Машенька ищет Медведя (СИ)

47. Машенька

Прийдя в себя с недоумением разглядываю незнакомый потолок серого цвета. Перевернувшись на другой бок, осматриваю интерьер и понимаю, что я у Миши в кабинете. А где же она сам? Сбежал засранец? Не может такого быть. Миша не из трусливых.

На столике замечаю графин с водой и стакан. Ой, спасибо, Мишенька! Залпом выпиваю воду, встаю с дивана, аккуратно складываю плед, и замечаю на столе записку.

"Лиза сбежала. Я поехал на ее поиски. Позвони мне, как проснешься. Люблю".

Сердце грохочет в груди, посылая импульсы похмельной боли к вискам. Но это все мелочи. Миша признался мне в любви! Пусть так скупо и лаконично, но ведь признался!

Я готова летать от счастья, но звонить ему не собираюсь. Я все ещё зла на него.

Только злость бьётся где-то там отголосками на краю сознания. Все перевешивает его записка.

Точно, Лиза же сбежала! Но она взрослая девушка, не потеряется в городе, в котором выросла и прожила всю свою жизнь. Она находчивая и смелая. Миша рассказывал, что учил ее приемам самообороны, чтобы в случае опасности она могла защитить себя.

Поэтому я решаю поехать домой и найти в своем журнале все контакты ее одноклассниц. Может она поехала к кому-то из них.

Подъехав к своему подъезду на такси с удивлением сканирую взглядом одинокую девичью фигурку, сидящую на лавочке. Лиза в тонкой куртке, которая не защищает от морозного утреннего холода, обхватила себя руками и смотрит куда-то вперёд невидящим взглядом. Приехавшая машина привлекает ее внимание, и девушка радостно взвизгивает и несётся мне навстречу, когда я выхожу из автомобиля. Ловлю юную беглянку и обнимаю крепко. Нашлась пропажа.

— МарьВанна, я с мамой поссорилась. Я не знала куда мне пойти… — плачет девушка.

— Пойдем ко мне, — предлагаю я. — Кушать хочешь?

— Нет, — смеётся, вытирая слезы с щек.

— Я позвоню твоему отцу, — говорю я, когда мы поднимаемся в лифте на мой этаж.

— МарьВанна…

— Лиза, он волнуется! — глушу протест девушки, понимая, в каком состоянии сейчас Миша.

— Хорошо, — Лиза опускает голову и вжимает шею в плечи.

— Лиз, мы с тобой поговорим, а потом ты будешь решать как поступить, хорошо? Если не захочешь возвращаться домой, то поживаешь у меня. С разрешения твоего отца разумеется, — тут же делаю оговорку. Я не могу игнорировать Мишины родительские права.

— А можно?

— Конечно.

— МарьВанна, а у вас с папой все серьезно? — тут же вводит меня в ступор вопрос девушки, когда мы подходим к входной двери в мою квартиру. С изумлением взираю на новенькую металлическую дверь. А где же моя старая деревянная, которую снесли с петель совсем недавно?

Может я этажом ошиблась?

Да нет. Все верно. Дверь соседки точно такая же, как и была вчера. Та же надпись на стене, которую оставили нашкодившие соседские мальчишки.

Стараясь унять тремор в руках, набираю Мишу.

— Ты уже проснулась? — ласковый, немного взволнованный голос сладкой патокой растекается по горлу.

— Миш, Лиза у меня, — решила начать без предисловий. — А ещё меня ограбили, — жалуюсь, всхлипывая и чувствую холод тонкой ладошки, сжимающую мою руку.

— Я еду к тебе. Лиза в порядке?

— Д-да.

— Так стоп. Выйдите из квартиры и ждите меня на улице.

— Я не могу войти! — восклицаю я, понимая абсурдность ситуации. — Дверь новая. Миш, я не понимаю, что происходит, — перехожу на шепот, так как голос станет.

— Тьфу ты! — психует Миша. — Меньше по барам шляться надо, тогда бы знала. Я заказал тебе новую дверь. Пацаны вчера быстро сделали, пока ты в школе была. Ключи у соседки, — огорошивает меня своим ответом.

— Ясно, — все что могу выдавить из себя. — Мы будем тебя ждать, — отбиваю звонок и перевожу изумленный взгляд на Лизу, которая слышала наш разговор.

— А что произошло с вашей старой дверью?

— Она сломалась, — просто отвечаю я, нажимая на соседский звонок.

Кажется, что вчерашние события произошли в другой, прошлой жизни. Неудавшийся разговор с Тарасом, Миша, приехавший ко мне, наш страстный секс на диване в гостиной, мои крики на весь подъезд. Потом ужин с моим замечательным мужчиной. Заявление его бывшей жены, бар, клофелинщица, и как вишенка на торте — одинокая и несчастная Лиза, продрогшая до костей, пока ожидала меня возле дома.

В голове все крутится, как в карусели, пока я принимаю из рук соседки ключи к своей новой двери, пока выдаю Лизе пуховое одеяло, разливаю горячий чай в кружки. Мой мозг кипит от обилия информации, я не справляюсь с этим потоком. Поэтому решаю переключить свое внимание на почти согревшуюся девушку, которой нужно мое участие.

— Лиз, что произошло у вас с мамой?

— Я показала ей платье, которое мы купили для выпускного.

— И что?

— Она сказала, что я в нём выгляжу, как шлюха и в таком виде на выпускной не пойду.

Я проглатываю ответ, готовый сорваться с губ. Я это платье тоже не одобрила, но Лиза была в таком восторге, что я не могла запретить. Да и не имею на это никакого права.

— Что было потом?

— Мы скандалили. Потом я распсиховалась и изрезала его ножницами.

— Ох! — вырывается у меня. — Зачем, Лиз?

— Чтобы доказать маме, что я вообще на выпускной не пойду.

— Ты поэтому ушла?

— Нет, — замыкается девушка. — Она не такая, как я ее себе представляла. Я рисовала картинку любящей матери, которая готовит завтрак, обнимает, когда мне плохо. Но я чувствую фальш. Все какое-то ненастоящее. Это та женщина, которая родила меня. А потом бросила! — горько рыдает девушка. Подсаживаюсь к ней ближе и обнимаю ее за плечи, стараясь успокоить. — Она пропустила почти всю мою жизнь, все события в ней. Где она была, когда у меня не получалось решать дроби? — продолжает плакать девушка. — Мне папа все объяснил! Бабушка ходила на родительские собрания. А этой женщины, будто и не существовало вовсе. Подарила мне эту автомойку, откупилась от алиментов. Она мне не нужна совсем! Мне мама нужна была!

Я ее не прерываю, Лизе нужно выговориться, выплакаться. Когда поток слез иссякнет, то мы решим, что делать дальше. Но горькие рыдания девушки разрывают мне сердце. Я будто переживаю ее боль.

У меня есть замечательная мама, которая лечила меня, когда я болела, приносила игрушки в постель, чтоб поднять мне настроение и я быстрее выздоровела. Вязала мне платья и свитера, да такие, что ее мастерству завидовали все мамы моих одноклассниц.

Кстати, о птичках…

— Лиз, а ты всё-таки хочешь пойти на выпускной?

— Хочу, — хлюпает носом девушка. — Там все будут. И это же событие бывает раз в жизни!

— Тогда у меня есть для тебя платье.

— Да? — разочарование в глазах девушки сменяется восторженным предвкушением, когда она поднимает голову и смотрит на меня.

Под ложечкой сосет чувство восторга, что я могу помочь, спасти ситуацию. Не могу повлиять на ход событий, но подсластить горькую пилюлю мне под силу. Чувствую себя супер-женщиной, когда Лиза так смотрит на меня.

— Моя мама связала платье на мой выпускной. У тебя сейчас тот же размер, что и был у меня тогда, я думаю тебе подойдёт, — поднимаюсь с табурета и ухожу в спальню.

Через три минуты вношу в кухню вязаное крючком чёрное платье. Узор на нем очень сложный, мама кропотливо работала над ним целый месяц, но результат стоил завистливых взглядов одноклассниц.

К сожалению, я не переняла усердия своей матери, вязать не умею. До сих пор считаю чудом еду, приготовленную в духовке, как из клубка ниток и крючка получаются такие шедевры, и как зарождается ребенок в утробе женщины.

Но глядя, на ликующую Лизу, скачущую по кухне с моим платьем и забывшую о своих горестях, я хочу попробовать. Хочу малыша. Такую же чудесную дочку, или сына с карими глазами Миши. Так хочу! Невыносимо просто.

— МарьВанна, спасибо! Спасибо! Спасибо! — тараторит Лиза, целуя меня в щеку и убегая в мою спальню.

Ошарашенная я присаживаюсь на табурет и глупо улыбаюсь в пустоту. Так приятно.

Мои мечтания прерывает заливистая трель дверного звонка, и впустив в квартиру встревоженного Мишу я немного тушуюсь.

— Где Лиза? — выпаливает он, снимая куртку и целуя меня в щеку. Будто и не было нашей ссоры. Словно так было всегда. Мой любимый мужчина в моей кухне, ожидающий свою дочь.

— Она переодевается. Ты установил мне дверь? — сразу меняю тему.

— Твоя совсем хлипкая. Мне важна твоя безопасность, — безразлично пожимает Миша плечами.

В носу щиплет от поступивших к глазам слез.

— Ты это сделал до того, как мы поссорились или после?

— Это имеет значение? — отвечает он, присаживаясь на табурет в кухне.

— Я хочу знать.

— После, Маш. Даже если бы мы расстались, я не жалею о своем поступке, — Миша обхватывает меня за талию и притягивает к себе на колени. Зарывается носом в мои волосы, с жадностью вдыхая мой запах. — Кайф. Нам нужно поговорить, Машунь. Ты не дала мне договорить, а я хочу объясниться.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Но сначала Лиза.

Миша испытывающе смотрит на меня.

— Я никуда не денусь, — заверяю его.

— Ну как? — влетает в кухню Лиза и кружится вокруг своей оси. — Ой, привет, пап.

— Привет, солнце. Новое платье?

— Марьванна одолжила на выпускной. Как тебе? — Лиза делает еще один оборот вокруг своей оси.

— Мне нравится, — с удовольствием причмокивает Миша.

Мне неловко, что Лиза видит меня сидящей на коленях Миши, но девушку это ничуть не смущает. Она садится на табурет и отпивает из кружки уже остывший чай.

— Тот кремовый жакет у тебя остался? — спрашиваю я, пытаясь уползти из Мишиных обьятий.

— Ага. И туфли! Будет убойно смотреться!

— Туфли? — переспрашивает Миша, не давая мне попытки слезть с его колен. Прижимает к себе сильнее.

— Мы с Марьванной и Анжеликой Владимировной купили в магазине. Пап, у Марьванны такое платье опупенное! Ты бы видел!

— Лиз, что за выражения? — морщится майор. — Покажешь платье? — томно шепчет мне в ухо, пуская удары тока своими пальцами, ласкающими мою спину.

— Потом, Миш, — шепчу я в ухо любимому. Замечаю, как кожа его шеи покрылась мурашками от моего шепота.

— Я буду ждать, — мурчит мне в ухо, тихо, так чтоб Лиза не слышала.

Нашу семейную идиллию прерывает дверной звонок. Вздрагиваю от неожиданности.

Кого там еще принесло? Мой дом и так сегодня посетило слишком большое количество людей.

— Это Леля, — отвечает на мой невысказанный вопрос Миша.

Лиза замирает с поднесенной ко рту кружкой. Затем с громким раздраженным стуком ставит ее на стол.

— Пап, зачем? — в глазах ее стоят слезы.

— Затем, что вам нужно поговорить, — безапелляционно отвечает Миша.

— Я не буду с ней разговаривать! — кричит Лиза.

— Она твоя мать!

— Кукушка она, а не мать!

— Вот и скажи ей об этом, — ровно говорит Миша. Ссаживает меня с колен на свободный табурет, подходит к Лизе и, присев на корточки, обнимает растерянную дочь. — Я рядом, Лиз. Я не дам тебя в обиду. Больше не оставлю тебя наедине с ней.

— Мне тогда лучше уйти, — проговариваю я, пятясь из кухни.

— Ты остаешься, — громовым голосом отдает приказ майор.

— Это ваши семейные разборки, я не должна в этом участвовать.

— Ох, девки, как с вами сложно! — вздыхает Миша, вставая на ноги. — Ты и Лиза — моя семья. Все, что касается меня и ее, касается и тебя так же. Поняла? У меня от тебя секретов нет.

— Марьванна останьтесь, пожалуйста, — молит испуганная Лиза.

— Хорошо, — выдыхаю я, направляясь к входной двери, которую нетерпеливо колотит ногой бывшая жена моего мужчины.

— Где она? — женщина бесцеремонно влетает в кухню, не разуваясь и отпихивая меня в сторону.

— Я здесь, мам, — слышится немного дрожащий голос Лизы. Вхожу в кухню и вижу, что девушка сидит выпрямившись, опустив плечи. Пристально сканирует взглядом мать. Она так быстро успокоилась, взяла себя в руки. Только подрагивающий уголок губ выдает ее состояние. Поражаюсь тому, как эта девушка может менять свое эмоциональное состояние, словно по щелчку пальцев. Вместо рыдающей на плече отца юной девушки нас встречает холодная, собранная молодая женщина, уверенная в своей правоте.

— Девочка моя, — подбегает к ней мать.

— Не подходи ко мне! — Лиза отшатывается с нее, глядя с вызовом на изумленную женщину.

— Лиз, я была не права, прости меня, — заламывает руки Алена, а меня передергивает от ее наигранности. Театральные выпады матери Лиза не заценила. Встает с табуретки, глядя со злостью матери в глаза.

— Где ты была? — слезы катятся по щекам девушки, но голос ее звучит твердо и ровно. — Где ты была четырнадцать лет, мама?

— Лиз, я не могла… — голос Алены дрожит, по щекам ее струятся слезы. И я понимаю, что маска безразличной стервы слетела с лица этой женщины. Она наконец поняла, какую ошибку совершила так давно. Только исправить ее уже не в силах. Лиза не простит. Не даст второго шанса. Она упертая. Вся в отца.

— Что ты не могла?! — кричит Лиза, стирая тыльной стороной ладони слезы с покрасневших щек. — не могла приехать хотя бы на похороны бабушки? Это же твоя мать! Ты вычеркнула нас из своей жизни! — Каждое слово девушки, словно хлесткий удар бьет Алену раз за разом. Мама девушки отшатывается от Лизы, медленно пятится назад. Выдержка девушки дает трещину, из горла ее рвутся истеричные всхлипы. Бросаюсь вперед, отталкивая непутевую мать, обнимаю Лизу. Стараюсь силой и теплом своих объятий впитать ту боль, что переживает девушка.

Периферийным зрением замечаю как дрожат мои руки. Не в страхе, нет. Я в ярости. Готова рвать эту куклу, что причиняет боль Лизе. Невыносимо наблюдать за чужими страданиями. Только какая мне Лиза чужая. Мы с ней сроднились. Она чудесная, светлая чистая девочка с добрым сердцем. Так счастлива была, когда мама вернулась. И теперь я вижу, как рушится хрупкий мир этой девушки. Все надежды на воссоединение семьи канули в лету.

— Лизонька, послушай, — Алена снова медленно надвигается на нас.

— Не подходи, — словно со стороны слышу свой ровный голос. Выставляю вперёд руку с намерением сдержать мать девушки. — Она не хочет к тебе.

— Ты кто такая? Я ее мать и мне решать куда она хочет.

Глазами стреляю в Михаила, прося поддержки.

— Леля, ты только хуже сделаешь, — приближается он к ней. — Уезжай домой.

— Ты мне не указ, — говорит эта женщина ехидное в ответ.

Лиза вырывается из моих объятий и бросается на мать.

— Уходи! Убирайся! Вали в Германию к своему мужу! К своему сыну! — каждый выпад Лиза сопровождает толчком руками в грудь ошалелой женщины. В попытке защититься от нападок Лизы, Алена ладонью даёт оплеуху дочери, отчего та летит на пол, ударяясь головой об ножку стола.

Не сдерживая порыва, я бросаюсь на Алёну. Валю ее на пол и усаживаюсь сверху. Удар летит за ударом.

Дыхание сбивается, когда меня рывком поднимают с сопротивляющейся женщины и ставят на ноги.

— Маш! Маша! Достаточно, — расплывающиеся картина перед глазами формируется в лицо Миши, который щелкает пальцами перед моими глазами. Рукой отталкивает, готовящуюся наброситься на меня Алёну. Но ту сдерживает дочь.

Миша отпускает меня, хватает Алёну за предплечье и рывком разворачивает к себе.

— Леля, хватит! — его громовой голос кажется слышен в дальних уголках города. Женщина вздрагивает и весь ее пыл сходит на нет. Она словно увядает под его грозным взглядом. — Тебе лучше уехать, — говорит он чуть спокойней. — Ты пыталась, ничего не вышло. Лиза остаётся со мной.

Миша отпускает Алёну и та, бросив последний молящий взгляд на дочь, втягивает голову в плечи и, сгорбившись, медленно уходит.

Помогаю подняться Лизе, обнимаю ее, глажу по светлым волосам и понимаю, что весь мир замер в этом мгновении. Моя девочка, рыдающая в моих объятиях и самый лучший на свете мужчина, который обнимает нас обеих так крепко, словно боится потерять. Мои родные. Моя семья. Порву за них. Никому не позволю их обидеть.

С благодарностью смотрю на Мишу. Он, обнимая нас, целует в макушку меня, затем дочь.

— Девочки мои, — шепчет он.

Из коридора слышится мелодия моего мобильного. Выпустив Лизу и Мишу из объятий, медленно подхожу к своей сумке, лежащей на коридорной тумбочке. Тянусь рукой, как бомбу замедленного действия выуживаю из недр сумочки играющий телефон. Нехорошее предчувствие скребется на краю сознания. Что-то я забыла. Что-то упустила. Что-то случилось. И виной этому я.

Звонит Виталина.

События прошедшей ночи каруселью мелькают в сознании, мешая сосредоточиться на звонке.

— Маш… — слышится из трубки растерянный голос завуча. — Мне некому больше позвонить… — Она переходит на плач, а мое сердце, словно стальные тиски сжимают. — Прости меня.

— Что происходит?

— Я… Мне кажется я теряю ребенка… — по спине ползет липкий холод, перед глазами все плывет. — Вадим в тюрьме, родных у меня нет.

— Ты в скорую звонила? — не замечаю, как перехожу на “ты”, но сейчас не до соблюдения субординации. Ночной срыв не в счет.

— Там какая-то авария на Нагибина, все машины там. Сказали добираться своим ходом.

— Адрес. Быстро, — вырывает Миша телефон из моих рук.

— Ты поедешь? — тихо подкрадывается сзади Лиза. Она тоже перестает мне “выкать”.

— Да.

— Ну и дура! — вскрикивает Лиза. — Она же разрушила твою семью!

Дура, согласна. Только никому не пожелаю того ужаса что переживает сейчас невеста моего бывшего мужа.

— Поехали, — раздается громовой голос майора. — Лиза, ты остаешься? — Миша надевает свою куртку и протягивает мне мое пальто.

— Нет, я с вами. Это шоу я ни за что не пропущу, — веселеет девушка. надевая куртку.

— Не стоит глумиться над ней. Ей и так плохо, — осаживает ее Миша.

— Нечего было портить нашей Маше жизнь, — ворчит Лиза, выходя в подъезд.

Это “нашей Маше” приятно режет слух. У меня теперь есть семья, и я молю Бога, чтобы все разрешилось наилучшим и безболезненным образом.