Мистер Фермер. Морковка за интим! (СИ)

Глава 19

Специально для Кобаго попросил землекопов вырыть траншею у насыпи. Немного подождав, пока те завершат работу, велю лесорубам поместить в яму первый из столбов. После чего, мужики вместе подсыпают его землёй.

— И что это… Тотем? — Непонимающе глядя на меня, спросил охотник.

— Это стена. Мы окружим ей всю стоянку, затем выроем перед ней ров и изменив движение ручья, наполним его водой. После чего вырубим весь лес вокруг нашего лагеря и построим дозорные башни, с которых будут видно всех и каждого идущего к нам. Ни один ублюдок не вломится в ваш дом без предупреждения. При должном усердии и старании ни одна крыса не прошмыгнёт в лагерь незамеченной, понимаешь?

Немногословный здоровяк задумчиво кивнул. Покрутившись немного у столба, он с разбега попытался прыгнуть и рукой ухватиться за выступ, но не получилось. До вершины преграды было ещё больше метра.

— Ров перед стеной не даст атакующим разбежаться. — Когда Кобаго увеличил дистанцию для прыжка, пояснил я, но мужчина всё равно попытался вновь. Безуспешно. Оскалившись, тот по насыпи поднимается наверх и свесившись, глядит на меня своими большими красными глазами. На изуродованном лице некая странная, я бы даже сказал безумная улыбка, не скрывая которой, тот взором своим проходится по округе. Выше стены лишь крыша моего дома, да верхушки многочисленных лесных деревьев.

К моменту когда тот налюбовался, к первому столбу установили второй, и монумент, в два раза больше стал похож на стену. Одобрительно кивнув работягам, Кобаго быстро, перебирая лапами, спускается с насыпи, подходит ко мне и осторожно, положив руку на плечо, уводит в сторонку, подальше от чужих ушей.

— Ты и вправду готовишься сражаться с хищниками, Матвеем?

— Правда. Стена, защитит наших кролли от зубов и клыков налётчиков. На стене мы построим бруствер, он поможет прикрыть обороняющихся, то есть нас, от стрел, камней и летящих копий. Кобаго, я серьезен в своих намерениях и желаниях защитить племя кролли.

— Вижу… — Оглянувшись на стену, кивнул здоровяк.

— Тогда ты лучше других должен понимать, что помимо хищников, находящихся по ту сторону твоей прекрасной стены, есть ещё и другие враги.

— Эрл с его жертвоприношениями хищникам? Ты об этом.

Кобаго нахмурился. От улыбки простыл и след.

— Верно. Давно ты догадался, или может кто помог?

— Догадался и всё. Уж слишком странно на фоне всего происходящего выглядит ваш ритуал Каглахам. — Мои слова вновь бьют по самолюбию Кобаго, видимо у здоровяка на принятие реальности ушло в разы больше времени. Наверняка он собирался мне прочитать лекцию, предупредить об опасности детей Эрла и прочем, но моя осведомлённость разрушила его планы и теперь, тот просто не знал что мне ещё рассказать. А рассказать было что.

— Почему ты служишь Эру, зная, что твоих сородичей скармливают хищникам? Ты силён, грозен, мог давно убить его, занять место старейшины? Так почему? — Решив что настал момент вскрывать все карты, спросил я у охотника.

— Мой род, и меня в частности, не любят в селении. Нас считают дикарями, убийцами, хотя мы просто не позволяем другим убивать себя без боя. Когда я, вырвавшись из одних оков, наконец-то нашёл поселение и осел, внезапно я попал в новые цепи, цепи что страшнее чёрных металлов.

Вот опять эти недосказанности. Откуда он знает про цепи, про металлы⁈ Лицо его угрюмо, даже вечно торчащие уши, при воспоминании прошлого прикладываются словно у пугливого, маленького кролли. Что было такого страшно в его жизни, как столь сильного человека смог взять под контроль кто-то вроде жалкого и мерзкого Эрла?

— Расскажи мне свою историю друг, клянусь, посторонние не услышат её из моих уст. — Взглянув тому в глаза, попросил я, и мужчина, обремененный тяжкими воспоминаниями согласился.

— Может по мне и не скажешь, но я всего на несколько лет младше Эрла… — Да ладно блять⁈ Серьезно? Глядя на активного, быстрого и сильного здоровяка, а так же вспоминая дряхлого, сморщенного деда, опирающегося на палочку, эти слова вообще не вяжутся в голове.

Моё удивление проявилось на лице и Кобаго рассмеялся.

— Именно так Матвеем. Более того, когда я ещё был ростом ниже тебя, мы с ним дружили. Вместе ходили бить пик-пика, рыбу, собирать орехи, и даже тренировались бою на палках у последних из детей Седобородого Крола. Годы нашей совместной юности насыщали всевозможные тревоги, заботы и ужасы, именно они сделали нашу дружбу, как мне казалось прочной.

Главной проблемой тех времён как и всегда оставались хищники. Тогда мы постоянно кочевали, постоянно убегали от шедших за нами по пятам монстров и чудовищ хищного мира. В день Великого разделения, когда погиб последний из Крол, нас настигла объединившиеся для охоты племена лис, волков и Зелёных рыкунов. Кролы грудью стали на нашу защиту, а после, вступив в неравную схватку, стали утягивать преследователей за собой в чащу, в болота. Мы же с моей семьей, семьей Эрла и многими другими, по приказу Кролов бежали. Долог был путь к запасной стоянке, и на пути к ней мы совершенно случайно набрели на них… Чудовищ мира хищников. Волколаков. Даже сейчас, вспоминая их вытянутые звериные морды, острейшие клыки, когти длиной в треть копья, меня бросает в дрожь, и по спине бежит холод. А тогда, когда я был ещё юнцом… Блять… Даже сейчас, когда я вырос, этот гигант был бы на голову выше меня. Чудовище из чудовищ, возникшее из неоткуда, и не одно, а с целой стаей.

Мы с отцом и братьями бежали впереди всех и первыми наткнулись на Волколаков. Старик оттолкнул меня, защищаясь от когтистой лапы, выставил своё древко, но когти чудовища разрезали копьё на пять частей, за один удар прикончив отца. Следующим погиб старший брат, затем дядя, потом тётя, бабушка, перечислять можно долго. Эти твари, переступая через трупы храбрецов моей семьи, даже не глядели на рухнувшего на задницу и оцепеневшего меня. Смеясь надо мной и каменным кинжалом в моей руке, они бегали по округе, резали и рвали всё что смело бежать. А я… я не защищался, не бежал, и вообще был им неинтересен. Я даже разрыдаться по нормальному не мог, настолько сильно увиденное в первые мгновения боя, потрясло меня. Находясь у трупа отца, я просто сидел и наблюдал за тем, как один за другим гибнут остатки некогда многочисленного племени. Я не видел Эрла, не видел его семьи за своей спиной, не видел многих других следовавших за нами кролли, возможно мы случайно разделились, а возможно и нет…

По прихоти своей Волколаки оставили меня и ещё пятерых моих соплеменников в живых, а после, даже не став нас связывать, повели за далёкий хребет. Долог был наш путь, много недель. И каждый день в пути был как последний. Не дойдя до хребта, на одной из стоянок, когда чудовища отправились на охоту, один из уцелевших братьев решил попытаться сбежать, надеясь что Волколаки слишком заняты охотой и его не поймают. Через день его нашли и принесли обратно. А после ещё живого, при нас, начали рвать своими челюстями. Ещё где-то через неделю был переход сквозь заснеженные горы. Там, окоченев от стужи и холода, ещё двое погибли и были съедены. В конце пути мы прибыли в большое горное поселение Серых рыкунов, где я и познакомился со стальными котлами, кандалами, кирками и лопатами. Волколаки, обменяли нас на кожу из железа, сделав рабами глубоких, тёмных и опасных шахт. Там погибли последние из моих братьев, а я долгие четыре года рос, взрослел, среди других племен, народов, видов. Закаляясь в вечной вражде рабов, становился всё сильнее и злее. Как сейчас помню тот день, когда глава другого отряда украл нашу еду… Тогда я впервые убил… размажжил ему череп камнем, и вернул нашим парням законный ужин. Через неделю, довольные моим поступком Рыкуны сделали меня главой того отряда, это как раз было полнолуние. Вернувшиеся с охоты Волколаки придавались утехам, сношались, убивали пленников которых не смогли обменять, пировали и жрали свои дурманящие головы травы. Они так привыкли чувствовать себя непобедимыми, неуязвимыми для других, и совсем расслабились.

Своей киркой, которую проклинал и ненавидел долгие четыре года, я проломил череп спавшего на волчице Волколака, затем, прикончил и её. Они даже не проснулись, на столько сильно дурман охватил их умы. На запах крови, явилось ещё одно чудовище. Бил я исподтишка, из тени. Удар был быстрый но не точный. Мой инструмент пробил тому спину на сквозь, выйдя в области груди. Но Волколак не упал и вдарив на отмашь своей когтистой лапой располосовал мне лицо. Лишь пустив мне кровь, тот посмел рухнуть на колени, он жадно хватал пастью воздух, пытался завыть, позвать на помощь и оповестить своих товарище, но пробившая его лёгкие кирка, лишила его этой возможности. Вытащив украденный на пиру тесак, я снёс уроду голову, а после, вырезал и вырвал из лапы его коготь, тот, что стал мне мечом…

— А-ху-еть… то есть, тот палаш это…

— Да, это его коготь. Волколаки по сути своей воины-шаманы, перед тем как вступить в бой они при помощи колдовства или магии изменяют свои тела. Становятся выше, шире, сильнее и используют когти свои словно клинки. Такой вот коготь я вырвал прежде, чем тот уменьшился в размерах. Затем был побег, не только мой, но и всех пленников на руднике. Я понимал, если будут ловить одного меня, то поймают, поэтому помог освободить других, дал ключи, а после бежал и сам. В горах началась большая охота. Почти месяц, по ночам слышал завывание чудовищ и чьи-то крики. Иногда натыкался на трупы, и по всем законам бытия, за все грехи мои, сам должен был умереть. Но выжил.

Сколько лет я провёл в скитаниях, в поисках родного племени, даже не упомню. Многое видел, во многих передрягах побывал, но судьба сука коварная, как и тогда, когда убили всю мою семью, она щадила меня, берегла для более изощрённой и тяжёлой смерти, которую я так и не повстречал. Когда я нашёл племя, во главе его уже стоял Эрл. Но не тот, которого помнил я. Другой, скрытный, молчаливый, грубый и надменный. Поначалу мне казалось, что виной тому время и условия, в которых мы взрослели. Ведь и сам я так же сильно изменился. Осев, я нашёл себе женщину, как и мечтал наделал много детишек, и жил, хорошо жил, сказал бы даже лучше чем остальные.

Пока на Каглахам, уходили другие, всё казалось обыденным, простым, рутинным. «Это ведь ритуал, благодаря ему нас не трогают, не атакуют, значит так надо!» Успокаивал я себя, зная на что обречены мои соплеменники. Шло время, поведение и повадки Эрла становились все более омерзительными, грубыми, и, мне даже стало казаться, что на месте старосты, в разы лучше смотрелся бы именно я. Я ведь и на рудниках бывал, и бою обучен, и хищника бил, со мной то у нас больше шансов чем с ним… со мной то мы точно не пропадём… Так я думал до тех пор, пока жребий Каглахама не пал мою спутницу.

На том Каглахаме я опозорил себя, выступил против правил которое сам всё время и поддерживал. Кролли Эрла ополчились против меня, возненавидели за слова мои грубые, позорившие память их ушедших в забвение сородичей. Но мне было мало и я решил попробовать сбежать. Забрав свою женщину, детей я покинул стоянку и… не смог, не смог уйти. В ту ночь, хищники знали кого выберет жребий, Эрл знал что я не соглашусь и попробую что либо предпринять.

Меня с шестью детишками, подвязанными к спине и на руках, окружило девять волков, жену ещё пятеро. Они увели её в сторонку, и прямо при мне перерезали глотку. Будь я один, с радостью погиб бы, защищая её! Но, дети… Я ужасный отец Матвеем, но не на столько, чтобы в одночасье отдать на растерзание всё что так любил. Я предлагал им свою жизнь, предлагал себя вместо любимой, но правила Каглахама жестоки и не оспоримы.

Глядя как за ногу волокут труп моей прекрасной Тото, я понял, что те оковы, которые я носил много лет назад, оказались горазда легче тех, в которые меня заковал Эрл. Дети мои, моя семья стали заложниками. Долгие годы я растил в себе желание отомстить, хотел взрастить воинов и вместе с ними свергнуть ублюдка. Но, шли годы, почти не помнившие произошедшего малыши, сами обзавелись семьями, полюбили это место, и его правила, смирились с ними так же, как и я когда-то.

Эрл дал мне выбор. Забыть старые обиды став главой одной из трёх семей, с правом жить в мире и гармонии, не зная горя Каглахама. Или по одному, вместе с детьми и внуками сгинуть во мраке охоты. Я не смог рискнуть счастьем своих детей, их безопасностью и правом жить так как не мог себе позволить я. Дети получили статус и защиту одной из главных семей, я же, не в силах каждый день видеть счастливое лицу ублюдка Эрла, покинул стоянку.

— Ужасная история друг. Так ты не охотник на хищников? — Спросил я, и здоровяк ответил:

— Охотник. Я убиваю изгоев, отщепенцев, тех кого даже хищники не смогли принять. В основном они все преступники, но, иногда встречаются и нормальные. Хотя, мне было плевать, кто там и что там, я просто помогал лисам убивать тех кто забредал в наши земли.

— И что изменилось? Зачем ты мне всё это рассказал, Кобаго? — По спине пробежали мурашки, варианта дальнейшего развития событий было два. Либо он убьёт меня, дабы защитить будущее своих детей, либо…

— Ты ведь хочешь занять пост старосты? Для этого придётся убить Эрла. — Проговорил здоровяк и я всё понял. Требовалось слегка попридержать ответ на это вопрос. Точно так же, как и окончательное решение по поводу «ликвидации» старосты. Ведь в моём изначальном плане ни о каком мятеже, и тем более убийстве, и речи не шло. Я ведь обычный шаман, фермер мать вашу, я всего хочу добиться тихо и мирно, на кой ляд мне вся эта сраная «даркота»⁈

— Для начала, нужно закончить стену, обеспечить поселение караульными, смелыми воинами кролли что будут днём и ночью следить за округой. Ты же знаешь, со смелость у нас проблема, с верными кролли так же. Убийство Эрла равносильно объявлению войны всем хищникам перед которыми он пресмыкается. Пойми Кобаго, нам нужна надёжная защита, нужен запас еды, нужны арбалеты и стрелы к ним. Сначала мы должны подготовиться…

— Не получится, Матвеем. — Перебил меня Кобаго, — Эрл и его союзники в племенах хищников не позволят тебя жить так как ты хочешь. Уверен, уже сейчас староста думает о тебе как о враге, готовится и замышляет что-то. Дети говорили об том, что ночью кто-то покидал ваш дом. Так же, куда-то исчез его родной брат. Так часто бывало перед наступлением Каглахама, но до того ещё как минимум одна полная луна. Я чувствую приближение дня, когда тебе придётся решиться. И когда он наступит, шаман Матвеем, хочу чтобы ты знал, я и мои дети на твоей стороне!

— Чего ты хочешь Кобаго? — Чувство недосказанности напрягало. Свою верность и помощь не предлагают за просто так. Пусть лучше сразу объявит свои условия, иначе позже мы оба можем попасть в очень нехорошую ситуацию, в которой внезапно станем друг для друга врагами.

— В обмен на мою верность, на преданность — «сука, так и знал» — и готовность положить свою жизнь, я прошу лишь одного. Права убить Эрла Кролли. — Холодно заключил охотник.

— Хорошо. — Ответил я, но Кобаго не успокоился.

— Поклянись мне, человече, клянись всем что имеешь, клянись здоровьем своих нерождённых будущих детей. Клянись, что не станешь на пути моей мести! Клянись, ибо если солжешь, я убью и тебя и его, а смерти твоей я хочу меньше всего…

— Клянусь. — Протянув тому руку, честно и решительно, ответил я.