Морт. Охота на колдуна

Глава четырнадцатая

Брат Доминик нервно расхаживал по келье взад и вперёд. Морт сидел перед ним, одетый в одно только исподнее. Вид у него был ужасный. Раны понемногу стали заживать, но он был ещё очень слаб. Тело его похудело настолько, что напоминало живой скелет, обтянутый кожей, глаза глубоко провалились, а голос был едва слышен. На голове его отросли короткие волосы, белые, как снег.

— Доказательства, что ты принёс нам, помогут следствию, но вряд ли они убедят королевский суд, — грустно сказал инквизитор, — а твоё бегство убедит всех фигурантов залечь на дно и уничтожить все следы сатанинских обрядов. Мы не сможем ничего доказать, даже если перевернём вверх дном все их замки.

— Их нужно остановить, — тихо проговорил Морт, — если не получится сделать это законно, я сам вернусь туда и…

— Я понимаю тебя, Петер, но нам не нужна смерть конкретных людей, наша задача — искоренить ересь и колдовство. Пока мы можем достать только местного священника, отца Стефана.

— Я должен был догадаться.

— Никто не может знать такое наперёд, — инквизитор пытался его успокоить, — корни заразы ушли слишком глубоко, Святой Престол теперь подозревает и самого епископа.

— Что с обрядами? — спросил Морт.

— Мы благодарны тебе за подробное описание, но обряды, совершаемые этими людьми, далеки от классической сатанинской ереси. Более того, нет указания на то, что они поклонялись именно Дьяволу. Это больше напоминает древнее язычество, но мы не можем точно сказать, какая именно вера.

— А что говорят книги? — спросил Морт.

— Ничего, или почти ничего, — Доминик остановился и задумался, вспоминая что-то, — одну из книг получилось перевести, написана она на древнем арабском наречии, но оригинал, скорее всего, ещё более древний, а источником его были тексты из Александрийской библиотеки. Это магический трактат, обучающий колдунов. Опять же, непонятно, как эти люди его читали, у нас нашёлся специалист-переводчик, но ему потребовалось больше недели, чтобы перевести только треть книги, сомневаюсь, что такие специалисты есть где-либо ещё.

— А другая книга?

— С ней всё плохо, мы не можем ни перевести, ни, хотя бы, прочитать ни одной строчки, переводчиков с этого языка у нас нет, и уже никогда не будет.

— Что за язык?

— На этом языке говорили и писали язычники Нового Света. Когда к ним пришли христиане, подданные Его Величества короля Испании, их ужаснули страшные колдовские обряды с человеческими жертвоприношениями. Само собой, никто не стал подробно изучать столь ужасные обычаи, а книги этих язычников попали под запрет. С моей точки зрения это было сделано напрасно, следовало подробно изучить всё, понять их грамоту и научиться читать эти книги, которые далеко не полностью посвящены колдовству, но увы, меня тогда там не было. А теперь уже поздно. Государства язычников канули в лету, сами они приняли христианство, жрецы были поголовно истреблены, а грамота, которую они хранили, оказалась прочно забыта. Теперь это мёртвый язык, и мы его понять не сможем.

— Но они читали эту книгу, — напомнил Морт, — я сам это видел.

— Во-первых, ты видел только то, что видел, кто-то смотрел в книгу и произносил непонятные слова. Это не значит, что он её читает, слова можно повторять и наизусть. Это начётничество. У нас такое тоже бывает, попадаются малограмотные монахи, не знающие латыни, они смотрят в книгу и говорят текст по памяти. Такое могло быть и у них.

— А во-вторых? — напомнил Морт.

— А во-вторых, подробности можно будет узнать, только допросив их всех, желательно несколько раз и поодиночке. Их обряды немного напоминают обряды язычников Нового Света, как знать, возможно, какой-то сумасшедший привёз в Европу новый культ и распространил его среди новых адептов. Даже если король Венгрии пойдёт нам навстречу, дело будет непростым.

— В моих записях есть раздел об одном обряде, — напомнил Морт, — он должен был состояться в ближайшее время, я полагаю, до начала зимы. Обряд с человеческим жертвоприношением. Они не могут пропустить его.

— А ты знаешь точную дату?

— Нет, но, возможно, в книгах есть.

— Там есть кое-что, — Доминик присел на край кровати, — я потороплю переводчиков, если этот обряд действительно так важен, они его проведут, тогда мы их возьмём и получим неопровержимые доказательства.

— Если король позволит, — невесело напомнил Морт.

— Я свяжусь с руководством, — Доминик встал и направился к выходу, — мы постараемся договориться.

Спустя ещё несколько дней, Петер окреп настолько, что смог самостоятельно ходить по резиденции и даже выходить за её пределы. Так он встретился с сержантом Алоисом, который от радости едва не задушил его в своих медвежьих объятиях. Выслушав скомканный рассказ о его приключениях (разумеется, без некоторых подробностей), старый вояка воскликнул:

— Эх, если бы такой рубака был у меня во взводе десять лет назад, французская граница была бы на сто миль западнее.

— Вряд ли, — Морт улыбнулся, — я не умею воевать по-настоящему, моё дело — резать глотки в тёмном углу, что тоже иногда бывает полезно. Скажи лучше, есть ли в здешних краях толковый оружейник, я без ножа чувствую себя голым.

— Есть, конечно же, есть, — заверил его сержант, — такой толковый, что лучше я пока не видел, сейчас мы сходим к нему, и он сделает тебе самый лучший нож, клинок которого скоро испробуют на своей шкуре мерзкие еретики.

Кузница нашлась среди многочисленных хозяйственных построек, окружавших резиденцию. Построена она была с умом, звон кузнечного молота был почти не слышен в округе, а дым из трубы мало, кому мешал. Оружейник, довольно молодой парень, худой, как и сам Морт, одетый в кожаный фартук, встретил их радушно и поинтересовался, зачем именно они пришли.

— Мне нужен нож, — объяснил Морт, — только необычный, он должен быть изогнут вперёд, как серп, я могу нарисовать, если есть, на чём.

У кузнеца нашлась белая доска, на которой можно было рисовать углём, охотник сделал набросок и объяснил, с какой стороны следует затачивать. Оружейник с пониманием кивнул и стал копаться в куче железного хлама.

— Есть у меня кусок стали, — объяснил он, — отличная сталь, выплавленная из высокосортной руды, но для нормальной сабли его мало, а для ножа будет в самый раз, сейчас я вам покажу.

Кузнец выудил кусок железа, длиной и толщиной, как два пальца. Прикинув его вес, Морт кивнул, действительно, для ножа этого достаточно. Кузнец бросил его в горн и начал раздувать пламя. Через некоторое время он взял щипцы и вынул из горна слиток, что светился ярко-оранжевым пламенем. Он не стал использовать водяной молот, обошёлся обычной кувалдой, предназначенной для одной руки. Раскалённый металл превратился в тонкую длинную пластину, потом его сложили вдвое, и снова расплющили, потом снова, потом, повинуясь ударам молота, он стал принимать форму ножа. К тому моменту, когда металл стал остывать, а свечение его становилось тусклым и приобрело красный оттенок, это был уже нож, точно такой, каким Морт пользовался раньше. Но закаливать его сразу кузнец не стал, сказал, что это долгая и сложная процедура и займёт не один час. Ещё день он попросил на заточку и шлифовку клинка, а рукоять сделает его ученик, короче, забрать нож следовало через два дня. Морта это вполне устраивало, всё равно, в ближайшие дни ему не предстояло ни с кем воевать.

Время тянулось медленно, безделье было мучительным, охотник целыми днями валялся на кровати в своей келье и читал книги. Для тренировок тела ещё не пришло время, слишком слаб и раны не до конца затянулись. Хотя, если быть откровенным, после полученных ранений он вообще не должен был остаться в живых, несмотря на помощь опытной знахарки. Тем не менее, он остался жив, более того, облава, направленная по его следам, и обыскавшая каждый куст и каждый угол в домах, его не нашла. У цыган были способы прятать людей, а спустя всего две недели, он смог встать не ноги и даже добраться до границы, будучи упрятанным в повозку с соломой, там он обратился в первый монастырь, а святые братья, приняв полуживого охотника, восприняли его рассказ серьёзно и связались со своим начальством. Из резиденции даже отправили специальный кортеж, чтобы его забрать.

Выбравшись в умывальную комнату, Морт подошёл к большому зеркалу и посмотрел на себя. Вид был отвратительный, короткие седые волосы, седая же щетина, росшая неровными клочками, голова, похожая на обтянутый кожей череп и глубоко провалившиеся мутные глаза. Стянув рубашку, он оглядел остальное. Живой скелет, вот только с ранами что-то странное. Затягивались они с обычной скоростью, кроме тех мест, где стояли адские метки. Кожа под знаками была абсолютно здоровой, поэтому большой шрам на груди разделялся на несколько шрамов, можно было подумать, что татуировка тогда выступила бронёй, защитившей его тело от оружия.

Тяжело вздохнув, он налил из большого медного кувшина, принесённого кем-то из братьев, горячей воды в таз, после чего извлёк из небольшой сумки кусок мыла и начал намыливать себя, стараясь особо не тревожить раны. Смыв грязь, он почувствовал себя уже гораздо лучше, даже, немного подумав, извлёк из сумки бритву. Ранение — не повод плевать на себя. Взбив пену и намылив голову, он подошёл к зеркалу и провёл по голове лезвием, показалась голая кожа. За этим занятием его и застал брат Доминик.

— Петер, в резиденции есть отличный цирюльник, ты не знал?

— Я привык всё делать сам, — отозвался охотник, не поворачивая головы в его сторону, — вы зашли сюда по делу, или просто так, полюбоваться на мои мощи?

— Мощи твои выглядят отвратительно, — заметил инквизитор, — настолько, что возникает острое желание отслужить по тебе заупокойную мессу. Но я пришёл именно по делу. Есть хорошие новости, Святой Престол, тщательно проанализировав наш доклад, заключил договорённость с королём Венгрии, нам позволено будет прибыть в указанные места и произвести там обыск, разумеется, в присутствии королевских чиновников самого высокого ранга.

— Чиновники высокого ранга, — заметил Морт, — не могут выезжать тайно, слух об этой поездке разлетится ещё до того, как они покинут столицу, а значит, к их приезду не останется никаких следов, ничего, что позволило бы обвинить их в колдовстве. Что будем делать тогда?

— Не знаю, — угрюмо сказал Доминик и присел на лавку, — я лично поручился за всё, в случае провала вся ответственность падёт на меня. Скорее всего, отправлюсь в дальний монастырь, где-нибудь в Ирландии, где буду замаливать грехи. Ну, или поеду в Новый Свет, чтобы нести истинную веру дикарям. Вариантов масса.

— Что с книгами? — спросил Морт.

— Одна почти расшифрована, — объяснил Доминик, мы теперь примерно представляем себе суть готовившегося обряда.

— А время? — с тревогой спросил охотник.

— Дата рассчитывается по сложному календарю, с учётом движения Солнца, Луны и Венеры, но мы, кажется, смогли посчитать, это ночь с тринадцатого на четырнадцатое ноября.

— Нужно успеть… — начал, было, охотник, но остановился, рука с бритвой замерла, на затылке остался не до конца заживший рубец от удара прикладом. Брат Доминик, вздохнув, взял у него бритву.

— Я знаю, о чём ты думаешь, Петер, — спокойно сказал он, убирая остатки волос на затылке, — так и задумано, выступим с таким расчётом, чтобы быть на месте именно в этот день. Обряд действительно нельзя пропускать, они, скорее, рискнут быть пойманными, чем расстроят своего владыку. Более того, обряд предполагает длительную подготовку, которую следует проводить совместно, большим количеством людей. Единственным неясным вопросом остаётся место проведения обряда. Мы не сможем обойти все поместья за одну ночь.

— Я знаю это место, — Морт забрал у Инквизитора бритву и прополоскал её в тазу, — лысая гора в окрестностях, туда выходят пещеры, соединяющие несколько домов знати.

— Скорее всего, ты прав, — согласился Доминик, — обряд следует проводить под открытым небом, в свете луны и звёзд, можно использовать двор в одном из замков, но вряд ли там поместятся все желающие.

— Когда выезжаем? — спросил охотник, намыливая щёки, — ждать больше нечего, время уходит.

— Тебе ехать совсем не обязательно, — вкрадчиво сказал инквизитор, — ты слаб, ещё не оправился от ранений, наконец, тебя там помнят, это может создать проблемы.

— Я поеду, — заявил Морт, начиная скоблить щёки, — если нужно, могу немного изменить внешность, но ехать нужно обязательно, без меня вы не справитесь.

— Как знаешь, — не стал возражать Доминик, — если так, то выезд нашей делегации назначен на завтрашний вечер, будь готов.

С этими словами брат Доминик встал и вышел, а Морт, глубоко задумавшись, стёр с лица остатки пены. Собраться ему ничего не стоило. Новая одежда висела на вешалке в келье, остаётся только… вряд ли ему предстоит воевать, но оружие просто необходимо. Нож — продолжение его руки, без него он чувствовал себя беспомощным калекой.

Кузнец всё делал бесплатно, находясь на содержании у церкви, но поощрить его всё же стоило. Благодаря попустительству брата Доминика, да и вообще всех, кто отвечал за местное хозяйство, охотник раздобыл в погребе бутылку отличного вина и с ней в руках направился в кузницу. Кузнец обрадовался и ему и бутылке.

— Нож готов? — спросил охотник.

— Разумеется, — весело откликнулся мастер и полез в ящик, — ученик мой намеревался нанести позолоту, но я ему запретил, те, кто служит церкви, всегда отрицательно относятся к роскоши, я подумал, что лучше оставить его таким.

Он извлёк на свет нож. Рукоять была обложена пластинками из кости, небольшая гарда отлита из бронзы, из неё же сделано небольшое навершие рукояти. Клинок ослепительно блестел, отшлифованный до состояния зеркала. Режущая кромка была идеально гладкой, кузнец взял клочок шерсти и махнул над ним ножом, половина волосков упала на пол.

— Им можно гвозди рубить, — заявил мастер.

— Спасибо, — кивнул Морт, принимая из его рук оружие, — но я обычно имею дело с человеческой плотью, она гораздо мягче гвоздей.

Пальцы сомкнулись на рукояти, вверх по руке побежал мороз, странное ощущение, он чувствовал этот нож, словно отсиженную конечность, которая понемногу становилась послушной, теперь он цел, здоров и готов к любому бою.

Распрощавшись с кузнецом, он вернулся к себе. За это время кто-то успел заменить чучело для тренировок, у стены висел совершенно новый соломенный манекен, завёрнутый в грубую ткань. Подойдя к нему, охотник сделал несколько быстрых движений, которые посторонний человек вряд ли смог бы уловить глазом. На поверхности ткани появились глубокие надрезы, из которых посыпалась солома. Руки его были по-прежнему твёрдыми, даже слабость постепенно уходила. Если сейчас придётся драться, ничто ему не помешает.