Мистер Фермер. Морковка за интим! (СИ)

Глава 18

Около десятка мужчин-кролли с торчащими ушами, поднятой дыбом шерстью, сжимая кулаки, глядели на сарай, а также зажатых в нём возле клетки детишек кролли.

— Они сношались, мы видели, вы просто не успели, пик-пик сношались… — Хлюпали носом отруганные за переполох молодые наблюдатели, что всего одной фразой подняли на уши почти всю деревню. То, что кролики трахались вне воли, это хорошо, значит, скоро будет потомство, но блять… у этих местных фишка такая — не договаривать и пугать⁈

На подзатыльник от отца мальчишка наработал и получил его за заслуженно. Мужики, выдохнув, вернулись на «стройплощадку», а я, глядя на плаксу, попробовал успокоить того притчей о мальчишке, кричавшем «волки-волки». Ситуации немного разнились, но суть была практически одна и та же. Нужно обучить детей правилам поведения, объяснить, что нельзя отвлекать и тем более пугать взрослых кролли по пустякам. А то ещё до прихода реального хищника вся наша трусливая бригада разбежится по округе.

В общем, на детей ушло времени гораздо больше, чем хотелось бы. Мелкие засранцы, только и искавшие внимания со стороны взрослых, забалтывали, засыпали меня горой непонятных вопросов из рубрики: а как, а что, а зачем. Самым плохим в этой ситуации стало их банальное непонимание и незнание устройства мира. Крохам мало кто рассказывал, что такое хорошо, что такое плохо. Не говорили, почему в один день идёт дождь, в другой снег или жара. По сути своей местные дети являлись пустыми и очень жадными до знаний губками, что по воле случая были брошены в засушливой пустыне. И заполнить эту пустыню, информационную пропасть, я решил тем же, чем заполняли её в моём мире. Историями о героях: подвиги Геракла, история о Троянском коне, подвиг трёхсот спартанцев и, конечно же, уместная как нигде история Давида и Голиафа.

Окружённый детьми, неспешно вырезая детали для арбалета, я вёл свой рассказ. Честь, храбрость, доблесть, семья и любовь. Среди моих слушателей наблюдались многочисленные, в основном не участвующие в земельных работах девочки, коим больше всего понравилась история о Джульетте.

Раз за разом при помощи магии получая не то, что желал, я всё своё недовольство (проскакивающий сквозь зубы мат) обращал на «общего врага». Во всех бедах был виноват кто-то другой, невидимый, далёкий, но реальный. Как обычно говорят в телеке: не будь именно «этого врага», жили бы все в мире и гармонии. Только вот, сколько бы врагов ни побеждали, приходили всё новые и новые, во всём виновные «враги».

Правильно ли я поступал, внося в головы детей мысль о войне и смерти? Наверняка нет, это аморально, низко и бессовестно. По глазам детишек я видел, как яростью битвы, описанной мной, заражаются их умы. Как гнев праведный и желание отомстить за столетия притеснений вскипает в детских жилках. Их родители, привыкшие к бегству, считали себя слабыми и беззащитными. Сложно перевоспитать взрослого, прожившего жизнь в трусости и нищете. Но как же легко захватить непорочный, мечтающий о богатствах, пустой ум, а после использовать в собственных нуждах. Хотя… по факту, помогая мне, они спасают себя, своё будущее и будущее своих детей. Со мной у них больше шансов. По крайней мере, так кажется мне.

Арбалет я получил к полудню. Примерно к тому же времени мои доблестные грузчики выполнили пятилетку (дневную норму). Глядя на их замученные, уставшие лица, в очередной раз вспомнил о скудности рациона и об одном ужине, состоящем всего лишь из первого (жидкого) блюда.

Озёр в округе много, есть большая река, рыбы предостаточно… Также есть ловушки для пик-пика и раков, хотя последние ещё никак себя не показали. Видимо, холодная осень — не лучшее время для рака.

Может, стоит увеличить рацион? Добавить обед для тяжело трудящихся?

Осилю ли, хватит ли моих личных запасов? Требовалось провести ревизию, взвесить все за и против, только потом начинать увеличивать рацион… Это было бы правильно. Но моя импульсивность и желание помочь всем и всему затуманили разум.

— Так, мои мелкие помощники, я разжигаю огонь, ставьте воду кипятиться, несите картофель и овощи, из дома возьмите рыбу, будем готовить обед.

Командуя и управляя своей послушной отарой, мысленно подсчитывал и прикидывал возможные убытки. Приблизительно в каждой порции четыреста миллилитров воды, пол картошины или одна маленькая, редис, лист капусты, кусочек луковицы, какие-нибудь грибы и небольшой, едва ощутимый кусочек рыбы. На сто порций приблизительно уйдёт пятьдесят-шестьдесят картошин, два-три кочана капусты, пол ковша всякой зелени и одна рыба кило на пять-шесть. Сытным такое варево не назовёшь, да и вряд ли этим наешься, но… расход продуктов из моих личных закромов увеличивается двукратно. К подобному двойному рациону следует прибегать в крайних случаях. В моменты тяжёлых работ, как сейчас, когда лесорубы пахали в семь потов. В дни морозов, чтобы как-то отогреть худощавых кролли, ну и в преддверии битвы или сражения, дабы хоть как-то попытаться поднять и без того низкий боевой дух.

Сегодня кролли сделали очень много работы. Многое выкопали, практически всё запланированное перенесли. Свою награду они заслужили по праву. Разбив тех на десятки, дабы не замораживать всю работу, к котлу начал подзывать поочерёдно. Первыми шли лесники. Пока те кушали, нарубил ещё деревьев, едва не придушив самого хитрого и ушлого из кролли. Когда все кролли, ведомые общими интересами, трудились в поте лица, спин и рук своих не жалея, надрывались, пыхтели, сын Эрла, хитрый и ушлый уебан, лёг под кустиком и… дрых. Этот сучёныш тупо дрых!

Едва сдерживаясь, зная, что каждое лишнее слово может стать причиной слишком раннего конфликта с Эрлом, я хотел отправить того домой со славами «такой работник мне не нужен». Но, вместо меня, этот же посыл более грубо и доходчиво объяснили другие лесники. Подсрачниками и трёхэтажным матом они гнали его и слали туда, откуда берутся дети. И никакая семейная бронь старосты не могла защитить лентяя от летящих в спину шишек.

В момент возникшего конфликта я осознал чудовищную правду: сегодня я ведь не обязан кормить собирателей. По факту они же несут всё себе, всё для себя и своей семьи, а значит, и днём, и вечером в кормлении не нуждаются. Другое дело те, кто следят за полями, клетками, кто капает и тягает. Также обязан я буду тем собирателям, что придут и, передав мне еду, вместе со всеми разделят результаты своих трудов. Только вот в последнем случае уже им, преуспевшим в сборе, подобное будет не выгодно.

На запах готовящейся еды стало подтягиваться всё больше и больше потомков Эрла, включая тех, кто с утра подметал и с пола доедал объедки за своими многочисленными сородичами. В их глазах я видел непонимание происходящего.

Они, со слов старших, считали себя лучшими из лучших, отстаивая своё звание и честь семьи, ввязывались в уличные драки, гордо оскорбляя других, продолжая верить в то, что они лучшие. Дети до конца старались верить в правоту своих родителей. Только вопросов с каждым днём у них становилось всё больше. «Если мы, самые лучшие, за труд свой жрём помои, то почему те, кого родители называют „грязью“, веселясь на своей работе, едят с посуды то же, что и взрослые. А не то, что те не доели?..»

Разумеется, вместе с лесорубами и землекопами я покормил следивших за полями детишек. Не смог просто смотреть, как те слюни пускают!

— М-мистер фермер… — обратился ко мне один из внуков Эрла. — Скажите, может, вам помощь нужна, я… я готов помогать…

— Мы сами справимся! — тыкая в «знатного» пальцем, злобно крикнул кто-то из детей, чем напугал голодного мальчишку. Помнится, я как-то видел его. Кажется, когда разнимал дерущуюся из-за какой-то херни шпану. Плохим малец не выглядел и, будучи внуком Эрла, при правильной обработке мог сослужить мне и всему племени добрую службу.

— Иди к своим знатным!

— К знатным, к знатным! — повторяя и кривляясь, кричали дети.

— А ну цыц! Или без ужина оставлю, — рыкнул я, и самый говорливый, замолчав, спрятался за спину сестры. Всё же без грубости с ними никак. — Ну, внук Эрла, проходи, посмотрим, поглядим, на что ты способен.

Жалеть мальца не стал. Усевшись на любимый валун у реки, наблюдал, как детишки копошатся в земле, а сам принялся выполнять заказ моих землекопов.

Извлечённого грунта оказалось слишком много, его требовалось куда-то деть, для этого его нужно в чём-то перенести. Я решил отложить в сторонку заготовки для арбалета и попытаться создать деревянные вёдра. Куда девать землю, я сразу придумал. Сотворив четыре ведра, велел всё сыпать у разметки, проходящей вокруг поселения. Для того, чтобы не мастерить лестницы, по которым стрелки будут подниматься на стены, мы просто создадим и утрамбуем земляную насыпь. Так, даже если частокол сгорит, будет повреждён или опрокинут, то стену не пробьют, а мы всё равно останемся на господствующей высоте, где наши стрелки будут иметь преимущество над врагом.

Благодаря постоянно идущей работе с деревом смолы имелось в избытке, это сильно помогло и ускорило работу с вёдрами. Также для закрепления отдельных деталей в арбалете использовал смолу. В моей реальности, скорее всего, вся собранная мною белиберда либо развалилась бы после первого выстрела, либо нахер убила бы своего создателя. Но я ведь любимец богов, верный слуга богини-созидательницы, а не просто какой-то смертный. Уверен, моя матершиная любимка с тучки следит за мной и благословляет каждый мой шаг!

Когда небо окрасили первые лучи заката, моё оружие судного дня окутал божественный свет. Предо мной предстал венец всех доступных и недоступных этому миру технологий. Удобный приклад, длинная, ровно вырезанная канавка для стрелы, стремя, позволяющее быстрее заряжать арбалет, и качественная тетива. Та, которую я при всех своих стараниях никак не мог создать.

Достаточно громоздкий и тяжёлый. Из-за моей худощавой комплекции стрелять из положения стоя без опоры крайне проблематично. Но на то я и дрыщ обыкновенный. Таким здоровякам, как те же лесорубы или землекопы, работа с арбалетом не составит особого труда. Оценив всю годноту сего творения, скинул с себя куртку и завернул в неё арбалет. Едва не забыв, создал из пары веточек и камешков несколько болтов подходящей длинны (их сотворить оказалось гораздо проще). Потом собрал всё добро и двинул на край лагеря, к шалашу Кобаго. Избежать лишних взглядов не удалось, все, от строителей, рывшихся в земле, и до детей, копавшихся в огороде, постоянно следили за мной. Но, пока они не понимали истинного смысла и значения данного оружия, все принятые мною меры по сокрытию арбалета являлись излишними, наверное…

Охотника Кобаго я нашёл быстро. Здоровяк мастерил ловушки, а дети его, сын и дочь приблизительно моего возраста, практиковались в спарринге. Плечистый парень, вчера помогавший Кобе собираться в дорогу, держал в руках отцовский палаш в виде звериного когтя. Девушка, чью плоскую грудь прикрывал кожаный нагрудник, мастеровито орудовала трезубцем, стараясь держать брата на дистанции своего удара. Её выверенные, хлёсткие и точные атаки по ногам, рукам и туловищу теснили брата, но, стоило им сойтись чуть ближе, как картина происходящего полностью поменялась. Вооружённый палашом здоровяк лишь при помощи грубой силы начинал доминировать.

— Шаман? — Мой внешний вид и спрятанный ото всех «подарок» напрягли охотника. Мужик, явно обладающий телепатией, взглядом велел детям убраться, и те без единого слова, послушно кивнув своему старику, отправились куда-то в лес. — Чё это?

— Оружие судного дня…

— Какого дня?

— Судного, — развернув куртку и едва не уронив на землю арбалет, краснея от стыда, выдал я. — Это арбалет, страшная штука. В руках воина она способна больших бед наворотить.

— В твоих руках, шаман, и палка-ковырялка страшная штука. Как оно работает?

— Давай лучше покажу.

Мы углубляемся в лес на пару десятков метров. Инстинктивно разобравшись, что к чему, ставлю стремя на землю, прижимаю его ногой, оттягиваю и цепляю тетиву за специальный выступ. После чего, подняв арбалет на плечо, прицеливаюсь в ближайшее дерево и нажимаю на спусковой рычаг. Головка предохранителя под нажатием спускового механизма опускается, хлёсткий удар тетивы выпускает болт с каменным наконечником. Одно мгновение, и снаряд с хрустом на треть всей длины входит в дерево.

Не успевший понять, что произошло, Кобаго хлопает удивлёнными глазами. Запутавшись в собственных мыслях, он глядит то на дерево, то на устройство в моих руках.

— Можно? — попросил охотник, протянув руки, и я, естественно, согласился.

Оглядев, понюхав и даже на зуб попробовав приклад, он подошёл к дереву и стал вглядываться в боеприпас.

— Дай стрелу, — не попросив, а потребовав, проговорил охотник, и я, не обращая на его врождённую грубость внимания, передал боеприпас.

— Невероятно, шаман… — Оценивая, как глубоко та вошла, покачал он головой. — Скорость полёта и сила… Это оружие в разы мощнее луков племён Хорё и тех, что используют в охоте лисы.

Здесь есть луки, и наш враг умеет их использовать? А вот это по-настоящему плохое известие! Ладно, сейчас не об этом.

— Что скажешь, с таким оружием сможем дать отпор хищникам?

— Дай я попробую…

Здоровяк с первого раза запомнил каждое произведённое мною действие. Безошибочно повторив всё, тот одной рукой поднимает тяжеленный арбалет, а после делает быстрый выстрел. Затем, в спешке бормоча себе что-то под нос, начинает зарядку и стреляет вновь. Вернув мне арбалет, он подходит к дереву с тремя торчащими в нём болтами. Мужчина одновременно и рад, и чем-то расстроен.

— Убойная сила потрясает, как и всё, что ты создаёшь, шаман. Только время и способ зарядки огорчают. Слишком долго. Пока опустишь, пока натянешь, пока вскинешь… Хищники быстрые, перемещаются в лесу от дерева до дерева, попасть в такого задача непростая. И с большой вероятностью, когда ты его заметишь, будет уже поздно целиться. Один выстрел сделаешь, дальше схватка на ножах, клыках и когтях. С этим оружием мы, безусловно, нанесём врагу больше вреда, чем без него. Только победить всё равно не сможем.

— Ты сейчас говоришь о сражении какого рода? — понимая, что мы оба говорим об одном, но имеем в виду разное, спросил я.

— О стычках во время сбора или их налёта на нашу стоянку… На охоте кто кого первым заметит, у того и шансов больше. А вот во время хищных набегов на лагерь… Там обычно резня, кровище, трупы, бегство, паника. Они всегда приходят внезапно, возможно, ты даже своё оружие зарядить не успеешь, а на шее твоей уже сомкнётся зубастая пасть.

Так и знал. Он по-своему видит мир и использование в нём арбалета.

— А если мы будем говорить о сражении в чистом поле, на открытой местности, при численном перевесе, пусть и незначительном? — рассчитывая наши шансы при полноценном сражении отряда на отряд, спросил я.

— Мы проиграем, — без раздумий заключил он. Хотя уже тут я мог поспорить. Принцип стрельбы шеренгой, как в наполеоновские годы, никто не отменял. К примеру, пока враг далеко, делаешь пару дальних выстрелов, после, пока враг бежит, заряжаешься, одни становятся на колено, другие над ними. Враг в метрах десяти-пятнадцати, залп, ну… и от врага только трупики да раненые, иди добивай. Хотя это лишь в теории.

— А если мы будем в обороне видеть врага и его приближение, находясь при этом на возвышенности, за глубоким рвом и проходящей в нём рекой?

Кобаго усмехнулся.

— Во всей округе я ни разу не встречал подобных мест, но если там хищники решат опробовать на себе мощь этого оружия, то… блять! В таких условиях мы действительно можем их одолеть. Причём, возможно, даже и без помощи этой штуки. Только, Матвеем, как я и говорил ранее, таких мест нет, — прорычал последние слова Кобаго.

— Отлично, тогда пошли… — вновь спрятав арбалет в шкуры, произнёс я.

— Куда? — непонимающе спросил Кобаго.

— В то самое место, которое ты никогда не видел, — усмехнувшись, ответил я.

От автора: Пусть и с запозданием, но, спасибо за 500 лайков!