Мое ускорение

Глава 22

Нет, не пропал, как выяснилось, уснул и сны видел. Не эротические, к сожаленью. А снилось мне, как я, находясь в каком-то лесу, запускаю по Чернобыльской АЭС самодельные ракеты. Теракт, короче, совершаю. Главное, в башке четкое понимание было осмысленности моих действий, — мол, раз такое ЧП, как ракетная атака случилось, то искать будут, конечно, меня со всем тщанием, но и всякие эксперименты на АЭС, дай бог, отменят. А там, глядишь, другая дежурная смена на АЭС по-другому поступать будет. И ведь на полном серьёзе разум такую туфту во сне гонит. Поймают, как пить дать! Наше КГБ работать умеет ещё. Или не умеет уже? Хм. Умело — страну не просрали бы.

Под впечатлением от сна прощаюсь с Ленкой, чуть было не схватив её за задницу. Интересно, Илья меня одного бы убил или нас обоих? И так стоит недовольный. Ясен пень! Ленка ключи ему не оставила, предлог идиотский, вернее, Ленкин: «баб ко мне водить будешь». Даже обсуждать не хочу эти выверты женской логики. Илья спорить тоже мудро не стал. Поднатаскался, с моей соседкой общаясь. Да баб он и к себе привести может, пока один живет. А ведь ему вообще комната на одного полагается, как воспитателю! Надо пробить! А вот кормить Илью теперь мне придётся, аванса ему не дали, а получка — то ли пятого, то ли вообще десятого. Ленкин холодильник для него, получается, закрыт. У меня ключ, кстати, есть от комнаты соседки, но не буду же я по холодильникам чужим лазить! Или буду? Задумался. Морально ничего не напрягает, Ленке точно не жалко еды, она просто забыла про то, что от неё зависит питание здоровяка-возлюбленного.

— Посидим на дорожку! — верещит Лукарь явно родительский репертуар.

Увез её тот же водитель на том же «Уазике».

До конца недели все шло через пень-колоду. Мне приходилось постоянно препираться со своими подчиненными, которые на всё имели своё мнение. Например, первого сентября мы планируем заложить парк «Комсомольский» вдоль проспекта того же имени. Саженцы, а вернее уже приличного размера деревья, голубой ели закуплены. Спор разгорелся по поводу того, кто будет высаживать. Вроде, очевидное решение — высаживать деревья будут школьные комсомольские организации. Во-первых, первое сентября, во-вторых, их, этих организаций дофига, и на все елки хватит, и, в-третьих, должны же и школьники-комсомольцы внести свою лепту. А аргументы-то какие сочные приводит Александра:

— Каждое дерево будет именным! И каждая комсомольская организация будет следить за его состоянием и ростом, не даст ему пропасть, ведь это честь для комсомольской дружины школы! Даже через двадцать лет!

Угу-угу. Не будет этих комсомольских организаций уже через шесть лет, и кто следить будет? Школа? И это в безденежные девяностые, забесплатно? Сомневаюсь. Нет, конечно, надо каждое дерево делать именное, только имя будет конкретного человека, а не безликой организации. Тот же будущий предприниматель Зырянов, например, который футбол на северном полюсе организовал, что он своей именной елке пропасть даст? Да ни в жизнь.

— Я понимаю — удобно. Детям посильную работу дадим, опять же — в воскресенье рабочий человек отдыхает, а у школьников все равно «Первое сентября», — начал ответку я, видя, как на слове «дети» усмехнулись и Полина, и Сашка, — мол, сам-то кто? — Но я предлагаю не подходить к делу формально, а, как настоящему комсомольцу, стараться сделать все как можно лучше! А что может быть лучше хорошо сделанного дела? Это два хорошо сделанных дела! А тут будет именно два дела, — мы и парк заложим и наградим тех, кто заслужил! Да, это будет именно награда! Право посадить свое дерево. Списки таких комсомольцев у нас есть.

Короче, запудрил я своим «детям» головы. Уговорил, хотя мог и приказать. Но постоянно же не будешь силой давить на них. С елями этими вообще хорошо вышло, их ещё весной горисполком заказал для своих нужд, и мне отдали ради важного дела, первый секретарь горкома КПСС Капелько опять помог. Надо сказать, что в СССР сейчас подобных елок не выращивают нигде. Есть лишь один совхоз — в Кабардино-Балкарии. Совхоз-миллионер, ибо монополист: со всего Союза собирал заказы. Написали письмо в совхоз, проплатили за всё, и за срочность доставки в том числе, затем отправили в Нальчик сотрудников красноярского «Института леса». Они отобрали 53 экземпляра в возрасте порядка десяти лет. Навязали на них тряпочки-метки, чтоб никто нечаянно не выкопал. Сотрудники тамошние сказали, мол, сажать лучше осенью — приживаемость лучше. Меня лично это как раз очень устраивало по срокам. Потом приехала туда бригада из красноярского лесхоза. Выкопали ели, упаковали корни в мешковины, сверху обмотали веревкой, поместили в ящики, засыпали опилками, чтобы при возможном ударе корневую часть не повредить, погрузили все в открытые товарные вагоны. Кстати, высота деревьев около трёх метров. Я их видел вчера, под охраной стоят уже трое суток в проточной воде местной небольшой речки — Маны.

Сегодня пятница, тренировки нет, решил погулять по городу. Зашел в кафе, потолкался в ЦУМе, пытался познакомиться с девушкой… Даже не посмотрела на меня. Коза. Александра по-прежнему меня держит на расстоянии, но сегодня заметил уже пару нескромных взглядов от неё в свою сторону. А чё — бабам тоже надо. Зайду, пожалуй, к ней вечерком, «авось да небось» первые мои помощники. В холле меня встречает массажистка Катя! С чемоданами почему-то! Она уволилась в начале лета и уехала поступать в мединститут в Москву.

Выглядит отлично, вроде и по-дорожному одета, а смотрится хорошо. Обтягивающие спортивные трико подчеркивают округлые бедра, маечка и расстегнутая спортивная куртка с надписью «Фестиваль» … Не иначе, в Москве купила, сувенирной продукции там много продавалось.

— Толя, я уже хотела уезжать в аэропорт, думала, не увижу тебя, — не стесняясь, обняла меня красавица. — Только сегодня из Боготола приехала и сегодня же самолёт вечером в Москву.

А стесняться было кого! Тут же в холле находилась Александра, и, судя по тому, что выходила она из моего коридора, похоже было на то, что сама решила меня навестить. Обнимаю Катю, прижимаясь теснее, чем следовало бы, и спрашиваю:

— Что, поступила всё-таки в мед? — Сколько у нас времени есть?

— Да, поступила. С трудом, правда, полупроходной набрала. Часа два, не больше, у нас, последний автобус…

— Да какой автобус? Я тебе такси закажу! — прерываю я, и, делая вид, что не замечаю Сашку, веду Катю к себе.

Хотел просто позлить обломщицу, а получилось впахивать с Катей по-серьёзному — за три часа два раза. А как иначе? Катя благодарила меня неизвестно за что. Ну, заступился разок, так это ерунда, а, поди-ка ты. А может сама хотела?

Общагу ей дали, адресок московский записал. Стипендия сорок рублей, но родные помогут первое время. Даю от себя четвертак, брать не хотела! Глаза навыкате от возмущения. Сказал:

— Это тебе на день рожденья.

— Ленка проболталась? — пытливо посмотрела на меня студентка и вздохнула грустно: — Юбилей, двадцать пять. Завтра уже.

Ловкий я чел, и везучий — угадал с днюхой! Пришлось делать третью ходку. Ничего, таксист подождет чуток. Катю отправил в Москву, обещая при случае заехать в гости.

Только сходил в душ, помылся под холодной водой, ну нет горячей летом почти никогда тут, как опять стук в дверь. Точно, Илюха жрать захотел. Нежданчик. Сашка у меня в комнате стоит в одной рубашке, украденной, причем, у меня, и чулках, подаренных мной же. Нижнее бельё я не дарил девушке, его и не было на ней, это я через минуту уже выяснил. Александру чего-то завело, что у меня только что была красивая женщина. Пойми этих баб. В грязь не ударил, ни лицом, ни прочими частями тела. Спал плохо, совсем не спал, — разве с такой женщиной уснёшь? Зато никакие Мексики с Чернобылями не снились! Сашка ушла рано утром, сказав, что спать будет.

Сегодня — тридцать первое августа, суббота, выходной, парк закладываем завтра, а сегодня даже тренировки нет. Вымотанный женским вниманием сплю как сурок. Стук в дверь.

— Кто? — не вставая с койки, кричу я.

— Это я! — слышу за дверью голос Иры Моклик.

Накидываю брюки и, подумав, рубашку. Моклик, конечно, на меня не претендует, но засосы лучше спрятать.

— Заходи, — бурчу ей.

— Извини, не знала, что ты спишь, — смущается Ира. — Я по комсомольскому делу!

— О как! — крякнул я. — Чай, кофе?

— Ничего не надо! А можно одно дерево мой брат двоюродный высадит? — сразу высказала свою просьбу комсомолка.

— Кизяк-вопрос! — киваю головой я, включая чайник.

— Это «да»? Почему кизяк? Плохой вопрос? — затупила Ирка.

— Считай, он в списках на завтра, пусть приезжает к двенадцати туда, а лучше пораньше, — поясняю я, немного ругая себя за разнузданность речи.

Частенько у меня в речи всякие жаргонизмы и англицизмы проскакивают, типа «лол» или «лайтово», но тут железная отмазка — сосед мой, потомственный скотовод.

— Бейбут дурости учит, не обращай внимания, — отбрехиваюсь я.

Попили «кофию», фамилию родственника записывать не стал, сама запишет, всё равно у Иры все списки находятся. Она за голубые ели ответственная. «Голубые ели, голубые пили». Тьфу, ересь какая в башку лезет из будущего. Ирка, кстати, ниче так девица, и чего я её сразу невзлюбил? Может… Да нет! Не стоит, наверняка обломит, да и не хочу реально женщины уже.

Минут через десять после ухода Иры заваливается Илья.

— Кофе? Печенье есть, — радушно предлагаю я, уже зная его ответ.

— Не хочу аппетит портить, я плов готовлю, — удивляет меня десантник. — А к тебе с просьбой.

— Кого-то хочешь порекомендовать на завтрашнюю высадку деревьев? — шучу я и попадаю.

Моя пруха ещё не закончилась! Моклик бы не отказала.

— Да, двоих своих друзей, — удивлённо смотрит на меня Илья. — Я их давно знаю, а им это по комсомольской линии полезно будет!

— Зайди к Ире нашей, пусть запишет парней, — щедро разрешаю я. — Я думаю, мы ещё каждому высаживающему именную грамоту выпишем! На память.

— Спасибо, Толя! Приходи на плов через полчаса! — радуется кореш. — Да, там один парень, который без руки, ну, ты видел, и одна девушка будет. Ты Ленке не говори.

Покраснел даже. Вот советская молодежь! Оно мне надо — сдавать его?

— Девушку, Ирке скажи, я попросил внести, — согласно киваю головой я.

Хм, было бы больше времени до высадки, я бы, может, кого ещё внёс сам. Не для благодарности, просто приятное людям сделать. Ведь, решаю я, и только я. На плов согласился зайти. Гостеприимный Илья хотел и Александру позвать, я отговорил. Пусть поспит девочка. Спускаюсь вниз…Там меня ждёт толстенький Пашка из нашей орггруппы. И как нашел меня? В руках коробка с тортом и пакет импортный, а сейчас это редкость и ценность.

— Толя, а мне сказал вахтёр, что ты тут, но вышел, — радуется толстячок мне.

— Идём, что в коридоре стоять, торт сам себя не съест! — шучу я.

— Я это, … попросить хотел, — заговорщицким тоном начал он, усевшись на стул.

— Знаю, хочешь предложить своего хорошего друга, чтобы он завтра ель высаживал. А за это мне торт? — киваю головой я.

— А как ты узнал? — удивился Пашка и протянул пакет. — Торт и это.

Смотрю на пакет и прикидываю, а не подстава ли это? Как-то уж очень неожиданно Борис у него дома появился неделю назад, а я потом с Сашкой поссорился.