Миры Пола Андерсона. Том 20

Глава 30

Пошедшая на ущерб Дану парила перед глазами. Красное солнце передвинулось ближе к освещенному полумесяцу. С противоположной стороны блистала пара лун: царские бриллианты среди россыпи самоцветов на тверди небесной.

Мартти Лейно не имел более сил видеть планеты. Один в своей каюте он лежал, привязав себя к койке; руки его были стиснуты так, что побелели костяшки. И он бил ими по перегородке, а ноги бессильно брыкались. Слезы сверкающим облачком кружили вокруг его головы.

— Нет, о Боже, Господи, нет! — хрипел он. — Прошу Тебя. Ты не ведаешь, что творишь, если позволишь ей умереть… — В ужасе:

— Прости меня, Господи, я плохо говорил о тебе. Но спаси ее, Ты можешь сделать это, Ты сделаешь это, а? Прошу Тебя… — Он вдыхал и вдыхал воздух, наконец голова его закружилась, конечности закололо, но он по крайней мере сумел сказать себе по-фински вполне ровным голосом:

— Мартти, мальчик, у тебя классическая истерика. Ты это понимаешь? Прекрати. Этим ты не поможешь Кейтлин. Если хочешь, помолись. Только не лезь в наставники к Господу, займись своим делом.

— О-о-о-о! — взвыл он, извиваясь.

Когда Мартти почти овладел собой, прозвенел звонок.

— Эй? — спросил он дурацким голосом.

Звонок повторился.

— Входите! — крикнул Мартти.

Звонок прозвенел снова. Он вспомнил, что, ощутив дрожь, заперся, чтобы никто не видел его. Хорошо… отбросив привязной фал, он метнулся к двери, промахнулся, ударился о стол… после нескольких ошибок ему удалось отпереть дверь.

Фрида фон Мольтке остановилась у входа, оглядела Лейно и заперла за собой дверь. Мартти, открыв рот, смотрел на нее, и Фрида взяла на себя инициативу.

— Ад и проклятье! Ты ф худшем состоянии, чем я ожидала.

Он поджал губы.

— Чего ты хочешь?

Фрида взяла его за руки. Они поплыли, вращаясь, и каюта медленно кружила вокруг.

— Я заметила твое отчаяние, — сказала она. — Ты ушел. Тогда я подумала, что ты, может быть, фыпьешь, примешь успокоительное или задремлешь; когда никто не фидит, челофек успокаифается. Но тебя не было слишком долго.

Он отдернулся.

— Это их нет чересчур долго.

— Да, сфязь нарушена; теперь, если они еще жифы, им пора стартовать с планеты без нафедения. Будет очень плохо, если мы потеряем нашу лодку.

— Жезу Кристе, неужели это существенно? Она крепче ухватила его.

— Мартти, дорогой, слушай. Моя семья, фсе были солдатами, насколько помнит хроника. Они знали, что такое терять друга. Ich hat' einen Kameraden, ja… Ты скорбишь. Но приходится жить.

Он стиснул кулаки.

— Ты думаешь… просто друга…

Фрида кивнула. Она остановила их полет возле кресла, зацепилась за него лодыжкой и, прижимая Мартти к себе левой рукой, правой приподняла его подбородок.

— Ты знаешь, что ф таком состоянии ты бесполезен, — коротко сказала она.

— Да? А кто же не бесполезен? Весь экипаж ждет, только ждет. Что еще мы можем делать?

— Ободрить друзей, приготофить к зафтрашнему дню, — сказала она. — Мы можем утешить друг друга. Я пришла к тебе ради этого. Плачь, если хочешь. Ты не покажешься мне ребенком. Я не однажды фидела слезы на лице отца, когда мы приносили цфеты на кладбище, где лежали его старые партизаны.

— Фрида, Фрида, — Мартти обхватил ее, уткнулся лицом в грудь и содрогнулся. Она погладила его по голове.

— ВНИМАНИЕ! — бухнул интерком. — Слушайте все! Обе головы повернулись.

— Слушайте, — Бродерсен выталкивал слова какими-то комками, словно бы сквозь недавние слезы. — Получено сообщение от «Вилливо». Они, они… с ними все в порядке. Они возвращаются. Будут здесь через два-три часа. Они не нашли там помощи, но… остались живы! Слышите? Они возвращаются!

— Йааа! — взвизгнула Фрида и прижала к себе Лейно. Тот покорился ей как тряпичная кукла. Губы его шевелились. Между незнакомых ей звуков она услыхала: «Боже, как я благодарен Тебе: Христос, спасибо…»

Через несколько минут Бродерсен сумел произнести объявление поспокойнее. Джоэль приведет бот домой, сам он займется причаливанием. Все остальные могли спать. Троим на «Вилливо» сон был просто необходим. Через двенадцать часов, если на отдых не уйдет больше времени, состоятся завтрак и общее собрание. Потом «Чинук» отправится назад к Т-машине для нового прыжка. На это необходимо более одного земного дня, тогда все и отпразднуют возвращение.

— А теперь доброй ночи, по-настоящему доброй. Все поняли: это будет действительно спокойная ночь. («Чинук» вошел в конус тени, отбрасываемой Дану, и половина неба затмилась.) — А мы отпразднуем прямо сейчас, — расхохоталась Фрида, целуя Лейно.

Тот отодвинулся.

— Что ты имеешь в виду?

Ее фарфоровые голубые глаза округлились.

— А ты как думаешь, дружок? Мы федь рады. Оторвавшись от нее, Лейно отплыл в сторону, отгораживаясь ладонями.

— Нет, так нельзя. Сперва я поблагодарю Бога.

— О да. А потом…

— Выметайся! — завопил Лейно. — Шлюха! — Он овладел собой. — Прости меня. Я не это хотел сказать. Но сейчас, пожалуйста, уйди, Фрида. Ты хочешь мне добра, но, пожалуйста, уйди.

Она поглядела на него несколько секунд и ушла.

Тревогу Бродерсена нужно было унять. «О, Пиджин, Пиджин». Обычно в такие времена он приступал к физическим упражнениям, но теперь они казались ему нестерпимыми. Поэтому он занялся обходом. Естественно, все было в порядке, но действие помогло ему ощутить, что он что-то делает для мирка, который будет принадлежать им с Кейтлин до самой смерти. Не то чтобы он считал себя здешним богом, Иуда-жрец, нет! (Сочетание это вызвало у него короткую улыбку.) Он должен был отдать все, что умел.

«Прощай, Лиз, — думал он, пролетая по безмолвным коридорам. — Прощай, Мики, мой мальчик. У вас все будет в порядке, вы даже не вспомните меня. Прощай и ты, Барбара, моя дорогая. Ты, быть может… Почему не больше всех я волнуюсь за тебя, Бэбси? Ты вырастешь такой же, как твоя мать, — свободной женщиной, которая способна перевернуть мир вверх ногами, если что-то в нем посмеет угрожать тебе.

Мне будет не хватать вас, детишки. Но одного только я не хочу — чтобы вы тосковали по мне. Но будет здорово, если вы сохраните обо мне хорошую память».

Он обогнул угол, ухватившись за стенку, чтобы развернуться. «Лиз… Черт побери! Лиз, я люблю тебя!

Я люблю и тебя, Пиджин! И как мне выбрать среди вас кого-то одного? Почему я вообще должен это делать? Лиз осталась одна, но, когда захочет, она сможет найти себе мужчину или мужнин… прожить долгую и полную жизнь. Пиджин здесь, и, возможно, ей придется погибнуть молодой в космосе вместе со всеми нами, хотя я не стою этого».

Бродерсен выдавил улыбку. «Я не чувствую вины. Война есть война, на ней случается всякое; и если я ошибался, то ошибался и мой противник. Позор, что все так случилось, но и Лиз, и Пиджин искрошили бы меня в куски, начни я только скулить. Обе велели бы мне продолжать».

Триумф охватил его: «Пиджин жива! Я увижу ее через пару часов!»

Перед ним возникла широкая дверь в кают-компанию. Бродерсен знал, что ему незачем залетать в нее, но тем не менее нырнул внутрь. И сразу услышал рыдания.

Дэн ухватился за стол, оставленный для различных игр, ощутил реакцию мышц и повис. На видеоэкранах царило полное затмение. Чудовищный диск Дану, имя которой дала Кейтлин, потускнев, еще светился таинственным светом посреди пурпурного кольца, у внешнего края которого сверкали звезды и пара ущербных лун, что кружили возле планеты. Шелест вентиляторов лишь подчеркивал извечную тишину. Обычный, полезный для здоровья цикл ионизации и нагрева принес прохладу, отдающую запахом ночи.

Фигурка Сюзанны Гранвиль чернильным пятном сжалась в углу. Обхватив спинку кресла, она руками закрывала лицо. У света, что лился с небес, не было жалости.

Бродерсен оттолкнулся, и его пронзил холодный воздух.

— Эй, Сью, что случилось?

— О! Мсье капитан… — она вздохнула, пока он цеплялся за кресло. — Прости, ничего страшного, — закашлялась она.

— Ну, не надо. — Бродерсен внезапно вспомнил, какая она милая женщина, как он любит и уважает ее. И едва ли не застенчиво положил руку ей на плечо. — Что тебя тревожит, Сью?

— Я… прости… лучше я пойду к себе в каюту…

— Ну? — Он чуточку прижал ее к себе.

— Здесь так пусто, отсюда видна вся галактика. — Она спрятала свою голову на его груди.

Но ненадолго; она подняла лицо — в звездном свете Бродерсен увидел ее милые черты — и призналась:

— Прости, Дэниэль, добрый друг. Плохо плакать, когда они возвращаются назад, так? Но… — прекрасные глаза вновь обратились к нему. — И не спеши с ответом, ведь у тебя много более важных дел. Но… — она охнула. — Мы затеряны в вечности. Ответь мне, пожалуйста, когда найдешь время, что мне теперь делать?

— Ах, — пробормотал он, заново ощущая в ней женщину (без желания, ведь Кейтлин скоро вернется, но с внезапной симпатией). — Ты осталась вне связи с машиной, так?

— Мне не запрещают подключаться, но Фиделио и доктор Кай сами делают все необходимое… — Она замерла, и Млечный Путь высветил напряжение, с которым она справлялась со своими губами. — Что осталось для меня, Дэниэль? Чем я могу помочь тебе?

Со словесными утешениями и сочувствием Бродерсен отвел Сью в каюту, дал ей успокоительное, по-братски поцеловал. А когда закрылась дверь, принялся размышлять, чем же все-таки занять ее.