Миры Пола Андерсона. Том 20

Глава 16

«Чинук» находился примерно в миллионе километров от Т-машины, когда сторожевой корабль «Бор» вошел с ним в лазерный контакт. На сторожевик передали извещение о том, что кораблю разрешен полет к Солнцу. Оставалось совершить пару формальностей, сопровождавшихся отсылкой вперед небольшого автоматического роболоцмана, который сообщит охране на другом конце Ворот о том, что через них проследует космический корабль и необходимо принять обычные меры безопасности. Процедуры были завершены, и «Чинук» направился к первому маяку, которые предстояло использовать на пути к Земле. Это был не самый дальний из всех. Путь корабля пролегал возле семи светящихся шаров и не был похож на траекторию, приводившую к Фебу от солнечной Т-машины, имевшей десять маяков. Многие гадали о причинах подобных отличий. «Инопланетные космоплаватели уже обнаружили некоторые ответы», — подумал Бродерсен.

Он сидел один в командном центре. Все шло к тому, что во время перехода ему придется оставаться простым пассажиром. Кибернетические системы обязаны были самостоятельно справиться со всеми делами. На случай ошибки — скорее просто возможности ее — за компьютером находилась Сью Гранвиль; следуя ее указаниям, Фил Вейзенберг и Мартти Лейно, дежурившие в двигательном зале, немедленно приняли бы меры и приступили бы к делу. Тем не менее он ощущал себя обязанным находиться здесь, так чтобы Пиджин не отвлекала его, хотя ему очень хотелось провести эти часы с ней. Бродерсен никогда не уставал наблюдать. Визуально приближение к Воротам уступало в величии многим видам космоса. Но он думал о смысле того, что сейчас видел заново, и пытался понять, какие существа смогли сотворить такие Ворота, и душа, как всегда, растворялась в глубинах и трепетала.

Каждый переход чем-то отличался от всех остальных: маяки вечно изменяли свою конфигурацию, компенсируя вращение звезд Галактики (и кто знает, какие еще аспекты протействующей Вселенной?). Перемены были слишком заметны, чтобы человеческие чувства могли ощутить их ранее чем за десятилетие и легко компенсировались; в любом случае корабль имел определенный допуск: если он отклонялся от конкретного курса, скажем, на несколько километров, то появлялся в назначенном месте, хотя время и точка прибытия достаточно отличались от расчетных. Словом, учитывая все, космический закон по праву требовал медленно перемещаться по траектории, стараясь свести ошибки к минимуму.

Грубые отклонения могли выбросить вас в неизвестное. Поскольку для перехода требовалось два или более маяков, и наличие семи давало 5913 возможных направлений. (Беспилотные зонды автоматически подтвердили это предположение; отправляясь к звездам из обеих систем, они никогда не возвращались.) Кроме того, существовало бесконечное множество траекторий, пролегавших не от маркера к маркеру, каждая из которых также уводила тебя куда-то. Робозонды подтвердили и эту идею, однако власти решили, что потеряли слишком много аппаратов.

Бродерсен знал, что одна из траекторий приведет его к месту, куда летел корабль чужаков, а следом за ним «Эмиссар», вернувшийся в полном порядке, чтобы пропасть — но уже в ловушке другого рода. Подобно всем остальным, ему не сообщили параметры траектории. (В то время он посчитал, что подобная секретность вполне разумна.) На том конце Ворот должна быть и Т-машина. Один из посланных человечеством зондов должен был уже побывать там. Но если инопланетяне и заметили аппарат, то никак не могли определить, откуда он послан. Подобно большей части людей, Бродерсен не сомневался в том, что многие — быть может и все — курсы, пролегавшие прямо от маяка к маяку, аналогичным образом ведут к Т-машинам. Весь вопрос заключался в том, как, оказавшись там, определить обратный путь? Можно скитаться вслепую от Ворот к Воротам, пока не иссякнут припасы или же не удастся найти развитое общество, способное помочь тебе. «Эмиссар» отправился в надежде именно на это, но зная, что подобная цивилизация существует. И все же следующая Т-машина могла оказаться просто релейной станцией у необитаемой звезды… Безусловно, очень немногие из траекторий вели к обиталищам рас, сведущих в этих материях. Система Феба не располагала такими знаниями, не говоря уже о космоплавающей цивилизации, — пока Голос не привел сюда людей.

Шли часы. Постепенно «Чинуком» овладела невесомость, и не привязанный к своему месту Бродерсен поплыл, покоряясь ее восхитительной призрачности. Когда корабль вышел на предписанную дистанцию от маяка, гидрорули с мягким шелестом развернули его, коротко пыхнули ракетные двигатели, и вернувшийся на несколько минут вес исчез, возвращая возможность полета. В корабле царило молчание. Ему хотелось переговорить с Пиджин по интеркому, но эти слова слышал бы весь экипаж. Впрочем, никому не хотелось разговаривать при виде великолепия на экранах.

На фоне тьмы возникла сфера, на взгляд размером с луну, блеснула ирландской зеленью и исчезла из виду… за ней Т-машина — вид вблизи — короткий цилиндр в несколько секунд дуги, белый, отливающий жемчугом среди звезд, и холодок по спине от мысли, как плотно упакована масса, стремительно вращающаяся рядом с кораблем… затем сфера, светившая уже в невидимой области спектра… Млечный Путь, туманности и галактики — там вовне…

Теперь небо менялось уже заметным для него образом: то одна, то другая звезда приближалась или отодвигалась, мотыльком растворяясь во тьме, а «Чинук» все глубже и глубже погружался в поле, создаваемое чудовищной массой, вращающейся с немыслимой скоростью…

Время тянулось, превращаясь в ничто, наконец взвыла сирена: «Внимание!» Пульс Бродерсена участился, он вцепился в ручки кресла, корабль тяжело повернулся и на мгновение замер. Сила ухватила его. Маневр вдоль любой траектории заканчивался резким ускорением в направлении машины.

Он не ощутил ни перехода, ни скачка, ничего — только свободное падение, и тут выключился двигатель. На видеоэкране вновь появилась вселенная. Дрогнув, изображение сразу же сделалось четким. Причиной эффекта была оптическая иллюзия.

Небо открылось в своей титанической ясности: цилиндр, издали казавшийся ниточкой, был уже не тем, что только что промелькнул перед его глазами; звездный диск напоминал Феб, только выглядел ярче и свирепее… диск Солнца. «Чинук» миновал Ворота.

Он приступил к своим капитанским обязанностям.

— Арам Янигьян, командир сторожевого корабля «Коперник», — проговорил появившийся на экране человек с испанским акцентом. — Приветствую «Чинук».

— Говорит Дэниэл Бродерсен, командир. Благодарю вас, — прозвучал столь же ритуальный ответ. — На борту все в порядке.

— Хорошо. Ваши позиция и вектора скорости находятся в допустимых пределах. В немедленной коррекции нет необходимости.

Все было знакомо. Бродерсен еще раз восхитился тем, что корабль, как всегда, появился у второй Т-машины с той самой скоростью, которую имел относительно первой во время скачка. Энергетические различия между звездами каким-то образом компенсировались транспортирующими полями — или же существовал какой-то закон сохранения, о котором люди не знали.

— Ваши координаты? — проговорил Янигьян.

Данные передали из компьютера в компьютер, начиная с точного местного времени. Экран показал Бродерсену, что время прибытия отличается от расчетного в пределах двух часов. Неплохо. Потом шли сведения о солнечном ветре, расположении кораблей в системе и так далее, и так далее. Покончив с навигационной информацией, Янигьян перешел к нюансам. Порт Елена в Илиадической лиге закрыт из-за забастовки. Транспортам с кометной водой и углеводородами, идущим к Луне, гарантирован приоритет А; астероид из межзвездного пространства минует Марс по гиперболической орбите третьего февраля, до дальнейших извещений сфера в один миллион километров вокруг Колеса Сан-Джеронимо закрыта для всех полетов…

Бродерсен дернулся и, подобрав свою упряжь, вернулся назад.

— Ха! — воскликнул он. — С чего бы вдруг?

— Там прорабатывается научный проект, который требует избегать любых загрязнений, во всяком случае так мне говорили, — отвечал Янигьян со скукой. — Для вас это безразлично: вам открыт путь к Земле.

— О, а я хотел было слетать к Колесу, — торопливо солгал Бродерсен, — воскресить счастливые воспоминания. А что за проект?

— Не знаю. Если хотите, полное объяснение будет передано в ваш банк памяти. Быть может, вы сумеете добиться разрешения.

Передача информации завершилась. Обменявшись прощальными любезностями, рассчитав векторы, «Чинук» взял с места на земном ускорении. Теперь потребуется четыре-пять земных дней, чтобы облететь Солнце и добраться до Земли. Совершенно бессмысленное путешествие.

Бродерсен запросил текст запрета. Мрачно пробежав его, он отстегнулся и принялся расхаживать среди приборов, гладких переборок и усыпанных звездами экранов командного центра. Наконец он включил интерком.

— Капитан вызывает главного инженера, — проговорил он. — Фил, не подойдешь ли ко мне? — Частью своей души он представил разочарование Кейтлин, не услышавшей от него ни слова. «Потом, потом — скажу и ей и всем остальным». Но сперва следует проконсультироваться с главным техническим экспертом на борту, более того — с самым старинным его другом среди всех членов экипажа.

Вейзенберг ввалился в дверь. Морщины на лице его ничего не выражали, в них редко можно было что-то прочесть.

— Что случилось, Дэн? — спросил он на тягучем английском. Родители его, неохасиды, перебрались на Деметру, чтобы избежать преследований в Священной Западной республике.

— Ты ведь слышал, не так ли? — Как было заведено, Бродерсен передавал свой разговор с Янигьяном по интеркому. — Проверь материалы, связанные с Колесом Сан-Джеронимо, и скажи мне, на что все это похоже.

Вейзенберг уместил свою сухопарую фигуру в кресле перед терминалами. Наступило молчание. Бродерсен ощутил, что вспотел.

— Ну? — не вытерпел он наконец. Вейзенберг посмотрел на него.

— Все так неопределенно, — выговорил он.

— Ничего себе неопределенно! Кто, по их мнению, может поверить дурацкой болтовне относительно тривиальных исследований, в течение многих месяцев проводимых на историческом памятнике?

— Любой человек, лишенный склонности к паранойе, Дэн. Фондам случается осуществлять странные предприятия, и интересующий тебя монумент не слишком-то важен для человечества.

Бродерсен ухнул кулаком в перегородку и ощутил боль.

— Ну хорошо, я параноик, ты тоже. Но мы здесь! И не без причины. «Эмиссар» где-то задерживают, если корабль и его экипаж уже не уничтожены. Разве Колесо логически не подходит для заточения корабля?

Вейзенберг кивнул седой головой:

— Так, если тебе очень этого хочется. Ни один корабль не пройдет возле запретной зоны. Во всяком случае ни у кого не возникает причин включать сканеры на максимальное увеличение, чтобы пытаться увидеть на орбите модифицированный корабль класса «Королева». — Длинные пальцы коснулись острого подбородка. — А где сейчас находится Колесо?

Сюзанна куда-то отлучилась, в противном случае Бродерсен получил бы информацию немедленно. Но на этот раз пришлось повозиться с клавиатурой. Они с Вейзенбергом глядели, разглядывали цифры, появившиеся на экране.

— Да. Не так уж далеко от нижнего соединения с Землей. Что позволяет считать Колесо тюрьмой с еще большей вероятностью.

Из кресла Вейзенберг посмотрел на шкипера, согнувшегося над ним.

— Ты хочешь сказать, что нам следует смотаться туда и заглянуть? — негромко проговорил он.

— А что же еще?

— Лучше направиться, как предполагалось, к Земле — в соответствии с объявленным маршрутом, — поднять Руэда, как было намечено с самого начала.

— Рискуем, — возразил Бродерсен. — Им потребуется время и предлог, чтобы послать корабль, при всей земной чиновничьей волоките. Тем временем может случиться буквально все что угодно. Во всяком случае у Аури Хэнкок непременно рано или поздно возникнут подозрения — скорее всего рано, подлая сучка хоть и стара, но сметлива. Ну а пока у нас есть темп. Если «Эмиссар» находится именно там и мы сможем передать об этом известие в Лиму… лучше снимки… а можно даже сделать публичное заявление… такая информация разнесет в клочья этот дурацкий заговор! — закончил он разом.

— Полегче, полегче, — осадил друга Вейзенберг. — Подобный пролет добавит ко времени путешествия два-три дня. Однако если мы ничего не увидим, то как объясним свое поведение при подлете к Земле?

— О, по пути мы напишем целую повесть, — нетерпеливо проговорил Бродерсен. — Ну, скажем, мимолетный метеорит поразил наши системы связи, и, не сумев отремонтировать их, мы легли на орбиту и приступили к починке. Для специалиста — как змея на ходулях, не буду спорить, но все-таки не совершенно невозможно, к тому же мы можем подделать следы. Да и «Авентюрерос» может убедить бюро расследований в том, что это был действительно тривиальный инцидент.

Или же мы сумеем придумать лучший гамбит. У нас впереди целые дни. — Бродерсен отодвинулся от терминала и тяжело зашагал по палубе, стиснув за спиною кулаки. Став напротив экрана, так что звездная корона увенчала его чело, проговорил:

— Конечно, мы проконсультируемся с остальными, но я не сомневаюсь в том, что они согласятся. Более того, я намереваюсь приказать немедленно изменить вектор в сторону Колеса.

— Нет, — проговорил Вейзенберг. — Подожди немного. — Ха! — Бродерсен резко остановился.

— Надо отойти подальше от Т-машины, сторожевой корабль не должен заподозрить, что мы уходим не в ту сторону.

Бродерсен прищелкнул пальцами:

— Ты прав.

— Прав и ты, приятель. Придется рискнуть. Быть может, мы не получим другой возможности найти Иных, — неподвижный Вейзенберг не подумал возвысить голос. Но в глазах его светился огонек, который узнал бы Баал Шем Тов.

С моря принесло дождь, поглотивший Эополис. Аурелия Хэнкок, генерал-губернатор Деметры, представитель Всемирного Союза, открыла два окна возле своего стола, чтобы вдохнуть свежести. Ноздри охватила ласковая, прохладная влага… стук капель, журчание струй, аромат мокрых роз и травы и имбирный запах громового дуба. Бледный волчеягодник обрамлял серебро неба, лиловевшее над зеленью и багряными цветами. За лужайкой и забором тенями скользили автомобили. Противоположная сторона улицы исчезала в тайне.

Телефон вырвал ее из задумчивости:

— Миз Лейно ожидает вас.

— Ах, — Хэнкок услышала свой голос. Когда она звонила час назад, никто не ответил. Переключив инструмент на постоянный звонок, она пробежала новости, задумалась… даже забыла покурить, о чем теперь настоятельно напоминало небо. Колени Хэнкок ныли, и крестец протестовал. «Ты слишком долго просидела в этом кресле, — поняла она. — В твоем возрасте легко ожиреть, если не будешь двигаться».

— Соедините, — сказала она, пока ум ее блуждал в стороне. «Следует заняться упражнениями. Регулярно заняться теннисом, но хотя следует откровенно признаться, что я никогда не заставлю себя заняться ежедневной нудной гимнастикой. Но с кем же играть?» С Джимом? Раньше они с мужем нередко играли. И дело теннисом не заканчивалось. Но теперь он слишком углубился в бутылку: ничего постыдного, очаровательный как всегда, пьянство у него принимало форму лени. Однако Джим явно не хотел излечиваться. Тогда с кем же? Перспектива прыгать на полных ногах с узловатыми венами напротив какого-то нахального молодого чиновника на площадке ничуть не манила ее. Черт побери, еще менее она хочет договариваться о подобной любезности с кем-нибудь из местных дам, членов клуба; они с Джимом успели сделаться изрядными снобами. Тут на экране появилась Элизабет Лейно, худощавая, загорелая, счастливая в своем доме и, вне сомнения, в постели, с вежливой враждебностью на лице.

— Здравствуйте, губернатор Хэнкок, — проговорила она, не дожидаясь вопроса. — К сожалению, меня не было дома, я работала в оранжерее и не слышала звонка.

«Или полчаса изображала это. В службе слежения утверждают, что ты всегда опаздываешь с ответом». Аури изобразила улыбку на лице:

— Зачем формальности, Лиз, мы же старые соперники только за карточным столом, а в общественных вопросах всегда были на одной стороне.

Чуть раскосые льдисто-голубые глаза с презрением посмотрели на нее:

— Вы знаете причину, губернатор Хэнкок.

Аури заставила себя распрямиться. Пальцы отыскали сигарету.

— Ну как хотите. Если я не смогла все объяснить, нет смысла стараться. Могу ли я поговорить с вашим мужем?

Лик Афины шевельнул губами:

— Нет.

— Что? — На мгновение ей показалось, что дождь снаружи потек в облака.

— Он болен. «Нападение!»

— В самом деле? По-моему, доктор не посещал ваш дом.

— Неужели ваши агенты записывают все, что мы делаем? Аури раскурила сигаретку и, обдумывая ответ, выдохнула, разгоняя дымом запах дождя.

— Миз Лейно, если вы предпочитаете подобное обращение, ваш муж должен был объяснить вам ситуацию. Я потребовала его сотрудничества, он отказался, и у меня не осталось другого выхода, как поместить его под временный арест, а вас под слежку.

Теперь мы, безусловно, прослушиваем некоторые разговоры. Потом, когда необходимость минует, по Обетованию вы имеете право требовать возмещения ущерба. Ну а тем временем мы слушаем вас. Два телефонных разговора свидетельствовали о том, что ваш муж находится дома, как и должно было быть. Однако случилось, что следующий из этих разговоров происходил, когда вы оставили дом и скрылись от агентов, которые должны были наблюдать за вами.

«Она въехала в лес, поставила машину, углубилась в кусты и улизнула от горожан-агентов. Несколько часов спустя магнитофон зарегистрировал разговор между Дэном Бродерсеном и Эбнером Крофтом. Через несколько часов после этого Лиз Лейно вернулась к своей машине и направилась домой.

Неужели оба этих разговора с Крофтом были ложными? Айра Квик передал мне официальный документ относительно возможностей подобной системы. Лейно могла попросить свою дочь поднять трубку. Ребенку незачем знать, что происходит. А мои детективы пока еще не сумели доказать, что Эбнер Крофт существует в природе».

Аури решила продвинуться дальше.

— А теперь, дорогая моя, — бросила она сквозь зубы. — Просматривая наши обычные документы, я вдруг обнаружила, что «Чинук» отправился к Солнцу несколько дней назад. Меня об этом не извещали. Но закон этого и не требует. «Чинук» — это любимый корабль Дэна, а комиссар Два Орла является вашим хорошим другом. Я не сомневаюсь, что вы понимаете меня. Словом, я должна переговорить с Дэном.

— Он болен, я сказала вам, — с отвратительной невозмутимостью проговорила Лиз. — Сейчас он спит, и я не буду поднимать его.

— Тогда позвольте полицейским офицерам удостовериться в том, что он действительно находится в доме!

Впервые Лиз покраснела:

— Не рассчитывайте на это. Сперва получите чертов ордер.

— Я подпишу его сама, — предупредила Аури. — И если его не окажется дома, обвинения могут быть выдвинуты и против вас, миз Лейно.

Наглый ответ:

— Действуйте, миз Хэнкок, а я обращусь к своему адвокату. Экран погас, Аури опустила плечи. Дождь хлынул сильнее, и сумрак сгустился. «Его там нет, — поняла она. — Он ускользнул, каким-то образом сумел проникнуть в свой космический корабль и теперь направился в Солнечную систему. Но как перехватить его? Как исправить содеянное? Информировать Айру».

Она могла бы сделать это мгновенно, но рука смогла только поднять сигарету, дымок обжег губы, и рука опустилась вниз. «Айра, — думала Аури, — дивный Айра Квик, который так точно объяснил мне, что главная обязанность человека — осуществлять социальную справедливость, а Иные и поиски их сродни мильтоновскому Люциферу — так, кажется? Прекрасный Айра Квик, я сделаю для тебя все, что могу».