Миссия

08

Взгляд со стороны на деяния Домициана

Сатурналии в Риме как всегда праздновались с максимальной помпезностью и размахом. Всю неделю на улицах раздают хлеб, а то и более серьёзную, почти праздничную еду, вино и дают представления. Естественно, это сопровождается выкрикиванием имени добродетеля, за которого нужно обязательно отдать голос на ближайших выборах эдила или сенатора. Ну и просто ради хорошего имиджа.

И как всегда апофеозом чествования бога земледелия и урожая становятся кровавые жертвы на арене цирка. Гонки на колесницах уже позади и теперь центральное пространство немаленькой арены заняли преступники, приговорённые к смерти. Сегодня им придётся умереть во славу богов. Это гораздо полезней, чем просто бесславно, а то и позорно, сгинуть.

Едва гладиаторы пролили первую кровь жертв, подготовленных на заклание, случилось что-то невообразимое: она не упала на песок, а взлетела вверх, в небо.

Сначала это заметили только отдельные зрители, участникам ритуального побоища было не до наблюдений за такими мелочами. Но к третьей жертве и они поняли, что что-то идёт не как в прошлые годы. Не станут же зрители просто так хором ахать? Максимум, что от них можно ожидать - восторженные кровожадные крики одобрения. Или неодобрения.

Воспользовавшись заминкой испуганных преступников, гладиаторы быстро их убили, забыв о театральном эффекте, и встали в стороне. Зазевавшийся распорядитель игр не сказал, что делать. Он вообще не отдал никаких распоряжений, с открытым ртом наблюдая, как струйки крови текут вверх, скрываясь в его синеве с редкими белыми облачками.

Никто не припомнил, было ли такое раньше. Скорее всего - нет. Зрелище-то незабываемое, о таком можно рассказывать потомкам и записывать в хроники. Такая история переживёт века, случись что-то подобное даже ещё при первых царях. Народ Рима стал свидетелем того, как небеса напились кровью, и их затянуло чёрными свинцовыми тучами, налетевшими неестественно стремительно. Даже самый мощный ветер не может так быстро погрузить Город во тьму.

Посреди тяжёлого низкого неба, прямо над самой ареной, образовалась трещина, светящаяся неестественно голубым светом, а потом из этой дыры в небе выпал каменный идол.

Он не долетел до песка арены потому, что струи крови изменили направление и потекли непосредственно в него. Со стороны он стал похож на желтоватую марионетку на красных ниточках.

«Не смей!» - всем казалось, что голос прозвучал прямо в головах. То, что он был реальным, а не галлюцинацией, зрители убедились переглядываясь и перешёптываясь. Голос услышали все.

А струи крови опять сменили направление и полетели куда-то в стороны, за арену. Наблюдательные люди отметили, что они устремлены в сторону главных римских храмов, но пока были слишком шокированными, чтобы поделиться этим открытием.

«Домициан сдержал свою клятву», - пророкотал тот же голос. Некоторые жители Рима даже не сразу вспомнили, кто это такой. Только Тит Флавий Веспасиан вздрогнул, вспомнив о брате. Именно он восседает на самом почётном месте в императорской ложе пока отец в отъезде.

«Марс, Юпитер, и ты, о Венера! Разделите со мной угощенье!» - опять прогрохотало прямо в разумах римлян.

А касательно дальнейшего ещё долго шли споры. Почему-то каждому картина пиршества богов предстала по-своему. Нет единого мнения на этот счёт в обществе. Иногда даже до драки доходит, когда обсуждают.

Одни говорят, что четыре главных римских бога разорвали идолище на части.

Другие не сомневаются, что они возлежали на триклинах и отщипывали по кусочку от каменного истукана.

Третьи готовы спорить, что римские боги сначала сами подрались за угощение, и только потом поглотили сущность пришлого существа.

Не только в этом нет согласия: этнические греки говорят, что боги говорили на греческом, римляне слышали чистейшую латынь, а галлы - свои родные наречия той деревни из которой они вылезли.

Только философы-теологи посмеивались в сторонке, а когда спрашивали их мнение, охотно поясняли, что боги не говорят на человеческих языках. Что у них нет морали и чувства справедливости, они не знают ни жалости, ни доброты, но и не способны на злые деяния. У них есть только божественность, которую люди воспринимают настолько, настолько способны открыться их порочные души.

Каждый видит в богах то, что в них самих преобладает: пьяница найдёт оправдания пьянству, а убийца будет говорить, что его на позорное ремесло наставили боги.

Конечно философам доставалось больше всех. Их метелили всем питейным заведением с криками:

- Это я-то оправдываю воровство служением Меркурию?

- Я прикрываю похоть почитанием Аполлона?

- Я честно служил в легионе и убивал испанцев по воле императора и народа Рима, продиктованной богами!

Несмотря на кровавые споры, никто не сомневался, что благородные Флавии сделали Рим ещё сильнее, и соправитель императора Веспасиана, его сын Тит, принимал поздравления и благодарности. Домициана тоже упоминали, но не так часто. Только как помощника настоящего «героя» Сатурналий.

Подумаешь, отыскал где-то в песках деликатес для богов! Главное-то всё организовать. На пиру никто же не хвалит слугу, за то что купил хорошее мясо на рынке или подал блюдо с закуской? Иногда немного почестей достаётся особенно умелому повару, но это не тот случай. Скорее, как фрукты или ещё что-то подаваемое готовым. В любом случае похвалу всегда принимает хозяин, организовавший всё наилучшим образом и развлёкший гостей.

Именно так: работа с общественным мнением, распускание слухов, явная пропаганда, иногда даже с применением угроз за «неправильное» мнение - все это было уже тысячи лет назад. Народ Рима правильно понял и истолковал произошедшее благодаря отлично проделанной работе по промыванию мозгов.

***

Возвращаем слово Маркусу

Дело уже к весне, а мы всё ещё не нашли храма Астарты. Точнее, нашли уже целых три, и каждый раз это не тот, просто пустое помещение. Мы его исправно разрушаем, сравниваем с землёй, а дальше Домициан достаёт компас и мы снова меняем направление.

Но в целом, хоть и не прямо, но всё-таки движемся на север. И это неправильно: главные места почитания этой богини вовсе не там. Но у Домициана же компас, кто посмеет выразить сомнения в верности указываемого пути нашим великим лидером?

Хотя бы не пустыня, и то хорошо. Здесь уже плодородные земли, хоть и гористые. А, главное, под контролем Римской Империи. Часто номинально, но лучше уж так, чем путешествовать в окружении врагов.

Стычки с аборигенами всё равно случаются, но это всё по глупости. Мы их даже не сильно и наказываем. Так, шлёпаем, как расхулиганившихся детей. Принудительная децимация здорово замиряет. Каждого десятого по жребию сами «хулиганы» забивают, и мы, забрав у них всё оружие и припасы, идём дальше. Пока ещё никто не выбрал альтернативу: смерть всем.

Но я не участвую. А иногда и легион тоже. Домициан, теша своё самолюбие, справляется в одиночку с десятью тысячами противников. Получил плюшку от богов за угощение. Как сказали бы геймеры у вас там, в будущем, прокачали его. Силён зверюга.

Я было заикнулся, что не стоит идти за Астартой, особенно в компании Сайлы, так он меня чуть не прибил. Наорал. Слово «трус» - самое ласковое из того, что он выдал тогда. Я честно признался, что да, боюсь. Может он меня изгонит? Готов даже палки вытерпеть.

А он зло прошипел, чтобы даже не думал о дезертирстве.

Почему-то я уверен, что если бы я действительно проявил трусость, то меня бы покарали, а словам он не верит.

- Давай тогда мне должность в легионе, - сказал я ему. - Согласен стать трибуном лактиклавием. Меня же Веспасиан фактически им и сделал.

- У меня нет такого письменного распоряжения, - высокомерно сказал он. - Не от него, не от Сената. А я сам не могу на такой пост никого назначить. А все остальные должности заняты. Даже все центурионы на местах.

Сказав это, он высокомерно заулыбался. Наверно думал, что я расстроюсь и восприму его отказ как унижение.

- Император Веспасиан, мой божественный отец, велел тебе быть при мне. Вот и не смей ослушаться его приказа. Я обещал, что верну тебя в Рим, и слово сдержу. Из-под земли достану! - он злобно зыркнул на меня, угрожая.

Только мне не страшно. Вот Молох был страшный. Астарту же я боюсь ещё больше, чем того сморчка болотного. А на Домициана мне плевать. Тоже мне боженька. Нож под рёбра и вытечет с дерьмом вся божественность. И я даже не о кинжале Морса сейчас говорю. На этого крикуна и пугио Ангизии хватит.

Короче, еду я в компании прекрасной женщины, красота которой переменчива и подвластна моему желанию, и толмача с таким же даром. Едем в мягкой подрессоренной карете. Сподобился наконец-то, сделал и себе. Правда тащат её мулы, а не красивые кони, но да это ничего. И верблюда у меня теперь целых два. Обрастает легион имуществом. У нас тут последний легионер побогаче иного патриция будет.

Честно говоря, я не думал, что Домициан так щедро будет добычей делиться с простыми солдатами, они же под клятвой все, и так не ослушаются. Не способны они на измену, если жизнь дорога. Но нет, вкладывается в них, обогащает. Опять же, не моё дело. Пусть поступает как хочет.

Меня только беспокоит, что с Петрой он меня прокатил: обещал, что на обратном пути разрушим её, но я не верю, что он повернёт на юг. Мы уже очень далеко от тех краёв, уже в Каппадокию зашли. Это так провинция называется, на сегодняшний день самая восточная во всей Империи.

Познакомились здесь с коллегами - ночевали в стационарном форпосте, рассчитанном на четыре легиона, а тут их только два стоит, да те неполных, до полутора не дотягивают. Так что места и нам, и всему нашему барахлу хватило.

У них даже легат-пропретор имеется, это что-то вроде маршала по меркам будущего, командует сразу несколькими легионами. Естественно, наши старшие крутились вокруг него, где-то отдельно жили. Я их и не видел почти за ту неделю, что в лагере был: меня-то в избранные не включили. Опять назначили префектом лагеря, ха-ха!

Нам выделили место в стороне от тех, кто здесь постоянно обитает, но, сами понимаете, не пресекаться невозможно. В первый день на нас смотрели свысока, разговаривали через губу, только к вечеру слух начал расползаться. В обычной-то армии не так много пробуждённых с открытыми глазами, потому сразу не все поняли, с кем имеют дело. Просвещающие разговоры пошли, когда контубернии начали вместе собираться вместе после строительных работ днём.

А на следующий день я поднял всех, включая самых недовольных, которым вчера было позволено посетить бордель, и устроил им тренировку. Легионеры даже обрадовались этому. Элемент выпендрёжа во всех живёт с самых древнейших времён, иначе зачем охотники придумали делать ожерелья из клыков льва и когтей медведя? Мол, вот, смотрите, я смог.

Хорошо размялись. Разделились на две команды, естественно не все участвовали, так у нас не принято - не сражение же, тренировка. Да и места тут нет столько.

Одной командовал Валерий Паулин, центурион первой когорты, второй я лично, но для баланса я не пользовался Дарами. Только командовал.

Уделал он меня. Хорош в тактике. Обставил. В пути-то я почти всегда участвовал в тренировках воинов, но не командующим, а в строю, рядом с простыми легионерами. Вклинивался в любой неполный десяток (а они почти все неполные после такого длинного пути), и подчинялся всем приказам. Сначала косо смотрели, не решались грубо орать на меня, но потом втянулись. И сразу отвечу на не заданный вопрос: к панибратству это не привело. Вне строя снова никто не решался меня обидеть словом, не путали временную индульгенцию со вседозволенностью.

С моей точки зрения ничего особенного, привык я уже к этому зрелищу разлетающихся во все стороны солдат (буквально), а потом капсарии их в сторону оттаскивают, целители тут же в строй возвращают.

Еле выловили их, кстати. Припахал их Домициан на нужды расширения связей, пропретору бородавку свести, коллеге-легату с геморроем помочь... Это я сочиняю, если что. Не знаю подробностей. Зачем мне чужие грязные тайны? Но то, что их использовали по назначению - факт. Они нас с Паулином сразу предупредили, что не в полной силе, выложились и ещё не восстановились. С ними у меня, кстати, тоже неплохие взаимоотношения наладились. Общаемся иногда по медицинской части - я всё ещё рассчитываю научится применять божественную силу хоть не для исцеления других, но внутри себя как-то перераспределять научиться. Говорят, что беседы со мной их на интересные мысли наталкивает.

Ну и Сферы, конечно. У обоих их по две, они же понимают, что в этом есть и моя заслуга. Да, не профильные, боевые, но для приписанных к боевой части это даже полезнее, чем улучшение Дара целительства.

Так что легионерам был отдан приказ работать нежно, если не хотят остаться инвалидами.

Чужие хохотали, услышав это, посмеивались, офицеры над Домицианом подтрунивали. Мол, неженки. Да, зрителей собралось довольно много, даже старшие с утра пораньше изволили встать ради такого случая. Смотрели с балкона здания. Домициан гордо вздёрнул подбородок - он-то знал, что значит "нежно" по нашим представлениям.

Уже после первых секунд стычки смешки прекратились, когда трое одарённых силового типа раскидали черепаху мессиан, отбросив «бронированных», но были встречены скоростными и уложены на песок. Началось "месилово" одарённых: это основная тактика на наших тренировках: мессиан нужно выводить из строя первыми потому, что если они разгонят свои песнопения, от одарённых уже не будет толку. Вот потому первое нападение и было на них. На моих, кстати. Валерий Паулин не поддаётся авторитетному мне.

Люди взлетали метров на пять вверх (по-нежнее же!), вылетали за пределы тренировочной площадки. Там их целители слегка подправляли при необходимости, и они возвращались в строй. Паулин уделал меня за пять минут. Может чуть дольше.

- Апиций! Ты почему меня позоришь? - гаркнул Домициан с «балкона». Никакой это не балкон, просто коридор на уровне второго этажа. Или галерея открытая. Не знаю, как правильно это называется.

- Извини, богоподобный. Ты же знаешь, я префект лагеря, а не трибун-тактик.

Наш легат понял намёк и сменил нас с Валерием на трибунов. И команды тоже сменились, чтоб у зрителей не возникло впечатления, что мы избранных выставили, чтобы их запугать. Кстати, самые элитники освобождены от обязательных тренировок. Точнее, у них свои, по особым методикам. Их легко отличить по броне как у меня, та что из чешуи земляных змей.

Вот тогда замес вышел действительно хороший. Минут тридцать они «плясали», но, понятное дело, победил Лукулл (я его так и зову, не любит он новый агномен, и мне тоже он не нравится). У меня и сомнений-то не было в его победе.

- Теперь я понимаю, друг Домициан, как ты прошёл с такой малой армией через эти дикие земли, - восхитился легат-пропретор. - И потери относительно небольшие для путешествия длиной больше года в полном отрыве от снабжения.

- Две когорты ушли на захваченных кораблях в Рим. Трофеи отправили с ними, - широко улыбаясь пояснил Домициан, откуда «потери». Лукавство, конечно. Есть у нас потери, как без них-то.

- Боюсь побегут мои подопечные к тебе. Не мог бы ты сделать мне одолжение...

- Пробуждённых заберу, тут уж не обессудь, - Домициану не нужно выслушивать фразу до конца чтобы понять, о чём его попросят. Да-да! Попросят. Хоть статус у его собеседника выше, но он понимает, что приказом только хуже сделает. - Не волнуйся, за каждого выплачу компенсацию, чтобы ты смог ауксилиев набрать вместо них.

- Хм... А ведь неплохое предложение! Тогда по поводу флота...

Что там дальше они обсуждали я уже не услышал, они вошли в здание. А офицеры из других легионов продолжили наблюдать за тренировкой, и даже своих легионеров не разгоняли. Так пучили глаза, что позабыли про свои обязанности. А наши трибуны, не участвующие в командовании, охотно и с важным видом поясняли, почему именно так, а не иначе поступают. Надеюсь, они там не выболтали все самые секретные секреты? Повторить-то вряд ли смогут, а вот хоть какое-то противодействие подобрать попытаются.

Того гляди мессианство разрешат официально, и тогда кранты сначала богам, а потом и Риму.

Ни в коем случае нельзя допускать к власти тех, кто был унижен. Они обязательно перенесут этот опыт на свой стиль руководства. Не обязательно из мстительности, скорее из самолюбия и того, что называется ошибкой выжившего. Мол, я терпел, и вон какой молодец получился. И вам полезно будет, может сможете стать такими как я.

Когда ваш босс будет на вас орать или другую дичь делать, унижающую достоинство (есть вещи поэффективнее крика в этом смысле), просто понимайте, что он не сам по себе такой. Чтобы получить повышение он тысячи задниц вылизал, терпел унижение, помалкивал в тряпочку, когда хотелось орать, указывая на неправоту. То есть его душа уже полностью разложена, а сейчас он работает над пожиранием вашей, чтобы попытаться заклеить дыры в своей.

И он пожрёт, если вы ему позволите. Забудете, что у него нет над вами власти, и позволите. А у него её нет. Он, как истинный диавол, может действовать в вашей душе только с вашего попустительства.

Ради рабочего процесса поорать - это даже полезно, обязательно нужно, но беда в том, что большинство это делают именно чтобы питаться силой подчинённых. Они делают это не ради исправления поломанного рабочего процесса, а чтобы напитать своё вампирское эго.

Можете не верить, но я-то теперь всё это вижу. Не знаю, насколько душа и аура совпадают, но точно вам скажу, что крик крику рознь. Эффект отличается, когда орут ради наказания, и когда ради самоудовлетворения.

Наверное это и злит Домициана больше всего: я не принимаю его власти над собой, и его гнев никак на мне не сказывается в плане повреждения божественности. У мессиан я этому научился. Они также мыслят: мол, всё, что сейчас происходит, - лишь миг перед вечностью в блаженстве, которая нам уготована. А потому у вас нет власти над нашими душами, они и нам-то не принадлежат, а только богу.

Хотя, чего я так завёлся-то? Какое мне дело до мессиан? Одарённые всего-то лишь чуть дольше живут потому, что болезням не так подвержены. Но старость и нож под рёбра и их настигает. Ну, проживу сто лет. И то, что это будет за жизнь в немощном-то теле? Как тот же Молох - сморчок говорящий, а не человек. Зачем мне это надо? Так что, как бы быстро не распространялись верования, сильно жизнь не изменится за век в эту эпоху вялого прогресса и низких скоростей распространения информации.

Вы не обращали внимания, что прогресс ускорился параллельно со скоростью и распространённостью связи? По мне так прямая корреляция.

Ну, да ладно. Пускай играются во что хотят. Даже пусть оставят Петру целой. Это же не на сегодняшний день ориентированная акция, а на далёкое будущее. Я не доживу.

Мне вилла в Оплонтисе обещана. Или в Стабиях - их две у Домициана, могу любую забрать и приспособить под ферму жемчуга. Вот там и буду жить, когда вернусь. К счастью, у Домициана теперь новая придурь в отношении меня: он сам рад бы от меня избавиться, но отцу в чём-то там поклялся. Удивляюсь, но не сильно. Веспасиану положено от богов прямые указания получать.

В «тот самый» храм Астарты мы пришли примерно к маю. Все уже были нервные, замученные. Ну, вру, конечно. Не все. Самые стойкие из мессиан говорили, что Моисей сорок лет водил иудеев по пустыне, и ничего. А мы всего-то второй год ходим.

То, что мы у финальной цели миссии (если Домициан не водит нас за нос и не наметил ещё пару божков) я понял сразу. Воняет очень специфически. За время брожения по другим подобным местам я почти адаптировался к ощущениям от иного мира. Но это не значит, что мне стало приятно тут находиться. Нет, есть и такие места, я вам уже рассказывал. Но аромат Астарты вовсе не такой. Приторно-сладкий, удушающий.

- О, богоподобный! Я опять...

- Не брать Сайлу? И тебя не кантовать? - перебил меня Домициан раздражённо. - Я тебя не узнаю, Апиций! То первым идёшь в бой, то труса празднуешь. Ну, да, будет трудно. Но раньше же справлялись? И сейчас справимся.

Он же не знает, что с Молохом справился только благодаря Морсу при моём посредничестве. Если бы он не ослабил, не забрал часть сил у чудовища, вряд ли бы с ним совладали мессиане даже целым хором взывающие к своему богу.

- Меня не надо подбадривать, о великий и богоравный. Не поможет это легионерам.

- Тебе боги сказали, что легион погибнет? - с ухмылкой спросил наш зам. Моисея. Мы уже несколько раз обсуждали это, и это самый мощный из его аргументов. Нет. Ничего мне такого Морс не говорил. Не пророчил о потерях. Но с другой стороны и не говорил, что все выживут, так ведь?

- Позволишь идти позади? - я не стал отвечать на вопрос. Диалог такой у нас уже был, он занет мой ответ.

- В лагере я тебя больше не оставлю. Опять какое-нибудь дерьмо из ниоткуда вылезет, - скривился Домициан. Это суеверие такое у нас в легионе - Апиций очень аппетитно пахнет с точки зрения чудовищ и они на него, то есть на меня со всей округи сбегаются. - Особенно в такой ответственной ситуации. Будешь под моим присмотром.

Это что, он меня защищать собрался? Поржать бы, да не так поймёт. Кто его самого-то защитит?

- А Сайла? - напомнил я.

- Тоже со мной будет рядом. Целитель пригодится, и опять же под присмотром будет, - Домициан вскинул руку, когда я открыл рот для возражений, и добавил: - И с мессианами. Будут читать свои гимны рядом с ней.

Спорить с богоподобным и богоравным? Главное-то, что он и сам в это поверил, так что и ведёт себя соответственно. Наверно, будет даже неплохо, если Астарта щёлкнет его по задранному носу. Собьёт с него спесь. Жаль только, что легионеры за это пострадают. Но что поделать, работа у них такая, умирать за прихоти командира. Как в мультике было? «Солдатушки-ребятушки, нашему царю показали фигу. Умрём все как один!», - так кажется? (exp.: «В некотором царстве») В этом мульте, кстати, и про меня была цитата: «Нееее... Министром - я ленюсь», - только я не то чтобы ленюсь, я, скорее, боюсь. Историю-то Древнего Рима я помню худо-бедно. Ну, его этот Рим, опасно там. И чем ближе к императору, тем страшнее.

Ох, что-то я разнылся. «Последний бой, он трудный самый». Надо собраться, а то с таким настроем и в самом деле сгину.

Я покинул палатку Домициана, чтобы отдать распоряжения своим рабам.

О! Что забыл вам рассказать-то! Спурий пробудился и его отстранили от прислуживания мне, больше он не мой охранник и не денщик. А за одно и Сервия превели, будто они комплектом только. Мол, у тебя рабы есть, пусть за тобой и стирают браки.

Вот на этой оптимистичной ноте и пойду наблюдать за захватом богини. О прошлом-то подвиге я только по восторженным рассказам знаю: «А небо вот так!.. А потом в нём дыра открылась... А нам страшно!..»

Посмотрим, что там за дыра, богами пахучая...