Мой (с)нежный барс

17. "Ты не поймешь..."

Алана не притворялась и не желала угодить, Шади это чувствовал. Она тянулась к нему так же искренне, как и он к ней. Он жалел, что у нее нет такого же острого нюха. Если бы она ощущала его запах, у нее не осталось бы сомнений.

Шади не спешил, - он хотел долгую прелюдию. Завтра они подлетят к Даржу, завтра начнется работа, завтра он будет решать проблемы, а сегодня можно насладиться близостью, можно потерять голову и расслабиться.

Алана положила руки на ремень, но Шади покачал головой и отвел их, нежно сжимая запястья. Он сел и поставил самочку между ног, огладил бедра, потискал ягодицы. Алана закусила губу, ее взгляд затуманился. Шади щелкнул застежками на бретельках комбинезона, стянул его до пояса, приподнял футболку, лизнул пупок, поцеловал чуть ниже, и еще ниже, и еще. Руки скользнули к бюстгальтеру, дернули его наверх, высвобождая груди. Алана пошатнулась, и Шади встал, приобнял ее за спину одной рукой, а другой стал мять грудь.

- Ом-м-м… - выдохнула Алана и прерывисто всхлипнула.

Она сама потянулась за поцелуем, и Шади не разочаровал, ответил, проникая языком в ее рот, властно и страстно, и целовал, поочередно пощипывая соски, до опухших губ и жалобного стона: «Пожа-а-алуйста…» Алана дрожала в его руках, ее кожа обжигала, соски то твердели, то становились мягкими и податливыми. Он резко засунул руку ей в брюки – комбинезон еще держался на бедрах, - и довольно заурчал. Мокрые трусики выдавали желание так же искренне, как его стояк.

- О чем ты просишь? – Он оставил в покое губы и целовал шею, спускаясь к ключицам.

- Хочу тебя… - прошептала Алана.

- М-м? Не понял.

Он не издевался, он хотел слышать ее голос – теплый, умоляющий, дрожащий от возбуждения.

- Я хочу тебя, - отчетливее повторила Алана, извиваясь в его руках. – Пожалуйста…

Она тоже ласкала его – запускала пальцы в волосы, стараясь не задеть бусинки, оглаживала шею и плечи, забираясь под рубашку, прижималась животом к паху и терлась о него, как кошка.

Кошка. Его кошка. Если она – игрушка, то и он – тоже. Она сводит его с ума!

Шади вытряхнул Алану из футболки, заодно срывая и бюстгальтер, и позволил снять с себя рубашку. Она торопилась, как будто добралась до сладкого. Прижалась к обнаженной коже, потерлась грудью, лизнула его соски, прикусывая и оттягивая кожу.

- Тш-ш-ш… - Он осадил ее, перехватывая инициативу. – Не так быстро.

Одно движение – и комбинезон упал к ногам, а Шади подхватил Алану и перекинул через колено, поставив ногу на кровать.

- Ох… - выдохнула Алана и заерзала, пытаясь выскользнуть из него рук.

Двусмысленная поза, но Шади не собирался наказывать. Разве его намерения можно считать наказанием?

- Лежи смирно, - мурлыкнул он. – И расслабься.

Он подцепил трусики и потянул их вниз, оголяя ягодицы, круглые и подтянутые. Несмотря на предупреждение, Алана сжала попу и сомкнула ноги. Ничего, он заставит ее послушаться. Лаской.

Одной рукой Шади придерживал ее за поясницу, а другой – гладил, иногда покалывая кожу острыми когтями. Хвостом смахнул трусики на пол и щекотал чувствительную кожу внутренней поверхности бедер. У Вишенки не было шансов – она сама открылась, позволяя Шади ласкать клитор и тугое колечко ануса.

Восхитительный запах возбуждения раздражал обонятельные рецепторы. Алана извивалась и умоляла взять ее. Она хотела почувствовать Шади внутри, а он и не думал ей отказывать. Одно движение – и она уже лежит на спине. Звякнула пряжка ремня, Шади приспустил штаны и пристроился между ног, притягивая Алану к себе.

- Шади! Ша-а-ади! – твердила она, забыв о стеснении, и поскуливала в нетерпении. Пальцы сжались в кулаки, комкая простынь. – Пожа-а-алуйста!

Он не стал дразнить, вошел одним резким движением, сразу на всю длину. И замер, задыхаясь от ощущений. Влажное горячее лоно, сжимающее член, тесное и пульсирующее – что может быть прекраснее?

Алана шевельнула бедрами и обхватила Шади ногами, сомкнув их за поясницей. Хвост мазнул по животу, спускаясь ниже и ниже. Шади развел пальцами складочки, пощекотал кончиком хвоста клитор. Чувственный стон подтвердил, что Алана оценила эту ласку. Продолжая щекотать, Шади медленно подался назад, полностью вынул член, и снова вогнал его до предела – резко и сильно. И еще раз. И еще, доводя Алану до исступления. А потом вбивался, теряя ощущение реальности, переживая сначала оргазм Аланы, а потом и свой, как единое целое.

- Вишенка, ты меня загоняла, - пошутил Шади, убирая мокрые пряди волос с лица Аланы. Они долго лежали без сил, обнявшись, но теперь она завозилась и попыталась встать. – Куда ты? Нет, в душ потом. Останься. Ты так восхитительно пахнешь…

- Иногда мне кажется, что ты – тоже, - неожиданно призналась она. – Как будто я чувствую больше, чем обычно.

Алана уютно прижалась к нему, а Шади практически накрыл ее собой, вдавливая в матрас.

- Ты восхитительна, - прошептал он ей на ухо.

Она дернулась, как будто хотела возразить.

- Я не смогу тебя отпустить, - признался он.

- То есть?

Ее голос дрогнул. И как она умудрялась выводить узоры на его груди кончиком пальца? «В отместку» он гладил хвостом ягодицы.

- Если ты захочешь уйти, неволить не стану. Но сам не прогоню.

- Я могу остаться на корабле?

- Да.

- Как… кто?

Шади мысленно поморщился. И почему женщины так любят статусы? Подруга, любовница, невеста, жена.

- Как Алана Даниэль О’Марелли, - попытался отшутиться он.

- Так это из-за наследства?

Шади словно сунули в бочку со льдом. Он ничего не сказал, но откатился в сторону и лег на спину, уставившись в потолок.

- Шади, прости! – Алана схватила его за руку, но он сердито ее оттолкнул. – Прости, пожалуйста! Я не думала, что говорю. Не знаю, как… зачем… Шади…

Чтобы умерить гнев, он ровно дышал, с шумом выпуская воздух через ноздри. Каких богов он прогневал? За что ему это наказание? Алана словно нарочно испытывает его терпение – то мила и покладиста, то придумывает невесть что!

- Шади…

Она попыталась заглянуть ему в глаза, нависнув сверху. Вишневые волосы мазнули по лицу. Шади резко сел, и Алана отпрянула назад, избегая столкновения.

- Я не возьму у тебя ни монеты, даже если ты будешь умолять, - холодно произнес он.

- Шади, прости!

Он чувствовал раскаяние и искренность извинений, но уязвленная гордость не позволяла ответить достойно. Шади по опыту знал, ему нужно время, чтобы успокоиться. Глупая Вишенка не представляла, какого зверя чуть не разбудила.

- Шади…

Она прикоснулась к спине, и он встал. Наказать ее он не мог, не имел права, хотя уже понял, что принял ее, как равную, как будто она его крови. С этим тоже нужно будет разбираться, но не сейчас, позже. И уж совершенно точно, что сейчас Вишенка не оценит его порыва отшлепать ее за дурные мысли и слова. Поэтому он молча ушел в душ, игнорируя слезы. Поплакать иногда даже полезно, в следующий раз будет думать, прежде чем говорить гадости и глупости.

Контрастный душ – прекрасное средство для расшатанных нервов. Гнев смыло водой, и он уже сожалел, что был слишком строг с Вишенкой. Ей нелегко, столько перемен в жизни, никакой определенности в будущем, вот и ляпнула, не сообразив, как такие слова могут ранить. И ведь ничего не потребовалось объяснять, она тут же поняла свою ошибку.

Из душа Шади вышел с желанием приласкать свою девочку, успокоить, а, может, даже выкупать. Ему понравилось мыть ее, а сейчас и хвост уже мокрый, и потом он с удовольствием вручит ей щетку.

Алана сидела на кровати, опустив плечи и голову. На коленях у нее лежал ремень, который она зачем-то вытащила из его брюк.

- Вишенка?

Он остановился рядом, взял ее за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Из глаз в три ручья текли слезы. Шади не успел ничего сказать, она сунула ему в руки ремень, сложенный пополам.

Нет, не может быть.

Может.

Алана легла на живот и вытянула руки вперед, недвусмысленно предлагая Шади воспользоваться ремнем, как орудием наказания.

Приехали.

Он отшвырнул ремень и сел, обхватив голову руками.

- А я б тебя выпорол, - пробурчал он. – За все сразу. Только толку не будет.

- Я такая дура? – всхлипнула Алана.

- Нет. Но ты не поймешь сути. Для тебя это единственный способ разрешить конфликт. Получить наказание и прощение. Так?

- Да, так…

- Иди ко мне, Вишенка. – Она доверчиво прильнула к его плечу. – У нас в паре, где женщина признает лидерство мужчины, наказание не считается насилием или унижением. Ни один альфа не будет бить свою самку, потому что он сильнее или из-за плохого настроения. И порка, как наказание, применяется очень редко. Альфа вообще предпочтет никогда не наказывать, потому что при любом раскладе вина его женщины – это и его вина.

- Почему?

Сейчас она не поймет. Это другой образ мышления, который прививается с рождения, а, может, и передается генетически. Но он расскажет, даст пищу для размышлений.

- Альфа не смог объяснить, не вызывает должного уважения. Это его вина.

- Ты меня не воспитывал.

- Неважно. Женщина не слуга и не рабыня, однако она старается не огорчать, это что-то на уровне инстинктов. Конечно, все ошибаются, особенно в первое время. Наказание – это воспитание, урок. Ошибки прощают не после него, а до, причем друг другу.

- Ты больше не сердишься? – Алана с тревогой заглянула ему в глаза.

- Нет, Вишенка, не сержусь.

- Но не накажешь?

- Поркой? Нет. Ты уже наказана. Пока тебе тяжело понять…

- А зачем ты рассказал? Я пойму со временем? Ты хочешь, чтобы я стала твоей по-настоящему?

Суд по тому, с каким любопытством Алана сыпала вопросами, страдать она перестала. Оставалось надеяться, что урок пошел впрок.

- Ты поймешь, в этом я уверен, - ответил он, целуя вишневую макушку. – А о наших отношениях поговорим позже, хорошо? Не торопись.

- Можно спросить? Я не уверена, что этот вопрос тебя не рассердит…

- Спрашивай.

Шади подумал, что зря принимал душ. Он опять хочет эту упрямую Вишенку, ерзающую у него на коленях.

- Предполагается, что в паре воспитывать нужно женщину? А альфа? Его никто не воспитывает? Он не может вести себя недостойно? Шади, я не о тебе, мне любопытно.

- Любопытство сгубило кошку, - улыбнулся он. – Но ты права, альфа может вести себя недостойно. У женщины ест право пожаловаться на поведение своего мужчины, если они не смогли разрешить какой-то конфликт самостоятельно.

- Пожаловаться? Кому?

- Старшему. У меня, к примеру, есть отец, есть учитель. Они могут назначить наказание. Есть совет старейшин, в конце концов.

Шади не стал говорить, что наказание для нерадивого альфы весьма жестокое – публичная порка. С Вишенки достаточно, ей и так есть о чем подумать. Не спрашивая, он подхватил ее на руки и понес в душ. Потом нужно будет позаботиться об ужине, еще раз проверить, не отклонилась ли Цыпа от курса – и отдохнуть хоть несколько часов. Непонятно, что ожидает их на Даржу, но определенно ничего хорошего.