Я посмотрел на часы. Поздно, уже половина девятого вечера. Пора домой… К теплу домашнего очага, к любимой супруге, Степановне, вкусному ужину и постели.
Вот только птичка с информацией в клювике никак не желала прилетать. Видимо, сегодня уже не судьба.
Посмотрим, что день грядущий нам готовит. Может, опять вытянем пустышку. И тогда в активе у нас останется только одесская братва, а это — тот ещё надежный источник.
Фогель как раз закончил подшивать очередное дело. Каюсь — была робкая надежда, что он плюнет на всё и сбежит как можно дальше от меня и моего кабинета, но… я недооценил его характер.
Актёр был само усердие. За эти несколько часов я не услышал от него ни одной жалобы. Он прилежно трудился аки пчела, делая редкие перерывы на перекур, да потом сбегал со мной в столовку.
Эх, люблю упёртых! Наверное, потому что сам такой.
Вот артист, ну зараза! И что прикажешь с тобой делать⁈ Гнать прочь не имею права. Остаётся уповать, что уйдёт сам, только тут тот случай, когда коса нашла на камень.
— Товарищ Фогель? — позвал я.
— Давайте уже без официоза. Можно коротко и просто — Валера. Если хотите — Валерий… — откликнулся он, перекусывая суровую нитку.
— Вот что, Валерий… На сегодня вы уже достаточно поработали. Продолжите завтра. Если, конечно, не передумаете… — многозначительно заметил я.
— А вам конечно бы хотелось, чтобы я передумал? — усмехнулся он.
Я кивнул.
— Да.
— Спасибо за откровенность, — спокойно, я бы даже сказал — флегматично, произнёс Фогель. — Придётся вас огорчить, Григорий Олегович. Так легко вы от меня не отделаетесь.
— Интересно, почему?
— Хотя бы потому, что я привык работать на совесть. Знаете, с малых лет не переношу халтуру и в жизни и в искусстве.
— Тут я с вами полностью солидарен.
— Вот видите, как много между нами общего. Думаю, я не ошибся, выбрав вас в качестве прототипа моего персонажа.
— Если вы не забыли — этого персонажа так-то придумал я, — с лёгкой ревностью сказал я.
— Конечно. Но в кино очень важна фактура, нужны яркие запоминающиеся детали, какие-то особые интонации.
— И что — много фактуры успели набрать?
Фогель ответил слабой улыбкой.
Я спрятал дела в сейф, накинул на плечи пальто.
— Значит, до завтра?
— До завтра,- подтвердил он.
Мы вместе вышли на улицу.
— Где вы живёте? — спросил актёр.
— Господи, а это вам ещё за каким лешим понадобилось?
— Не сочтите меня за невоспитанного человека или нахала, но… Не могли бы вы пригласить меня в гости? — без тени смущения на лице попросил Фогель.
— Это ещё зачем?
— Я видел вас на работе, и теперь хочу видеть вас в быту.
— До свидания! — коротко бросил я, развернулся и пошагал домой.
По пути я несколько раз проверился на предмет слежки. У Фогеля хватило ума не идти за мной.
За ужином я рассказал Насте и Степановне, что у меня теперь вроде как появился «двойник».
— Мало того, что он пытается копировать меня, даже оделся как я и сделал похожую причёску. Так он ещё и таскается за мной везде как собачка! Представляете, весь день проторчал со мной в кабинете, а потом ещё и стал напрашиваться в гости!
— Жора, подумаешь, какая беда⁈ — всплеснула руками Настя. — Чего ты, честное слово⁈ Пригласил бы парня к нам. Посидели бы, поговорили… Всё-таки артист, человек интеллигентный.
— Вот-вот, правильно тебе жена говорит, — поддакнула Степановна. — Нешто у нас бы на ещё одного человека тарелка супа бы не нашлась⁈ Мы б с Настюшей блинчиков вам нажарили. Правильно говорю, Настя?
— Правильно, — подтвердила моя вторая половинка.
Я выразительно кашлянул, привлекая внимание.
— Мои дорогие и любимые! Давайте пока не станем спешить с приглашением к столу в сущности малознакомых нам людей. Тем более артистов!
— Милый, а чем тебе артисты не нравятся? — удивилась Настя.
Я понуро опустил плечи. Ну вот как объяснить своим женщинам, что актёр — есть актёр. Даже если он блистает на театральных подмостках и ярко светит «таблом» на экране кино, это ещё не значит, что перед нами действительно умный человек, к мнению которого стоит прислушаться.
И сколько ярких звёзд кино и эстрады в моей прошлой жизни оказались в сущности обыкновенными пустышками, а некоторые так расчехлились, что при взгляде на их гламурные физиономии, руки невольно тянулись к служебному ПМ.
Особенно удручали те советские артисты, что всю жизнь купались в лучах славы, были обласканы властью, но, как выяснилось, при этом их пальчики всегда были сложены в кукиш. Просто эти лицемерные твари не подавали виду… до поры до времени…
Валерий Фогель вроде бы не из таких, но я его знаю всего ничего, так что пока не вижу смысла заводить с ним дружбу. И пока он для меня скорее пятое колесо, за которым ещё и нужен глаз да глаз.
Утром я застал его возле дверей моего кабинета.
— Как спалось, Георгий Олегович?
— Нормально спалось. Заходите.
Я впустил его внутрь.
— Мне как — снова к станку? — с улыбкой спросил Фогель. — Ну, в смысле, снова за иголку и нитку?
— Да вы прямо как Нострадамус! Умеете предсказывать будущее.
— Хорошо! Побуду вашим предсказателем.
— Через десять минут начнётся летучка, — заметил я.
— Здорово! — восхитился он.
— Я не уверен…
— … что мне стоит присутствовать на этом совещании? — продолжил за меня он.
— Вы ещё и мысли читать умеете.
— Я разговаривал с товарищем Барышевым. Он сказал, что я имею полное право быть на всех ваших оперативках. Я даже подписал какие-то бумаги. Если не верите: снимите трубку и позвоните вашему начальнику, — кивнул в сторону телефонного аппарата Фогель.
Я окинул Фогеля изучающим взглядом. Что это — попытка взять меня на понт?
— Обязательно.
Я позвонил Барышеву.
— Дмитрий Михайлович, здравствуйте. Это Быстров.
— Слушаю тебя, Быстров.
— Возник вопрос относительно товарища Фогеля…
— Какой ещё вопрос⁈ — недовольно пробурчал Барышев. — По-моему, я тебе ещё вчера всё объяснил на его счёт.
— Товарищ Фогель утверждает, что вы дали добро на его присутствие на всех наших оперативных совещаниях, включая секретные…
— Всё верно. Это была настоятельная просьба товарища Иванова.
— Может товарищ Иванов ещё и разрешил выдать товарищу Фогелю служебное оружие?
— Быстров, ты, наверное, упал и серьёзно головой стукнулся? Что за бред?
— Это не бред! Товарищ Фогель вчера как раз этим моментом интересовался, вот я и спрашиваю — как далеко зашли хотелки уважаемого товарища Иванова?
— Значит так: чтоб я больше ничего на этот счёт не слышал. Лучше доложи, как продвигается дело этого проклятого «комитета справедливости»
— Надеюсь, сегодня у меня будут уже первые результаты.
— Надеешься? — с иронией спросил голос в трубке.
— Виноват. Уверен.
— Вечером доложишь об успехах.
Я вернул телефон на место.
— Видите, я вас не обманул, — сказал внимательно прислушивавшийся к нашему разговору Фогель.
— Если бы ты попробовал меня обмануть, я б лично тебя в окно выкинул.
— Глядя на вас, даже не сомневаюсь — это не шутка, — кивнул Фогель.
Кабинет стал быстро наполняться людьми. Оперативники с интересом посматривали на Фогеля, который тихо сидел в углу, старался не производить лишних телодвижений и не мешать.
Постепенно к его присутствию привыкли.
— Что по подруге Панова? — спросил я.
— Нашли подходящую кандидатуру. Вернее, если ты прав — подходящие кандидатуры. Мы навели справки. Есть такие сёстры-близнецы Аглая и Анна Перелесовы, родились в 1905-м, в комсомоле не состоят, обе работают в бакалейной лавке на Гаванской… то есть на Степана Халтурина, — сказал Осип.
— Любопытно, — согласился я.
— Я пробил их, — с моей лёгкой руки жаргонные словечки моего времени успешно приживались на благодатной ниве двадцатых прошлого столетия. — Дамочки, несмотря на относительно юный возраст, те ещё штучки. Любят пожить на широкую ногу. Чтоб, значит, рестораны, шмотки, брызги шампанского и всё такое.
— Рестораны, говоришь…
— Да. И, как выяснилось, не раз бывали в заведении Лизы, — подмигнул Осип.
Я понял, о каком кабаке он говорит.
— Так-так… Одни или в компании?
— Лиза сказала, что девушки приходили к ней в обществе одного и того же кавалера. По описанию очень похож на Панова. Жаль, у нас нет его фотографической карточки.
— Ничего, разыщем и без карточки.
— Что будем делать с сёстрами? Брать?
— Успеется. За их домом установили наблюдение?
Осип кивнул.
— Савиных уже на месте. Осматривается. Но вроде говорит, что в квартире Перелесова никого нет.
— А где сами сёстры?
— На работе. Лавка в семь вечера закрывается. От неё до их фатеры четверть часа неспешным ходом.
— Встретим девушек по пути с работы домой и поговорим, — определился я.
— А Савиных сколько возле дома сестёр торчать?
— Товарищ Гаврилов, — перевёл я взгляд на немолодого оперативника.
— Да, товарищ Быстров.
— В тринадцать часов смените товарища Савиных на посту. Если Панов прячется на квартире, постарайтесь его не спугнуть.
— А что если нагрянуть вот прямо сейчас и обшмонать фатеру сверху донизу⁈ — загорелся Осип.
— Забыл, кто такой Панов? — хмыкнул я. — Что, если он превратил дом в бочку с порохом? Не хватало, чтобы после нас на воздух взлетела половина квартала…
— Вместе с нами, — дошло, наконец, до Осипа.
— Именно: вместе с нами. Поэтому действовать, товарищи, придётся аккуратно. Так, чтобы и преступника взять и при этом не превратить дом в развалины. Мне кажется, нам это по плечу? — спросил я, обводя взглядом оперативников.
— По плечу, товарищ Быстров, — ответил Гаврилов.
Остальные подтвердили его слова одобрительным гулом.
— Приятно слышать. Всё, товарищи, расходимся, — приказал я. — Сегодня у нас будет очень трудный день.
Говоря это, я ещё даже не представлял себе насколько он будет трудным и к чему это приведёт.