Мастер меча тысячелетней выдержки. Том III

Глава 7

Лёжа в темноте подвала, я припал к щели в досках; позади меня что-то негромко шуршало, но я не оборачивался, глядя на то, что разворачивалось внизу. Богов ещё не было видно, но голоса уже были хорошо слышны — Артемида говорила громко, не таясь.

— Значит, он был у вас в гостях, — я слышал в её голосе мрачную усмешку; видел пляшущего на стене солнечного зайчика — таких вечно пускал вокруг себя Аполлон, слепя всех своим нимбом.

— Ты о ком это, девушка? — осведомилась Лахеса невинным голосом.

— Придут, имени не скажут, а бабушками нужно самим обо всём догадываться, — с пьяненькими интонациями вторила ей Атропа.

— Ой, да не притворяйтесь… — поморщилась, судя по голосу Артемида. — Вы, небось, знали обо всём, что сегодня случится, ещё тысячу лет назад.

— Бабушки многое знают… — подтвердила Клото, и её голос был совершенно трезв — будто и не пила наравне со всеми. — Но нынешние нити сплелись только этим утром, девушка. И мы не всеведущи: Судьбу не интересуют всякие мелочи и детали.

— Довольно этой болтовни, — оборвала её Артемида. — Вы знаете, зачем мы пришли, Мойры.

— Да, — захихикала Атропа. — За Сизифом.

— За Сизифом, — отозвалась Артемида твёрдым голосом.

— Он у вас⁈ — а это был голос Аполлона, требовательный, чуть визгливый. Этот Бог был не так уж и глуп и во многом действительно талантлив, но его часто губила общая беда всех Богов: громадное самолюбие. Впрочем, эго Аполлона была, пожалуй, даже выше, чем у большинства его родных: он привык быть золотым мальчиком во всех смыслах, Богом-солнцем (чем порой доводил до бешенства Гелиоса, оравшего, чтобы Аполлон не лез на его территорию), самым лучшим, самым прекрасным, самым блистающим…

Вот и сейчас он говорил с Мойрами как бы немного свысока, будто с нижестоящими. Это с ними-то!..

Или… или Аполлон просто пытался спрятать за этой бравадой свой страх?

— Зачем он к вам приходил? — не дав старухам ответить на прошлый вопрос, выпалил он. — О чём вы говорили?

Клото усмехнулась — холодным, арктически ледяным тоном.

— Ты правда хочешь устроить нам допрос, мальчик?

— Я… Ч-что вы…

Да уж; теперь паника в его голосе была спрятана куда хуже. Кажется, Аполлону очень неуютно находиться здесь, в этом маленьком домике.

— Простите моего брата за дерзость, — вновь заговорила Артемида. — Но это и впрямь важно. Найти Сизифа — наша задача; мы посланы волей Зевса. А волю Зевса должны уважать даже вы, Мудрейшие.

— Мы уважаем волю Зевса, — сообщила в ответ Лахеса. — А Зевс должен уважать нас. Вы пришли в наш дом незваными и устраиваете шум. Помните, что это наша территория — неприкосновенная территория. Никаких допросов, никаких обысков…

— Т-так значит, он здесь? — снова не выдержал Аполлон. — Послушайте, Мудрейшие… при всём уважении к вам, он не один из вас. Отдайте его и мы уйдём…

— Я не говорила, что он здесь, — теперь тон Лахесы тоже был холоден. — Я говорила о том, что наш дом — не место для подобного поведения.

— Значит, он не здесь?..

Ну что за идиот. Ничему не учится!

— Этого моя сестра тоже не говорила, — тон Атропы ничем не отличался от тона её сестёр. — Может быть, начнёшь уже слушать, что мы тебе говорим, невежа?

— Э-эй! — Аполлон, судя по тому, как сдвинулись зайчики на стене, отступил на пару шагов назад. — Не забывайтесь, Мудрейшие. Мы уважаем вас, н-но мы всё ещё Боги… властители Мироздания…

Внизу повисла тишина — я бы сказал, гробовая; можно было бы представить всё, что сейчас могли бы сказать Аполлону три сестры — о неумолимой судьбе, о том, что ей подчиняются Боги, о том, что для Мойр нет разницы между Богами и муравьями…

Но Мойры молчали. Может быть, потому, что Аполлон и так знал то, что они могли бы ему сказать?

Позади меня вновь что-то тихо прошуршало; обернувшись, я увидел за спиной то, чего не заметил поначалу, когда только шагнул в темноту чердака.

Там, позади, расстилалось бесконечное золотое поле — шевелящееся, тихо колыхающееся и слегка шуршащее. Миллионы и миллиарды литок, трущихся друг от друга; целый океан золотых нитей. Где-то нити лежали гладко, где-то вздымались ввысь или падали с потолка; чем дольше я на них смотрел, тем дальше уходил мой взор в бесконечность этого грандиозного, космогонического плетения.

Судьба. Все судьбы живущих ныне — от мельчайшей травинки до Зевса или Одина; все они здесь. Я вглядывался, и нити словно набирали свечение — золотое, белое, красное, зелёное…

Значит, здесь прячут сёстры свою пряжу?

И зачем они втолкнули меня сюда? Чтобы я коснулся нитей судьбы — или наоборот, чтобы держался от них подальше?

— Кхм-кхм, — откашлялась Артемида, перебив мою мысль и заставив меня вновь обернуться к щели. — Мудрейшие… я понимаю, что слова моего брата дерзки, но поймите и вы: Сизиф приговорён Зевсом к смерти за преступления против Богов, и наша задача, как посланников отца — обнаружить его, где бы он ни был.

Она шагнула вперёд; я увидел её внизу — высокая, но тонкая фигура, россыпь золотых волос; такая же, как тысячу лет назад.

— В конце концов, — заключила она, — при всём уважении к вам, Мудрейшие — разве Судьба не обязана быть беспристрастной?

— Разве кто-то может назвать нас пристрастными? — сухо усмехнулась Клото. — Мы ни слова не сказали о Сизифе.

— Вот именно! — вставил Аполлон. — Вы…

Он осёкся и замолчал; зайчики на стене вновь сместились.

— Мы говорили об уважении к нам, — весомо сообщила Атропа. — Вы пришли в наш дом, дети Зевса, прервали наше уединение. С порога начали хамить нам, чего-то требовать…

— В нашем доме вы — наши гости, — продолжила её мысль Лахеса. — А наши гости либо ведут себя так, как подобает вежливым гостям… либо выметаются вон. Это вы, Боги, способны уяснить?

Я не видел лица Артемиды, но отчего-то живо представил, как скрипнули от досады её зубы. Да, она на порядок умнее братца, сдержаннее и умеет прикинуться вежливой. Но всё же и её не миновала общебожественная мания величия. Даже тогда, в тот раз, в тот самый момент, когда мы…

Упс; я поморщился. В виске стрельнуло острой болью.

А Артемида резко подняла голову вверх; в глазах мелькнул огонь охотничьего азарта.

— Он здесь, — отрезала Богиня охоты.

Что⁈ Вот чёрт… Она что, может чувствовать мои мысли о ней? Я думал, то проклятие просто заставляет меня молчать, и всё…

— Да! — возликовал Аполлон. — Я же говорил! Послушайте, мудрейшие; мы очень сильно вас уважаем, но всё-таки пришли не к вам, а за ним, по делу, и дело это важно для самого Зевса…

— Братец… заткнись, будь добр, и не делай всё ещё хуже, чем есть, — свистящим шёпотом выдохнула Артемида, шаря глазами вокруг. Кажется, она не видела, где именно я нахожусь — лишь чуяла, что я где-то рядом, совсем близко. — Мудрейшие. Нам нужен Сизиф, и, уважая вас, мы готовы выслушать, что вы попросите за его выдачу.

Я оглядывался по сторонам. Насколько старухи смогут их задержать? Насколько поможет… то, что я у них только что получил? Уходить бы, но куда… из этого чердака один выход — вниз. А вокруг лишь моря, равнины, пустыни нитей, чьё свечение становится всё ярче и ярче с каждой минутой…

— Выдачей, — поморщилась внизу Лахеса; они с Клото вышли туда, где я мог их видеть, когда как Атропа пока оставалась вне моего поля зрения. — Будто на базаре торгуемся.

— Не горячись, сестра, — Клото положила руку ей на плечо. — В словах Богини, по крайней мере, уже больше уважения, чем в словах её дурня-братца.

Раздалось возмущённое аханье Аполлона; даже напуганный, Бог не терпел таких слов о себе — обычно. Но что он мог им возразить?

— Хорошо-хорошо, — раздалось с той же стороны хихиканье Атропы. — Ты права, сестрица. Пусть каждому будет дано то, что он заслужил.

Свечение вокруг меня стало уже совсем ярким, почти нестерпимо; теперь не заметить его было бы невозможно. Вместе с тем там, внизу, как-то как будто потемнело. Скромный домик заскрипел, меняясь и ломаясь…

Спустя несколько секунд мы стояли в огромном зале. Все шестеро — я, невозмутимые сёстры-старухи, мигом подобравшаяся в охотничьей стойке Артемида и обалдевший Аполлон. Нимб последнего светился, но это свечение было едва заметно на фоне свисающих отовсюду нитей судьбы.

— Привет, Артемида, — усмехнулся я. Когда дела плохи, нужно хотя бы не ронять лицо, верно? — А ты всё так же хороша… в выслеживании.

— Заткнись!! — рявкнула Артемида, рванувшись в мою сторону. — Клянусь, я сотру тебя в порошок здесь, на месте!

— Стой-ка, милочка, — заметила Клото.

Раздался глухой стук; Артемида, которая была от меня уже в трёх шагах, неожиданно отлетела назад и рухнулся прямо в груду золотых нитей.

Стоп. Если Артемида здесь, то почему она ещё там…

И там…

И там…

— Зал зеркал! — первым сообразил я, пока Боги недоумённо оглядывались. — Что за фокусы?

— Никаких фокусов, Сизиф, — рассмеялась Лахеса. — Каждый получает то, что заслужил.

— И… что это должно значить? — Аполлон пытался говорить достойно Бога, но голос опять дрогнул.

— Вот и я не понимаю, что, — согласился я. — Вы хотите меня выдать или отпустить? Или решили развлечься за мой счёт?

Все три сестры рассмеялись, и зеркала чуть закачались от звука. Вокруг меня были бесконечные коридоры, повороты; десятки встающих с пола Артемид, испуганно оглядывающихся Аполлонов. И нити, нити, всюду нити…

— Судьба должна быть беспристрастной, — сообщила Атропа; трёх старух в этом зеркальном лабиринте не было видно, но ощущение, будто они где-то рядом, смотрят — то ли стоят прямо у тебя за спиной, а то ли наблюдают сверху — не оставляло ни на миг.

— Потому мы не можем выбрать сторону, — пояснила Лахеса. — Отпустить тебя, Сизиф, значило бы встать на твою сторону в этом споре…

— … а выдать тебя —встать на сторону Богов, — закончила Клото.

— Короче! — рявкнула Артемида, поднимая голову вверх. — Мудрейшие… вы не объясняете, вы делаете ещё сложнее!

— Разве? — Атропа хмыкнула. — Всё просто, деточка. Всё очень-очень просто. Всё происходит само собой, как решит Судьба. Мы не вмешиваемся, но каждый получает тот итог, который создал для себя сам.

— Сизиф пришёл сюда как добрый гость, был с нами щедр и вежлив, — пояснила Клото. — Но он действовал из корыстных интересов.

— Разве вы были чем-то недовольны? — уточнил я, тоже подняв голову.

Смех всех трёх сестёр вновь задрожал вокруг нас — и резко, в одну секунду, стих; даже эхо исчезло.

— Ты пришёл к нам за услугой, Сизиф, и ты её получил. За твои вежливые слова, твои подарки мы уже отплатили тебе и ничего тебе больше не должны. Но всё же ты был вежлив, а потому ты получишь от Судьбы шанс, — сообщила Лахеса. В голосе больше не было ни смеха, ни пьяных ноток — только торжественная мрачность Судьбы.

— Ты, Аполлон, решил, что твоя божественная природа выше Судьбы, — заговорила Атропа. — Нахамил нам и пытался командовать в нашем доме. Судьба за это дарует тебе наказание.

— Что⁈ — крикнул Бог севшим голосом. — Какое… наказание?

Ему никто не ответил; вновь заговорила Клото.

— Ты тоже не пришла как друг, Артемида. Но ты хотя бы знаешь правила и пыталась их соблюсти — хотя и вышло у тебя так себе. За это Судьба даст тебе выбор.

Шанс, наказание и выбор. О чём они говорят? В чём состоит испытание?

Но Мойры больше ничего не объясняли.

— Да будет так! — заключили все три голоса.

Золотые нити взметнулись, приходя в движение; на какой-то миг они захлестнули всё вокруг, отсекая от меня размноженные образы обоих Богов — а когда снова опустились, я был в зеркальном лабиринте один.

Ну, как один. В компании бесконечного количества своих собственных отражений.

Ладно-ладно, по крайней мере, суть понятно — напрасно Артемида жаловалась. Если ты находишься в зеркальном лабиринте, значит, от тебя требуется найти путь, так?

Медленно поведя головой по сторонам, я попытался определить, с какой стороны выход. Разумеется, не определил. Что ж… значит, нужно двигаться осторожно. Касаться рукой стекла, не шуметь и сворачивать только в какую-то одну сторону — только влево, например. Помнится, старина Тесей рассказывал мне, что именно так и поступил. Нитка, о которой все рассказывают, на самом деле закончилась ещё на середине маршрута — как ни крути, а тот Лабиринт был поистине колоссальных размеров…

А этот? Сколько мне нужно пройти и как я узнаю, что нашёл выход?

— Сизиф!! — раздался откуда-то из-за стеклянной толщи гневный голос Артемиды. — Хватит бегать. Обещаю, что всё закончится быстро, если ты не станешь тратить моё время…

Ничего не отвечая, я быстро направился влево; моя рука еле слышно скользила по стеклу, проверяя все поверхности, и это оберегало меня от ударов.

— Думаешь, я не сумею выследить тебя тут⁈ — продолжила Артемида. — Я! Богиня охоты! Да мне…

— Ааааа!!! — раздался с другой стороны, подальше от меня, отчаянный вопль. — Какого Хаоса?!! Что это за твари?..

Пользуясь тем, что крики Аполлона заглушают прочие звуки, я быстро метнулся вперёд. Ошибка!.. Я задел стекло локтем, и этот звук разнёсся вокруг.

— Сизиф!!! — рявкнула Артемида; шаги звучали быстро и звонко.

— Артемида, помоги!!! — истошно завопил Аполлон снова. — Это… это твари из Тартара!

Кажется, я начинал понимать.

— Так прикончи их!! — Артемида приближалась ко мне; я принялся быстро и по возможности бесшумно уходить, но найти путь среди зеркал и свисающих сверху золотых нитей было не так-то просто.

— Я не справлюсь!! Это же ты охотница! Ты можешь прикончить любую тварь, а я… у меня даже лука и стрел с собой нет!

Тихо раздвинув золотые нити, я нырнул под их полог. Теперь слова Мойр стали абсолютно ясны.

Главный герой тут Артемида; она получает выбор, и варианта у неё два. Либо догнать меня — либо спасти брата. Если выберет Аполлона — то это и будет мой шанс спастись; выберет меня — Аполлон будет наказан.

Что ж; фактически, это означает, что я сам ничего не решаю. Всё зависит от того, что выберет Богиня… а я и так знаю, что она выберет меня. Любовью к брату она никогда не отличалась, зато шанс уничтожить своего смертного любовника, того, кто…

Ай!! Голову кольнуло. Не думать об этом, не думать…

— Ну что ты за идиот, Сизиф, — с радостной злостью рассмеялась Артемида. — Даже сейчас только об одной и думаешь… козлина.

Я быстро двигался вперёд, но, чёрт… расстояние-то между нами сокращается.

— А может, ты уже понял, что спастись не выйдет, и хочешь в свои последние минуты вспомнить что-нибудь приятное?

— Артемида!!! — орал Аполлон. — Брось этого недоумка, ты поймаешь его в другой раз! Они… ааааа!!!

Дикий крик боли заставил золотые нити всколыхнуться — но, кажется, Артемиду это не волновало.

— Не грусти там, братец! — крикнула она. — Я передам папаше, что ты умер как герой и всё такое, что без твоей помощи я бы никогда не поймала Сизифа… ха!

Со стороны, откуда кричал Аполлон, доносились жутковатые звуки; что бы за твари сейчас не пожирали его, звучало это экзотически. Да уж, сложно обвинять Артемиду в том, что она не хочет туда соваться.

Или…

А может, это мой шанс, а? Если двигаться на звук, я могу найти дорогу к Аполлону… а Артемида будет искать меня в другой стороне. Она, конечно, следопыт божественного уровня и всё такое, но сообразит ли она, что я пошёл прямо навстречу голодным тварям Хаоса и мечтающему прикончить меня Богу?

Аполлон взвыл особенно громко; мелькнула яркая вспышка света — он защищался от тварей. Отлично… вспышка осветила лабиринт, и на которую секунду я увидел среди множества зеркал проход. Вперёд! Я метнулся туда.

— Сизи-и-иф! — протянула Артемида. — Думаешь, крики моего непутёвого братца заставят меня отвлечься? Судьба дала мне выбор, Сизиф, и я этот выбор сделала!

Не думать о ней, не думать о ней. Не давать ей подсказок! Думать лучше о… том, что делать, если я доберусь до Аполлона и монстров. Это даст мне короткую передышку, верно, позволит оторваться от Артемиды — но что, если выход совсем не в той стороне?

Проскользнув мимо очередного зеркала, я шмыгнул в узкий проход; по моей голове и плечам прошелестели нити судьбы. Зачем они здесь? Просто для спецэффектов, или можно как-то использовать их?..

Додумать эту мысль я не успел.

Совсем близко от меня раздался в лабиринте ещё один звук, частично заглушённый криками Аполлона и шелестящим рокотом тварей.

Стук. Совсем не похожий на стеклянный стук о зеркало. Скорее… такой, как если бы кто-то быстро и настойчиво стучал в деревянную дверь.

— Эй! — раздался где-то совсем вблизи от меня знакомый голос. — Эй, многоуважаемые Мойры… вы дома? Откройте, пожалуйста!

…чего?

Петя?