Миссия на Минерву

И кроме того, у него было меньше получаса, чтобы подготовиться к смене супервайзера у главных ворот. Он поднял воротник до подбородка и быстро направился обратно к своей хижине.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Генерал Гудаф Ирастес, заместитель командующего Полка принца Королевской гвардии Ламбии, не знал, кто были эти иностранцы, откуда они прибыли и как они вступили в контакт с принцем. Они носили странную, диковинную одежду, которая напоминала какую-то тунику летчиков, а их речь, хотя, казалось бы, и происходила из Ламбии, была едва узнаваема. Но Ирастес придерживался простого, прагматичного взгляда на жизнь. Когда ему казалось, что ему нужно узнать больше, он узнавал. В то же время он просто следовал приказам. И ему было приказано отправиться с лидером депутации, которая вступила в контакт, которого звали Вайлотт, обратно на базу, которую они где-то основали, и сопроводить их вождя обратно на встречу с Фрескелем-Гаром в Дорджоне, его оплоте в Ламбии.

С Ирастесом был отряд из двух офицеров и восьми солдат. Вайлотт и четверо из прибывшей с ним делегации должны были их сопровождать, в то время как остальные четверо остались в Дорджоне с образцами оружия, которые они привезли. Было понятно, что их держат в качестве заложников, чтобы обеспечить хорошее поведение, хотя никто не был настолько неделикатным, чтобы сказать об этом. Ирастеса заинтриговало то, что, казалось, было коммуникационными аксессуарами, которые иностранцы носили на запястьях и поясах, а также их личное оружие. Они казались чрезвычайно продвинутыми, совершенно незнакомыми. Он надеялся, что это не было типичным для церианской работы, которая велась и о которой он никогда не слышал. Если это было так, то последствия были тревожными. Неудивительно, что Фрескель-Гар был очень заинтересован в оружии. Ирастес задавался вопросом, не работает ли он над какой-то сделкой с ренегатской церианской группой, имеющей доступ к разработкам, которые держались в секрете.

Следуя указаниям иностранцев, ламбийский летчик перевез смешанную группу через холмы к югу от Дорджона, а затем через плато к диким уступам и складкам, образующим восточное основание Прибрежного хребта. Ирастес не мог себе представить, откуда иностранцы могли появиться в этом направлении. Предположительно, они отправились в Дорджон на собственной машине, которая также удерживалась где-то там вместе с заложниками; но спрашивать было не его дело.

С панели второго пилота раздался входящий вызов, на специфическом языке иностранцев. Ирастес смог разобрать что-то похожее на «… опознать…», но остальное было утеряно. Второй пилот огляделся в поисках направления. Уайлотт кивнул ему, взял микрофон и вступил в короткий диалог. Очевидно, иностранцы следили за ламбийскими частотами передачи. Помощник Уайлотта, который помогал с навигацией, похлопал пилота по плечу и сделал жест рукой, чтобы указать на большой выступ скального уступа впереди, выступающий со стороны крутого хребта. «Там… Вокруг, да? Потом вниз. Видишь где».

Крутой поворот вокруг обочины привел их к каньону, который внезапно открылся внизу. В нем лежал самолет, непохожий ни на что, что Ирастес видел раньше, как, казалось, было в случае со всем остальным, что было связано с этими иностранцами. Он был тускло-серого цвета, изогнутый и луковицеобразный, расширяющийся на хвосте в два коротких крыла, которые казались невозможно маленькими для его размера, каждое из которых заканчивалось вертикальным стабилизатором, простирающимся сверху и снизу. Ирастес оценил его размерами примерно как военный штабной транспорт или небольшой коммерческий авиалайнер. Снаружи стояли фигуры, наблюдавшие, как снижался ламбийский летательный аппарат. У самолета были знаки отличия на крыльях и боках, как увидел Ирастес, когда они приближались для приземления. Но это были не церийцы.

Летательный аппарат приземлился; член экипажа открыл дверь и выдвинул трап. Уайлотт вышел с двумя иностранцами, дав знак Ирастесу и его группе следовать за ними, в то время как остальные из летательного аппарата сомкнулись позади. Иностранцы снаружи были вооружены, но несли свое оружие на плечах. Они повернулись, чтобы вместе с прибывшими двинуться обратно к ожидающему их кораблю. Очевидно, путешествие еще не закончилось. Ирастес остановился. «Сколько времени пройдет, прежде чем мы вернемся сюда?» — спросил он Уайлотта.

«Из вазза ги фадид зо сэй?»

Ирастес махнул рукой в сторону самолета. «Сколько времени?» Он закатал рукав, чтобы показать часы, и указал. Затем помахал кругом в воздухе и указал на землю. «Сюда?»

«О…» Уайлотт поднял руку, показывая четыре пальца, затем вытянул большой палец. «Часы». Ирастес приказал одному из своих офицеров и двум людям остаться и охранять летательный аппарат, на котором они прибыли. Он кивнул Уайлотту, и они поднялись по удлиненному трапу корабля иностранцев.

Внутри все было еще более странно. Структура и оснащение больше соответствовали интерьеру роскошной яхты, чем что-либо, экономное по необходимости в манере любого летательного аппарата, который когда-либо видел Ирастес. И не было никаких панелей, стоек для оборудования, групп кабелей и всех прочих атрибутов типичных военных интерьеров, которые он ожидал бы. Вместо этого были экраны, окруженные массивами того, что выглядело как светящиеся кристаллы, и участки стен и потолка, которые, казалось, светились изнутри, освещая каюту. Сиденья, казалось, принимали любую желаемую позу. Он все еще удивлялся всему этому, когда понял, что рампа убралась под дверями, которые закрылись откуда-то, и через несколько мгновений они начали двигаться. Судя по видам на экранах, они поднимались прямо вверх, но, как ни странно, внутри каюты не было ощущения откидывания назад или даже ускорения, хотя скорость, с которой уменьшалось изображение земли, говорила о том, что скорость была устрашающей. Контуры Лямбии уже были видны пятнами между облаками; затем океан, окаймленный блестящей линией, которая должна была отмечать край ледяного покрова. Горизонт отчетливо изгибался. Наверху небо темнело, показывая звезды. И они все еще поднимались. Только тогда осознание полностью поразило Ирастеса: это был не просто самолет; это был космический корабль!

***

Брогильо стоял на мостике флагмана Йевленезе. Экраны показывали унылые окрестности оврагов, хребтов, участков льда и пыльных камней, составляющих область луны Минервы, где приземлились корабли. Хотя казалось маловероятным, что луняне установили бы какое-либо регулярное наблюдение за дальней стороной, корабли лежали в углублениях, выбранных так, чтобы большую часть времени находиться в тени. Поверхностные тракторы с g-лопастями разбросали лунный мусор по ним и вокруг них, чтобы скрыть их очертания.

Дела шли хорошо и на удивление быстро. Разведывательная группа, отправленная на Минерву с генералом Уайлоттом на борту одного из дочерних кораблей, установила, что этот период был ранними годами напряженности между ламбианцами и цериосцами, до начала крупных военных действий между ними. Учитывая своеобразную цикличность ситуации, связанную с происхождением джевеленцев, о котором Эсторду и ученые болтали не переставая, казалось логичным обратиться к ламбианцам. Уайлотт соответственно связался с членом правящей фракции по имени Фрескель-Гар, которого сразу же соблазнили образцы оружия, которые Уайлотт взял с собой именно для этой цели. План состоял в том, чтобы просто установить некое взаимопонимание с руководством ламбианцев, а затем разыграть ситуацию оттуда. Однако Уайлотт сообщил, что Фрескель-Гар выступает против официальной политики ламбианцев, направленной на поиск взаимопонимания с цериосом, и представляет собой диссидентское движение, которое хотело занять более жесткую позицию. Уайлотт приписал готовность Фрескеля-Гара разгласить все это соблазну евленского оружия, что предполагало, что он, возможно, питал амбиции, выходящие за рамки простого выражения несогласия. Это могло бы даже лучше подойти Брогильо, и он попросил организовать ему встречу с этим Фрескелем-Гаром без дальнейших задержек. Уайлотт передал в ответ, что вернется с одним из военных командиров Фрескеля-Гара, чтобы привести туда Брогильо. Еще лучше. Почетный эскорт. Не стоило бы приказывать прийти и постучать в дверь, как нищему на кухне.

«Орбитер сообщает о контакте», — сообщил оператор с одного из пультов. «Лендер захватил луч самонаведения, дельта vh два-семь-пятьдесят и пять-пять тысяч».

Дежурный офицер на мостике оторвался от проверки системных мониторов. «Они спускаются. Приземлятся примерно через четыре минуты».

«Выведите генерала Уайлотта на экран», — приказал Брогилио. Розоватое, немного опухшее лицо с зачесанными назад серебристыми волосами появилось через несколько секунд. «Похвальное выступление», — признал Брогилио, что было самым близким к тому, чтобы расточать откровенную похвалу.

«Ваше превосходительство слишком любезны».

«Каковы условия?»

«Майор Кребе и отряд остались в Доржоне. Мы направимся к точке встречи на поверхности, где нас ждет ламбийский корабль, чтобы забрать нас обратно. Разведчик спрятался в Доржоне. Фрескель-Гар ждет, когда вам будет угодно».

Брогилио кивнул. «Удовлетворительно».

Уайлотт указал глазами направление через плечо и за спину и понизил голос. «Мне представить генерала Ирастеса Фрескеля Гара?»

Брогильо окинул взглядом фигуру, рухнувшую на сиденье на заднем плане, все еще, очевидно, в каком-то легком шоке. Его рот сморщился в легком веселье за бородой. «Насколько хорошо все работает с языком?» — спросил он.

«Трудно. Сходство… отдалённое», — признал Уайлотт.

Он бы произвел более внушительное впечатление, если бы Ирастес встретил его в рамках своего первого опыта входа на командный мостик переоборудованного еврейского межзвездного транспорта, решил Брогилио. Максимизация эффекта была половиной искусства командования и лидерства. «Я приму его здесь», — ответил Брогилио.

Через несколько минут над головой появился посадочный модуль, завершил медленный спуск и пристыковался к своему стыковочному отсеку транспорта. Вскоре после этого генерал Ирастес, его штаб и сопровождающие были проведены, разинув рты по сторонам в полном оцепенении. Брогильо властно ждал во главе сгруппированных офицеров мостика, скрестив руки. Они отправятся без промедления, как только посетители впитают достаточно, чтобы создать необходимое настроение восприимчивости. Не было нужды говорить им, что без энергии H-grid системы кораблей работают на резервах, чтобы поддерживать жизнеобеспечение пассажиров, основное вооружение бесполезно, а вспомогательные хороши только до тех пор, пока есть резервная энергия. Когда она закончится, корабли будут не более чем грудами металлолома на лунной поверхности. У Минервы нет предприятий, которые могли бы их заправлять.

***

Принц Фрескель-Гар Энгред снова уставился на предмет, лежащий на столе в его личных покоях крепости в Доржоне, рядом с оружием, которое его эксперты все еще изучали и о котором расспрашивали иностранцев, когда генерал Ирастес и его группа вернулись. Ирастес привез его обратно в знак того значения, которое он придавал событиям, обрушившимся на них в тот день. Это был камень с дальней стороны Луны. Ирастес был там с тех пор, как они в последний раз говорили. Принц все еще пытался осознать то, что он только что услышал.

Пришельцы, которые были людьми?… Каким-то образом говорящие на изуродованном куске ламбийского… Некое искажение времени из будущего; но другого будущего. Как у вас может быть другое будущее, если у вас еще нет будущего? Все это было за пределами Фрескеля-Гара. Однако ему было ясно, что они обладают оружием огромной мощи; и даже если запасы будут ограничены, или если Ламбия не сможет поставлять материалы для эксплуатации и обслуживания оружия, знания, которыми обладают эти пришельцы, могут иметь неизмеримую ценность.

Заместитель Фрескеля-Гара, граф Рорвакс, который добился определенного прогресса в понимании речи пришельцев, перевел слова их лидера, грозного чернобородого человека по имени Брогильо. «Ты… я думаю, он имеет в виду в этом мире… не знаю… Войну. Организацию войны… Планы и проекты, да, и несколько… щенячьих снимков? Стычек. Но что насчет… я не совсем понимаю… умов людей? Что насчет… того же слова. Я думаю, это означает формирование страны, государства, я полагаю… в, не уверен… может вести войну? Мы можем… сделать тебя… военным лидером… который объединит и… что-то вроде… всю Ламбию… Это немного неловко. Он говорит о силе, которой Цериос не сможет противостоять… Ламбиа и Цериос будут/станут едины, с одним королем…» Брогилио указал на Фрескеля-Гара, «и… что-то грандиозное, связанное с судьбой».

Принц снова взглянул на кусок унылой, рассыпчатой скалы. Ирастес сказал, что их корабли там наверху были размером с океанские лайнеры. И они были готовы торговаться. По причинам, которые Брогилио, казалось, не хотел вдаваться в подробности, они не могли вернуться туда, откуда они пришли. На поверхности Луны их было более двух тысяч, нуждающихся в убежище и пропитании, в обмен на которые они, без сомнения, могли оказать ценные услуги. Глаза Фрескеля-Гара заблестели при виде картин, которые слова Брогилио нарисовали в его сознании. Он чувствовал, что у него есть основа для того, что может стать очень выгодной сделкой. Уже долгое время он работал над тем днем, когда он свергнет Перасмона. Его последователи были готовы; оборудование было на месте. Но он никогда не был достаточно уверен в том, что у него есть запас, который обеспечит им преимущество. Это могло быть оно.

Другим фактором было ожидание подходящей возможности. И на это тоже можно было просто ответить. Рорвакс принес новость о том, что президент Харзин из Кериоса приезжает в Ламбию, чтобы встретиться с королем Перасмоном, после переговоров, которые шли некоторое время между их техническими советниками. Это могло означать только то, что перемирие между двумя державами не за горами, после чего Перасмон станет героем, а шанс Фрескеля-Гара на власть и славу будет навсегда потерян. Если он собирался сделать свой ход, казалось, это должно было произойти очень скоро или никогда.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

«Атака! Атака! Боевые посты!» Коридоры и палубы ламбийского корвета «Интрепид», патрулирующего северные воды, взорвались неистовством тел, вываливающихся из дверных проемов, таща за собой части снаряжения, пока они карабкались через люки и вверх по лестницам. Старшина Джиссек вышел из рулевой рубки на правый мостик, когда расчет орудия № 4 лихорадочно находил свои позиции, как раз вовремя, чтобы увидеть черную фигуру, вынырнувшую из ночи на востоке. Торпеда ударила в середину корабля тринадцать секунд спустя.

Сотрясение перебросило его через перила, в сигнальный отсек над главным орудием на палубе. Он лежал скрюченный, полубессознательный, боль пронзала, казалось, каждый сустав его тела. Звуки криков и воплей пронзали звон в ушах. Он ошеломленно подтянулся, используя мачтовую стойку у флагштока. Палуба под ним уже тревожно наклонилась. Когда он поднял глаза, центр судна осветился оранжевым цветом, вырисовывая обломки и тела, подброшенные в воздух. Фигуры, шатаясь, вышли на мостик над ним и быстро распались вместе с дверью и трапом позади них, когда самолет сделал второй проход, стреляя ракетами и пушками.

***

Море было неспокойным под шквалистым ветром, серым, чуть темнее неба. Джиссек чувствовал, как холод пробирается в его кости сквозь мокрую, пропитанную маслом одежду и прорезиненный брезентовый пол плота. Он знал, что они не смогут долго продержаться здесь, всего в пятидесяти милях от шельфового ледника. Но было бы неприлично так говорить.

Теперь их было всего двое. Двое из них, во всяком случае, живы. Оператор гидролокатора, потерявший ногу, умер, может быть, час назад, но он все еще лежал, положив голову на колени энсина Торка. Сохранялся как клочок дополнительного укрытия от ветра? Или у них просто не было сил поднять тело за борт? Возможно, они просто не видели в этом смысла. Холод затруднял мышление и делал его спорадическим, само по себе усилием воли.

Торк тоже был ранен, получив что-то в спину — пулю, осколок или летящие обломки. Он тяжело дышал и прерывисто кашлял, отчего во рту текли струйки крови. Ему было всего девятнадцать, его первая боевая поездка. Но он не жаловался. Джиссек и сам чувствовал себя не больше, чем мальчиком. Внутренне он готовился к мысли о том, что ему придется в одиночку столкнуться со всем, что его ждет впереди. Он посмотрел на лицо мальчика. Оно побледнело, приобрело зеленоватый оттенок. Торк сухо облизнул губы. Автоматически Джиссек начал взвешивать риск потратить впустую их ограниченные запасы. Затем, спохватившись и испытывая отвращение к собственной подлости, он отвинтил крышку фляги с водой и протянул ее ему. Торк отпил, благодарно кивнул и передал ее обратно. Джиссек завинтил крышку, не отпивая сам, и вернул флягу в ящик для выживания.

Он видел, как надувались другие плоты и как люди забирались в них в свете пламени тонущего корвета. Но если они еще где-то были, то скрылись из виду еще до рассвета. Единственным напоминанием от одного безрадостного горизонта к другому о том, что «Бесстрашный» когда-либо существовал, был труп, гротескно плавающий примерно в сорока футах от них, который упорно держался вместе с некоторыми кусками плавающих обломков. Это казалось странным. Если другие плоты скрылись из виду, почему же этот местный клочок мусора тоже не рассеялся? Течения творят странные вещи, предположил он. Фигура, которую он заметил ранее на горизонте, казалась ближе и напоминала лед. Означало ли это, что их несет на север?

Он подумал об Илии, суетящейся со своими растениями и красящей стены в квартире, на которую они наконец-то наскребли достаточно денег, и о Лоше, который просто ковылял в последний раз, когда Джиссек был дома в отпуске и видел его; о своих родителях, возящихся в своем саду и вечно беспокоящихся о нем. Если конец будет долгим и затянутым, он надеялся, что они никогда об этом не узнают. Голод скручивал его желудок. Может быть, пора отмерить себе завтрак. Или будет практичнее и разумнее подождать, пока... Он снова это делал.

«Сэр…?» Голос Торка был похож на сухое карканье, но внезапно прозвучал настойчиво. Джиссек поднял глаза. Торк смотрел на что-то высоко и позади него. Джиссек напряженно повернулся, чтобы посмотреть через плечо.

Как он мог налететь на них, не издав ни звука, он не знал. Он выглядел как огромное металлическое яйцо размером с грузовик, висевшее в воздухе примерно в ста футах от них. «Что это, сэр?»

Джиссек покачал головой. «Я не уверен». Он никогда не видел ничего подобного.

«Это их?» — испуганно спросил прапорщик.

«Я не могу сказать».

После, по-видимому, осмотра их, объект приблизился. Джиссек почувствовал, как у него пересохло во рту. Он приблизился всего на несколько футов, навис над ними, а затем опустился, чтобы погрузить свою нижнюю часть в воду так, чтобы вертикальная часть его поверхности оказалась рядом с плотом. Панель, которая была невидимой, открылась, открывая камеру с внутренней дверью, за которой находилось большее, освещенное оранжевым светом пространство, показывающее проблески арматуры и панелей оборудования. «Вы меня слышите?» — раздался голос изнутри.

Джиссек оцепенело кивнул. «Да... Кто ты?»

«Сейчас об этом слишком много говорить. К тому же, не похоже, что у тебя есть целый день, чтобы сидеть и слушать. Это самое близкое, что я могу сделать. Сможешь перебраться? Там достаточно места для троих».

«Нет», — ответил Джиссек. Желание исправить было рефлекторным. «Только двое».

***

Они перемещались назад во времени, к началу войны.

Врач Шапьерона объявил, что невредимый матрос с плота спал, хорошо поел и был достаточно силен для посетителей. Его товарищ все еще был без сознания после операции, и шансы на выздоровление были невелики. Ситуация не требовала приставаний толпы допрашивающих. Френуа Шоум, которая технически отвечала за политическую миссию, решила, что она и Хант поговорят с ним. Его звали Джиссек, как установили медики, и он, по всей видимости, был ламбийцем.

ZORAC быстро повысил свою квалификацию переводчика с помощью контактов, установленных в ходе этих разведывательных визитов. Подходы были ограничены отдельными лицами, что имело риск того, что человек, к которому обращались, мог не сказать им ничего ценного. Хант предложил упростить все и сэкономить время, разместив зонд в центре университетского городка с концентрацией людей, которые могли бы ответить на что угодно, и завершив все это одной операцией. Данчеккер, однако, чувствовал, что при всей истерии и волнении, которые, вероятно, вызовет такой трюк, они, вероятно, окажутся слишком заваленными вопросами и требованиями объяснений, чтобы иметь возможность задать хоть что-то, и нынешняя политика возобладала.

Шоум молчала, пока Хант шла с ней по коридору с бледно-желтыми стенами и светящимися люминесцентными панелями в клинику и медицинский отсек. Хант знал, что ее решение заняться этим самой было больше, чем просто дополнением к его научной точке зрения и проявлением туриенского присутствия. Для нее это стало глубоко личным делом, затрагивающим аспекты ее натуры, которые она отчаянно нуждалась в лучшем понимании и освоении, чтобы продвигаться к внутреннему развитию, которое туриен считала осуществлением существования. Хант видела ее потрясенную реакцию, когда один из зондов Шапьерона прислал изображения последствий авиаудара Ламбии по промышленному пригороду города, и наблюдала за ее лицом, когда перехваченный выпуск новостей показывал маленьких детей-сирот, некоторые из которых ослепли, другие лишились конечностей, рассказывающих свои истории. Для нее возможность создания хотя бы кусочка реальности, в которой можно было бы избежать подобных вещей, становилась предметом почти религиозного рвения.

Санитар впустил их в комнату. Джиссек сидел в мягком кресле у маленького стола в наружной комнате люкса, закутанный в халат, мешковатые больничные штаны и пушистые домашние носки. ZORAC заранее упомянул, что выразил нежелание принимать посетителей в постели. Он удивленно уставился на Ханта. Хант был первым человеком, которого Джиссек увидел с момента прибытия на борт. Он следил за своим спутником во время обратного путешествия зонда к Шапиерону и потерял сознание, как только ганимейские медики взяли ситуацию под контроль.

Шоум начал. Перевод ZORAC пришел из решетки над столом. «Доктор сказал нам, что вам будет удобно говорить сейчас». Взгляд Джиссека снова метнулся к Ханту. «Меня зовут Френуа Шоум. Мы здесь ненадолго, из далекого мира. Это доктор Хант, ученый. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов».

«Есть ли новости о прапорщике Торке? О том, который был со мной. Мне сказали, что его оперируют».

«Боюсь, это выглядит не очень хорошо», — сказал ему Шоум. Типично для Туриена, подумал Хант. Неспособный согнуть что-либо, даже немного. Джиссек кивнул. Казалось, он был готов к этому. Хант сел на другой стул у стола. Шоум занял кушетку у стены.

«Вы — Великаны, которые когда-то давно населяли Минерву?» — спросил Джиссек. «Истории, которые мы слышали, — правда? Вы отправились на другую звезду?»

«Это верно».

Джиссек снова озадаченно посмотрел на Ханта. «Так... ты лунатик?»

Хант сложил руки на столе, выглядя приветливо. «Это может быть сложно. У нас, вероятно, у всех есть много вопросов. Но вы должны нам...» Он сделал паузу, пока ZORAC спрашивал у Джиссека перевод фразы. «Так почему бы вам сначала не ответить на наши?»

Джиссек кивнул. «Я попробую».

Хант посмотрела в сторону Шоума. Она сверилась с какими-то бумагами, которые несла, и проверила имя Джиссека, то, что он был из Ламбии, что он был морским офицером, и другие детали, которые доктор уже установил. Это было просто для того, чтобы начать диалог. Шоум перешла к теме войны. «Сколько она уже длится?» Джиссек, казалось, не знала, как ответить.

«Было ли официальное заявление в какой-то момент?» — спросил Хант. «День, когда Лямбия или Цериос объявили, что находятся в состоянии войны друг с другом?»

Джиссек покачал головой, словно такая идея была для него новой. «Она просто… росла, год за годом».

«Как это началось?»

«С церианцами всегда была проблема, насколько я помню. Ими двигала личная жадность и коррупция, даже в то время, когда выживание всех нас зависело от совместной работы как единой расы. Мы хотели переселить всех на Землю…»

«Да, мы знаем об этом», — сказал Шоум. Церианцы, с которыми они говорили, конечно, дали этому другую интерпретацию.

Джиссек продолжил: «Наш король пытался убедить их, заставить их понять, что их действия уничтожат все шансы. Но они сказали, что заставят нас делать все по-ихнему, и начали производить оружие. Ламбии пришлось сделать то же самое, чтобы защитить себя. Церианцы послали самолеты над нашей страной, чтобы шпионить за нами. Один из их шпионских кораблей вошел в наши прибрежные воды. Когда ламбийские военные корабли вышли, чтобы повернуть его обратно, он открыл по ним огонь и был потоплен в последовавшем бою. Это произошло до того, как я начал служить на флоте. Но, вероятно, именно тогда и начались настоящие боевые действия».

«Вы говорите о церианском фрегате «Чемпион», — сказала Шоум, заглядывая в свои записи.

Брови Джисека удивленно поползли вверх. «Да».

По версии Cerian, «Чемпион» подвергся нападению в международных водах.

«И как давно это было?»

«Два-три года… Что-то около того».

«А имя Ксераски что-нибудь значит?» — спросил Шоум. Ксераски был диктатором Ламбии во время последней войны.

"Нет."

Так что Ксераски пока не стал преемником Заргона.

Шоум продолжил: «Вы упомянули своего короля. У вас в Ламбии все еще есть король?»

"Да."

«Царь Перасмон?»

Джиссек снова удивился, но на этот раз покачал головой. «Нет. Его убили. Теперь Фрескель-Гар — король».

Шоум многозначительно взглянул на Ханта. Это было интересно. Фрескель-Гар был последним из королей до того, как Ламбия стала диктатурой Заргона. «А как насчет имени Заргон?» — спросил Хант.

Джиссек кивнул. "О, да. Он один из генералов короля. Очень могущественный. Он командует программой передового оружия. Совершенно секретной. Церианская разведка пыталась проникнуть в нее — и с некоторым успехом, благодаря предателям и двойным агентам Ламбии".

«О каком оружии идет речь?» — с любопытством спросил Хант. Когда немедленного ответа не последовало, он подсказал: «Ядерное деление, синтез? Частицы и пучки излучения? Продвинутая ядерная?»

«Я... ничего не знаю о таких вещах».

Хант на этом успокоился. «А как насчет этого генерала Заргона? Можете ли вы его описать?»

«Да, все видели его в новостях и по телевизору. Не такой уж высокий, но очень широкий». Джиссек поднял руки, чтобы показать грудь и плечи. «Смуглая кожа, как сильный загар, и черная борода — короткая борода, подстриженная и аккуратная. Большой подбородок, драчливые зубы». Хант откинулся на спинку стула и удовлетворенно кивнул. Это было похоже на Имареса Брогильо, все в порядке. Он бы поставил на это руку.

«Расскажите нам о прошлом Заргона», — сказал Шоум. «Его карьера, его послужной список. Из какой части Ламбии он родом?»

«Об этом мало что известно», — ответил Джиссек. «Он как будто появился из ниоткуда, очень внезапно».

«Когда это могло произойти?»

«Опять же, около трех лет назад. Это было до инцидента с Чемпионом, но не так уж и задолго до него... Может, месяцев за шесть». Джиссек помедлил, а затем добавил: «Если хочешь знать мое мнение, то, по-моему, Заргон вообще не из Ламбии. Думаю, он может быть церианцем».

Это стало неожиданностью. «Почему вы так думаете?» — спросил Хант.

«Он появился в штате Фрескеля-Гара с группой последователей, которые были очень скрытными. Я даже сегодня не знаю, сколько их было. Но они принесли с собой новые технологии вооружения и создали программу, которая включала все виды передовых научных знаний». Джиссек сделал жест, который спрашивал, что еще можно было бы сделать из этого. «Вы понимаете, о чем я говорю? Звучит так, как будто это могли быть специалисты по вооружению Церии из какой-то другой части Минервы, которые массово дезертировали. Просто моя теория».

«Если бы они были церианцами, зачем бы цериосу понадобилось организовывать шпионскую операцию, чтобы выяснить, чем они занимаются?» — спросил Хант, слабо улыбнувшись.

Джиссек задумался на мгновение. «Может быть, они пытались вернуть его — если Заргон привез с собой всю программу. Это объяснило бы всю секретность, в любом случае». Хант кивнул, что ответ был достаточно хорош.

Шоум вернулся. «Возвращаясь к королю Перасмоне, ты сказал, что он был убит. Когда это было?»

«Три года назад».

«Значит, примерно в одно и то же время?»

«Я так полагаю».

«Генерал Заргон действительно появился в штабе Фрескеля-Гара к этому времени? Был ли он там, когда это произошло?»

"Я не уверен."

«Так как же это произошло?»

«Было время, когда многие думали, что проблемы между нами и церианцами можно решить. Я не уверен в деталях… Что-то в том, что различия между нами не так уж и важны. Я не думаю, что кто-то хотел войны. В те дни такие вещи было трудно себе представить — что-то вроде того, что можно увидеть в фильмах ужасов. Поэтому повсюду были надежды, что этого можно будет избежать. Президент церианцев — его звали Харцин — приехал в Мелфис, чтобы лично встретиться с королем…» Мелфис был столицей Ламбии.

«Перамон?»

«Да. И они вместе произнесли большую речь, заявив, что пришли к взаимопониманию, и с этого момента вся Минерва будет работать вместе. Они сохранят свою систему, а мы сможем остаться со своей. Казалось, это кошмар, который закончился». Джиссек помолчал, налил стакан воды из кувшина на столе и отпил.

«И?» — сказал Шоум.

«После этого они должны были вылететь из Мелфиса в Кериос, чтобы Перасмон мог там побывать. Но их самолет был сбит».

Шоум пришлось на мгновение закрыть глаза, хотя она уже много раз слышала подобные вещи. «Кто это сделал?» — спросила она.

«Церийцы. Изгой в их военном истеблишменте. Видите ли, это была их одержимость эгоистичными и частными интересами, вместо того чтобы думать об общих целях. Состояние вооружённой напряжённости дало им большую власть. Они не были готовы от неё отказаться».

«А после этого?» — спросил Хант, хотя догадаться было несложно.

«О, после этого не могло быть больше никаких компромиссов. Фрескель-Гар стал королем. Он оказался сильным лидером, который нам был нужен, и которого не обманули так, как Перасмона. Церианцы все это время вооружались. Вероятно, нас спас Заргон. Без обороны, которую он выстроил за последние три года, Ламбию практически наверняка уже захватили бы».

***

Кусочки сошлись. Брогилио и его евленезе прибыли, когда Кериос и Ламбия были на грани урегулирования разногласий, которые копились в течение многих лет, но которые пока не привели ни к чему, кроме стычек. Но два лидера, которые осуществили примирение, были убиты до того, как оно оказало какое-либо влияние. У церианцев была другая версия, которая возлагала вину на заговор Ламбии, спланированный Фрескелем-Гаром. Время вызывало подозрение, что Брогилио тоже мог быть замешан, но это нельзя было сделать наверняка. Каким бы ни было истинное объяснение, Фрескел-Гар, сторонник жесткой линии, ожидавший своего часа, воспользовался своей возможностью, и поскольку Брогилио либо уже был на месте, либо появился вскоре после этого, путь к непримиримости, эскалации и в конечном итоге тотальной войне был проложен. В какой-то момент, который еще предстоит пережить, Фрескель-Гар пожнет то, что посеял, когда Брогилио-Заргон сочтет, что настало время избавиться от него.

Эта информация наконец дала четкий указатель на то, куда со временем должна быть направлена миссия. Примерно три года назад Минерва была готова пойти совершенно другим путем. Маркерами, на которые нужно было обратить внимание, были то, что Фрескель-Гар все еще был принцем в Ламбии, а Перасмон и Харзин были все еще живы. Но это также должно было произойти до прибытия евленцев, чтобы дать возможность Харзину и Перасману провести надлежащие приготовления для борьбы с ними. Но точное время прибытия евленцев было неизвестно, и дальнейшие расспросы вряд ли это определят, поскольку установка Брогилио и его окружения была проведена в тайне. Секретность, окружающая их присутствие и происхождение, также означала, что простое отсутствие каких-либо признаков их кораблей не могло быть воспринято как указание на что-либо — сейчас их не было видно, но евленцы, несомненно, были здесь.

Последним маркером для поиска будет отсутствие ответа от дочернего зонда Шапьерона, который следовал за кораблями Евленезе через пространственно-временной туннель. ZORAC сигнализировал об этом во время каждого разведывательного визита и обнаружил, что он функционирует, и он был там сейчас, функционируя нормально, во время этого визита. Когда они достигли точки вверх по течению времени, где не мог быть вызван никакой ответ, это означало, что зонд еще не был там, и поэтому Евленезе тоже не могли еще прибыть.

Чиен считал, что оптимальным психологическим моментом для прибытия Шапьерона будет как можно ближе к совместному объявлению о новом взаимопонимании Перасмоном и Харзином из ламбийской столицы Мелтис, когда вся Минерва будет настроена оптимистично и с надеждой. Шом согласился, и предложение было составлено для официального одобрения Калазаром.

***

Оставалась еще другая сторона сделки, которую нужно было выполнить. После того, как для него нашли одежду на складах Терры, Джиссека отвели на командную палубу Шапирона, чтобы встретиться с другими членами миссии. Там, как он и обещал, Хант рассказал настолько подробно, насколько это было уместно, странную историю о том, откуда взялся корабль и почему он вернулся на Минерву. Однако после событий, произошедших после его спасения, Джиссек, похоже, был способен поверить во что угодно, и он флегматично воспринял рассказ, хотя и не притворялся, что понимает все. Затем позвонил судовой врач, чтобы сообщить новость о том, что спутник Джиссека, Торк, умер, как и опасались.

Френуа Шоум посмотрела на молодого офицера с явной обеспокоенностью и состраданием. «Скоро ваш мир закончится ужасно и жестоко. Мы это знаем. Этого нельзя изменить. Но для вас это не обязательно должно быть так. Вы можете вернуться с нами, в мир покоя и чудес, которые вы не можете себе представить, с надеждой на остаток жизни и будущее».

Йиссек уставился на экран, на котором все еще демонстрировался один из видов Туриена, который ему показали. Улыбаясь отстраненно и смиренно, он рассказал о своей жене, их новом сыне и родителях, которые беспокоились о нем. «Если такие вещи пройдут, я буду им там нужен еще больше», — ответил он. «Благодарю вас, но именно там я должен быть».

Хант и Шоум отправились с ним в транзитной трубе в кормовой стыковочный отсек, где ждал зонд. Он должен был доставить его в бухту вдоль побережья, недалеко от военно-морской базы Ламбии. Джиссек помахал рукой изнутри, когда двери закрылись. Минуту спустя они наблюдали на мониторе стыковочного отсека, как зонд отделился от корабля и съехал в звездное поле. Лицо Френуа Шоум совершало странные дергающиеся движения. Хант понял, что это был первый раз, когда он видел крик ганимийца.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Лайша чувствовала себя бодрой и беззаботной, с надеждами на будущее, которого она не знала годами. Это было так, как будто растущее бремя внутри, которое она перестала осознавать, внезапно исчезло. И вдобавок ко всему, было чувство удовлетворения и достижения, которое пришло с мыслью, что она сыграла роль, пусть и незначительную, в достижении этого.

Президент Харзин находился в Мелтисе два дня. Промежуточные сводки, переданные мировым новостным службам, были обнадеживающими, и только что было объявлено, что они сделают совместное заявление народам как Цериоса, так и Ламбии в полдень того дня, перед запланированным отъездом Харзина. Сплетни вокруг офисов в Аграконе, комплексе правительственных зданий в центре Мелтиса, используемых делегацией, к которой была прикреплена Лайша, гласили, что это будет соглашение, которого все ждали. Также было отмечено, что календарь короля Перасмона не показывал никаких встреч на ближайшие несколько дней, что, возможно, указывало на неожиданную программу, которая будет представлена в то же время. Лайша сидела за своим столом в комнате переводчиков, приводя в порядок свои заметки и записи. В то утро работы было мало. Она рисовала в своем воображении картины работы Минерванов вместе и флот кораблей, которые в один прекрасный день должны были доставить их на Землю.

Утелия просунула голову в дверь пресс-офиса. «Привет, Лайша Энгс. Тебе звонят».

«Я? От кого?»

«Ну, я не знаю. Лучше приезжай и узнай. Но постарайся сделать это побыстрее. Нам нужны все линии, которые мы сможем получить сегодня утром».

Лайша встала и пошла к беспорядку из заваленных бумагами столов и пищащих телефонов, где работали церийские журналисты и репортеры. Ламбийцы проложили линии в свои офисы на родине. Утелия указала на трубку, снятую с подставки на столе, заваленном файлами в углу. Лайша подняла ее. «Да? Это говорит Лайша Энгс».

«Эй, как прилично и официально! Очень профессионально. Я впечатлен».

«Что?… Клес, это ты?»

«Ха-ха! Удивлены? С днем рождения».

«Но сегодня не мой день рождения».

«Ну и что? Дни рождения должны приносить сюрпризы. Какой сюрприз в том, что тебя поздравляют с днем рождения, когда у тебя день рождения, и ты его ждешь?»

«О, Клес, ты такой тупой. Так где же ты?»

«Все еще на базе. У нас тут идет занятие, связанное со связью, кодами и всем таким. Это заставило меня вспомнить Вуса Воси, парня, которого я знал в колледже. Ты его помнишь?»

«Игрок в мяч?»

«Это он. Ну, я вспомнил, что он сейчас работает в новостном бюро NEBA в Оссербрюке. Я подумал, что у них, должно быть, есть какой-то способ поговорить с вами, ребятами, там, в Ламбии, поэтому я позвонил ему по специальному очищенному каналу, который у нас здесь есть. И угадайте что? Вот я!»

Лайша покачала головой в отчаянии, но улыбнулась. "Ты сумасшедшая. Но приятно слышать твой голос. Особенно сегодня, после всей проделанной нами работы. Это завершает хорошие новости".

«Будем надеяться, что это хорошие новости. Но я должен быть краток».

«Я знаю. Я тоже. Но я рад, что ты подумал обо мне».

«Я все время так делаю. Ты же знаешь».

«И я».

«Ну, поосторожнее с этим ламбийским бренди. Мне пора идти. Может, мы скоро увидимся».

«Надеюсь. До свидания, Клес».

«И... ну, вы знаете. Вокруг есть парни».

«Я знаю. Я тоже».

Лайша положила трубку и повернулась, чтобы вернуться. Утелия наблюдала за ней. Ее лицо было напряженным, как будто она была слегка обижена. Возможно, она просто жалела, что кто-то использует время офиса. Как бы то ни было, это ее проблема, решила Лайша, направляясь обратно в комнату переводчиков.

***

Теперь, вернувшись на свой флагман, севший на мель на дальней стороне Луны, Имарес Брогильо беспокойно шагал по полу мостика. Эсторду и группа помощников стояли за пультом оператора связи, наблюдая за картинкой, которую передавали по одному из ламбийских новостных каналов. На ней король Перасмон и президент Харзин обращались к толпе из центра группы фигур на балконе в передней части Агракона. На другом экране Фрескель-Гар, его адъютант и генерал Брогильо Уайлотт находились в крепости-дворце Доржон, в двадцати милях от Мелтиса. Фрескель-Гар совещался с двумя офицерами, которые информировали его о состоянии подготовки.

Казалось, все идет гладко. Фрескель-Гар был недоволен правлением Перасмона и некоторое время строил планы переворота, чтобы самому захватить власть. Однако только что представилась возможность избавиться от Перасмона и стать законным преемником, что совпало с прибытием Брогилио. В то же время это обещало вызвать именно тот непримиримый раскол между Ламбией и Кериосом, который был нужен Фрескель-Гару. Возможно, чувствуя, что ему нужно произвести впечатление на Брогилио и завоевать его доверие, если ему дадут евленское оружие, Фрескель-Гар был на удивление щедр, делясь подробностями ситуации и своими планами.

Из собственных разведывательных источников Фрескель-Гар догадался, что после их обращения к народу Перасмон вернется с Харзином, президентом Церии, чтобы нанести ответный символический визит в родную страну своего гостя. В спешно разработанной операции под названием Hat Rack ракета будет запущена с трех перехватчиков Ламбии, летящих на большой высоте, когда президентский самолет Харзина будет над дальней стороной океана. Ожидание, пока он приблизится к Цериосу, сделает историю прикрытия, в которой замешана преступная фракция Церии, более правдоподобной. Установка бомбы на борту не выглядела бы хорошо на самолете Церии, вылетевшем из Ламбии, вызвав обвинения в ненадлежащем обеспечении безопасности, если не в чем-то другом.

Хотя Фрескель-Гар автоматически добивался успеха, когда приходили новости о кончине Перасмона, всегда существовала вероятность возникновения какой-либо оппозиции и воспрепятствования быстрому установлению контроля в какой-либо форме. Он мобилизовал свои силы соответствующим образом в качестве меры предосторожности. Подразделения, назначенные для обеспечения безопасности ключевых точек и сооружений, были готовы к выступлению; собственные отборные войска Фрескеля-Гара были широко представлены в списке обязанностей вокруг Агракона; и видные юридические и политические деятели, готовые поддержать легитимность наследования, стояли рядом. При необходимости шаги по обеспечению его положения и назначению нужных людей на должность будут осуществляться под предлогом чрезвычайных положений после убийств.

Уайлотт и его передовой контингент евленцев были размещены в Доржоне, но они не будут принимать активного участия в запланированных на тот день событиях. Евленцы будут постепенно и незаметно интегрироваться в национальную сцену, избегая риска общественной реакции, которая могла бы объединить Минерву в оппозиции. Роль Уайлотта будет заключаться в подготовке пути для приземления остальных евленцев с Луны. Той ночью, пока Минерва все еще пребывала в замешательстве, пять кораблей, спрятанных на Фарсайде, должны были проскользнуть туда, чтобы доставить своих пассажиров на транзитную площадку, которая готовилась в отдаленной части Ламбии. С кораблей снимут столько, сколько будет полезно, а затем затопят в океане. Это было прискорбно, но как только их энергия будет исчерпана, они станут скорее обузой, чем чем-либо еще, в то время как необходимость отчитываться за них в случае, если их существование будет обнаружено, создаст невозможные трудности.

«Отлично», — сказал Фрескель-Гар. Пока он отпустил двух офицеров, Уайлотт вернулся, чтобы выглянуть из-за экрана. Брогильо вопросительно посмотрел на него. «Организуются вечеринки по встрече кораблей сегодня вечером», — сообщил ему Уайлотт. «Временное жилье готовится, а также запасы одежды и провизии».

«Хорошо», — кивнул Брогилио.

Фрескель-Гар присоединился к Уайлотту. «Нам нужно будет что-то делать с восстановлением экипажей затопленных кораблей после того, как они будут потоплены?» — спросил он.

«В этом не будет необходимости», — ответил Брогильо. Корабли просто будут отправлены в одну из глубоких траншей на автоматическом управлении и открыты для океана.

Приглушенный рев толпы раздался на экране, за которым наблюдали Эсторду и остальные. Брогилио приказал оператору увеличить громкость. Два лидера объявили о перемирии между собой, как и ожидалось. Затем, пока шум еще стихал, они продолжили объявлять о приглашении Харзина в Перамон посетить Кериос и об их предстоящем совместном путешествии — точно так, как предсказывал Фрескель-Гар. Брогилио уже отметил Фрескель-Гара как проницательного, расчетливого, способного ждать подходящего момента, но в то же время обладающего смелостью действовать быстро и уверенно, когда он видит свою возможность. Бесценный ресурс, который нужно иметь под рукой для обеспечения своей позиции в предстоящий период, решил Брогилио. И в долгосрочной перспективе — опасного.

В этот момент бортовой компьютер прервал нас объявлением: «Внимание. У нас аномальная тревога наблюдения».

«Доложить на станцию 5». Офицер экипажа включил экраны и индикаторы.

Брогильо перешел на другую сторону, нахмурившись. «Какая тревога? Что происходит?»

Офицер изучал дисплеи. «Что-то странное, Ваше Превосходительство. Средний C-диапазон зафиксировал неопознанный объект. Кажется, он просто внезапно... появился, примерно в миллионе миль отсюда».

«Объект? Какой именно объект?»

Офицер принял дополнительные данные. «Это не один объект. Их два. В нескольких сотнях миль от него есть еще один».

Фрескель-Гар наблюдал за происходящим с экрана, подключенного к Доржону. «Что там происходит?» — потребовал он.

«Мы не уверены», — сказал ему Брогилио.

Они все еще обсуждали аномалию, когда компьютер снова зазвонил: «Нарастает более сильное возмущение, регистрирующее семнадцать шесть в бета-октаве».

Офицер доложил: «Примерно в тысяче миль от первого. Этот намного больше. Он передает какой-то сигнал в h-режиме».

Несколько секунд Брогильо просто смотрел. Это не имело никакого смысла. «Это невозможно», — заявил он.

В эпоху Лунной Минервы не существовало ничего, что могло бы производить h-излучение.

***

«Радиомаяк зафиксирован, проверка положительная. Резервный маяк функционирует. Вы готовы к отправке. Удачи, Шапьерон. Выполняю последовательность… Передача».

Они вернулись на Минерву, теперь за шесть месяцев до затопления церианского фрегата Champion. Тишина тянулась, пока ZORAC сканировал в поисках зонда, который всегда был индикатором прибытия еврейцев. Все предыдущие разведки находили его недалеко от Минервы, чего и следовало ожидать, если он прибыл совсем недавно. Но он использовал ганимейскую h-пространственную сигнализацию, так что в любом случае не было бы заметной задержки поворота.

"Отрицательно", - объявил ZORAC. Пораженные взгляды, некоторые недоверчивые, промелькнули по командной палубе Шапьерона. Неужели это действительно оно, наконец?

«Повторите сканирование и подтвердите, ZORAC», — приказал Гарут.

Небольшая задержка, затем: «Ответ не регистрируется. Никаких признаков его».

Нет зонда; нет евленезе. Миссия прибыла.

Хант пробежался взглядом по лицам. Они были напряжены. Это была не очередная разведка. Это было настоящее, к чему вела вся миссия. Ийсиан вопросительно смотрел на него. Шоум наблюдал. Данчеккер бесстрастно смотрел со стороны. Хант ответил слабым кивком.

«Мы идем с этим», — сказал Ийсян команде, ожидавшей на другом конце линии связи обратно в Туриен. Калазар и Колдуэлл снова были подключены. Это стало своего рода традицией. В этот раз они просто послали молчаливые приветствия.

«Волновая функция консолидирована и стабилизирована», — подтвердил Гарут. «Готов к отсоединению».

«Растворение пузыря Врат».

«Локальный пузырь деактивирован». Шапьерон снова оказался предоставленным самому себе, свободным существом в своей естественной стихии.

Следующим делом было установить точную дату. К настоящему времени они знали, когда произошло убийство Харзина-Перасмона, и могли настроиться на трансляции лунных сообщений. Как было решено ранее, VISAR стремился к тому, чтобы дата была как можно ближе к этой дате, насколько позволяло его грубое масштабирование. Они ожидали, что им придется внести несколько тонких корректировок, чтобы приблизиться — в идеале, в течение пары дней после инцидента, что вселило бы в Минерву надежду, и в то же время дало бы миссии некоторое преимущество, чтобы установить контакт и передать свое сообщение нужным людям. Хант подошел к тому месту, где стоял Чиен, позади одного из операторов ганимейской команды, наблюдая, как он просматривает спектр лунных сообщений. Упоминание Харзина указывало на то, что он все еще жив. Все выглядело многообещающе.

«Так что, мы просто следуем по пути между нашей реальностью и этой, которая всегда была здесь?» — спросил голос Данчеккера позади Ханта. Это была мягкая насмешка над натуралистическим материализмом. «Нет, я отказываюсь в это верить. Френуа был прав. Мы создаем новую реальность. Из этого возникнут целые миры, Вик». Данчеккер развлекался некоторыми радикальными отступлениями от своих обычных привычек мышления с тех пор, как связался с философами Тюриен. Четыре года назад Хант не поверил бы в это. Когда-то один из самых ярых и непреклонных защитников теории разума как простого эмерджентного свойства материи, его последнее утверждение состояло в том, что разум не более является случайным продуктом нервной системы, чем пьесы Шекспира были случайным продуктом отметок на бумаге.

«Следующим делом вы займетесь политикой, профессор», — ехидно сказал Чиен. «Запишетесь в дипломатический корпус».

Данчеккер потер нос сгибом пальца. «Я склонен подозревать, что мы это уже делали. Как еще можно назвать эту выходку?»

Оператор Ганимейца бросил взгляд через плечо, как бы говоря: «Как насчет этого?» Хант наклонился вперед, чтобы увидеть. Экран показывал толпу на чем-то вроде городской площади, подбадривающую группу фигур на балконе. Несколько мгновений спустя переключение на крупный план показало, что двое в центре — это Харзин и Перамон. Оператор указал на бар в нижней части экрана, как бы говоря, что нет необходимости в комментариях.

Хант прочитал подробности. «О Боже!»

Подошла Исян. «Что?»

«VISAR был прав. Мы слишком близко, Портик». Хант указал. «Сегодня!»

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Брогильо недоверчиво уставился на изображение, обрамленное снимком дальнего наблюдения. Невозможно было ошибиться в форме с ее гладкими изогнутыми линиями, расширяющимися на корме в четыре стреловидных хвостовых поверхности. В последний раз, когда он видел Шапиерон, он приближался к его кораблям, убегающим от Евлена. Если бы не эти ганимейцы из прошлого и их проклятый звездолет, весь заговор обстоятельств, который привел к тому, что он и его евленцы оказались в этом затруднительном положении, никогда бы не произошел. На его шее запульсировала вена. Он чувствовал, как самообладание и чувство нахождения на вершине событий, несмотря на все, что произошло, начинают ускользать.

«Как это сюда попало?» — прошептал он, воинственно повернувшись лицом к Эсторду.

Ученый беспомощно развел руками. «Могу только предположить, что он прошел через туннель вместе с нами».

«Я думал, ваши эксперты заверили нас, что никаких следов больше нет. Они сказали, что были только мы».

«Я... должен полагать, что они ошиблись».

«Эксперты!» Брогилио выплюнул это слово и злобно отвернулся, сцепив руки за спиной.

«Что происходит?» — спросил Фрескель-Гар с другого экрана, подслушав разговор.

«Скопируйте изображение в Dorjon», — сказал Брогилио оператору.

Фрескель-Гар повернул голову, наблюдая за презентацией с другой стороны. «Что это за судно там? Теперь вы говорите мне, что ваши корабли были не одни?»

«Сейчас слишком много всего рассказывать», — сказал Брогилио. «Кажется, возникло осложнение, к которому я не был готов. Возможно, потребуются быстрые действия».

Фрескель-Гар несколько секунд пристально изучал его со своего экрана, затем кивнул. «Сейчас вы, очевидно, знаете больше фактов, чем я. Скажите мне, что вы хотите, чтобы было сделано». Быстро соображающий и реалист, по крайней мере, внутренне согласился Брогилио.

Брогильо прошел по мостику, останавливаясь, чтобы невидящим взглядом посмотреть на беспилотные станции бортинженеров своего наземного корабля, пока он яростно думал. Затем он повернулся, посмотрел на Эсторду и остальных на мгновение и, наконец, повернулся лицом к Фрескелю-Гару снова.

«Давным-давно на Минерве обитала другая раса — раса других существ».

«Те, кого мы называем Гигантами?»

Брогильо кивнул. «Этот корабль — один из их. Мои корабли оснащены оружием, о котором они не знают, так что преимущество на нашей стороне».

«Значит, они знают, что ты здесь?» — спросил Фрескель-Гар.

«Не обязательно».

«Вы хотите сказать, что они не следовали за вами? Иначе зачем бы они здесь были?»

«Сейчас это сложный вопрос. Они могут просто искать наше местонахождение. Я ожидаю, что они попытаются каким-то образом связаться с вами. Если мы сможем заманить их на Минерву для переговоров, у нас будет потенциальная возможность неожиданности. Как осуществляется связь с вашими наземными спутниковыми станциями?»

«Через национальную телекоммуникационную сеть».

«И сообщения, предназначенные для правящей власти, найдут свой путь... куда?»

«В комнату связи в Аграконе в Мелтисе. Она также имеет прямую связь со штабом военного командования».

«Возможно, придется перенести части плана вперед», — сказал Брогильо. «Нам нужно контролировать ситуацию там. Могут ли ваши люди взять под контроль ситуацию внутри Агракона? Особенно важно обеспечить безопасность коммуникаций».

Фрескель-Гар кивнул. «Мои люди уже расставлены по всем ключевым местам. Все важные охранные подразделения — наши. Они в состоянии мобилизационной готовности».

«Закажите это немедленно. Сколько времени вам понадобится, чтобы добраться туда из Доржона, чтобы взять на себя командование?»

«Мой служебный летательный аппарат находится в состоянии готовности. Максимум десять минут».

Брогильо кивнул. «Иди туда. Генерал Уайлотт может завершить наши приготовления в Дорджоне». Он подумал еще немного, затем добавил: «И поднимите в воздух Hat Rack, на случай, если его тоже придется вынести вперед».

Фрескель-Гар, казалось, проверял пункты в своем уме. «Очень хорошо», — сказал он и повернулся, чтобы начать перечислять список инструкций своему адъютанту. Брогильо повернулся к Эсторду, который сверялся с различными дисплеями данных.

«Что это за два других объекта, которые появились первыми? Те, что поменьше. Вы это установили?»

«К сожалению, нет, Ваше Превосходительство».

«Это не зонды из Шапьерона, как тот, который, как вы сказали, был прямо за нами?»

«Нет, это что-то другое. Кажется, они имеют незнакомую конструкцию и назначение».

Брогильо нахмурился. Зонд был глазами и разведданными для Шапьерона, когда тот преследовал их. «Мне это не нравится». Он обратился к капитану корабля, который получал подтверждающие показания с одного из других кораблей. «Приведите ваши вторичные лазерные батареи в готовность к стрельбе и держите их нацеленными на эти штуки. Также приведите все корабли в состояние готовности к полету». Капитан передал приказы.

«Могу ли я узнать наш план, Ваше Превосходительство?» — спросил Эсторду.

«У нас нет никаких признаков того, что они знают о нашем присутствии здесь. И нет причин предупреждать их об этом», — ответил Брогильо. «Мы ждем».

***

«Слишком близко». Эесян покачал головой. «Нам нужно отойти еще на несколько дней назад».

«Свяжитесь с Туриеном по маяку для корректировки», — сказала Шилохин, женщина-руководитель науки Шапьерона. «Может ли VISAR достаточно точно передать сигнал, если мы так близко?»

«Должно быть», — ответил Иесян.

«ЗОРАК», — позвал Гарут. «Позвони-»

"Нет!"

Удивленные головы повернулись в сторону Френуа Шоум.

«Нет», — снова сказала она и умоляюще огляделась. «Думай, что говоришь». Она полуобернулась к экрану, рядом с которым все еще стояли Хант, Данчеккер и Чиен. Они только что увидели конец речи Харзина и Перасмона. Оба лидера объявили, что Перасмон вернется с Харзином на президентском самолете Cerian, и они уже исчезали в дверях в задней части балкона, с которого они говорили. Некоторые из тех, кто был с ними, следовали за ними, в то время как другой в форме вышел вперед и произнес какие-то заключительные слова. Шоум продолжил: «Там внизу мир, полный людей, которым только что дали первую надежду, которую они знали за многие годы. Настоящие, теплые, живые, люди из плоти и крови, как и мы. У них есть дома, дети, любовь, мечты. Но мы-то с вами знаем, потому что мы были в их будущем и видели ужасы, которые им уготованы... вплоть до милитаризованного кошмара, в который превратится их мир, и его окончательного полного уничтожения. А вы говорите, что мы просто позвоним Туриену, вернемся домой и позволим этому случиться! Как мы можем, после всего, что мы видели? Гниющие трупы; хромые, слепые, искалеченные; горящие города. Как кто-либо из нас сможет снова спокойно спать?»

«Мы слишком близко. У нас мало времени...» — снова начал говорить Исян.

«Времени достаточно! Итак, сегодня летят Перасман и Харзин. Сколько времени займет полет на полпути вокруг Минервы на самолете их периода? Четыре часа? Пять? Мы знаем, что самолет не будет уничтожен, пока не приблизится к побережью Церии. Ракета от чего-то, летящего на большой высоте. Офицер по электронике самолета даже засек ее на радаре прямо перед ударом. Не говоря уже о эффектной посадке и публичной театральности, о которых говорится в стратегии миссии. Все, что нам нужно сделать, это связаться с кем-то достаточно высоко в цепи, чтобы изменить направление полета. Объяснения могут прийти позже».

«Сможем ли мы убедить их вовремя?» — с сомнением спросил Дункан Уотт. «Они понятия не имеют, кто мы».

«У нас есть несколько часов», — настаивал Шоум. «Поставьте меня на связь и дайте мне поговорить с ними. Ганимеец. Один из гигантов, населявших Минерву в далеком прошлом. Вы не думаете, что это привлечет их внимание?»

Данчеккер покачал головой, одновременно скаля зубы, словно ища способ выразить что-то деликатное, не обидев. «То, что вы говорите, конечно, правда, Френуа. Все это очень огорчительно. Но даже если бы нам это удалось, это все равно лишь одна бесконечно малая частица в совокупности невообразимой необъятности…»

«Это мир людей. Живых, думающих, чувствующих людей».

Хант сдвинул брови большим и указательным пальцами. Данчеккер, конечно, был прав. Данчеккер, возможно, также пытался напомнить Шоуму, но не говорил, что будущее этого мира в любом случае предопределено. Ничто не могло его изменить, больше, чем прошлое, которое уже произошло, — а оно, конечно, было тем, чем оно было. Чего могла надеяться достичь миссия, о чем физики и философы все еще спорили, так это того, приведет ли действие, инициированное по всей Мультивселенной, к новому будущему, которого раньше не существовало. Но эмоции кипели, и он не собирался в это ввязываться.

«Что бы мы ни делали, я предлагаю нам приступить к делу», — сказал Чиен. «Они могут быть уже на пути в аэропорт».

Хотя формально миссией руководил Эесян, пока они не вступили в контакт с лунянами, он наклонил голову, уступая слово Шоуму. «Гарут», — сказала она, «Ты можешь нас соединить? Нам нужна система правительства Ламбии в Мелтисе — в любом отделе, который наиболее тесно связан с делами Перасмона. Лучшим местом для начала, вероятно, будет Агракон».

***

Белый телефон запищал на столе Васкина, главы отдела переводов. Это была внутренняя система Agracon, не подключенная к внешней. Васкин в данный момент отсутствовал на своем столе. Лайша повернулась на своем стуле и взяла его. «Переводчики с церианского. Говорит Лайша Энгс».

«Это Фариссио. Я в комнате связи в главном здании. Нам нужен переводчик. Можете приехать немедленно?» Фариссио был старшим переговорщиком в делегации Цериан. Он звучал напряженно.

«Ну да, конечно. Что-»

«Просто сделай это, пожалуйста». Другой голос на заднем плане, резкий и резкий, сказал что-то, чего Лайша не расслышала. Фаррисио повесил трубку. Озадаченная Лайша бросила ручку и блокнот в сумку, которую носила с собой для офисных дел. Офисы переводчиков находились в одном из периферийных зданий в задней части комплекса Агракон, за пределами безопасной зоны, в которую входило главное здание. Чтобы попасть в комнату связи, ей нужно было зарегистрироваться у стойки охраны и получить сопровождение ламбианца. Она убедилась, что у нее есть удостоверение личности и документы о допуске, и поспешила к двери, сопровождаемая одним или двумя любопытными взглядами.

Внизу Лайша вышла через боковую дверь, которая, как она узнала, вела к короткому пути, и пошла по узкому переулку вдоль задней части гаража для VIP-транспорта к тропинке, ведущей к одной из подъездных дорог. Что-то в атмосфере всего этого места изменилось. Хотя не было никакого внешнего шума или суеты, солдаты Ламбии были повсюду, двигаясь быстро и целенаправленно. Внезапно ее охватило дурное предчувствие, что что-то пошло ужасно неправильно.

Другой переулок привел ее к боковой двери ресторана и кафетерия для персонала. Проход к главному входу вывел бы ее напротив одного из постов охраны в безопасную зону. Она только что вошла в здание и шла по коридору мимо кухонь к обеденным зонам, когда Мера Дукрис, один из технических специалистов делегации, торопливо подбежал к ней, по-видимому, следуя тем же маршрутом в противоположном направлении. Он выглядел растерянным, бросая тревожные взгляды в ответ.

«Что это?» — спросила Лаиша.

«Я не уверен. Происходит какой-то захват. Солдаты сгоняют людей. Они оцепили все место».

«Как ты выбрался?»

«Как только я туда добрался, у ворот вспыхнул спор. Я проскочил. Думаю, это может быть попытка свергнуть Перасмона». Внутри здания со стороны столовой раздались громкие голоса и крики протеста. Дюкрис схватил Лайшу за руку, чтобы привлечь ее внимание. «Но разве вы не понимаете, что это значит? Если это то, что происходит, то это только часть. Этот самолет туда не долетит!»

Лайша покачала головой и поднесла руку ко рту. «О нет!»

«Когда вы уходили, в офисе были солдаты?» — спросил ее Дюкрис.

«Они были снаружи, но пока никто не вошел».

«Возможно, еще есть шанс передать информацию. Все коммуникации из безопасной зоны заблокированы. Пошли».

Короткий проход от коридора, где они встретились, вел к туалетам и лестницам. На стене в нише у подножия лестницы Лайша заметила один из белых внутренних телефонов. «Нет смысла останавливать нас обоих», — сказала она. «Идите вперед. Я попробую оттуда». Она указала. Дюкрис посмотрел, коротко кивнул и поспешил уйти. Лайша подошла к телефону и набрала номер пресс-службы за комнатой переводчиков. По крайней мере, в боковом проходе ее не было видно из коридора. Она даже не была уверена, что она собирается просить кого-то сделать.

Ри-инг. Ри-инг. «О, пожалуйста, пожалуйста…»

«Пресс-офис Cerian».

«Утелия, это ты?»

«Да. Кто это?»

«Лайша. Послушай, сейчас нет времени объяснять. Та линия, по которой ты раньше звонила тому человеку в NEBA в Оссербрюке. Она еще открыта?»

«Так и должно быть. Почему-»

«Мне нужно, чтобы ты позвонил ему еще раз. Его зовут Вус Воси».

«Правда, все это очень необычно, ты...»

«Утелия, заткнись! На это нет времени! Просто позвони ему!»

Тона Лайши было достаточно. «Что ты хочешь, чтобы я сказала?» — спросила Утелия, звуча потрясенно.

В конце коридора из столовой послышались голоса. «Приведите сюда троих. Проверьте там внизу. Заприте все внешние двери».

Лайша заставила себя говорить медленно и четко. "Слушай очень внимательно. На церийской военной базе находится лейтенант Клесимур Босорос. Вус знает, как с ним связаться. Самолет президента в какой-то опасности — я не уверена, в какой именно. Босоросу нужно передать сообщение церийскому Верховному командованию". Предупреждение через военных, исходящее из Агракона в Мелтисе, казалось, привлекло бы больше внимания, чем заявление кого-то из новостного бюро NEBA.

"Ты серьезно?"

«Происходит какой-то переворот. Они будут там в любой момент, Утелия. Просто сделай это».

«Вус Воси в NEBA. Лейтенант Клесимур… Босорос?»

"Верно."

«Ты! Телефон. Нет!» — рявкнул ламбийский солдат на ломаном церийском, одновременно угрожающе жестикулируя винтовкой, но не направляя ее.

«Все в порядке. Я говорю на ламбийском», — сказала Лайша, кладя трубку.

«С кем ты разговаривал?» — потребовал ответа унтер-офицер, появившийся позади солдата.

«Это внутренняя линия. Я переводчик в делегации Цериана. Меня вызвали в комнату связи, но я заблудился. Я пытался позвонить, чтобы узнать дорогу».

Ламбийский сержант уставился на свой значок. «Ваш допуск?» Лайша достала документы из сумки и нервно ждала. «Пойдем со мной. Я провожу тебя к воротам безопасности снаружи. Вы двое, продолжайте».

"Сэр."

Лайша вышла из коридора вместе с унтер-офицером как раз вовремя, чтобы увидеть, как Меру Дукрис ведут обратно через наружную дверь в дальнем конце коридора.

***

Фигура, выглядывающая из главного экрана на командной палубе Шапьерона, была худой и с ястребиным лицом, с темными, подвижными глазами, как у птицы, и парой заостренных усов. Он был одет в форму ламбийского фельдмаршала. На заднем плане стояло еще больше фигур, некоторые также были в форме, другие в гражданской одежде. Он казался примерно таким же сдержанным, как и можно было ожидать от кого-либо, кто в течение последних нескольких минут обнаружил, что разговаривает с компанией, включающей существ из давно исчезнувшей расы, говорящих с космического корабля, стоящего где-то в космосе. На самом деле, Хант подумал, что он выглядит слишком сдержанным; казалось, что что-то подобное случалось почти каждую неделю.

«Король в данный момент находится за пределами страны по государственным делам», — сообщил им Фрескель-Гар. «Как Первый Принц Королевства я полностью могу представлять его». Новостные сообщения от Минервы подтвердили, что самолет с Перасмоном и Харзином вылетел за то время, которое потребовалось Шапирону, чтобы установить нужный контакт.

«У вас наверняка есть способ общения с ним», — сказал Френуа Шоум.

«По нашей конституции я являюсь официальным исполняющим обязанности главы государства в отсутствие короля», — спокойно ответил Фрескель-Гар. «Я приветствую вас от имени Ламбийской короны и ее владений в этот поистине знаменательный исторический момент».

«Настаивать на том, чтобы действовать через его голову, может быть оскорбительно», — сказал Данчеккер со стороны. ZORAC отредактировал бы это из исходящего аудио. «Мы недостаточно знаем об их методах, чтобы судить. Я бы не советовал рисковать».

Они знали, что как преемник Перасмона Фрескель-Гар в конечном итоге займет более жесткую позицию в отношениях с Кериосом. Но это не означало, что он был привержен такому курсу сегодня. Не было ничего, что конкретно связывало бы его с убийствами. Всевозможные фракции и интриги процветали с обеих сторон на Минерве, и Фрескель-Гар станет королем, кто бы ни был ответственным.

«Самым важным фактором, возможно, является то, что Брогилио и евленцы еще не прибыли сюда», — предположил Шилохин. После двух лет пребывания на Йевлене в качестве планетарных администраторов от имени тюринцев, шапиеронцы Ганимейцы не сомневались, кто был причиной ухудшения ситуации до тотальной войны, которая последовала. «Пройдет четыре года, прежде чем Брогилио свергнет этого Фрескеля-Гара и провозгласит себя диктатором. За четыре года может произойти многое».

Мончар, заместитель Гарута на корабле, поддержал эту точку зрения. «Убийств было бы достаточно, чтобы все пошло наперекосяк, даже без Брогилио. Особенно, если бы каждая сторона подозревала другую. Предотвращение их совершения могло бы стать самым важным результатом, которого мы могли бы достичь. Неспособность сделать это могла бы сделать все остальное бесполезным».

Шоум сделала глубокий вдох, пока сочиняла слова. Затем она снова посмотрела на экран, на котором был Фрескель-Гар. «Откуда мы знаем то, что знаем, — это долгая и сложная история, которую лучше рассказать в более подходящее время. Факта нашего появления должно быть достаточно, чтобы придать нашим словам достаточный вес. Самолет, который только что вылетел из Мелтиса с двумя главами ваших государств на борту, находится в непосредственной опасности уничтожения. Я не хочу вдаваться в подробности. Может не быть времени. Но крайне важно, чтобы вы немедленно отдали приказ о перенаправлении рейса на ближайшую безопасную посадочную площадку, пока обстоятельства не будут расследованы. Затем, вскоре с вашим миром произойдут события, которые будут иметь катастрофические последствия для всей Минервы, если их не предотвратить. После того, как с этими вещами разберемся, мы сможем поговорить об уникальности случая и развитии отношений между нашими расами».

Все глаза на Командной палубе были устремлены на главный экран. Черты лица Фрескеля-Гара сморщились, когда он увидел странную смешанную компанию исчезнувших инопланетян и незнакомых людей. Они почти могли читать его мысли. Появляются из ниоткуда и заявляют, что знают наше будущее? И затем, снова, Но существа, чья цивилизация была развита еще до того, как мы появились, и корабль, который путешествует со звезд?

«Откуда ты можешь знать такие вещи?» — потребовал он.

Шоум вздохнул, что говорило о нетерпении, которое он с трудом сдерживал. «Я уже сказал, сейчас нет времени. Все будет объяснено в свое время. А пока просто сделайте то, что мы просим. Вызовите рейс».

Фрескель-Гар неуверенно смотрел еще несколько секунд. Затем, как будто приняв решение, он повернулся и посовещался с остальными, кто был с ним. Они бормотали и жестикулировали между собой, как показалось, целую вечность. Хант поймал взгляд Данчеккера и просто поднял брови. Чиен бесстрастно наблюдал. Никому из них нечего было сказать.

Обсуждения на экране наконец закончились, кивками и парой людей, поспешно ушедших. Фрескель-Гар снова вышел вперед. «Очень хорошо», сказал он. «Инструкции отдаются в соответствии с вашими пожеланиями. Мы сейчас вызываем диспетчеров и принимаем альтернативные меры для посадки». На борту «Шапьерона» послышались вздохи облегчения. Френуа Шоум пришлось вытянуть руку, чтобы удержаться на ногах. «А теперь, возможно, мы можем рассмотреть возможность выслушать остальную часть того, что вы нам расскажете, в более благоприятной обстановке, соответствующей обстоятельствам», предложил Фрескель-Гар. «Для нас будет честью принять вас здесь, лично, как гостей Минервы. Мы ждем вашего отчета с большим нетерпением и безграничным интересом».

***

В комнате связи на «Аграконе» на некоторое время воцарилась тишина после того, как экран, показывающий трансляцию со станций слежения, отключился. Войска Полка Собственного Принца, охранявшие здание, стояли на своих постах у дверей. Весь персонал Перасмона был удален. Люди Фрескеля-Гара заняли пульты управления и панели мониторов.

«Мы закончили?» — проверил майор связи, временно принявший на себя командование.

«Связь прервалась. Мы вышли из эфира», — подтвердил техник. Фрескель-Гар расслабился и вопросительно посмотрел на экран, показывающий Брогильо и его команду на мостике корабля евленцев на лунной Фарсайде.

«Великолепно!» — признал Брогильо. «Впечатляющее выступление, Ваше Высочество. Я тоже почти поверил. Но я оказываю Вам медвежью услугу; теперь это «Ваше Величество»… Или очень скоро станет таковым, во всяком случае».

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Фрескель-Гар сообщил, что самолет, перевозящий двух национальных лидеров, направляется к безопасному месту посадки, и он получил от них послание с комплиментами и уважением, которое нужно передать Шапьерону. Они получат делегацию с корабля совместно, возможно, в Цериосе, как только их собственный пересмотренный маршрут будет приведен в порядок. Тем временем подготовительная встреча в Мелтисе значительно облегчит подготовку, и посадка там должна пройти так, как он предложил. Ни Калазар, ни Колдуэлл не настаивали на участии в каждом этапе принятия каждого решения. Стратегия миссии была определена, и людям на месте предстояло определить наилучший способ ее реализации. Френуа Шоум отправила отчет в Управление в Туриене через основной маяк о последних событиях и сосредоточила свое внимание на подготовке к встрече с Фрескель-Гаром.

***

Они совершили спуск на одном из универсальных шаттлов Шапиерона — судне, большем, чем разведывательный зонд, который спас Джиссека, но меньше, чем посадочный модуль, который был бы слишком большим для вертолетной площадки внутри комплекса Агракон, куда их направили Ламбианцы. Эесян и Шоум были главными Туриенцами, сопровождаемыми небольшим персоналом; Хант и Данчеккер представляли Землю; Мончар и два офицера корабля тоже отправились от имени Гарута. Шапиероном приблизился, чтобы запустить шаттл, но остался в пределах конуса визуального затмения Луны от Минервы. Казалось уместным позволить правительствам планеты объявить о присутствии судна населению в свое время, а не раскрывать его преждевременно вспышкой пандемониума среди астрономического сообщества.

Хант молчал, сидя в кабине шаттла, наблюдая, как на одном экране увеличивается сфера Минервы, а на другом медленно уменьшается Луна, мимо которой они пролетели. Он мысленно вернулся на пять лет назад, к открытию «Чарли» — трупа в скафандре на Луне, который был первым следом лунян, обнаруженным на свет. Последующее расследование, организованное в основном Греггом Колдуэллом, пока остальные руководители ЮНСА пытались провести границы между тем, кто что должен делать, было тем, что впервые свело Ханта и Дэнчеккера вместе. Одним из их первых крупных достижений стала реконструкция мира Чарли на основе информации, содержащейся в документах, найденных при нем, и других доказательств, которые появились позже. Именно тогда они окрестили его Минервой. Группа Ханта построила его модель диаметром шесть футов в его лаборатории в Хьюстоне, откуда координировались расследования ЮНСА. Он помнил, как проводил долгие часы, глядя на эту модель, пытаясь вызвать в своем воображении картину затерянного мира, существовавшего пятьдесят тысяч лет назад. Он узнал каждый остров и прибрежные очертания, горные хребты и экваториальные леса, населенные районы и крупные города, зажатые между наступающими ледяными щитами. То, что он видел на экране, теперь выглядело совершенно знакомым. Но это была не модель в лаборатории и не компьютерная реконструкция. Это было реально, и это было там. Они спускались к его поверхности.

Луна, с другой стороны, представляла собой незнакомое лицо — более гладкое и с меньшим количеством черт, чем на картинках, которые он знал из научных книг и энциклопедий с детства. Луна, которая смотрела сверху на разворачивающуюся сагу человеческой истории, на возникновение ее различных рас, на борьбу их самых ранних предков за выживание, несла на своей поверхности шрамы жестокой битвы, которая велась в последние дни войны, прежде чем ее уничтожили миллиарды тонн обломков, когда Минерва распалась. Но эти события еще были в будущем, через двадцать лет. Луна, которая сопровождала Минерву, была все еще незапятнанной и безмятежной.

«Странный, круговой ход событий, не находишь?» — раздался голос Данчеккера неподалеку. Хант отвернулся от экранов. «Давным-давно осиротевшая Луна Минервы проложила свой одинокий путь к Земле, принеся с собой предков нашего вида. И вот мы здесь, потомки пятидесяти тысяч лет спустя, возвращаемся туда, где все началось. Скорее в порядке воздаяния почестей месту нашего происхождения; паломничество, так сказать». Данчеккер, очевидно, тоже думал о чем-то подобном.

«Немного похоже на лосося», — сказал Хант.

Дэнчеккет цокнул языком. «Иногда ты действительно бываешь совсем филистимлянином, знаешь ли, Вик».

Хант ухмыльнулся. «Вероятно, это немного Нью-Кросса», — сказал он. Это был район на юге Лондона, где он вырос. «Каждый дюйм рабочего человека, и он этим гордится», — говорил мой отец. У него не было времени на высокопарные причуды. «Чем выше забирается обезьяна, тем большей задницей она выглядит в глазах остальных из нас», — было еще одно. Он никогда не мог понять, во что я ввязываюсь. Сказал, что единственное, для чего я буду годен, — это отправиться в другие миры. Думаю, он был прав». Данчеккер моргнул сквозь очки, не совсем уверенный, как ответить.

Мончар и два офицера экипажа «Шапьерона» молчали. Они единственные из всех участников спуска видели Минерву раньше. Они не были турийцами. Для них это был потерянный дом, из которого они ушли миллионы лет назад — где-то более двадцати лет назад по их собственным подсчетам — магически восстановленный снова.

Шаттл прорвался сквозь высокий слой перисто-слоистых облаков. Ниже Хант узнал часть южного побережья Ламбии, прерывисто показывающуюся на фоне серого океана между пятнами нижних облаков. «К вам приближается компания», — заметил ZORAC, говоря с Шапьерона, но считывая данные радара шаттла с помощью зонда, расположенного с одной стороны Луны. Экраны показывали, как реактивные перехватчики поднимаются и рассредоточиваются в эскортный строй вокруг спускающегося корабля — невозможно сказать, были ли они почетным караулом или для того, чтобы настороженно следить за ним. Они были стреловидной дельтовидной конструкции с установленными бок о бок двигателями в сплющенном фюзеляже под двумя хвостовыми плавниками — странно похожими на некоторые из конструкций Терран бурного периода конца двадцатого века. Как и в случае с такими существами, как акулы и дельфины, формы, которые работали, вероятно, были ограничены довольно узкими пределами и, вероятно, встречались повсеместно, предположил Хант.

«Вы на курсе и выглядите отлично», — доложил наблюдавший за их приземлением наземный диспетчер Lambian. «Зона посадки свободна».

«Мы получили ваш луч приближения», — подтвердил второй пилот с Ганима. «Похоже, осталось чуть больше трех минут».

"Проверять."

«Знакомо?» — спросил Эесян у Мончара и двух офицеров экипажа «Шапьерона».

«Нет», — ответил Мончар, разглядывая изображения. «Все изменилось».

Город Мелтис обретал форму и разрешался в постепенно более мелкие детали, пока группа зданий, которую радар спуска идентифицировал как Агракон, не замерла в центре обзора. Они раскрывались и росли, медленно трансформируясь в профили крыш и оконных фасадов, медленно скользящих вверх на экранах, показывающих боковые виды, когда шаттл приземлялся между ними, а затем становились неподвижными. Мягкое гудение, которое было всем, что производил шаттл, чтобы обозначить свои усилия, затихло.

«Приземлился. Выключаю двигатели. Мы на планете Минерва», — объявил пилот.

«Прошло много времени», — сказал ZORAC, вероятно, для трех первоначальных ганимцев на борту. Они, казалось, были слишком подавлены, чтобы ответить.

Виды снаружи показывали, что они находятся на открытом пространстве, окруженном высокими серыми зданиями, которые выглядели внушительно и солидно, с россыпью серых, низкорослых растений, прорастающих на грядках у стены и вдоль дорожек через участки серого газона. У Ханта уже сложилось впечатление, что весь этот мир может быть композицией серых тонов, как в старом черно-белом фильме. По краям территории были припаркованы транспортные средства: набор наземных автомобилей и грузовиков, а также несколько вертолетных судов, стиснутых в одну сторону, как будто их убрали с дороги. Автомобили, как и здания, выглядели солидно и неразрушимо, но утилитарно и квадратно. Стилисты Детройта отчаялись бы. Преобладающими цветами, казалось, были черный, что-то вроде хаки… и оттенки серого.

Никаких лунян не было видно, когда шаттл приземлился. Но после того, как двигатель выключился, через то, что казалось задним входом одного из больших зданий, расположенных по бокам площади, начали появляться фигуры и двигались к кораблю. По большей части их одежда состояла из однообразных, похожих на туники узоров, которые, как показали предыдущие визиты Шапьерона, были характерны для лунян, наряду с вариациями общих тем, которые предполагали униформу. Было видно несколько пальто и шляп. «Я думаю, там может быть холодно», — сказал Хант.

«Девять и три десятых градуса по Цельсию», — сообщил ZORAC.

Френуа Шоум и Эесян подошли и встали лицом к внутренней двери шлюза шаттла, за ними следовали Хант, Данчеккер, Мончар и два офицера Шапьерона. Индикатор показывал, что давление в шлюзе уравновешено. Внутренняя дверь открылась. Они двинулись вперед. Затем открылась внешняя дверь. Их встретила волна прохладного влажного воздуха. Она несла в себе намек на запах туннелей, который пронизывает станции метро, и была слегка резкой.

В типичном для Туриен подходе, Ийсян и Шоум не остановились наверху рампы, где они могли бы затмить двух меньших терранцев, зажатых в шлюзовой камере позади них, а сразу спустились туда, где было место для всех, чтобы разойтись и быть представленными поровну. Хотя основная информация уже была передана по коммуникационному соединению, казалось, что для этого случая требовалось несколько официальных слов. Шоум сделала обычный туриенский поклон головой в знак приветствия, представилась и продолжила называть имена остальных вместе с ней. Обратная связь с ZORAC через релейное соединение в шаттле сделала ее доступной в качестве переводчика, но расстояние до Шапьерона создало задержку в три-четыре секунды. Взаимодействие было не таким сложным, как методы, разработанные позже с VISAR. Группа носила головные повязки с аудио- и видеодатчиками, а информация от ZORAC передавалась через прикрепляемые наушники и экраны на запястьях. Шоум заключил: «Мы прибыли из мира, известного как Туриен, планеты звезды, которую вы знаете как Звезду Гигантов».

Центральная фигура группы, стоящей перед ними, была одета в форму с большим количеством галунов и необычную треугольную шляпу — форма была заметно более украшенной, чем та, что вошла в обиход позже, когда война стала серьезной. Он был коренастого, округлого телосложения и светло-коричневого цвета, как и другие, с приплюснутым носом и узкими глазами, которые придавали ему смутно азиатский вид. Он держался прямо и сухо ответил. «Гудаф Ирастес, командующий войсками двора наследного принца Фрескеля-Гара из Ламбии и ее владений». Ирасте колебался, его глаза неуверенно мелькали в направлении его свиты. Затем, очевидно, решив, что он не собирается перечислять их всех, — «Приветствую вас от имени Минервы. Фрескель-Гар ждет внутри, чтобы встретить вас. Если вы последуете этим путем…»

Они прошли через вход, из которого вышли луняне. Хант заметил несколько фигур на заднем плане, следовавших за ними с чем-то, похожим на кино- или телекамеры. Внутри короткий коридор привел их в открытую вестибюльную зону с мраморным полом, окруженную квадратными колоннами, ведущими к обзорным галереям. Коридоры вели влево, вправо и вперед, между кластерами ниш и дверей. Они прошли мимо главной лестницы, ведущей наверх к галереям, и за ней прошли через арку к лестнице, ведущей вниз. Внизу были прочные двойные двери, охраняемые охранниками. За дверями они следовали по коридору с каменным полом через обстановку, которая казалась суровой по сравнению с залами наверху. Мысль только формировалась в голове Ханта, что это кажется странным видом обстановки для приема первой дипломатической делегации от инопланетной расы другой звезды, когда они вошли в комнату, где несколько одетых в форму ламбианцев работали за столами и пультами. Это оказалась прихожая просторного, ярко освещенного помещения, заполненного экранами и средствами связи. Вооруженные ламбийские солдаты стояли вдоль стен. Еще больше вошли за отрядом и заняли позиции внутри двери. Принц Фрескель-Гар ждал с членами своего штаба в дальнем конце. Выражение его лица не было выражением хозяина, готового приветствовать гостей, но каменным и жестким.

Но зрелище, которое заставило прибывших замереть в недоумении, как туриенских, так и терранских, было группой фигур, обрамленных большим экраном, обращенным к полу. Они были людьми, но не лунянами. Лидер, стоявший во главе, ухмыльнулся, его зубы белели на огромном подбородке за короткой черной бородой, как будто он наслаждался этим моментом. ZORAC не требовался для перевода его слов. Хант, Данчеккер и все присутствующие ганимцы были знакомы с еврейским.

"Очень любезно с вашей стороны. Мои комплименты Калазару. Я бы и сам не смог спланировать это лучше", - сказал Брогильо. "Мне очень жаль, что я не смог быть там, чтобы принять вас лично, но это было бы неудобно. Однако я уверен, что мы не будем лишены этого удовольствия надолго. Мы недалеко".

Он посмотрел в сторону и кивнул евленцу, одетому в то, что выглядело как форма капитана корабля, который утвердительно помахал куда-то. «Выстрели лазерами», — приказал голос за кадром.

***

В шортах и домашнем халате Колдуэлл сидел на подлокотнике одного из кресел в летней комнате своего дома за городом в Мэриленде, наблюдая с таким же прилежным вниманием, как и любой дедушка, как его десятилетний внук Тимми, высунув язык из зубов, воспроизводил похвальную интерпретацию темы Моцарта из Гостиной на рояле. Это был один из тех теплых летних дней, которые были созданы для того, чтобы забыть о существовании таких организаций, как UNSA, и таких мест, как Thurien. Снаружи дочь Колдуэлла, Шэрон, была со своим мужем Робином у бассейна. Мейв была на кухне с Элейн, экономкой и поваром, обсуждая идеи для ужина — или что-то еще, что женщины обсуждали на кухнях.

Тимми закончил с размахом и выдохнул, затаив дыхание, сосредоточенно. «Браво!» — сказал Колдуэлл, одобрительно похлопав себя по ладоням. «Нью-Йорк в следующем сезоне? Или нам придется подождать еще немного?»

«Я тоже знаю все гаммы. Выбирай любую, которая тебе нравится».

«Как мне это сделать?» Колдуэлл был примерно таким же музыкальным, как жестяная корыто для стирки.

«Тогда просто выбери ключ».

«Э-э, ладно… Этот», — Колдуэлл указал на черный.

«Это ля-бемоль. Теперь скажи мажор или минор».

«О, я думаю, это должен быть майор».

Тимми продолжил бежать вверх по октаве и обратно вниз. Это звучало правильно, во всяком случае.

Робин вошел через дверь патио. По звяканью снаружи было слышно, как Шэрон собирает тарелки и стаканы. «Что это? Он хвастается перед дедушкой, что ли?»

«Для меня это звучит довольно хорошо», — сказал Колдуэлл. «Я все еще думаю, что крючком называется какая-то разновидность вязания».

«Мы поужинаем дома или пойдем куда-нибудь? Мы уже решили?»

«Менеджер этого отдела сейчас это обсуждает».

Робин натянул рубашку на плечи и начал застегивать ее. «Шэрон сказала мне, что у тебя в Годдарде намечается какой-то День открытых дверей».

"Верно."

«Что это вообще такое?»

Колдуэлл поднял глаза. Даже десять лет назад, когда секретность и безопасность все еще были пережитком времен милитаризации, это было бы немыслимо. «Не напоминай мне. Я просто наслаждался своим выходным. Сегодня вторник. Силы, которые управляют нашим миром, решили, что поскольку общественность платит за большую часть того, что происходит в Годдарде, общественность имеет право увидеть все своими глазами. Так что у нас есть лекции, лабораторные выставки — вы знаете, обычные вещи». Где-то в доме зазвонил телефон.

«Звучит интересно. Я, возможно, попробую договориться. Во вторник, вы сказали?»

«Если вас не смущают толпы туристов и детей, заполонивших столовую для персонала. Хорошо, что Криса Дэнчеккера сейчас нет рядом».

«Грегг, это тебя», — крикнула Мейв из соседней комнаты.

«Я без связи с внешним миром». Колдуэлл отказался носить с собой компас в выходные дни.

«Это Калазар. Его перевели из отделения аутистического спектра. Он выглядит очень серьезным».

«О. Это другое... Извините, Робин». Колдуэлл пошёл, чтобы принять звонок.

Робин повернул голову к Шарон, которая как раз вошла и держала поднос. «Калазар? Он имеет в виду лидера Туриена?»

"Это верно."

«Все это знают», — вставил Тимми.

Робин покачал головой. «Мой тесть получает звонки домой из других звездных систем? Я никогда к этому не привыкну».

В соседней комнате Колдуэлл повернулся лицом к экрану. «Байром, привет. Что случилось?»

«Я только что получил сообщение от Gate Control. Они потеряли связь с маяком. Все сразу отключилось».

Конечно, странно, что инженеры Thurien дали сбой. Но разве это действительно оправдывало такой вызов? «Поэтому мы идем в резервный блок», — сказал Колдуэлл.

«Это тоже мертво. Они оба вышли из строя одновременно».

Намек был сразу ясен. Да, это оправдывало такой вызов. Единственным объяснением того, что оба маяка вышли из строя одновременно, было то, что какое-то агентство намеренно уничтожило их — они были расположены достаточно далеко друг от друга, чтобы избежать одновременных случайных столкновений.

Но что еще хуже, маяки были локатором VISAR. Они давали единственный способ снова найти эту конкретную вселенную. Без них не было возможности вернуть миссию домой.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Находясь в Шапьероне, остальной персонал миссии следил за продвижением десантной группы шаттла, передавая данные с их головных датчиков. Не будучи участником предыдущей экспедиции Джевлена, Чиен был единственным среди них, кто не узнал Брогилио сразу. Дункан и Сэнди были безмолвны. Гарут все еще ошеломленно смотрел на экран внизу в Аграконе, показывающий Джевлена, когда ZORAC прервал его. «Командир, я думаю, у нас может быть серьезная чрезвычайная ситуация. Я только что потерял связь с обоими маяками М-пространства. Сканирование с высокой магнитной индукцией показывает быстро рассеивающиеся обломки в обоих местах».

Гарут был слишком озадачен чередой громов, раздавшихся из ниоткуда, чтобы немедленно отреагировать. Шилохин присоединился к нему, когда Брогилио начал говорить с экрана в комнате под Аграконом.

«Очевидно, они были уничтожены», — сказала она. «Это могли быть только евленцы».

«Есть ли какие-либо указания на направление, откуда что-то могло прийти?» Гарут проверил в ZORAC.

«Отрицательно».

Это все еще не имело смысла. Как могли здесь оказаться евленцы? Зонд, который следовал за ними по туннелю, тоже должен был быть здесь, но тщательная проверка и перепроверка не выявили никаких признаков его присутствия. Однако каждая из проверок, проведенных в ходе разведывательных визитов в дальнейшем, подтверждала, что он там и функционирует, так как же он мог не работать сейчас? Если только они просто случайно не наткнулись на вселенную, в которой, в отличие от всех остальных, которые они исследовали, зонд неисправен... Нет. Гарут отверг эту вероятность. Но если евленцы все-таки были здесь раньше Шапьерона, почему не было никаких признаков их пяти кораблей? Ничего не складывалось. Он с удивлением понял, что Брогилио разговаривает с ним.

«Я предполагаю, что за событиями в Мелтисе следят все остальные из вас там, в Шапироне». Гарут отметил слова «там». Значит, евленцы были где-то «внутри». Брогильо продолжил: «Вероятно, от вашего внимания не ускользнуло, что мы обладаем значительной огневой мощью. Вы можете воспринимать то, что только что произошло с вашими разведывательными устройствами, как демонстрацию их мощи. Теперь они направлены на ваш корабль. Если ваше зрение все еще каким-то образом затуманено, позвольте мне обобщить ситуацию, как она есть сейчас. У вас больше нет VISAR и Thuriens, чтобы прятаться за ними. Очень интересная смена перспективы, я думаю, вы должны согласиться».

Гарут не питал никаких иллюзий относительно того, что это значит. После окончательного отбытия Шапьерона с Земли, Брогильо попытался уничтожить его, чтобы помешать тюриенцам получить истинную картину Земли, в отличие от искаженной, которую рисовали евленцы. Только своевременное установление прямой связи между тюриенцами и группой UNSA Колдуэлла предотвратило это. Пока Гарут продолжал слушать, все еще находясь в полусне, в его наушнике раздался голос Чиена. Тон был приглушенным, указывая на то, что ZORAC подключался к ней конфиденциально.

«Гарут и Шилохин. Вы понимаете, что это значит. Все представление Фрескеля-Гара было уловкой. Поэтому все, что он нам сказал, было ложью. Никакого сообщения с подтверждением не было получено от Перасмона и Харзина, поскольку оно никогда не было отправлено. Не было никаких приказов изменить курс церианских самолетов. Они все еще в опасности... если еще не слишком поздно».

Гарут замер, а затем застонал. Он так беспокоился о тех, кто только что попал в ловушку, о своем корабле и об угрозе, которую представляли евленцы, что продумал дальнейшие последствия. Это также помогло ему мыслить как терранин.

«Конечно!» — прошептал Шилохин.

«Мы единственные, кто может это остановить», — сказал Чиен. «Это должно произойти через церианцев. Очевидно, никому в Ламбии нельзя доверять».

Гарут уставился на изображение Брогилио на экране, но не слышал слов. Чиен был прав. Теперь все зависело от них. Его мысли лихорадочно метались. «ЗОРАК».

«Командир?»

«Местный», что означает, что сказанное Гарутом не должно было передаваться по каналу Минерве.

«Принято».

«Я не знаю, каковы их планы, и смогу ли я свободно общаться. Я хочу, чтобы вы сделали следующее. Получите доступ к системе военного командования Цериан, их агентству космических операций или департаменту правительства, который занимается делами президента. Предупредите их, что готовится заговор с целью уничтожить самолет, летящий из Мелтиса с президентом Марзином и королем Перамоном на борту. Мы думаем, что его собьют ракетой. Полет необходимо немедленно развернуть или изменить маршрут».

«Я сейчас над этим работаю».

***

Видеть беспомощность, написанную на лице Гарута, было само по себе удовольствием. Шапиерон и его пассажиры были величайшей личной анафемой в существовании Брогилио. Он узнал Гарута, конечно, по буре публичности, которая последовала за появлением Шапиерона на Ганимеде и его последующим шестимесячным пребыванием на Земле, когда Брогилио руководил операцией по наблюдению за евленцами, отчитывающимися перед Калазаром. Этот корабль был ответственен за то, что обойдя его и евленцев, открыл прямой контакт между турийцами и терранцами, и развязал все, что Брогилио и его предшественники планировали на протяжении поколений. Он был инструментом для совершения обмана, который погубил JEVEX, стоив Брогилио его господства над евленцами и навсегда положив конец его амбициям утвердиться как над терранцами, так и над турийцами. И вот он здесь, беззащитный, как щенок, которого заставили подчиниться. Он уже однажды уклонился от его попытки уничтожить его, заставив его выглядеть дураком в процессе. Он не испытывал угрызений совести по поводу мысли о том, чтобы сейчас расплатиться и закончить работу.

Но по мере того, как он продолжал смотреть на него, в его голове начала формироваться новая мысль.

Зачем уничтожать Шапирон? Как он только что с большим удовольствием указал Гаруту, произошло весьма интересное изменение всей перспективы. У него было пять кораблей здесь, на луне Минервы, практически обездвиженных и едва не несущих запасы энергии, чтобы переправить его и его последователей на Минерву, после чего они будут годны только на то, чтобы плыть по океану. Но здесь, вися в виде телескопического изображения на экране прямо перед ним, был полностью автономный звездолет, не только оснащенный собственными бортовыми источниками энергии и рассчитанный на независимую работу и выносливость, но и который поддерживал свое население Ганимиан в течение примерно двадцати лет. В конце концов, им не пришлось отправляться на Минерву как беженцам и нищим, вынужденным делиться своим превосходством и обменивать свои естественные преимущества на место для сна и объедки с кухонь Фрескеля-Гара. Имея что-то вроде «Шапьерона», оснащенного оружием, которое он собирался отправить в океаны Минервы, и доступной для его питания энергией звездолета, они смогли бы захватить власть над планетой, подобной Минерве, в течение недели.

Чем больше Брогильо размышлял об этой мысли, тем больше она его интриговала. Однако, как и любой потенциальный владелец недвижимости, он хотел бы сам осмотреть собственность, прежде чем принять решение о своем предложении и условиях. Но какими неизвестными он рисковал, входя на корабль, полный ганимцев из прошлого, с которыми у него не было опыта общения? Даже если они окажутся такими же льстивыми и нерасположенными к драке, как Туриенс, он ничего не знал об ИИ, управляющем кораблем, и о том, как он может отреагировать. Он позвал Эсторду движением головы. «В те дни, когда этот корабль был построен, не было планетарного исполнительного интеллекта, сравнимого с VISAR. Это верно?»

«Это так, Ваше Превосходительство. Полная интеграция была осуществлена позже, после переезда в Гистар и Туриен».

«Итак, этот ZORAC, о котором мы слышали, пока тот корабль был на Земле. Что это за система?»

«Самые ранние ганимейские звездолеты имели интегрированные системы управления и контроля, которые стали на удивление универсальными и фактически обеспечили часть философии дизайна, позже включенной в VISAR. Shapieron, вероятно, является одной из более поздних моделей. ZORAC будет промежуточным звеном между рудиментарным автономным интеллектом и гиперпараллельной распределенной архитектурой с полными межзвездными возможностями, такими как VISAR или JEVEX».

«Понятно». Брогилио не понял, но слова не подразумевали ничего в буквальном смысле. Он снова уставился на изображение корабля. «Каким образом можно добиться контроля над чем-то подобным? Оно автоматически подчиняется тому, кто командует судном? Или же оно развивает более сложную преданность, которая со временем формируется каким-то другим образом? Каков его режим работы?»

Эсторду проследил за взглядом Брогилио и увидел, в каком направлении движется его мысль. Он ответил: «Пожалуйста, поймите, что у меня нет личного опыта работы с такими системами, Ваше Превосходительство. Но я понимаю, что ее основные характеристики — это характеристики многосвязной, самореферентной обучающей иерархии, управляющей самооптимизирующейся эмерджентной ассоциативной сетью». Он увидел, как над воротником Брогилио поднялся цвет, и поспешно объяснил: «Это означает, что ее поведение формируется больше ее опытом, чем первоначальными параметрами дизайна. Скорее всего, она выработала бы сильную приверженность нынешнему составу офицеров и экипажа — особенно после их длительного, вынужденного периода изоляции от привычной пространственно-временной среды».

«Хм», — это был явно не тот ответ, на который рассчитывал Брогилио.

Эсторду продолжил: «Однако…» Его тон заставил Брогильо повернуть голову. «Система строится на основе базовых директив, которые нельзя изменить, игнорировать или отменить. Они определяют ее основную роль и характер дизайна. Одним из самых фундаментальных было бы то, что другие соображения подчинены обеспечению безопасности и выживания биоформ, к которым она сформировала свою основную привязанность. В данном случае такая тенденция стала бы чрезвычайно выраженной. Все остальное, что она могла бы счесть правильным или неправильным, или как то, что, вероятно, будет иметь предпочтительные последствия в долгосрочной перспективе, было бы несущественным. Я, э-э… надеюсь, вы поняли мою точку зрения?»

В глазах Брогилио мелькнуло понимание. «Ты хочешь сказать, что если бы это был единственный способ защитить шкуры этих ископаемых ганимцев, он бы выполнил наши приказы? Он бы не отказался?»

«Более того, Ваше Превосходительство. Этого не может быть».

"Хм... Понятно". И на этот раз Брогилио действительно понял. Возможно, у него было решение обеих его насущных проблем.

Он еще некоторое время размышлял над образом Шапьерона. До того, как он последовал за его кораблями через туннель — ибо это был единственный способ объяснить, как он здесь оказался — он проводил секретную операцию по отвлекающему маневру в Евлене. Он не представлял, что он будет перевозить намного больше минимального количества пассажиров и команды для такой миссии. И это хорошо соответствовало его цели.

Брогилио отступил назад, чтобы посмотреть на экран, соединяющий его с командной палубой Шапьерона.

***

«Вот мои инструкции», — сказал Брогильо оттуда, где скрывались евленцы. «Вы посадите себя и всех пассажиров вашего судна на вспомогательные суда и покинете их. Я хочу, чтобы судно было доступно для абордажа, с чистой зоной вокруг него в пятьдесят миль. Немедленно».

Гарут недоверчиво уставился на него.

«Мы не можем», — прошептала Шилохин рядом с ним. «Посмотри, что только что случилось с маяками». И еврейцы не колебались раньше, когда пытались уничтожить Шапьерон после его отбытия с Земли.

«Ты с ума сошел», — ответил Гарут. Если бы им нужен был корабль, то, похоже, экипажу было бы безопаснее находиться внутри него. «Ты думаешь, мы собираемся...»

«Кажется, вы забыли, что не в том положении, чтобы торговаться», — вмешался Брогильо. Его изображение сжалось до половины экрана, а на другой половине в качестве напоминания появились Эесян, Френуа Шоум, Хант, Данчеккер, Мончар и два других офицера Гарута, теперь прикрытые ламбийскими солдатами с направленным оружием, а Фрескель-Гар наблюдает за ними. «Это не пустая угроза. Его Высочество подтвердит?»

«По вашему приказу», — сказал с экрана Фрескель-Гар.

«Возможно, мы начнем с одного», — сказал Брогилио.

Гарут обнаружил, что у него пересохло во рту. Его инстинктивным желанием было обратиться за советом к ZORAC, но он подавил его. Это было решение командира. Остаться там, где он был, означало бы пожертвовать своими подчиненными и друзьями наверняка, и он мог бы в конечном итоге потерять корабль даже тогда. Подчиниться, возможно, означало бы навлечь на себя собственную гибель, и в этом случае, что случится с теми, кто внизу, на поверхности, было неясно. С последней альтернативой ничего не было определенно. Шилохин, казалось, тоже понял дальнейшие последствия и воздержался от того, чтобы усложнять ситуацию.

«Нам нужно время», — сказал Гарут.

«У меня нет времени тратить его на игры». Брогильо махнул рукой в сторону заключенных, указывая на младшего из двух офицеров экипажа Гарута. «Сделай шаг вперед».

Это было самое мучительное и унизительное решение, которое Гарут когда-либо принимал. «Очень хорошо», — согласился он. «Будет так, как ты говоришь».

***

Сообщение, все еще отображаемое на дисплее стола Френды Весни в штаб-квартире Департамента внутренней безопасности Цериана, пришло из офиса Национального аэрокосмического управления, которое управляло станциями спутникового слежения. Начальник отдела NAD, который передал его, добавил: Я не знаю, что с этим делать. Ваш выбор.

Дверь из соседней комнаты резко распахнулась, и вышел Негрикоф. «Что это? Звонки с говорящих звездолетов?… Неужели кто-то не думает, что у нас есть дела поважнее? Там полно реально больных людей, я вам говорю».

Весни колебалась, закусив губу. «Вы не думаете, что нам следует предупредить офис президента… в качестве меры предосторожности?»

«Что? И выглядят как самые большие идиоты в Департаменте? Это какой-то студент-хакер или кто-то еще, кто проник в их систему».

«Но разве мы здесь не для этого? Чтобы передавать информацию?»

«Да. И еще для оценки информации. Я здесь уже давно, чем вчера. Любой ребенок из детского сада может пройти через охрану NAD. Я собираюсь увидеть Грэта в коридоре. Я вернусь через пару минут».

«Что вы хотите, чтобы я с этим сделал?»

«О… скажи Дире, чтобы она сохранила это на случай, если кому-то когда-нибудь понадобятся подробности. Никогда не знаешь, вдруг они достаточно сообразительны, чтобы отследить это». Негрикоф продолжал бормотать, пересекая кабинет. «Как будто нам мало дел с Перасмоном, который вдруг решил, что он приедет сюда… Говоря о звездолетах». Он ушел, шумно закрыв за собой дверь.

Весни посмотрела на сообщение еще несколько секунд. Она все еще думала, что это был небрежный способ вести дела. Но... босс высказался. Неохотно она нажала на приложение и отметила пункт для внимания Диры. По ее оценке, Негрикоф не сильно рисковал, если бы это действительно оказалось мистификацией. Она и так уже считала его одним из самых больших идиотов в Департаменте.

Командующий базой офицер наблюдал из-за стола, как Клеса проводили в его кабинет. «Лейтенант Босорос, сэр», — объявил командир подразделения и остался стоять внутри, пока дежурный сержант закрывал дверь. Командир снова изучил записку и попросил лейтенанта повторить историю.

«И откуда вы получили эту информацию?» — с сомнением спросил он. «Кто-то из ваших знакомых в NEBA? Журналисты?»

«Он только что передал это, сэр», — ответил Клес. «Информация исходит от кого-то, кто находится в Ламбии, в составе технической делегации в Аграконе в Мелтисе».

«Могу ли я спросить, кто этот человек, лейтенант?»

«Э-э… моя невеста, сэр… я думаю… я надеюсь».

«О, понятно. В каком качестве она там?»

«Технический переводчик в составе делегации, сэр».

«Ее имя?»

«Энгс, сэр. Лайша Энгс».

«Хм». OC сделал пометку и еще немного поглядел на листок бумаги. «Вы хотите сказать, что это было передано изнутри Ламбианского Агракона вам на военную базу здесь, в Цериосе?»

Клес закусил губу и перевел дыхание. Тут уж ничего не поделаешь. «Да, сэр».

«Я полагаю, вы осознаете всю серьезность такого признания?»

«Да, сэр».

«Под чьим руководством находится эта делегация? Какому департаменту они подчиняются? Вы знаете?»

«Я думаю, это NSRO, сэр».

Командир подумал еще несколько секунд, затем фыркнул и потянулся за телефоном. «Если это окажется ошибкой, лейтенант, у вас будут большие проблемы с множеством объяснений... Да, немедленно соедините меня с офисом генерала Удана в дивизии по защищенной линии. Есть что-то чрезвычайно срочное, что, как я думаю, им нужно проверить в Научно-исследовательском бюро. Крайне срочно». Он положил трубку, откинулся на спинку кресла и посмотрел на Клеса. «Если это правда, я не буду спрашивать, как это было сделано».

«Сэр», — подтвердил Клес.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Их переместили из того места, куда их сначала привели для встречи с Фрескелем-Гаром, которое казалось своего рода военным помещением или центром связи, в более простую обстановку с раскрашенными стенами, мягкими пластиковыми сиденьями и металлической мебелью в офисном стиле. Сиденья были неподходящими для Ийсиана и Шоума, которые то неудобно сидели по краям, то стояли. Двое вооруженных охранников стояли внутри двери, а еще больше снаружи. Казалось, не было никаких сомнений в том, что они вошли в самый разгар чего-то гораздо большего, чем просто уловка, подготовленная для их выгоды. Фрескел-Гар, казалось, поспешил отпустить их после того, как у Брогильо появился шанс позлорадствовать, что показало странное отсутствие любопытства к кораблю с живыми инопланетянами, прибывшему из будущего. Все происходящее прерывалось беспрестанными звонками и приходящими и уходящими посланниками. Казалось, их откладывали, пока решались более неотложные вопросы. Ханту казалось, что они прибыли в самый разгар революции.

Данчеккер, сидевший в вращающемся кресле рядом с Хантом, слегка повернул голову. «Я опасаюсь, что если...»

«Никаких разговоров!» — рявкнул один из охранников от двери. Данчеккер снова замолчал. За время своего пребывания там они достаточно хорошо выучили еврейский, чтобы знать, что он отдаленно похож на ламбийский, и смогли распознать несколько слов. Ламбийцы сняли с пленников повязки на голову, наушники и экраны на запястьях, лишив их связи с Шапьероном и ZORAC в качестве переводчика. Это также означало, что разговор с ганимийцами, которые были с ними, больше невозможен.

Характер Данчеккера был таким: протестовать и устраивать суету, когда был шанс, что это могло как-то повлиять на вещи, но когда это переставало быть таковым, он впадал в покорное молчание, ожидая того, что нельзя было изменить. Хант был полной противоположностью — больше напоминал Колдуэлла. Сидеть, ничего не делать и ждать было просто не в его характере. Каковы бы ни были шансы против того, чтобы это имело хоть какое-то значение, его побуждением было что-то сделать.

Самым непосредственным беспокойством был самолет с Харзином и Перасманом на борту, в тот момент направлявшийся в Кериос. Если вся линия Фрескеля-Гара была фальшивой, можно было с уверенностью сказать, что его заверения в том, что рейс был изменен, тоже были обманом. На самом деле, когда Хант об этом подумал, и приняв во внимание его, по общему признанию, отрывочные знания о событиях, которые должны были развернуться в последующие годы, теперь казалось совершенно ясным, кто стоял за крушением самолета. Его чувство, что он оказался на полпути к революции, было совсем не таким уж надуманным. Это было правильно!

Ирония ситуации заключалась в том, что именно убийство двух лидеров поставило Фрескеля-Гара на позицию преемника Перасмона, против чего выступал сильный элемент Ламбии. Жесткая линия, которую занял Фрескель-Гар, поддержанная генералом и близким советником Заргоном — явно Брогильо, как и подозревали, — привела к непоправимой вражде, которая направила Цериоса и Ламбию на путь войны. Однако из того, что узнали во время разведывательных визитов Шапиерона, этого не должно было случиться, даже на этой поздней стадии. Цериане знали. Их военные пронюхали о заговоре и послали предупреждение людям из службы безопасности, но кто-то там сидел на нем. Дело вызвало скандал, покатились головы, и были потеряны рабочие места, но все это произошло слишком поздно, чтобы изменить ход событий.

Гарут и остальные на корабле, конечно, тоже могли бы это выяснить, но Хант не мог этого знать, или что они могли бы сделать, если бы узнали. Так что Хант и остальные остались здесь, на поверхности. Но что они могли сделать, запертые под вооруженной охраной и без связи?

Единственная возможность, которую он мог придумать, — найти способ поколебать уверенность Фрескеля-Гара, прежде чем его позиция станет неуязвимой, что может заставить его передумать. Хант мысленно подсчитал имеющиеся в их распоряжении ресурсы, которые можно было бы пустить в ход. Их было не так уж много. Они прибыли на звездолете, который намного превосходил нынешние технологии Минерван, но то же самое сделали Брогильо и его джевленезе — фактически, пять звездолетов, не меньше. Правда, Шапиерон был способен работать независимо, тогда как корабли джевленезе зависели от сооружений, которых еще не существовало в этой вселенной, но, вероятно, этот момент не произведет на Фрескеля-Гара впечатления в течение следующих нескольких часов, что и было важно. Они были в компании инопланетян, которые исчезли с Минервы в далеком прошлом, и хотя это было бы источником безграничного интереса для ученых, академиков, археологов и тому подобных, вряд ли это подавило бы кого-то с практичным характером Фрескеля-Гара. Тип инопланетян, который, скорее всего, привлечет его внимание, был бы тем, кто говорил о войне и приносил оружие, и у него уже было таковое в лице Брогильо и еврейцев.