиными взглядами и не навязывались в добровольные помощники, у них и так работы по горло, разрешаю в моё отсутствие использовать мой кабинет.

Надо ли говорить, после последней фразы Павел Конюшкин был на седьмом небе от счастья.

Складно излагал Денисов, да только пошло всё у Павла наперекосяк. И кабинет отдельный, начальственный, и стол важный, да всё не то! Сидит напротив него зеленоглазая бестия, сверкает длиннющими ногами, взгляд от которых отвести невозможно, смотрит на него с лукавой полуулыбкой, словно знает, какой Паша следующий вопрос задавать будет. Всю науку он забыл от взгляда этой нимфы, от свободно струящихся каштановых волос, от задорных ямочек на щёках. Когда говорил — запинался, вопросы задавал невпопад, глупо пытался подражать Денисову, да только колос дрожал и к ужасу своему осознавал, что краснеет. Эх, следователь: не следак, а красна девица прямо.

Павел Конюшкин осознал, что пропал, ещё там, в комнате досуга, как только она подняла на него свои малахитовые глаза, оторвав свой взгляд от телевизора. С тех пор как Павел стал осознавать себя как мужчина, он ненавидел себя как блондина. Он думал, что кобелиная внешность не дают разглядеть его сущность. Девушками он не интересовался, но девушки интересовались им, да так, что спасу не было. Обладая от природы добродушным нравом, он не мог устоять против агрессивного напора очередной красавицы, и каждый раз дело едва не заканчивалось ЗАГСом. Только отчаянные усилия родителей в последний момент спасали сыночка от цепких коготков хищницы. И это при том, что ни сладкого волнения, ни учащенного сердцебиения Паша не ведал. До своих двадцати пяти сильные чувства им были ни испытаны и неизведаны, сердце молчало.

И вот оно ожило, да так, что вспыхнуло, обожгло душу, опалило внутренности. А ведь раннее утро ничего подобного не предвещало. Он тщательно изучил дело, внимательно прослушал аудиозапись допроса, составил стратегию ведения дела и продуманный план первого допроса. И вот всё теперь летело в тартарары. Все вопросы разбивались о мягкую полуулыбку и стену непонимания, через которую ему никак не удавалось пробиться. А ведь было видно, что девушка недавно испытала большое горе и отчаянно нуждается в помощи. Но как подступиться, Конюшкин решительно себе не представлял.

— Скажите, мадемуазель, — почему-то, он сам не понимал почему, но называл потеряшку этим вышедшим из употребления обращением, — У вас горе, как вам помочь? Не бойтесь. Это наша работа.

Девушка широко распахнула свои изумрудные глаза и спросила с оттенком печали:

— Никто мне не поможет, Паша! Можно я вас так буду называть?

И хотя это было против правил, Павел отнюдь не возражал против подобного сближения, в чём заверил девушку, добавив при этом:

— Напрасно так думаешь. Для полиции это не первый феномен. Мы помогли не одному человеку, потерявшему память.

— Всё мы, да мы. А ты? Что готов сделать ты лично Паша? Для меня! Поможешь мне?

От переполнявших его чувства у Павла буквально снесло голову, он думал и действовал уже не как следак, а как влюблённый дурачок, на все готовый ради одобрительного взгляда предмета своего обожания.

— А что нужно сделать? — спросил он несколько невпопад. — Я на всё готов!

— Ничего против закона и твоей совести. И помни — поклялся ты, а я тебе ничего не обещала.

Паша согласно кивнул. Тогда девушка подошла к столу, взяла ручку и быстро что-то написала на странице перекидного календаря. Павел перевернул надпись и прочитал:

Он кивнул и щёлкнул по клавише «Еsc» на клавиатуре ноутбука. Смог, наконец, взглянуть на девушку без соплей, внимательно, так, как и должен был с самого начала, словно убрав запись, снял дамоклов меч со своей шеи.

Странное дело, но и девушку как будто подменили. С губ исчезла лукавая полуулыбка, погасли озорные огоньки в глазах, приказали долго жить смешливые ямочки на щеках, а на переносицу легла вертикальная складка, свидетельствующая о том, что в голове происходит интенсивный мыслительный процесс. С удивлением наблюдал влюблённый лейтенант юстиции, что девушка колеблется, хочет рассказать что-то, но не решается. Хотел было подстегнуть вопросом, приободрить какой-нибудь фразой. Нутром почуял — не надо, только хуже будет, спугнуть можно — и закроется девушка, тогда уже ничего не узнать. Наконец девушка решилась:

— Паша, я вверяю тебе свою судьбу в этом мире. То, что я расскажу, будет необычно, но это будет правдой от начала и до конца. А там уж тебе решать: сдавать в сумасшедший дом, или… или помочь выпутаться из этой истории.

— Да я!.. — раскрыл было рот Павел, да девушка подошла и мягко накрыла рот его ладонью. Он понял, что лучше промолчать.

— Я не теряла память и всё помню, Паша. — голос девушки раздавался как будто издалека. — Я знаю, когда родилась, где живу и мое имя. Позвольте представиться — Наталья Александровна Воинова, как говориться, прошу любить и жаловать.

— Павел Артёмович Конюшкин. — машинально представился и он.

В ответ услышал короткий смешок:

— Да знаю, слышали уже.

Заулыбался и лейтенант — действительно, ведь представлялся же. Взаимный смех растопил возникший было ледок, они оба расслабились и дальше рассказ Наташи пошел веселее.

Девушка встала, прошлась по кабинету, остановилась перед большой картой Москвы висевшей на стене, присмотрелась. Обернулась к Павлу и одарила его ласковой и ободряющей улыбкой. Отчего молодой человек стал таять. Но не успел, растаять не дала Наташа, возвратившая его на грешную землю вопросом:

— Это ведь Москва, верно?

— Д-да. — подтвердил Павел.

Она склонилась и стала пристально рассматривать карту, бормоча себе в нос:

— Так, это, значит, Кремль. Тверская. А Бульвар теперь Тверской бульвар. Малая Бронная. Хм. В общем, Москва не сильно изменилась за сто лет, только больше стала.

Павел не торопил девушку, боялся спугнуть и разрушить установившийся контакт. Тем более, что когда девушка стояла, повернувшись к карте лицом и слегка наклонившись, сзади открывался такой вид! Однако прочь скабрёзные мысли, дело прежде всего, дело, тем более, что представившаяся Наташей девушка попросила о помощи.

— Паша! — Таша обернулась. — Подойди сюда.

Павел Конюшкин послушно подошел к карте и склонился рядом с девушкой. Стояли они так близко, что было слышно дыхание, а кокетливый завиток Наташиной пряди ласково щекотал Пашино ухо.

— Вот! — она провела пальцем по карте. — Улица Малая Бронная, вот Патриаршие пруды, а на углу, у Патриарших, как раз напротив, дом номер тридцать шесть. Оттуда меня привезли, так?

— Так! — только и сказал Павел.

— Я здесь жила. — тихо сказала Наташа. — Только, когда я здесь жила, улица называлась Воскресенской, а тридцать шестого дома не было.

Она слегка повернула и склонила голову так, что прядь её волос стала щекотать его щёку, что было ещё приятнее.

— Как не было?

— А вот так, не было и всё тут!

— А что было?

— Особняки, дома с колоннами, задними двориками, садами, уютно было. И было это в четырнадцатом году, в Т Ы С Я Ч А Д Е В Я Т И С О Т Ч Е Т Ы Р Н А Д Ц А Т О М году, откуда я провалилась сюда, в ваше время.

Короткая пауза, возникшая после этого заявления Наташи, казалась, длилась вечно, почти бесконечно, хотя в реальности времени на осмысление сказанного понадобилось всего несколько секунд. Всё это время девушка ждала реакции Павла, вопросительно глядя на него.

— Да-а ла-адно! — с неистребимым московским говорком протянул он.

Настроение у лейтенанта юстиции в тот момент было хуже некуда. Надо же! Позволить провести себя как мальчишку! Он уже в мыслях торжествовал, что сумел обставить такого матёрого волчище, как Денисов. Он думал, что девушка с ним пошла на контакт, а оказалась — просто обвела вокруг пальца. Историями про попаданцев были завалены все книжные полки, и Павел, что греха таить, почитывал эти опусы. Его привлекали лихо закрученные сюжеты, исторический антураж, понятные герои-современники, волей случая оказавшимися суперменами где-нибудь в «прекрасное далёко». Ведь приятно помечтать и вообразить себя героем, вершащим судьбы мира. «Как это подло. — думал он, залезть в его голову, узнать о его страсти к подобным историям, подсмотреть его мечты, воспользоваться этим. Стоп! А как назвавшаяся Наташей, узнала о его увлечении? Они знакомы-то всего пару часов! Что за непонятную игру затеяла с ним эта девушка?»

— Не веришь, — грустно сказала девушка, — Жаль! Если даже ты не поверил, то и никто не поверит.

Слова Наташи извлекли Павла из глубин своего «Я», где он в тот момент пребывал, копаясь в своём подсознании.

— Вообще-то, поверить в такое трудно.

— Вообще-то да! — покорно согласилась девушка.

И оба вдруг рассмеялись: открыто, искренне. Смех растопил лёд недоверия и сблизил их, как заговорщиков, обладающих страшной, сакральной тайной.

— Давай, Паша, я тебе всё расскажу, а ты уж сам решай, верить или нет, подойдёт?

— Пойдёт!

Наташа начала рассказ. Рассказала про последние дни в Москве, про сватовство, убийство Тихоныча и ранение старикана-женишка. Промолчала только про Меч Тамерлана. Проведала, как забаррикадировалась в кабинете, как подошла к старому зеркалу и плакала, глядя в своё отражение и жалея себя. Как внезапно через зеркало перенеслась в это время и оказалась в квартире. Немного поколебавшись, рассказала о Николке: «И так столько всего нагородила, пусть хоть здесь правду знает, нечего морочить парню голову». Закончив, перевела дух, легче стало.

Во время рассказа Павел мерял шагами кабинет, а сейчас сел, стал раздумывать. Рассказанное было и правдоподобно и невероятно одновременно. С другой стороны рассказ Наталочки, так в мыслях он называл девушку, был внутренне непротиворечив, и Павел с трудом мог представить, как это сочинить и рассказать «с чистого листа». Однако, можно было проверить.

— Как же тебя хотели замуж отдать, ведь ты ещё маленькая.

— Как маленькая? Шестнадцать лет! — обиделась, аж губки надула. — Самый раз. А у вас что, не так?

— С восемнадцати. — буркнул Павел, а у самого руки привычно забегали по клаве ноута.

Конечно, историю права он в универе изучал, более того, по этой дисциплине у Конюшкина была заслуженная, как он считал, «пятёрка», но брачный возраст Российской империи накануне революции он, хоть убей, не помнил. Поэтому и решил воспользоваться тысячекратно руганной, но всемогущей «Википедией». Соответствующая статься открылась сразу. Да, действительно, по имперским законам Наталочка была вполне дееспособным гражданином, хотя в современной России за связь с ней взрослому дяде светил немалый срок.

— Здорово! — прозвучало у лейтенанта над самым ухом. — И что, при помощи этой машины обо всём можно прочитать?

Это Наталочка незамеченной пробралась за его спину и наблюдала за его манипуляциями с клавой. К восторгу Павла девушка мягко положила ладонь на плечо и склонилась за его спиной так, что ухо ощущало её горячее дыхание. Он уже ни в чём не был уверен.

— Сначала я думала, что это просто такая современная пишущая машинка. — продолжила «зажигать» Наташа. — А теперь вижу, что это и блокнот, и справочник, и энциклопедия.

— Больше, гораздо больше. — поддержал игру Павел, если только это была игра. — Это электронное устройство называется компьютером. Перед тобой — переносная версия, называемая ноутбук.

— Блокнот? — переспросила Наталка.

— Какой блокнот?

— Ну, в переводе с английского «note book», означает «книга для записей», или «записная книжка», а, значит — «блокнот».

— Вроде того, — усмехнулся Павел, — Только функций гораздо больше. А вообще компьютеры изначально конструировались как электронно-вычислительные машины, которые с помощью программирования могут выполнять огромное количество вычислительных операций. А потом появился интернет.

— А вот это слово я не могу расшифровать. — призналась девушка.

— И не надо. Просто все компьютеры объединены в одну глобальную сеть, её так и называют — «глобальная паутина». Вся информация и находится в этой сети, то есть в интернете, а наше дело — просто суметь её найти и выудить. Но интернет это не только информация, это ещё и средство мгновенной связи и коммуникации.

— Что-то вроде эфира?

— Ну, да, в общем-то. — следователь Конюшкин по своему складу был типичным гуманитарием, «ботаником» как сейчас модно говорить, поэтому в технических вопросах «плавал» конкретно и затруднялся доступно объяснить девушке принцип работы компьютера.

— Фантастика! Никогда не думала, что наяву окажусь в будущем. Павлуша, а можно я попробую?

Немного поколебавшись, Павел встал и уступил девушке место, его добило так мило сказанное — «Павлуша»! Теперь он расположился у неё за спиной — руководить и подсказывать.

— Положи правую руку на мышку и води ею, не отрывая от поверхности.

Наташа немного замешкалась, потом засмеялась:

— Действительно — мышка.

— Вот так, смотри на монитор — видишь — при помощи мыши ты управляешь курсором.

— Монитор — это экран?

— Верно! Теперь наведи курсор в поисковое окно и левой кнопкой мыши закрепи курсор там. Теперь на клавиатуре напечатай, что ты хочешь узнать.

Девушка задумалась, потом тряхнула головой, и пальцы ловко побежали по клавиатуре.

— Странно, печатаешь ты ловко, а с мышью обращаешься плохо.

— Машинописи нас в гимназии обучили, — ответила его Наталочка, теперь он только так и думал о девушке, и добавила не без гордости: — «Слепым методом»!

Выведя в поисковике название «Малая Бронная», она смогла открыть нужную страницу и стала читать. Пока она читала, едва не по слогам, отметил про себя Павел, в нём проснулся следователь. Он уже не был так уверен, что девушка лжет. Всё пока ложилось в ту версию, что, как ни парадоксально, а Наталочка действительно не из этого времени. И с брачным возрастом не солгала, и со старым-новым названием улицы, и реакция на ноутбук была более чем естественной. Если только… если только она не гениальная актриса. Или не по годам развитая и образованная, что тоже исключить было нельзя.

— Наташа?

— Да? — она оторвала взгляд от монитора и уставилась на него зелёными глазищами.

— А почему ты так медленно читаешь? Ведь судя по всему ты — девушка грамотная — вон как название ноутбука расшифровала.

— Не веришь, значит? — усмехнулась, с горечью, как отметил Павел.

— Да уж сложно в такое поверить.

— Понимаю. Давай так, я тебе, Пашенька, всё сказала, верить или нет, твоё дело, ты главное меня не выдавай, ты же обещал, помнишь?

«Господи! Но что же она с ним делает? Пашенька!» — он вынужден был признать, что против такого у него нет приёма.

— Я своё слово держу!

— А к алфавиту вашему я ещё не привыкла, многих букв нет. Вот и приходится приноравливаться. Спотыкаюсь на каждом слове.

Чёрт! Реформа орфографии же была после революции, а он запамятовал, хотя следаку упустить из виду такой факт непростительно! И опять все логично и непротиворечиво в её объяснении. А он опять опростоволосился! Размышляя, Павел заметил, что она уже смогла перейти на страницу о Патриарших прудах и читает теперь её.

По всему было видно, что Наташа действительно не из этого времени, уж очень она непохожа на современницу. «Что же теперь с ней делать? Она права — выдавать её нельзя! Налетят коллеги из ФСБ и отберут это дело. А девушку запрут в психдиспансере или каком-нибудь секретном институте и будут опыты проводить до тех пор, пока от личности мало что останется. Помочь каким-то образом вернуться назад? К престарелому мужу и молодому любовнику? Ну уж нет!» — Павел вынужден был отметить, что к старикану-жениху из рассказа Наталочки, он как раз не испытывает никакой неприязни. Пусть и косвенным образом, но он был причиной появления девушки в его судьбе. А вот к её кавалеру ненависть у Павла прямо-таки зашкаливала: «Или всё-таки не ненависть — ревность! Ну, ничего, ты теперь далековато будешь, милый. А Наташа здесь, рядом со мной! Нечего ей там делать! Впереди их не ждёт ничего хорошего: мировые войны и революции, гражданская война её зверствами. Вон чё с дворянками там вытворяли. А у нас всё тихо! Пусть уж лучше Наталочка останется со мной. Биографию придумаем, документом обеспечим. В такие юные лета мало какая привязанность сохраняется на всю жизнь, пройдёт немного времени — забудет своего милого. А я — тут, рядом!»

Наталочка тем временем самостоятельно открыла страницу под названием «Жигули (возвышенность)» и читала её. Осваивалась она, надо признаться, быстро, уже и новые вкладки научилась открывать, просматривала картинки. Словно ощутив, что Павел снова за ней наблюдает, обернулась и, в ответ на невысказанный вопрос, пояснила:

— У нас в Жигулях имение было. Там я всё детство провела. Мой Николка, кстати, тоже оттуда, из наших бывших крепостных.

Усадьбы, имения, поместья, крепостные, — для Павла это была такая историческая даль и экзотика, о которой он имел самое смутное представление. Однако, почувствовал в словах девушки некоторую несообразность своим представлениям о той эпохе, потому и спросил с изрядной долей единства:

— А разве так могло быть: крестьянский сын и дворянская дочь?

Таша не обиделась, а с оттенком снисходительности объяснила:

— Паша, Паша! Бывало, Паша, и не такое. После отмены крепостного права больше полувека прошло. Заломовы стали гораздо богаче Воиновых. А батюшка мой был рад стараться спровадить меня, бесприданницу, поскорее замуж. А я ТАМ была современной девушкой, выше сословных предрассудков. «Вишнёвый сад» Чехова читал?

Как и абсолютное большинство современных молодых людей, классику, конечно, Павел не читал, но с сюжетом пьесы в общем был знаком, поэтому просто кивнул.

— Ну, вот мы — как Раневская со своим братцем, а Николка и его семейство — как Лопухин, который в конечном счёте и купил имение. Так что, не подвернись этот князь, могли бы наши отцы и сторговаться. Понял теперь?

— Да уж трудно не понять.

— Эх, Жигули! — Наталочка мечтательно прикрыла глаза. — Нет лучше и красивей места на земле. Спускающиеся к Волге утёсы, покрытые ковылём, лесные чащи в глубине, разнотравье лугов с дурманящими запахами трав, родники с необыкновенно вкусной водой, сама Волга, величавая, спокойная. Попаду ли я когда-нибудь туда снова?

— Попадёшь, обязательно попадёшь! — Паша готов был отвезти её хоть на край света. — Вот закончим со всем этим, сделаем тебе документы и обязательно съездим. Я тебе обещаю!

— Спасибо! — девушка протянула вдруг руку назад и потрепала Пашины волосы на затылке. — Ты хороший, Паша!

От этой неожиданной ласки лейтенант аж замер, боясь спугнуть доверие, возникшее между ними.

— Конечно, здорово! — задумчиво продолжила разговор Наташа. — Столько всего напридумано за это время, столько открытий произошло, новых знаний. Я, наверное, так и останусь здесь дремучей невеждой. — спохватившись, добавила. — Если уж суждено мне задержаться в этом мире.

— Нет! — не согласился Павел. — Это ты зря. Человек, имеющий классическое образование, полученное в начале двадцатого века, вполне может здесь освоиться. Я тебе больше скажу: большинство моих современников понятия не имеет как устроены все эти гаджеты, и принцип их действия. Просто пользуются и всё, их так и интернете и называют — ТП, что означает…

— Тупой пользователь? — неожиданно к монологу Павла добавила свой голос Таша, и оба, заговорив хором, засмеялись.

— Несложно догадаться было! — сквозь смех сказала она. — А вот что такое «гаджеты», я не поняла.

— Да все эти приспособления и устройства, обладание которыми престижно, статусно. — ответил Павел, вытирая глаза вытащенным из кармана платком. — А ещё таких людей называют чайниками.

— Я не хочу быть чайником. — заявила девушка. — Буду учиться. У меня ведь уже получается в этой Википедией, правда?

— Правда! Только Википедия малая часть сегмента Интернета. — Павел, стоя за спиной у девушки, склонился над ней и завладел мышью, рассказывая и показывая одновременно. — Кроме Вики существует бесчисленное количество самых разных ресурсов по самой различной тематике. Называются они сайты и порталы. Для поиска сайтов сходной тематики используются браузеры, или поисковики. На самом деле поисковых систем много, но нас специализированные не интересуют. А из общих наиболее распространены Яндекс, Гугл и Майл. ру, отечественный поисковик. Вот, например, открываем Гугл. Видишь командную строку посередине? Прописываем в ней ключевое слово, — он склонился ещё ниже и прописал слово слово «Семья», — И задаём поиск. Смотри, сколько результатов поисковик нашёл. Теперь выбираешь нужный тебе и читаешь, или используешь в работе.

Его Наталочка впилась взглядом в монитор и потребовала:

— Дай мне!

Отобрав у Павла мышь, она стала одну за одной открывать страницы, пытаясь прочесть их содержимое.

Всё это Павлу было уже неинтересно. Оставшись не у дел, его взгляд лениво прошёлся по столу, задержался на Наталкиных ногах и упёрся в приоткрывшийся верх халата. Молодой человек почувствовал, что его уши стали пылать, а лоб покрылся испариной: через верхний разрез кимоно можно было разглядеть два аккуратных, округлых, девственно безупречной формы, холмика. Через минуту разглядывания Павел устыдился и отвёл глаза. Бесцельно поблуждав по комнате, его глаза вскорости вновь вернулись под разрез девичьего халата, разместились у Наталочки на грудях, и вытащить их оттуда было выше Пашиных сил.

Неожиданно Наташа обернулась и обнаружила, что глаза молодого следователя смотрят не туда, куда положено, вернее как раз туда, куда и должен смотреть взгляд молодого человека, если он молод, полон жизненных сил и естественных желаний. Но в том-то и дело, что эти виды были не предназначены для чужих глаз, их имел право лицезреть только один человек на свете — Николка — оставшийся за сто лет отсюда. Поэтому Наташа и не обиделась даже: обижаться на молодого человека в этом случае — всё равно, что обижаться на собаку за то, что она лает, а на кошку — за то, что мяучет. Сама виновата — нужно лучше хранить своё добро. Впрочем, вид у Павла был такой сконфуженный, что она сделала вид, что смилостивилась и спросила:

— А что делать, если мышка перестала работать, курсор не двигается, новые окна не открываются.

— Ну-ка, уступи место, сейчас разберёмся. — Павел перевёл дух и шумно выдохнул: «Обошлось!»

— Что там? — теперь уже Наташа встревоженно склонилось из-за спины Павла, не забыв, правда, прижать вырез халата к груди.

— Ничего особенного, просто завис комп. Сейчас перезагрузим и все дела.

— А почему такое происходит?

— Ты вкладок много открыла и перегрузила компьютер, вот он и перестал отвечать. Ноутбук старенький, движок у него слабоват.

— Он что, на двигателе работает?

— Да нет! — засмеялся Павел. — Это просто так называют системный блок и карты памяти. А так, от размеров сейчас мощность слабо зависит. В интернет можно заходить с устройств различных размеров. Есть ещё и планшеты, или планшетные компьютеры. А вот, — он достал из кармана и протянул девушке маленькую плоскую коробочку с экраном на одной из сторон, — Смартфон, гибрид телефона и компьютера.

Наташа повертела смартфон в руках:

— А как это работает? Клавиатуры нет, мышки нет, ничего нет!

— Вот, смотри. — он включил смартфон и провёл пальцем по экрану. — Экран — сенсорный и мы управляем всеми функциями при помощи пальца и экрана.

— Фантастика, просто фантастика. — ошарашено сказала Наталка. — Просто не верится, что я оказалась в будущем. Кажется, стоит проснуться — и ничего нет.

— Не просыпайся, пожалуйста, ты мне здесь нужна!

Молодые люди стояли лицом к лицу и смотрели друг другу глаза в глаза. Между ними был смартфон, за который оба держались двумя руками. Возникла неловкая пауза. Павел явно что-то ждал, но чем ему могла ответить Таша? Она понимала — ничем, игра вступила в такую стадию, что следующие шаги становились опасны. В это время раздался спасительный писк ноутбука:

— Пи-пи! Пи-и-и-и-…

— Упс! — сказал Павел. — Что же ты, гад, не перезагружаешься?

Нехотя оторвавшись от смартфона и тёплых Наташиных ладоней, он сел к столу и стал колдовать: вытащил сетевой шнур, перевернул ноутбук и удалил батарейку. Затем в обратном порядке поставил аккумулятор и вставил зарядное устройство. Попробовал запустить снова. Старый зверь проснулся, зашевелился, засветился, загудел. С облегчением парень обернулся назад и обнаружил, что Наталочки уже нет рядом — девушка ходила по кабинету, бросая взгляд на всё, что её заинтересует.

— Паша, а кто это? — она указала пальцем на висящий позади следовательского места портрет Президента. — В моё время на этом месте висел Государь Император.

— А теперь висит Президент Российской Федерации. — почти весело проговорил Павел.

— М-да, любопытно! Значит Россия — федерация? И не монархия, конечно. Хотя, следовало ждать, всё к этому шло. А что вообще произошло за эти сто лет?

— Много чего. Две мировые войны, революция, гражданская война, перестройка. Кстати — в космос полетели.

— В космос?! — восторг девушки был неподдельным. — Кто? Когда! Вот это да! Просто не вериться!

— Наши первые полетели, Юрий Гагарин.

— Ура! Я так и знала, что у России великое будущее. — тараторила возбуждённая девушка, не заметив, что на последней фразе лицо Павла стало кислым. — А что за войны? С немцами? Наши победили?

— Во Второй — мы, а в Первой, пожалуй, ни мы, ни они. У нас и у них революции случились. Тогда все империи развалились.

— Как развалились? И Россия?

— И Россия!

— Я хочу взглянуть на карту, на современную карту. Карта есть? — безапелляционно потребовала Наташа.

— Сейчас. — Павел сел к столу и некоторое время стучал по клавиатуре, наконец встал и, указав Наталке на стул, сказал: — Вот. Смотри!

Наталка уселась, и некоторое время внимательно изучала, выведенную на монитор карту России. Подняла на Павла печальные глаза:

— Это что же можно было со страной сделать, что она так усохла?

— Ну-у, она и так — самая большая в мире.

— Да при чём здесь это! Как она оказалась в допетровских границах? Откуда взялись все эти государства? Возле Балтики какие-то карлики с непонятными названиями торчат. Почему все южные земли России оказались какой-то Украиной? Этой страны и не существовало никогда. А вот здесь написано Белоруссия, какая такая Белоруссия? Литву знаю, была такая страна, Польшу тоже знаю, а Белоруссию и Украину не знаю! Что за страны? Зачем надо было новые страны придумывать? А это монстр, что к Волге подходит — Казахстан — это что, новая Золотая Орда образовалась? Кто им всё отдал? Что случилось с МОЕЙ страной?

— Ну-у… — Павел не знал, что и ответить, да чтобы в подробности не вдаваться, так сразу и не скажешь. — Не всё так просто, как ты излагаешь. Понимаешь, после революции все окраины отложились. Была революция, война, жестокая гражданская война, которую выиграли большевики. Они и объединили все образованные республики в одно государство — Союз Советских Социалистических Республик. Это была великая страна. Мы выиграли Вторую Мировую войну, запустили человека в космос, овладели атомной энергией. Но в 1991 году эта страна распалась на отдельные республики. Говорили, чтобы не было конфликтов, решили административные границы сделать государственными. Я этого ничего не помню — совсем маленький был. Но мы привыкли, так и живём.

— Как привыкли? Была страна, и нет страны, а вы привыкли?

Тут Наташа запнулась, опять как и в обезьяннике вспомнив зимний разговор с неким поляком. Он же тогда обо всём этом говорил! Неужели у них получилось? Против её воли глаза стали намокать, и, чтобы Павел этого не заметил, она отвернулась у стеллажу и машинально взяла с полки бронзовый бюстик человека с клинообразной бородкой в помятой фуражке. Повертела его в руках, наконец, совладав с собой, обернулась обратно.

— А это кто? — она вытянула руку с бюстом.

— Дзержинский, Феликс Эдмундович. — ответил Конюшкин. — Он после революции руководил созданием правоохранительных органов. Он как раз из этих, из большевиков, что победили в гражданской войне. Многие его клянут, но в полиции его уважают, это наша история.

— Поляк?

— Да, поляк.

— Есть… то есть был у меня знакомый революционер, тоже поляк, я к нему на подпольный кружок ходила. Замечательный человек! Если все революционеры такие — тогда за ними правда. Да, Пашенька, видимо мне и за историю тоже нужно садиться, чтобы знать, что в стране произошло. — грустно сказала Наталочка. — Или… нужно найти способ вернуться обратно, я здесь чужая! Никому не нужна! Один-два вопроса — и каждый сможет раскусить меня.

— Да ты что! — у Павла от волнения стал прерываться и дрожать голос, он вдруг испугался, что потеряет Наталочку. — Куда ты собралась? Там скоро начнётся кровавая каша, бойня. Красный террор, белый террор, бандиты, репрессии, дворян резать будут и усадьбы жечь… — он прервался, чтобы отдышаться. Павел устал от возбуждения, хотелось сказать много — получилось мало, но пауза сделала своё дело — он кое-что вспомнил. — Когда, говоришь, ты перенеслась, какого числа?

— 31-ого июля 1914 года, вечером. — ответила девушка.

— Так вот, завтра, 1 сентября 1914 года начнётся Первая мировая война!

— А-а-а! — услышав эту новость Наташа открыла рот и сразу прикрыла его рукой.

— И неизвестно, что вас всех ожидает в будущем. Кто вообще останется в живых, и останется ли вообще кто-нибудь? Наташа, может это судьба? Может она даёт тебе второй шанс остаться в живых и прожить жизнь в этом мире?