Глава 8

Циркач встретил нас откровенно враждебно, встал на проходе, уперев руки в боки, и гневно заявил:

— Я вас не впущу.

— Серьёзно? — удивился Осип.

Не вдаваясь в пояснения, он саданул маэстро Фарини в солнечное сплетение, а поскольку силушкой мой названный братишка обделён не был, ему легко удалось пробить накачанный пресс циркового атлета.

Фарини зашипел как гусак, согнулся и полетел в глубь комнаты от толчка Осипа.

Мы трое вошли внутрь. Я, как человек воспитанный, сам запер за собой дверь, даже накинул цепочку.

Атлет остался лежать на полу, его лицо покраснело.

— Вы! Вы хоть понимаете, что наделали!

— Привет от Папы! — усмехнулся я.

— Какого папы⁈

— Ваньку не валяй! Ты прекрасно знаешь, о ком речь! Сегодня тебя будут грабить…

Фарини заелозил руками и ногами, попытался схватиться за швабру, стоявшую в прихожей…

— Да погоди, дурак! Грабить будем не мы! Наоборот, мы спасём тебя от налётчиков! — прикрикнул на него я.

— Да⁈ А чего дерётесь? — неожиданно плаксиво произнёс огромный мужчина.

— Потому, что ты, придурок, слов не понимаешь, — популярно пояснил Осип. — Вставай, к тебе разговор есть.

Проведённая им профилактическая «беседа», возымела действие. Маэстро моментально проникся к нам уважением и сразу согласился принять в нашем мероприятии самое активное участие.

— Скажите, а они не станут стрелять? — на всякий случай уточнил он в конце.

— Боишься, что шкурку продырявят? — понимающе спросил Рома Савиных. — Не бойся, ты налётчикам нужен живым. Они после себя трупы не оставляют… Почти…

— Почти⁈ — глаза циркача округлись, прямо как у мышки из известного анекдота.

— Да ты не ссы, тебя это точно не коснётся! — успокоил Осип. — Да и нам пальбу устраивать не с руки…

Он оглядел роскошные по всем меркам апартаменты артиста.

— Надо прикинуть, кто где разместится…

План действий был примерно такой: Фарини впускает к себе в квартиру бандитов, я и Осип встречаем их в зале, Рома прячется в санузле и, когда начинается жара — выскакивает в коридор, чтобы перерезать налётчикам путь к отступлению.

Брать предстояло всю шайку оптом, тащить куда-то за город такую ораву людей — опасно, кому-то обязательно попадёмся на глаза и очень плохо, если этот кто-то из своих, обязательно пойдут ненужные вопросы, поэтому квартире циркача выпала сомнительная честь — стать до встречи с Папой арестантской камерой.

Фарини к этому мы тоже подготовили.

— А поездка в Румынию? — спросил он. — Мне ведь завтра уже надо быть в поезде.

— Никуда не денется твоя Румыния, — сказал я. — Я сам тебя посажу…

— … на поезд, — добавил Осип.

— На поезд, — кивнул я.

То, что «поезд» держит прямой путь в тюрягу, говорить было рано. Зачем тревожить человека раньше времени? Пусть и дальше думает, что мы работаем на Папу. Для нервов полезней.

— Надеюсь, гири не здесь? — подмигнул я Фарини.

— Конечно. Их подвезут перед погрузкой.

Я перевёл взгляд на Осипа, тот понимающе кивнул. Надо учесть и этот момент… Надеюсь, завтра люди Дерибаса окажут нам помощь. Втроём не разорваться, да и Рома — сомнительный союзник, который ещё не знает, что мы используем его втёмную.

Он словно почувствовал, что я о нём думаю, вопрошающе вскинул голову.

Вот зараза… И что мне с ним делать? Посадить вместе с остальными продажными ментами, включая Кабанова? С одной стороны — да, заслужил. Он ведь и сейчас полагает, что выслуживается перед криминальным авторитетом.

С другой… Никогда б не подумал, что скажу такое, но чисто по-человечески мне его жалко. Не самый пропащий мужик. Если крепко прочистить мозги и дать хорошего подзатыльника от всего размаха русской души, есть надежда, что исправится. Савиных — опер толковый, опытный…

Дилемма, ёрш твою медь!

Вот как поступить: по закону или по совести? И могу ли я довериться ему, после того, как возьмём шайку налётчиков… Ещё один штык нам с Осипом не помешает.

Ладно, посмотрим по поведению.

— Как думаешь — когда нагрянут? — внезапно спросил Роман.

— Эти — наглые, в любой момент могут, — сказал я. — Рассосались по местам, ждём. А ты, Фарини, веди себя как ни в чём не бывало… Если начнёшь дёргаться и провалишь нам операцию, папа с тебя живого кожу сдерёт!

Циркач уныло вздохнул.

— Можно я позанимаюсь? Гирю побросаю…

— Если поможет успокоиться — побросай.

Сегодня я был сам доброта.

Фарини радостно вцепился за огромную гирю.

Осип напрягся — вдруг тому в голову придёт нехорошая мысль, но я подал успокаивающий знак: циркач хоть и не великого ума, но мозгов не идти против Папы у него хватит. Вряд ли стоит ждать неприятных сюрпризов с этой стороны.

Теперь у руках у Фарини были две гири, и он ловко начал ими жонглировать. Потел при этом неимоверно, скоро в комнате запахло как в конюшне.

Осип недовольно повёл носом, но ничего в адрес атлета не сказал.

Мы сели за стол, над которым висела керосиновая лампа-молния в красном железном абажуре, и настроились на долгое томительное ожидание.

Вряд ли с лестничной площадки будет слышно, что в квартире есть посторонние, но мы всё равно старались говорить шёпотом.

Совсем скоро Осип откинулся на спинку стула, сдвинул на глаза кепку и расслаблено вытянул ноги. Со стороны могло показаться, что он дремлет, но я знал, что Шор бдительно мониторит обстановку и в любую секунду готов вступить в схватку с врагом.

Рома достал из кармана пиджака замусоленную газетку, положил перед собой и принялся читать. Не удивлюсь, если уже по третьему или четвёртому разу.

Газет у меня не было, книг в квартире циркача не водилось в принципе, спать не хотелось, хоть эта ночка и выдалась не из простых… Осталось одно: наблюдать как Фарини управляется со своими снарядами.

Он заметил мой взгляд, кивнул на одну из гирь.

— Попробуете?

— Смерти моей хочешь? — улыбнулся я. — Пупок развяжется…

Атлет усмехнулся. Ему доставляло удовольствие чувствовать себя физически сильнее остальных. То, что большой шкаф громче падает, он, видимо, ещё не догадывался.

Раздался звонок. Осип сразу встрепенулся, снял кепку с головы, а Рома на цыпочках прошагал в санузел.

Я посмотрел на Фарини.

— Ждёшь гостей?

— Нет, — его лицо приняло мертвенно-бледный оттенок.

— Открывай.

Тот вздохнул, отставил гири и понуро поплёлся в прихожую. Мы с Осипом встали в разные стороны от дверей в гостиную. Каждый держал в руке револьвер с взведённым курком.

— Кто? — спросил Фарини.

— Жилотдел! — ответ был произнесён уверенным женским голосом. — Фролов Антон Павлович?

— Да.

— У вас долг перед жилтовариществом. Потрудитесь его оплатить до того, как уедете из страны!

— Долг? Какой ещё долг?

— Откройте, и мы во всём разберёмся.

— Секунду…

Звук отпираемого замка, скрип дверей, глухой удар.

— Молчать, сволочь! — прямо на середине фразы голос из женского превратился в мужской.

Чудеса да и только!

В зал стремительно ворвались четверо в масках и… женщина, высокая, с квадратными плечами, не самая привлекательная, но… женщина.

Мы с Осипом одновременно шагнули из укрытий.

— Бросай оружие! Лапы кверху!

Бандиты оцепенели, двое из них были вооружены револьверами…

— Ну! — потребовал я.

Оружие глухо упало на паркет. Грабители вздёрнули руки к потолку.

Я с интересом посмотрел на дамочку. Было в ней что-то… неестественное. Какая-то фарфоровость лица, неуклюжесть поведения… Нет, если нарочито не присматриваться, она ничем не отличалась от многих представительниц своего пола, разве что выглядела чуть грубовато… Но для меня всё сразу стало ясно.

— Привет, Ян! — усмехнулся я. — Смени парик — этот тебе не идёт!

— Гриша… ты?

Роман бросил на меня удивлённый взгляд. Ну да, я не посвящал его во все детали, не говорил, что во главе шайки будет артист Ян Краснопролетарский, способный на чудеса перевоплощения: священник, батька Махно, одноногий солдат, теперь ещё и дамочка средних лет и наружности.

— Я!

На актёра что-то нашло, он вдруг ринулся на меня — даже не знаю, задушить, вырвать из рук наган… может и вовсе с отчаяния.

Осип опередил меня, встретив деятеля искусств мощным джебом в переносицу. Ян словно влетел в каменную стену, замер и упал как подкошенный, на его лице сразу выступила кровь.

— Есть ещё желающие? — мрачно осведомился Шор.

Желающих больше не было.

Я стянул маску с одного из злодеев. Ничем не примечательная, можно сказать — обычная физиономия. На глаза мне прежде не попадалась.

— Фамилия.

— Наумов, — угрюмо откликнулся он.

Хоть в драку не лез — и то ладно.

— Где работаешь, Наумов?

— Техник на кинофабрике.

— Скажи техник, на чём вы сюда добрались?

— На извозчике.

— И где он сейчас?

— У подъезда. Ждёт, когда вернёмся.

— Понятно.

Я перевёл взгляд на Савиных.

— Рома, сбегай…

— Щаз.

— Только повежливей… Не факт, что извозчик из банды.

— Разберёмся.

Подняв пришедшего в чувство Краснопролетарского, мы посадили его вместе с остальными налётчиками в углу комнаты, связав по рукам и ногам. Я даже засунул им в пасти кляпы. Обошлось без пальбы, надеюсь, дальше пойдёт и без криков.

Савиных привёл с улицы кучера — на вид обычного городского ваньку-лихача.

— Вот, было при нём, — Рома положил на стол финку и кастет. Понятно, время сейчас такое, что мирному обывателю порой приходится брать защиту себя в свои же руки, однако набор всё равно не джентльменский.

— Думаю, он тоже из них, — Савиных покосился на связанных бандитов.

— Ладушки. Тогда определяй его к ним.

— А я! — напомнил о себе циркач.

— Ах да! — сделал вид, что забыл о нём, я. — Вы, Фролов, пока тут посидите — поможете моим товарищам держать шайку под охраной.

— Угу! Если что — я им! — махнул гирей Фарини.

— А вот этого не надо… Не приведи господь, убьёте!

Я направился к выходу.

— Гриш, ты куда? — окликнул Савиных.

— Как куда? К Френкелю, конечно. Расскажу ему о нашем улове.

Загрузка...