Меч Шаннара

Глава 12

Сообщение Дэйела повергло всех присутствующих в крайнее волнение. Меньон резко вскочил на ноги, выхватил меч и поклялся идти до конца: выстоять или погибнуть. Рассудительный Балинор всячески пытался охладить его пыл или, по крайней мере, успокоить молодого принца. Однако сделать это было совершенно невозможно. Поднялся страшный шум: одни члены отряда горячо поддерживали Меньона Леа, другие настаивали на выжидательной позиции. Одним словом, страсти разгорелись настолько, что Генделю пришлось изменить направление общей дискуссии. Буквально перекрикивая присутствующих, он спросил Дэйела, что его больше всего поразило из увиденного около входа в Нефритовое Ущелье, и после краткого диалога с ним громко призвал всех к вниманию.

— Вожди гномов и военачальники тоже присутствуют на этой церемонии, — начал Гендель. — Сюда съехались все священники и члены совета местных деревень на особую церемонию, которая проводится раз в месяц. Они прибыли на рассвете и молятся, славят бога, чтобы он спас и сохранил их от зла. Церемония продлится всю ночь, а к утру… может быть уже поздно думать об оказании помощи нашим юным друзьям.

— Вот так Гномы! — возбужденно воскликнул Меньон. — Они опасаются зла, которое может быть в этих местах, и в то же время являются пособниками злодеев из Королевства Черепов! Хороши бестии! Не знаю, как остальные, — лично я не собираюсь сдаваться этим недалеким и злым созданиям!

— Меньон, да никто и не собирается сдаваться, — снова сделал попытку угомонить принца Балинор. — Наша задача — пройти вперед. И мы не отступим от этого!

— Интересно, как это будет выглядеть в действительности? — Гендель вопросительно посмотрел на Балинора. — Мы что, пройдем прямо через строй гномов? Или — еще того лучше — полетим по воздуху?

— Подождите! — неожиданно воскликнул Меньон и склонился над распростертым телом Ши в поисках маленького кожаного мешочка с чудодейственными камнями Эльфов.

— Нам помогут выбраться отсюда камни Эльфов, — объявил он, не сводя глаз с мешочка, где лежали магические камни..

— Он сошел с ума! — всплеснул руками Гендель в ужасе глядя, как Меньон раскачивает на ладони заветный мешочек.

— Это бесполезно! Камни не будут действовать! — тихо, но многозначительно произнес Балинор. — Только в руках Ши камни обладают магической силой или способны проявить свои свойства. Кроме того, однажды Алланон сказал мне, что камни следует применять лишь в том случае, когда физические возможности человека исчерпаны и требуется вмешательство или покровительство потусторонних, магических сил. Они лучше всего проявляют свои свойства, будучи направленными против существ, которые сами обладают мистическими силами. А Гномы, созданные из плоти и крови Человека, вполне земные существа, не имеющие отношения к воображаемому, духовному или мистическому миру.

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Но я твердо знаю одно: эти камни обладают сверхъестественной силой. Я сам был тому свидетелем. Эти камни спасли нас, воздействуя на Болотный Призрак… — Меньон растерянно оглядел присутствующих. В его глазах застыло отчаяние. Поистине нелегко пережить момент, когда рушится последняя надежда. — Что же, должно быть, ты прав, Балинор. Камни следует положить на место. Но я не знаю больше ничего другого, что можно было бы предпринять в нашей ситуации.

— Выход все равно должен быть! — Дурин сделал шаг вперед, намереваясь сделать заявление: — Нам необходимо выработать план: как отвлечь внимание гномов и незаметно проскользнуть в Нефритовое Ущелье.

Меньон радостно воспринял предложение Дурина, не понимая, однако, как в реальности сделать так, чтобы их не заметили несколько тысяч гномов. Балинор несколько минут хранил молчание, в то время как остальные шумно обсуждали возможные варианты проникновения в ущелье. Гендель — это было похоже на черный юмор — вызвался проникнуть в самую гущу гномов и сдаться им в плен. Гномы будут торжествовать: ведь в их руках окажется человек, которого они все эти годы хотели уничтожить. Их радости не будет конца, и они забудут обо всем остальном. Меньону понравилась шутка Генделя, и он предложил себя вместо карлика.

— Довольно болтовни! — строго сказал Балинор. — Мы должны выработать план, как пробраться в Нефритовое Ущелье, минуя многолюдные заслоны гномов. И действовать надо как можно скорее, если мы хотим вылечить наших юных друзей. Какова ширина ущелья?

— Около двух сотен ярдов в том месте, где сконцентрировано наибольшее число гномов, — ответил Дэйел. Он минуту помолчал, потом добавил:

— С правой стороны ущелье совершенно открыто, а слева растут небольшие деревья и кустарники, которые могут служить для нас неплохим прикрытием.

— Вот еще что, — вмешался Гендель. — Нефритовое Ущелье — достаточно широкое, и по нему может пройти маршем целая армия. Но попытка проскользнуть тайком или под каким-либо слабым прикрытием — равносильна самоубийству. Гномы через минуту обнаружат нас.

— И сейчас же начнут обследовать все вокруг, — поспешил добавить Балинор. В эту минуту его лицо стало необычайно серьезным. Все поняли, что он хочет сообщить нечто очень важное. Он опустился на колени и нарисовал на земле контуры ущелья.

— Из этого рисунка видно, что над ущельем проходит скалистая поверхность. Местами горный склон, который как бы служит крышей Нефритового Ущелья, становится совсем гладким и лишенным растительности, но у самого входа в ущелье по склону как раз расположены кустистые заросли. Они будут встречаться и дальше и помогут нам укрыться. Итак, мы осторожно поднимаемся на склон и идем вперед, скрываясь в густых зарослях. Ущелье находится под нами. Мы идем до тех пор, пока не достигнем критической точки. — И Балинор обеспокоенно указал пальцем на точку, которая на его эскизе изображала открытую скалистую поверхность и отсутствие каких-либо деревьев или кустарников. — И здесь, на открытом пространстве, нам будет нужна помощь, иначе в мгновение ока гномы заметят нас, схватят и растерзают на куски.

Балинор внимательно всматривался в глаза друзей, и, видит Бог, в эти минуты он страстно желал иметь другой план или возможность уйти от гномов без жертв. Он опустил голову, не решаясь изложить следующий пункт своего замысла. Прошла минута напряженного молчания. В глубине души Балинор понимал, что он вряд ли имеет право склонять людей к самопожертвованию, беря тем самым на себя слишком большую ответственность. Однако, с другой стороны, у них не было времени прорабатывать другие варианты безопасного и скорого продвижения вперед. Оба жителя Долины находились на грани смерти, лишь тонкая ниточка связывала их с жизнью. А впереди была великая цель — завладеть Мечом Шаннара и избавить народ четырех земель от распрей и военных конфликтов. Эта цель была поистине столь благородна и важна, что цена их собственных жизней уже не имела большого значения в сравнении с этой надеждой человечества. И Балинор решился.

— Нам потребуется мастерство самого искусного стрелка на всех южных землях. Думаю, этот человек — Меньон Леа. — Житель высокогорья с удивлением посмотрел на Балинора, услышав это неожиданное заявление. Его глаза радостно вспыхнули, он был не в силах скрыть приятное чувство гордости.

— Меньон должен будет сделать один выстрел, только один выстрел. Если он промахнется, мы все погибнем, — многозначительно произнес Балинор.

— А дальше, что же дальше? — с беспокойством спросил Дурин.

— Мы пойдем по верху ущелья, скрываясь в зарослях, однако, как только мы выйдем на открытую местность, Меньон должен прицелиться в одного из военачальников Гномов и одной стрелой поразить его. Тут возникнут общее замешательство, шум, паника, которые помогут нам проскользнуть вперед до следующего укрытия.

— Минутку-минутку, мой друг, — шумно запротестовал Гендель. — Как только стрела пронзит военачальника Гномов, они немедленно бросятся на розыск безумца, который осмелился выступить против них. И нас очень быстро найдут.

Балинор покачал в ответ головой, на его губах блуждала легкая улыбка.

— Нет, гномы едва ли обратят на нас внимание, они будут целиком заняты другим человеком. Как только военачальник Гномов падет от стрелы Меньона, кто-нибудь из нас должен стремительно ринуться вглубь ущелья, увлекая за собой разъяренную толпу гномов. Это настолько злой и свирепый народ, что они с дикими воплями бросятся за этим человеком и немедленно постараются свести с ним счеты. Думаю, осматривать местность в поисках неприятеля они не станут, видя перед собой близкую и реальную добычу.

Все присутствующие затаили дыхание. План был блестящим по замыслу, но жестоким. В глазах путешественников появилась тревога. Все они дорожили друг другом и не хотели никого терять.

— Звучит красиво, однако не для того человека, который предоставит себя на растерзание гномам, — покачав головой, иронично заметил Меньон. — И кто же сделает этот отчаянный шаг, равносильный самоубийству?

— Это мой план, — твердо произнес Балинор. — И никто другой, а только я сам должен отвлечь внимание гномов. Я постараюсь ускользнуть от них и чуть позже присоединюсь к вам на окраине Аннарских лесов.

— Ты глубоко заблуждаешься, если полагаешь, что я разрешу тебе это сделать, — горячо заявил Меньон. — Мне предстоит сделать выстрел, значит, и все последующие шаги, вытекающие из этого, должны остаться за мной.

Балинор было попытался возразить Меньону, но его опередил Гендель, который решительно выступил вперед, подняв руку в знак полного несогласия.

— Это очень хороший замысел, и наша задача помочь его осуществить. Вы представляете, что значит сразиться или отразить атаку нескольких тысяч гномов. Человек, который способен выстоять в этой ситуации, должен быть, по крайней мере, рожден в лесах или долинах, а потому должен знать натуру и повадки Гномов, уметь бороться с ними и постараться выжить. Человек слишком далек от племени Гномов — и по своему рождению, и по складу мышления, и по образу жизни. Эту роль надлежит выполнить Карлику, обладающему опытом военных столкновений с Гномами. Из всего сказанного следует, что пойду я.

Кроме того, — мрачно добавил Гендель, — я уже говорил вам, как горячо они хотят заполучить мою голову. Они не упустят случая свести со мной счеты за все.

— Нет, Гендель, нет, — решительно запротестовал Меньон. — Я обязан выполнить свою миссию до конца…

— Гендель прав, — коротко оборвал спор Балинор. Все посмотрели на него в изумлении. — Выбор сделан. У Генделя наилучшие шансы выжить. Да хранит его бог!

Он повернулся к коренастой сильной фигуре карлика, подошел к нему, протянул свою руку и широко улыбнулся. Все члены отряда тепло попрощались с Генделем, пожелав ему удачи в столкновении с гномами. И через несколько минут отважный карлик исчез. Стук барабанов и оживленные голоса гномов гулко раздавались в лесу.

— Завяжите рты Ши и Флику. Если они закричат, никто не должен слышать их, — приказал Балинор. Оба эльфа и Меньон были поражены столь неожиданной командой, однако беспрекословно выполнили распоряжение Балинора. Оба жителя Долины были привязаны к носилкам. И спустя несколько мгновений все четверо были готовы немедленно отправиться в путь.

Впереди ярко горели ритуальные костры гномов. Говорят, это был день, когда небесные светила предвещали удачу. Потому с неистовым упорством шептали гномы свои молитвы над священным огнем алтаря, умоляя бога даровать им силу и хранить их от зла. По всей земле разнесся слух о великом жертвоприношении вблизи Нефритового Ущелья, и отовсюду прибыли к алтарю гномы. Много добра было роздано всем пришедшим, однако основным содержанием ритуального праздника было страстное чтение молитв. Жрецы прославляли своих военачальников, просили бога защитить их от злых чар и наделить их необоримой силой. Под звуки труб собравшиеся гномы воспевали хвалу богу; в молитвенном экстазе тысячи гномов склонялись перед священным алтарем, распевая гимны во славу бога. Поднятые вверх руки, опущенные головы, торжественное выражение глаз — все это создавало атмосферу важности и неповторимости момента. Искреннее возбуждение, охватившее народ Гномов, поддерживалось хриплым ревом труб, ритмичным звучанием барабанов и протяжными песнопениями жрецов. Вся толпа была охвачена единым религиозным экстазом настолько, что не замечала ничего вокруг. Даже дети и животные поддались общему настроению. Пламя костров бросало на темную толпу красные и оранжевые блики, которые придавали особую торжественность происходящей церемонии. Ритмичная дробь барабанов, мерцающий свет костров, возбужденные лица и громкие песнопения — все это создавало некую священную ауру вокруг поклоняющейся божеству толпы, способствовало созданию особого молитвенного настроения. Мощный торжественный хор голосов звучал слитно и громко: можно было подумать, на площади собрались все представители племени Гномов. Сила воздействия молитвы была такова, что практически вся толпа отключилась от внешнего мира. Для участников этого молитвенного собрания исчезло все окружающее, они полностью сосредоточились на своих внутренних переживаниях. Толпа находилась как бы под воздействием наркотика. Перед их мысленным взором развертывались феерические картины общения с Богом. Окружающая природа способствовала этому настрою. Озаренные багровыми отблесками костров скалистые пики, окружавшие святилище, вздымались вверх, похожие на огромные священные обелиски.

Между тем все четверо, держа носилки с жителями Долины, неуклонно продвигались вперед и вскоре вступили на лесистую часть склона, который служил крышей для Нефритового Ущелья. Кусты и деревья скрывали отчаянных путешественников, но сердца их замирали все больше по мере этого опасного продвижения. Меньон, подойдя к самому края склона, с ужасом совсем близко увидел тысячи маленьких фигурок, охваченных молитвенным экстазом. Он отшатнулся, им овладел нестерпимый страх, но не за себя, а за несчастного Генделя, который вот-вот попадет в руки этих неистовых фанатиков. Меньон закрыл глаза; его пылкое воображение рисовало мрачные картины жестокой расправы над карликом.

Некоторое время путники осторожно шли лесом, и вдруг Балинор возвестил о том, что впереди — десятки ярдов открытой скалистой местности, вслед за которой начинаются густые Аннарские леса. Таким образом, настал тот решительный момент, когда все участники отряда — в большей или меньшей степени — должны были проявить себя.

— Мы желаем тебе удачи. И надеемся, что жертва Генделя не будет напрасной, — обнадеживающе сказал Балинор и положил на плечо Меньона свою большую руку.

Взоры взволнованных путешественников были обращены к Меньону, который неспешно, сохраняя полное присутствие духа, достал свой колчан со стрелами, приладил к тетиве стрелу и… В этот самый момент Меньон со всей очевидностью понял, что ему надлежит убить человека без видимых на то причин. Искусный охотник и бывалый воин, он ни разу не дрогнул перед лицом опасности, десятки раз попадая в рискованные и отчаянные ситуации. Горячность натуры, молодой пыл много раз помогали ему смело отражать натиск опасных врагов или животных. Однако все это было продиктовано конкретными целями: это всегда был бой, поединок, сражение, где Меньон всегда с честью выдерживал испытание, уготованное ему судьбой. А сейчас предполагалось, что он выстрелит в совершенно безоружного человека, хотя и неприятеля, когда тот меньше всего ожидает нападения. Собственный воинский кодекс чести не позволял Меньону Леа выстрелить просто так.

— Ты должен сделать это, — раздался грозный шепот Балинора; его глаза пылали яростной решимостью.

Дурин со страхом смотрел на мрачное лицо принца Леа, который был поставлен перед выбором. Дэйел, со всей юношеской незащищенностью чувств, трепетно вглядывался в статную фигуру отважного жителя высокогорья.

— Я не могу убить человека таким путем, даже если это спасет нам жизнь… — покачал головой Меньон.

Вновь воцарилось тягостное молчание. Лица друзей горели, руки дрожали от неодолимого волнения.

— Я сделаю это, — наконец тихо произнес принц Леа и осторожно посмотрел вниз, где буйствовала религиозная вакханалия гномов. — Но сделаю это по-другому.

Ничего более не объясняя, Меньон подошел к краю склона, поднял свой лук и выпустил из него стрелу, сверкающую, как жезл Смерти. С тонким звоном, быстрее ветра стрела пронеслась перед глазами путешественников и в миг оказалась в самой гуще неприятельского стана. Все четверо осторожно посмотрели вниз, надеясь — за исключением Меньона — увидеть, что военачальник Гномов забился в предсмертных муках. Каково же было их удивление, когда на их глазах стрела Меньона насквозь пронзила продолговатый священный сосуд, который держал в руках один из военачальников Гномов. Раздался мощный взрыв, сосуд разлетелся на мельчайшие куски, и в воздух взвился горячий огненный вихрь, который, подобно смерчу, подбрасывал вверх красные, оранжевые, малиновые угли и горящие частицы священного сосуда. Сумасшедший фейерверк обрушился на головы участников религиозной церемонии. Гномы оцепенели от ужаса. Они восприняли это как знамение Божье, и оружие выпало у них из рук. И в следующий момент, пока гномы находились в необъяснимом мистическом шоке, Меньон достал вторую стрелу, приладил ее к тетиве, прицелился и выстрелил. Подобно молнии стрела унеслась вдаль и пронзила тело военачальника Гномов. Раздался истошный вопль, и путники, даже не смотря вниз, поняли, что стрела достигла цели. На какое-то мгновение все стихло: и голоса, и барабаны, и песнопения. Но в следующую минуту тишина взорвалась гневом, стихийным и беспощадным. Загудели голоса, затрубили трубы. Гномы были оскорблены и унижены до такой степени, что лица их побелели от злости, а кулаки сжались, предвкушая близкую и жестокую расправу с виновниками. Гневным крикам, угрозам и истошным воплям не было конца. Свирепая натура гномов не находила выхода; они требовали возмездия. И вдруг около самого входа в ущелье выросла коренастая фигура карлика с искаженным от гнева лицом. Держа в руках огромную булаву, он готов был в любую секунду с яростью обрушить ее на гномов. Его широкое лицо носило выражение такого величайшего презрения и насмешки, что сомнений не оставалось: Карлик Гендель бросает вызов. И разъяренная толпа бросилась к нему.

Тем временем взволнованные путешественники уже шли по открытой местности, не решаясь оглядываться назад. Страшно было подумать, что произошло с Генделем. Не поднимая глаз, расстроенные и совершенно убитые сознанием того, что карлик отдал за них жизнь, бросив себя на растерзание злому и свирепому народу, путешественники довольно быстро пересекли открытую местность. Впереди уже чернели заросли Аннарских лесов. Нефритовое Ущелье осталось позади.

Уже совсем стемнело, когда все четверо надежно укрылись в густой листве темного леса. Стихли неумолчные голоса гномов, исчезли из поля зрения ритуальные костры, но сознание не хотело примириться с потерей славного Генделя. Однако надо было продвигаться вперед. И, тяжело переставляя ноги, расстроенные и обессиленные, путники продвигались дальше. Вел отряд принц Леа, которому было дано распоряжение идти вдоль южного склона в поисках тропы, которая бы вывела их к центральной части Аннарских лесов.

Стояла лунная ночь. Серебристый диск луны плавно скользил по темному небу, а горы в прозрачном воздухе вырисовывались так ясно, что, казалось, можно было дотронуться до них рукой. Путешественники без труда вышли на нужную тропу. Тем временем тела обоих жителей Долины судорожно подергивались, сжимались и разжимались конечности, а изо рта вылетали стоны и бессвязные звуки. Было совершенно очевидно, что действие яда не прошло; наоборот, этот неизвестный яд одурманил сознание Ши и Флика, не давая им прийти в сознание, проник в плоть и кровь, отравил органы, крутил и выворачивал кости. Не в силах дать юношам какое-либо противоядье, путники по очереди подходили к ним и нежно гладили лицо, шею, руки, стремясь этим хоть немного облегчить страдания жителей Долины. Всех страшила одна мысль: если яд дойдет до сердца, оба юноши уже вряд ли будут участниками отряда. Поэтому надо было спешить. Силы были на исходе, руки немели, ноги плохо слушались, а голова и сердце устали от переживаний и мрачных мыслей. И, тем не менее, путешественники шли вперед и по очереди несли носилки с телами жителей Долины.

И вдруг совершенно неожиданно на тропе перед ними словно выросла группа гномов. Ужас этого мгновения невозможно себе представить. У путешественников потемнело в глазах, их сердца сжались от невыразимого отчаяния, холодная дрожь пробежала по телу, ногти впились в ладони. Им казалось, что они смотрят в жуткие глубины неведомой бездны. Однако через минуту страшное оцепенение прошло, все четверо осознали ту грозную силу, что стояла перед ними. И, главное, к ним непонятным образом, видимо, в результате мощной мобилизации всех скрытых или неиспользованных сил организма, вернулись физические возможности, пришло второе дыхание. Еще минуту назад их ноги подкашивались от усталости, а сейчас, осторожно положив в сторону носилки, все четверо стеной выстроились на тропе, готовые принять грозный бой. Отряд гномов насчитывал десять-двенадцать человек. Их коренастые фигуры выражали крайнюю степень агрессивности, в глазах сверкала ярость, зубы щелкали от злобного нетерпения. Внезапно гномы стали шептаться, и один из них стремительно исчез в чаще леса.

— Они послали за помощью, — едва слышно произнес Балинор. — Если мы быстро не расправимся с ними, они пришлют сюда подкрепление, и тогда нам конец.

Лишь только Балинор успел сказать это друзьям, как гномы с диким боевым кличем бросились вперед и со свирепым видом обнажили острые короткие мечи. В ту же секунду Меньон, Дурин и Дэйел обрушили на них град смертоносных стрел. Пораженные бесчисленными стрелами гномы рассеялись по тропе, как облака под порывами ветра. Разгневанный Меньон, изогнув в кольцо свой могучий лук, спускал с тетивы одну за другой неотразимые стрелы. Они насмерть поразили четверых гномов, неся нестерпимую боль остальным. Эти стрелы были подобны тем роковым силкам, которые расставляет людям неотвратимая Смерть. Гномы метались по тропе под ливнем стрел, как бешеные волки. Дэйел был на какой-то момент повержен сильным ударом меча в плечо. Он упал и потерял сознание. Как скала, сурово и неприступно, стоял Балинор, сметая гномов на своем пути с помощью огромного фамильного меча. Оставшиеся в живых гномы получили тяжелые ранения и корчились в страшных предсмертных муках. Зрелище было ужасное: земля была залита кровью и усыпана градом стрел, рядом с мертвыми телами судорожно извивались испускавшие дух смертельно раненные гномы. Это был полный разгром. Обессиленные путешественники опустились на землю. Все поплыло у них перед глазами, навалилась смертельная, непреодолимая усталость. На какое-то мгновение, не в силах бороться с собой, все четверо полностью отключились. Но через минуту они поднялись, понимая, что скоро прибудет пополнение гномов и тогда вряд ли им удастся одержать столь внушительную победу. У всех троих, за исключением Балинора, тело которого покрывала стальная кольчуга, были серьезные ранения, которые окончательно подточили их силы. Перевязав раны имеющимися кусками материи, путешественники, собрав последние силы, двинулись дальше. Идти было мучительно трудно, у всех кружилась голова от потери крови и огромного физического и нервного перенапряжения.

Видя критическое состояние всех участников похода, Балинор был вынужден объявить трехминутный привал. Путешественники в изнеможении опустились на землю и закрыли глаза. Воистину небо послало им великие мучения и испытания! Вдали по-прежнему звучали барабанная дробь, голоса, крики и рев труб. Поблизости от путников на хорошо обозримом расстоянии никого не было, но, тем не менее, их не покидало ощущение того, что гномы рассредоточились по всему Аннарскому лесу. Разгоряченное воображение поминутно рисовало картины преследования со стороны гномов. И все это было недалеко от истины. Наверняка охотничьи отряды гномов рыщут по всему лесу в поисках своих врагов. Гномы не успокоятся до тех пор, пока собственными руками не схватят и окончательно не уничтожат всех членов отряда. Их злобная и мстительная натура не вынесет поражения. Меньон посмотрел на несчастных юношей, и сердце его снова облилось кровью. Лица жителей Долины были мертвенно-бледны, лоб и виски покрывали крупные капли пота. Они то и дело вздрагивали, тихо стонали, их лица искажались от боли, а конечности дергались или судорожно сжимались и разжимались. Было совершенно очевидно, что их организм, напрягая последние силы, уже не в силах противостоять разрушительному действию яда. Им требовалась немедленная медицинская помощь. Меньон содрогнулся при мысли, что эта помощь может прийти слишком поздно. В который раз он корил себя за досадные просчеты и жалел, что не был до конца внимателен и нежен с братьями: ведь они больше, чем кто-либо, нуждались в защите и помощи. Он с досадой поморщился, вспоминая прошлые стычки с Фликом. Мелочные обиды, уколы самолюбия, ссоры — все это померкло перед лицом зримой опасности, перед ценой, которую уже заплатили эти молодые люди. И в глубине души Меньона вновь поднялась горячая волна гнева. Он до сих пор считал, что никто не в праве распоряжаться другой жизнью; его возмущало безаппеляционное утверждение Алланона об ответственности Ши за последующую судьбу человечества. Как он смел посягнуть на самое святое — на смысл, на самый факт человеческого существования… В результате этого — беспомощно лежащие тела… Только бы успеть помочь им, этим несчастным жителям Долины, которые поспешили взять на себя большую долю страданий. По силам ли им будет эта ноша?

Внезапно раздавшийся предупредительный шепот Дурина заставил друзей вскочить и занять оборонительную позицию. Все напрягли слух и через минуту явственно услышали ритмичный стук шагов. Розыскной отряд гномов маршировал вдоль той самой тропы, по которой еще совсем недавно они прошли. Зорко всматриваясь в темноту, гномы, подобно свирепым зверям, скрежетали зубами и потрясали своими сжатыми кулаками. Они строем почти дошли до того места, где скрывались путники и, не подозревая, что желанная добыча находится на расстоянии девяти-десяти футов от них, резко развернулись и помаршировали назад. У путешественников дух занялся от сознания того, что их могут обнаружить. Их сердца наполнились горестью и бездонным отчаянием: мучительно не хотелось верить, что это конец… Было поистине великим чудом то, что гномы не обнаружили путешественников. Не иначе, как силы небесные решили помочь им… С этими мыслями друзья медленно приходили в себя после очередного потрясения.

— Нас все равно поймают, если мы не найдем Алланона. Только он может спасти нас и жителей Долины. Если Алланон не появится в ближайшее время, мы все погибнем! — сказал Меньон, повернувшись к Балинору.

Балинор молча кивнул в ответ, сознавая всю тяжесть положения, в котором находились его друзья. Да, им нужна была помощь и присутствие Алланона, но затаиться здесь, в зарослях, было равнозначно гибели. Спрятать полуживые тела юношей в надежное укрытие и быстро идти дальше, а потом вместе с Алланоном вернуться и забрать их — это было бы совсем рискованным делом. Нет, Балинор сознавал, что в данной ситуации страшнее всего промедление. И, хотя силы путешественников были на исходе, надо идти вперед. С болью глядя на изможденные лица и изнуренные тела своих товарищей, он скомандовал подняться и продолжать движение вперед. Путешественники встали и медленно зашагали по тропе. Они чувствовали, что обречены: Аннарский лес был заполнен гномами. Меньон опять вспомнил о Генделе. Мучительно заныло сердце… Вряд ли этому опытному воину и отважному следопыту удалось скрыться от разъяренных преследователей; если даже каким-то чудом Гендель остался в живых, наверняка он сейчас лежит совсем один, полурастерзанный, истекая кровью, не надеясь на помощь. Да, Генделю куда хуже, чем им; хотя им тоже тяжело — усталые, израненные, измученные, несущие носилки с безнадежно больными юношами, они шли вперед, зная, что в любую минуту их может окружить неприятель. Но самым страшным, пожалуй, было то, что впереди не было и проблеска надежды.

И вдруг чуткий слух Дурина опять уловил шум приближающихся шагов. Путники мгновенно спрятались в густой листве деревьев. Не прошло и нескольких минут, как Дурин снова дал сигнал об опасности. Своим острым зрением он увидел, что на тропе в серебристом свете звезд появилась огромная фигура человека, закутанного в длинный черный плащ. Через минуту остальные путники тоже заметили исполинскую фигуру и без труда узнали в ней Алланона. Из уст Меньона и Балинора уже готовы были слететь счастливые возгласы, но их остановил внезапный предупредительно-настораживающий жест Дурина. Обратив взоры на тропу, они с удивлением обнаружили, что Алланон идет в сопровождении людей в белых одеждах, рост и конфигурация которых безошибочно свидетельствовали о том, что это гномы. Волна гнева захлестнула путников.

— Он предал нас! — в отчаянии прошептал Меньон, и его рука инстинктивно сжала рукоятку меча.

— Нет, нет! Подождите! Никому не двигаться! — раздался повелительный голос Балинора. Всем пришлось подчиниться и молча наблюдать из укрытия, как будут развиваться события.

Между тем огромная фигура Алланона степенно продвигалась по тропе. Его глубоко посаженные глаза зорко осматривали лес и тропу, а нахмуренные брови и лоб говорили о напряженной работе мысли великого путешественника. Меньон едва сдерживал нетерпение, в душе у него клокотали гнев, обида и презрение. Его обуревало страстное желание первым выскочить на тропу и нанести удар предателю и неприятельскому отряду. За Алла-ноном шумно следовали маленькие фигурки гномов, облаченные в белые одежды. Внезапно он остановился в нескольких ярдах от путешественников и, не видя их, словно почувствовал присутствие всех членов отряда. Алланон в недоумении посмотрел вокруг, разыскивая знакомые лица. Рука Меньона уже натягивала тетиву, когда тяжелым ударом сверху он был сбит с ног и прижат к земле.

— Балинор! — прозвучал спокойный и ровный голос великого Друида.

— Пустите меня! — яростно отбивался Меньон.

— Меньон, не горячись! У них нет оружия! — твердо произнес Балинор, тем самым склоняя Меньона на сторону Алланона.

Балинор медленно вышел на тропу, крепко держа в руке огромный меч. Рядом с ним стал Меньон, готовый в любую минуту вступить в бой. Чуть поодаль в кустах притаился Дурин, его лук и стрелы были в полной готовности. Алланон быстро направился к Балинору и со вздохом облегчения готов уже был протянуть ему руку, но, заметив неприязненное выражение недоверия в глазах Балинора, отступил. На какое-то мгновение воцарилось полное молчание. Вслед за тем великий историк, указав рукой на группу гномов в белых одеяниях, торопливо сказал:

— Не надо бояться их. Это — не враги. Напротив, эти люди — наши друзья. У них нет оружия, как и нет ненависти к вам. Это — врачи, целители.

Это неожиданное заявление Алланона повергло всех в совершенное замешательство. Однако, уже спустя мгновение Балинор решительно отбросил меч и тепло поприветствовал великого путешественника. Меньон незамедлительно последовал его примеру, крепко пожав руку Алланона. При этом он все еще питал недоверие к странному отряду гномов в белых одеждах.

— А теперь рассказывайте мне, что у вас произошло, — раздался привычный повелительный голос исполина. — Где все остальные?

И Балинор кратко поведал великому историку все то, что приключилось с ними в Волчьих горах. Он рассказал о том, как они неправильно выбрали тропу на развилке, поведал о страшном столкновении с чудовищем из мертвого города, доложил об их планах продвижения вперед, минуя Нефритовое Ущелье, с дрожью в голосе признался, что они потеряли Генделя, разрешив ему отвлечь от них гномов, и самое печальное — пострадали в бою с чудовищем оба жителя Долины.

Алланон, как будто зная, что же в действительности произошло с Ши и Фликом, тут же попросил целителей посмотреть юношей. Ему попутно пришлось успокоить Меньона, который до сих пор испытывал недоверие к людям, облаченным в белые одежды. Балинор еще продолжал свой рассказ, а маленькие человечки заботливо окружили жителей Долины, начали их осматривать и через несколько минут, сойдясь в едином мнении, достали из своих белых сумок бутылочки, наполненные загадочной жидкостью. Меньон с неослабевающей тревогой наблюдал за их действиями, пытаясь понять, как, чем и почему они отличались от остальных Гномов. Тем временем Балинор закончил свой рассказ, и Алланон сурово покачал головой.

— Это моя вина, мои просчеты, — сердито проворчал он. — Я слишком большое внимание уделял конечной цели нашего похода и недооценивал мириады опасностей, которые могут в любую минуту возникнуть на нашем пути. Если эти двое юношей не выживут, наше дальнейшее путешествие будет бессмысленным!

На какое-то мгновение он замолчал, на лице его застыло выражение крайней досады и недовольства собой. Затем он подошел к гномам, и тут же один из них стремительно исчез в направлении, ведущем к Нефритовому Ущелью.

— Я послал одного из гномов узнать что-нибудь о судьбе Генделя. Если с ним случилось что-то плохое, во всем надо винить только меня, — произнес великий путешественник.

Он дал знак целителям нести носилки с юношами, и все путники поднялись и медленно зашагали в заданном направлении. Во время короткого привала врачи-целители тщательно обработали рану Дэйела и некоторое время совершали серию странных движений руками над раненым эльфом, и теперь юноша мог безболезненно передвигаться. И отряд в сопровождении Алланона и людей в белых одеждах продолжал путь вперед по пустынной тропе. Алланон объяснил, почему на этом отрезке пути они избавлены от встречи с охотничьими отрядами гномов.

— Мы приближаемся к стране Сторов, и гномы, которые пришли со мной, живут на этой земле. Все Сторы — целители. Давно отделившись от остальной значительной части своей расы, Сторы живут обособленно и полностью посвятили себя науке исцеления, искусного врачевания и оказанию священной медицинской помощи всем людям на земле, независимо от их расы, местопроживания и веры. В этом Сторы видят свое истинное предназначение. Они живут по своим собственным законам, их не трогают военные распри народов. Эти люди целиком посвятили себя служению великой цели — оказанию помощи человеку или представителю любой другой расы. Немногие бы смогли так жить. Поэтому они пользуются глубоким уважением и любовью во всех частях света. Где только ни побывали эти трудолюбивые волшебники! Они поистине творят чудеса! Земля, на которой они живут, носит название Сторлок. Это — священная земля, и ни один розыскной отряд гномов не осмелится нарушить границы этой территории, не имея на то приглашения или разрешения.

Далее Алланон рассказал, что ему выпало большое счастье быть другом этих бескорыстных людей, довелось жить с ними многие годы и он невольно постиг мудрость и некоторые секреты этих целителей. Он стал убеждать Меньона, что на этих людей можно положиться и что они обладают такими силой и знаниями, каких не встретишь у обычных врачей. Поэтому, сколь бы ни было тяжелым отравление ядом у Ши и Флика, целители обязательно поставят их на ноги. Алланон признался, что не случайно привел их с собой: до него уже дошли слухи о печальных и драматических событиях, имевших место в его отсутствие.

— Я и не подозревал, — продолжал великий путешественник, — что обнаруженное мной существо на тропе близ Волчьих гор, окажется способным переместить метки, оставленные для вас. Для меня это урок: я должен был предвидеть и это. Более того, я прошел через Нефритовое ущелье рано утром, совершенно не подозревая, что днем здесь начнется религиозная церемония и соберется столько тысяч гномов. Да, выходит, я сослужил вам плохую службу.

Некоторое время они все шли молча. Усталые и измученные тяжелыми перипетиями, путники не могли уже ни о чем думать, они едва-едва переставляли гудевшие ноги. Наконец, впереди показались строения, и стало очевидным, что они пришли в страну Сторлок. Последние шаги давались с трудом, мысли в голове путались, в глазах то и дело темнело — сказывалось неимоверное истощение и перенапряжение. Казалось, еще немного, и путешественники упадут замертво. Однако вскоре показались глубокие рвы и крепостные стены, окружавшие обитель Сторов, а за ними — дым горящих костров. Они оказались в деревне, где навстречу им сразу выбежали сотни радушных маленьких человечков в белых одеждах и захлопотали, закружились вокруг еле живых участников похода.

Через несколько минут путешественников Провели в теплое помещение, уложили на мягкие кровати, и они тотчас же заснули, не в силах даже умыться и снять одежду. Мгновенно уснули все, кроме Меньона, чей могучий темперамент яростно боролся с сонливостью и усталостью. Он поднялся и пошел разыскивать Алланона. Пройдя по длинному коридору, он вдруг услышал громкие голоса в одной из комнат слева и, подойдя поближе к двери, стал невольным свидетелем разговора Алланона со Сторами. Целители доложили великану, что после хорошего отдыха и применения особых методов исцеления оба жителя Долины поправятся. Тут раздался шум приближающихся шагов, и Меньон стремительно отпрянул в затемненную часть коридора. Группа Сторов быстро прошествовала в трех шагах от него, дверь перед ними отворилась, и они были встречены радостными и одновременно тревожными возгласами. Тотчас раздался ледяной голос Алланона:

— Итак, что вам удалось обнаружить? Так ли плохи дела, как мы предполагаем?

— Им удалось схватить кого-то в горах, — последовало горькое признание Сторов. — Сейчас уже невозможно предположить, кто это был. Они разорвали его на мелкие куски.

ГЕНДЕЛЬ!

Слова Сторов о кончине Генделя, о страшной расправе с ним ударили Меньона, точно он коснулся гальванической батареи. В глазах у него потемнело, он зашатался от сознания полного бессилия и отчаяния и, держась за стены, на ощупь добрался до той комнаты, где спали путешественники, и без сознания упал на кровать.