Миры Пола Андерсона. Том 20

Глава 45

Я была аватарой, которой выпала более странная участь, чем предвидели те, кто предоставил мне жизнь. Останься я дома, в какой-то час один из тех, кто следит за людьми, призвал бы меня. И тогда они разделили бы со мной много счастья, толику печали, многочисленные желания и недоумения, узнали мой гнев, измерили деяния, услышали зовы, несчастья, страхи, удивление, желания, обязанности, потери, быть может, даже обнаружили капельку мудрости, прибавившуюся за годы жизни. Но случай и желание привели меня к ним, обитающим у предела нашей вселенной.

Что случилось потом, я не знаю. Тело мое помнит об этом слишком немного, сохранив лишь призрак воспоминания, но и для него у меня нет слов. Остались лишь краса и величие… но можно ли спеть картину, скульптуру, положить их на музыку? Однако и они были самыми маленькими в той реальности.

Понимаешь, я не просто соединилась с Иными, мы стали единым целым. Их восприятие, интеллект, чувства, воспоминания, ощущения, облик и даже души стали моими, а я — всей душой одной среди них. Они были мною, и я была ими, и я была Иной.

На что это похоже, теперь даже не могу представить в уме, не говоря о том, чтобы облечь в слова. Век, в котором я родилась, познакомил меня со своими идеями; их я пытаюсь использовать, чтобы высказать запавшее в память из того, что узнала тогда. Не знаю, в какой мере они пригодны для такой цели; быть может, первый аватар нашей расы, обитавший на Земле тридцать тысяч лет назад, сделал бы это лучше… быть может, инстинкты животного или ощущения растений оказались бы полезнее.

Жизнь самых первых Иных началась в мире, сформировавшемся еще до образования галактики. Наверно, скудные запасы металлов ограничили скорость развития науки и техники; они продвигались вперед очень медленно и всякий раз успевали достичь гармонии, прежде чем сделать очередной шаг. Возможно, сперва они сумели приспособить себя, сому и психику, к более быстрому шагу. Наконец они отправились к только что родившимся звездам на кораблях, путешествовавших почти со скоростью света. Встречи с чуждым разумом и обмен с ним идеями давали всякий раз могучий толчок, позволивший наконец набрать силу и построить огромные транспортные машины. К этому времени Иные перестали быть единой расой; и, продвигаясь сквозь пространство и время, их исследователи обнаруживали все больше сушеств, которые, если хотели, могли присоединиться к ним.

Но в основном разумные не были готовы. Не многие вообще способны на это. Иные не пытались настаивать или втайне руководить. Только в редких случаях открывали они свое существование. Они не считали, что каждому народу суждено сделаться им подобным; они вообще не верили в судьбу. Каждый вид жизни драгоценен, всякий имеет право направляться своим собственным путем. Более того, подобное разнообразие и поставляет ту пищу, на которой может расти их собственный дух.

Но не будем звать их безразличными. Нет, обладая всем нужным знанием, интеллектом и восприимчивостью, прожив столько разделенных жизней на многих планетах, познав всю историю вселенной от огненного ее рождения до пепельной смерти, Иные познали такие глубины и высоты трагедии, которых я не могу вспомнить; мой нынешний разум один не справится с болью. Они помогали — как могли, — если безвредное воздействие направляло народ к единению. Но чаще всего просто наблюдали и скорбели.

И все же их нельзя назвать слишком печальными. Их веселье — улыбка, игривость, восторг — выходило за пределы моего понимания. Как и творческие способности. Иные усматривали в своих собственных жизнях непрерывные произведения искусства, которое должно восхищать художника и аудиторию.

Подобная идея могла возникнуть из-за того, что в их понимании рассудок или сознание многолики. Полное или частичное слияние личностей и их воли я могла бы назвать телепатией, однако скудные возможности этого слова не передают истины. Происходит оно не по волшебству. Сперва разумам нужна волна, подчиняющаяся законам физики. Похожее случается и среди нас. Иные довели форму до совершенства.

Они умеют копировать все, из чего состоит личность, на другое тело, природное или искусственное, органическое или механическое, или возьмем хотя бы Оракул. Конечно же, схему эту нельзя считать полной. Разум не является изолированным объектом. И то, что производит и поддерживает его, должно управлять им и, в свой черед, подвергаться обратному воздействию.

И все же Иные способны вести отдельное существование, в особенности для того, чтобы слиться в новом бытии. В известном смысле Иной является бессмертным, когда передает все прошлое, пережитое умирающим телом в новое, специально выращенное для этой цели, или даже более чем одному телу. Смешение разумов уже внесло свой вклад в эти личностные интегралы, объединяющие множество существ. Воспроизведенная запись в нужный момент создает впечатление некоего воскресения.

Итак, Иные не являются монадами в любой степени. Нельзя считать, что они слились в чудовищный сверхразум: подобное только притупило бы его возможности. Восприимчивость делает их текучие в своей форме личности более реальными, чем бывает среди людей. Из этого корня, быть может, и возникла их страстная привязанность к свободе.

Они не боги. В нашей галактике в любой момент времени случается много такого, чего они не способны познать или предвидеть. Однако при всем величии их сооружений и освоенных расстояний они куда лучше нас понимают, насколько более велика рядом с ними реальность со своими вечными тайнами. Обращаясь к символам более сложным, чем серпик убывающей или растущей Луны, они создают о рождении и смерти звезд миф и тоже испытывают благоговейный трепет.

Действительно, технология, циклопическая или субатомная, давно сделалась для них лишь средством достижения цели. Многое они отвергли как ненужное. И теперь добиваются более тонких целей — слишком тонких для нашего восприятия (когда ты ваяешь статую, твой пес замечает, что камень преобразился), но я попытаюсь хотя бы намекнуть.

Позволю себе сказать, что Иные занимаются исследованием и пониманием Бытия и празднуют его существование. И среди многих способов это осуществляется Бытием аватар.

Но при всей своей осторожности и тщательности, они не считают аватару нарушением законов природы. Подобный организм ни в коем случае нельзя назвать аномальным. В худшем случае он пришел в бытие вместо другого существа. Но в природе его глубоко впечатана определенная структура, невероятно тонкая, находящаяся на границе между молекулой и атомом. Она не влияет на существование организма и не наследуется. Она нужна лишь для того, чтобы существо это могло войти в Единство.

Возможны и большие тонкости, например, если речь идет о большей части земных позвоночных; проще всего партеногенетически оплодотворить яйцеклетку, добавив в нее этот микроорган для реплицирования. Если нужен самец, потребуются небольшие изменения в хромосомах. Вмешательство в любой организм весьма невелико, и оно скорее сохраняет, чем разрушает.

Потом аватара проживает свою жизнь как совершенно обычное существо и, возможно, так и останется непризванной. Иные не парят постоянно над каждой планетой, для этого космос слишком велик. И когда один из аватар соединяется с Единством, это можно назвать актом любви. Никаких страданий и ран, если не говорить о тех, кто уже умирает, для которых забвение будет благодатью; а потом аватара возвращается туда, откуда была взята, чтобы продолжать прежнюю жизнь. Общение состоялось, так Иные участвуют во всей жизни галактики.

Конечно, если аватара разума, тени сохранившихся воспоминаний окажут воздействие на весь остаток жизни…

— Нельзя ли мне остаться? — молила я.

— …нет, дорогая, пела та часть меня, которая была сердцем Бригит, тебе будет плохо.

Откуда-то еще во мне проговорил Энгус:

— Ты же не хочешь быть пассивной… паразитом. Мы благодарны тебе за то, что ты дала нам.

— Но теперь, когда вы прожили мою жизнь, мне нечего больше предложить.

— Но разве ты прожила ее! Это будет не правильно. Всякому следует оставаться тем, что он есть. Ни одной аватары мы не призываем дважды.

— Ты обладаешь сознанием и свободной волей, а потому мы можем наделить тебя даром Леты.

Если ты примешь его, то забудешь обо всем, что было у нас. Словно провела здесь бессонную ночь.

— Подумай хорошо, дорогая. Знай, что если ты решишь не забывать, то из памяти к тебе будут постоянно приходить призраки.

— Прекрасные призраки! — отвечала я.

— …они многолики, и среди них бывают ужасные.

Долго оставалась я погруженной в Единство. Припомни самый высокий момент твоей жизни: любовь, откровение, творчество, красоту и победу, когда на короткий момент ты становишься выше себя самого. Так чувствуют себя Иные, и все же это низина рядом с их пиками.

— Нет, — решила я. — Все, что я могу сохранить в своей памяти, я не отдам ни за какие награды. Да, трудно будет понять, что некогда душа моя обнимала столько реальности, что я даже ощущала, сколь многое остается неизведанным, сколь многим нужно еще овладеть и насладиться. И я не хочу совсем забыть о вашей любви.

Прощаясь, мы сдвинулись ближе. Для этого они опять приняли те обличья, в которых явились, потому что мне это нравилось. Не потому, что было нечто очень странное в их истинном облике или же странным можно назвать то, что произошло между Энгусом Мак Огом и мною. После моего собственного времени пройдет не столь уж много столетий, и люди по одному начнут становиться Иными. Но при этом не перестанут быть людьми.